А за краем Земли, за ее пределами, начинается царство бессмертных богов и героев, рожденных богами от смертных женщин, таких, как Геракл и Персей. Именно туда, в призрачный рай и рвался великий завоеватель. Не знаю, замечал ли он красоту городов, покоренных на своем пути? Считал ли баснословные богатства, доставшиеся ему после падения великих империй? Воспринимал ли всерьез свои браки с дочерьми покоренных царей, заключенные для укрепления собственной власти?
Не думаю. Он не собирался жить среди смертных.
Мне кажется, идея, овладевшая им, стала маниакальной. Одновременно мечтой и бредом. Кошмаром и наслаждением. Именно эта идея, внушенная ему матерью и наставником, заставляла его упорно двигаться вперед и волочить за собой уставшее, измученное войско, жаждавшее покоя и оседлости. Ведь воины давно обросли имуществом и богатствами, доставшимися им после многочисленных сражений. Они уже не хотели рисковать жизнью, которая обещала им множество удовольствий. Люди роптали, пытались сопротивляться сумасшедшему безостановочному движению, взывали к оракулам, просили помощи у богов. Падали от усталости и отказывались подниматься. Александр приходил в ярость, устраивал жестокие показательные казни недовольных, собирал армию в кулак и тащил се дальше, дальше, в неизвестность, туда, где воды океана обрушивались с края Земли вниз, а за ними мерцало хрустальным светом призрачное царство бессмертных.
Именно туда он стремился всю свою короткую жизнь.
Он стремился домой.
И умер в возрасте тридцати трех лет, в уже разграбленном и утратившем былую мощь городе Вавилоне.
Огромная мечта сожгла его изнутри.
А огромная империя тут же распалась, превратилась в миф, сказку, легенду, оплаканную богами, позолоченную блеском несметных сокровищ и украшенную блеском никогда не тускнеющих драгоценных камней.
И один из них назывался "Вторая капля".
Библиотекарь тронула меня за плечо.
- Вы слышите?
- Что? - переспросила я, отрываясь от книги.
- Я говорю, мы скоро закрываемся.
- Уже? - удивилась я и посмотрела на большие часы, висевшие на стене. - Половина седьмого?!
- Вам пора отдохнуть, - заметила женщина. - Вы еще не добрались до нужных вам материалов?
- Не знаю, - ответила я задумчиво. - Пока еще не знаю.
Я собрала книги в стопку и попросила:
- А можно их не раскладывать по местам? Я завтра снова приду.
- Конечно! - ответил мне библиотекарь. - Я и уносить их далеко не стану. Прямо возле себя и положу.
- Спасибо.
- Не за что.
Я вышла на улицу. Город заканчивал дневную работу. Люди спешили домой.
Я шла по улицам со светящимися витринами магазинов, мимо меня проезжали автомобили и автобусы, проходившие люди доставали из карманов мобильные телефоны, которые с каждым годом все уменьшаются и уменьшаются в размерах, а мною владело странное чувство нереальности происходящего. Шагнуть из мира нынешнего в мир прошлого оказалось гораздо проще, чем вернуться обратно.
Скажу еще больше.
В прошлом мне было гораздо интересней, чем здесь.
"Господи, что за проблемы меня занимают? - терзалась я, неторопливо вышагивая по улице. - Протечки в коридоре! Нескончаемые локальные войны с домоуправлением по поводу того, что хорошо бы перекрыть крышу! Интересно, что по этому поводу подумали бы наши предки. Да они просто не поняли бы, что это за проблемы такие! Крыша течет? Влезь - и поправь!"
"А мои радости? - продолжала я упиваться собственным ничтожеством. - Самая большая радость, которую я помню? Ну, конечно! Продала за один день две дубленки и кожаную куртку! Апофеоз сознательной деятельности! И пять тысяч рублей премии!"
Я даже застонала сквозь зубы, такое отвращение к сегодняшней жизни меня охватило. Хочу назад, в прошлое!
Стоп! А отец?
Я остановилась, вздохнула и потрясла головой, отгоняя наваждение. Нечего скулить! У меня есть нечто более важное, чем какие-то приключения! У меня есть обязанности.
И есть человек, который пропадет, если я перестану их выполнять.
Дома меня ждало подтверждение этого нехитрого тезиса. Папочка забыл пообедать. С ним это все еще случается. Не так часто, как раньше, но все же бывает.
Я быстренько разогрела ужин и позвала отца. Он пришел из гостиной, где, как обычно, пытался дочитать раскрытую посредине книгу, окинул взглядом накрытый стол и довел до моего сведения:
- Я голодный.
- Неудивительно, - ответила я, подвигая к нему тарелку с гречневой кашей и курицей. - Ты забыл пообедать.
- Разве? - спросил папочка и радостно набросился на еду.
Я следила за ним одновременно с нежностью и болью. Если меня не будет рядом, никто не станет напоминать отцу, что нужно есть. Он забросит эту глупую привычку и…
Я обхватила руками виски и не додумала до конца.
После ужина я перемыла посуду, убрала со стола и вернулась в свою комнату.
Достала из пакета абсолютно чистую тетрадь, в которую за весь день не удосужилась записать ни одного слова, ручку и разложила их перед собой на журнальном столике.
Рядом я пристроила стопку документов, на беглый просмотр которых мне пришлось потратить три дня.
Права оказалась Ольга Михайловна. Что значит опытный человек!
Я взяла ручку и принялась в задумчивости разрисовывать тетрадный лист непонятными узорами.
Итак. То, что адресаты Казицкого называли обтекаемым словом "Артефакт", было драгоценным камнем. Скорее всего, этот камень украшал корону каких-то древних царей. Среди тех, кто носил эту корону, была женщина. Возможно, она носила эту корону последней. Не случайно же Казицкий изобразил в своем рисунке красивую женщину с царским венцом на голове! Кстати, камень, который назывался "Второй каплей", скорее всего был бриллиантом. Или алмазом. Почему я так думаю? Потому, что на рисунке Казицкого два камня были заштрихованы. Они располагались по бокам и были примерно одного размера. А центральному камню мой покойный сосед уделил гораздо больше внимания. Он тщательно прорисовал его форму, кстати довольно странную для бриллианта, и лучи, веером расходящиеся вокруг.
Камень сиял.
Да, точно. Форма камня была нарисована тщательно. Пожалуй, нарисована с натуры. Была в нем… не знаю, как сказать… индивидуальность, что ли… Два камня по бокам смотрелись на его фоне просто заштрихованными безликими овалами.
Алмаз или бриллиант грушевидной формы. Очень странно. Действительно, немного похоже на слезу.
Слеза богини. Вторая слеза.
Первая канула в неизвестность. Видимо, даже в те времена было небезопасно хвастать сокровищем такой баснословной ценности. Что уж говорить о временах нынешних, когда само представление о больших ценностях деформировано и сожрано инфляцией!
Наверное, именно поэтому владелец "Первой капли" держал свое сокровище в тайне. А возможно, все было совсем наоборот. Возможно, алмаз был подарен дружественному владыке, жившему далеко за морем. Сокровище доверили верным слугам, погрузили на корабль и отправили новому владельцу, но боги распорядились иначе. Корабль не доплыл, и сейчас "Первая капля" надежно спрятана от человеческой алчности. "Бриллиант" лежит на дне моря, и только пучеглазые рыбы и неведомые нам морские чудовища, проплывая мимо, бросают на камень равнодушный тусклый взгляд…
Как выразился старший брат Казицкого? По легенде, Слезы богини приносят несчастье своим обладателям?
Что ж, легенда оказалась права.
Яна Казицкого убили мародеры. Убили в собственном доме, который он пытался отстоять с оружием в руках. Храбрый семидесятилетний старик против стаи голодных молодых волков. Обреченный старик.
Возможно, он был обречен уже с того момента, когда шепнул на ухо посланцу итальянского посредника одно короткое слово: "Согласен!"
И завертелось.
Проданные имения, собранные наличные… Интересно, во сколько оценил сиятельный римский князь Гвидобони-Висконти "Вторую каплю"? И какую комиссию получил желчный итальянский адресат Яна Казицкого? Этого мы уже никогда не узнаем.
Бесспорно одно: драгоценность покинула Рим и перекочевала в Россию.
И начала проявлять свою разрушительную силу.
Не знаю, как закончилась жизнь сына Яна Казицкого. Зато знаю, как закончилась жизнь его правнука. Сама видела.
Я откинулась на спинку дивана.
Может, не стоит вытаскивать на свет божий эту мину, замедленного действия?
Лежит себе где-то, и пускай лежит! Хотя почему где-то?
Он лежит в доме принца Дании. Узнаешь, кого Казицкий называл таким титулом, узнаешь, где "Вторая капля".
Все так заманчиво просто.
Я поднялась с дивана и несколько раз прошлась по комнате.
"Остановись, пока не поздно!" - шепнул мне трезвый холодный голос благоразумия.
Но меня уже увлекло приключение и потащило за собой на аркане, как тащат на бойню неразумного глупого теленка.
Остановиться, конечно, было бы правильно, но я уже не могу остановиться. Я слишком далеко зашла на запретную территорию, чтобы просто взять и повернуть назад.
Как бы мне узнать побольше об этом камне?
Позвонить Юле? Она работает в Гохране, занимается шлифовкой алмазов, в принципе, человек компетентный…
Нет, с Юлей разговаривать никак нельзя. Она может испугаться за меня и передать наш разговор Олегу Витальевичу. Из лучших побуждений передать, чтобы я не вляпалась в очередные неприятности. И тогда мне придется объясняться со следователем. А это удовольствие гораздо ниже среднего.
И потом, мне просто не хотелось давать Олегу Витальевичу ниточку, ведущую ко "Второй капле". Его дело убийцу искать, а не драгоценность!
Итак, где взять ювелира?
Я в задумчивости похлопала себя по карману, словно ювелир лежал там, завернутый в носовой платок. Чтобы не запылился.
К сожалению, в моем кармане ни один ювелир не завалялся. А у кого может заваляться?
Он может заваляться в кармане тети Жени. Вернее, в ее безразмерной записной книжке.
Имею ли я право снова попросить ее об услуге?
Я с сомнением хмыкнула. Вообще-то, в прошлый раз крестная довольно прозрачно намекнула, что вскоре мне придется обходиться без ее помощи. Ее можно понять: за Лешку обиделась.
Итак, звонить или не звонить, вот в чем вопрос…
Я открыла дверь комнаты и выглянула в коридор. Телефон имел обманчиво невинный вид, приглашая меня взять в руки трубку.
- Ира!
Я вздрогнула и повернула голову. В дверях гостиной стоял папочка в халате.
- Я не могу уснуть!
Я поднесла руку к голове и помассировала висок. У меня есть обязанности, и мне нельзя о них забывать.
- Да, конечно, - ответила я терпеливо. - Ты не выпил лекарство.
- Я болею? - удивился папочка.
- Нет. Это для профилактики.
- А-а-а…
Я привычно достала из холодильника упаковку папиных таблеток, выдавила две из них на ладонь, налила в стакан дистиллированной воды. А потом вдруг села за кухонный стол, уложила голову на скрещенные руки и заплакала. Сама не знаю почему.
- Ира!
Папочка дотронулся до моего плеча.
Я подняла голову и увидела его испуганный взгляд.
- Почему ты плачешь?
- Не обращай внимания, - сказала я, вытирая глаза. - Просто устала. И все.
- Все в порядке? - потребовал от меня гарантий папочка.
- Все в порядке, - покорно ответила я.
И отец успокоился.
- Выпей, - сказала я и сунула ему в руку таблетки.
Папочка послушно проглотил лекарство, запил его водой и вопросительно посмотрел на меня.
- Иди спать, - сказала я ласково. - Теперь заснешь.
И тут случилось неожиданное. Папочка вдруг подошел ко мне и поцеловал меня в лоб. Я замерла на месте, стараясь не поддаться охватившей меня надежде. Это не осмысленное действие, просто воспоминание, рефлекс, все равно что зубы почистить или руки помыть…
- Тебе нужно отдохнуть, - заметил папочка. - Ты устала.
- Иду, - ответила я.
Вернулась в свою комнату, не раздеваясь, легла на диван. Полежу немножко, потом все сделаю. Умоюсь, почищу зубы, разложу постель, влезу в пижаму… Все потом…
И сама не заметила, как провалилась в долгий глубокий сон без сновидений.
Проснулась я поздно. Часы на книжной полке показывали четверть одиннадцатого, яркое, почти летнее солнце ослепительно преломлялось в оконном стекле, отмытом мною до хрустального блеска. Господи!
Я вскочила с дивана.
Отец не накормлен!
Только сейчас я заметила, что лежала, укрытая пледом.
Папочка? Он меня укрыл? Он обо мне позаботился?
Я стиснула зубы. Нельзя поддаваться надежде. Как было сказано в одном хорошем фильме, надежда - это тигр. Стоит выпустить его из клетки, и он съест тебя всю, без остатка.
Сколько я раз я позволяла этому тигру вырваться на волю! И сколько раз оказывалась съеденной!
Я быстро пригладила пятерней растрепанные волосы и выскочила в коридор. Мне в ноздри ударил вкусный резкий запах свежесваренного кофе.
- Папа? - неуверенно позвала я.
Папа тут же показался в дверях гостиной.
- Доброе утро!
- Привет, - ответила я. - Ты завтракал?
- Завтракал, - подтвердил папочка.
- И что ты ел?
- Я сделал омлет.
- Омлет?!
- Да. И тебе оставил.
Я несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот.
- Позавтракай, - пригласил отец. - Сама справишься?
- Справлюсь, - тихо ответила я.
- Ты хорошо выспалась?
- Хорошо.
- Я рад.
Папа развернулся и отправился в зал, на свой любимый диванчик. Я окликнула:
- Пап!
- Да?
Папочка остановился и повернулся ко мне.
- Ты меня укрыл? - спросила я, хотя понимала, как глупо звучит мой вопрос. Кто же еще, кроме него?
- Я.
- Зачем?
Папа пожал плечами.
- Я заглянул в твою комнату и увидел, что ты уже спишь. Мне показалось, что тебе холодно. Поэтому я укрыл тебя пледом и погасил свет, - добросовестно отчитался папочка.
- Спасибо.
- Пожалуйста, - так же вежливо ответил папа и скрылся в гостиной.
Я пошла на кухню и подняла крышку сковородки. Действительно, омлет… Я отломила вилкой маленький кусочек и задумчиво его прожевала. Надо же, и посолить не забыл! Может, права тетя Женя, отца нужно еще раз отвести к врачу? Мне кажется, прогресс налицо! Или мне это только кажется?
Я доела остатки холодного омлета, и он показался мне самым вкусным деликатесом, который я пробовала в своей жизни. Потом подогрела оставшийся в турке кофе, аккуратно процедила его в чашку и выпила стоя, как пьют вино после хорошего тоста.
За папочку!
Вчерашняя хандра растворилась в ясном свете теплого майского дня. Я бодро перемыла посуду, расставила ее по местам и поймала себя на том, что все время забываю включить маленький кухонный телевизор. Привычки нет.
Ничего. К хорошему привыкают быстро. Успею еще.
После завтрака я умылась, переоделась в любимые бледно-голубые джинсы и светлую майку, накинула на плечи шерстяную кофту - на всякий случай! - и отправилась в библиотеку.
Женщина за стойкой встретила меня радостно, как добрую знакомую.
- Я думала, вы не придете, - сказала она вполголоса.
- Проспала! - объяснила я и огляделась.
Зал был пуст, так же, как и вчера. Бедная женщина. Конечно, ей скучно сидеть здесь одной по целым дням.
Тут сбоку мяукнул котенок. Мяукнул громко и возмущенно, словно выражал протест против такой глупой и несправедливой мысли.
- Прости, совсем про тебя забыла, - покаялась я и погладила смешную мордочку, казалось, сшитую из пестрых лоскутков. Котенок немедленно успокоился, разлегся на широкой стойке и замурлыкал. На его маленьком розовом носу чернела небольшая веселая клякса.
- Вдвоем веселей, - сказала женщина.
Я согласно кивнула.
Библиотекарь выложила на стойку мою вчерашнюю стопку книг и спросила:
- Дополнительную литературу брать будете?
- Наверное, нет… Хотя постойте! - сообразила я. - Меня интересуют знаменитые драгоценные камни. У вас есть какая-нибудь литература по этой теме?
- Драгоценные камни? - с сомнением переспросила женщина. Она оглянулась назад, словно ждала подсказки от вверенных ей книг. - Не помню… Сейчас посмотрю.
Она ушла вглубь стеллажей, а я быстренько перетащила книги за стол, ставший "моим" со вчерашнего дня.
- Девушка!
Я вернулась к стойке.
- Вот, я тут нашла кое-что. Не знаю, подойдет вам или нет?
И библиотекарь положила передо мной старую растрепанную книжку.
"Знаменитые украшения. Легенды и история", - прочитала я.
- Возьмете? - спросила женщина.
Я без особого энтузиазма перелистала книжку. Иллюстраций нет, текст полустертый… Скучно!
- Наверное, не буду, - отказалась я.
Проще найти ювелира и спросить у него, чем целый день рыться в старой пыльной макулатуре.
- Как хотите, - ответила женщина и хотела забрать книжку.
Но тут пестренькая Лаки, с интересом наблюдавшая, как я листаю страницы, протянула лапку и поддела книжку снизу.
- Осторожно! - вскрикнула библиотекарь в полный голос.
Но Лаки не послушалась. Несколько раз кокетливо шлепнула лапкой, выпустила коготки и зацепилась за холщовую ткань, которая склеивала две стороны переплета.
Испугалась, подскочила и потащила легкую книжку за собой.
- Стой! - крикнула я.
Лаки быстро попятилась назад, волоча за собой книгу. И вдруг сорвалась с библиотечной стойки. Вместе с книгой.
Раскрывшаяся книга шлепнулась на пол со смачным всхлипом. Лаки упала совершенно беззвучно. На все четыре лапы, как и положено добропорядочной кошке. Потрясла лапкой, убедилась, что свободна, прижала ушки и юркнула под стеллаж.
- Лаки! - позвала я, но кошка не откликнулась.
- Ну, натворила дел! - укоризненно сказала библиотекарь и вышла из-за стойки.
- Не беспокойтесь, я подниму.
- Придется клеить.
- Что клеить? - не поняла я.
Библиотекарь кивнула в сторону.
- Вон страница отлетела. Книжка старенькая, вся разваливается.
Я проследила за ее взглядом. Действительно, отлетела.
Я подняла книгу и положила ее на стойку. Потом сходила за выпавшей страницей. Подняла грязно-желтый от времени лист, бросила короткий взгляд на номер страницы.
И номера не увидела. Потому что глаз зацепился за словосочетание, взятое в кавычки: "Второй каплей…".
Я тихо вскрикнула.
- Что случилось? - встревожилась женщина.
- Я возьму эту книгу! - быстро ответила я. - Не убирайте ее!
- Нужно заклеить…
- После! Пожалуйста, после моего ухода! - умоляла я.
- Но так же читать неудобно! Она вся разваливается!
- Я аккуратно! Пожалуйста!
- Я вам отдам ее через десять минут! Потерпите! - убеждала меня библиотекарь, но я прижимала оторванную страницу к бешено бьющемуся сердцу и мотала головой, как заводная кукла. Я не могла больше ждать. Десять минут для меня сейчас ничем не отличались от десяти лет. Я не могу потерпеть. Не могу.
- Ну, как хотите, - сдалась женщина с выражением величайшего неодобрения. Очевидно, я, как единственный посетитель, пользовалась некоторыми привилегиями.