- Ой, мне вроде не до того… - замялась на том конце Лора. - Уверен, что стоит моего внимания?
- В натуре!
- Ладно, вези… - нервно вздохнула она на весь салон. - Припаркуйся возле желтого "мерседеса". Сейчас предупрежу охрану.
В трубке послышались короткие гудки.
- Готово! Бабки наши и никаких делов! - гордо оповестил Леха и обратился к Командиру: - А ты, чего, забыл, что ли, Лорку?
- Да помню, - признался Командир. Он развернулся всем телом к Павлу и без всякой подготовки нанес ему сильнейший удар под подбородок.
Голова графа откинулась, и он потерял сознание, Потом, еще несколько раз приходя в себя, он ощущал эти прицельные удары, пока не впал в оцепенение.
Остальное уже воспринимал сквозь туман забытья и кровавую пелену перед глазами. Его с трудом вытащили из машины и, крепко держа под руки, заставили идти по нетоптанному снегу.
Большой желтый дом светился в темноте одинокими огнями. Никаких людей вокруг не было. Павел попытался крикнуть, но обнаружил, что рот его забит куском какой-то мокрой шерсти. Таким же мокрым шарфом было обмотано его лицо до самых глаз. Он шел, по-пьяному заваливаясь набок и неверно переставляя ноги. Боль не ощущалась и страх не возникал…
Командир подталкивал его сзади. Павел не мог видеть двух охранников Лоры-гестапо, контролировавших их продвижение. Квартира оказалась на первом этаже. Перед тем, как войти, Павлу натянули вонючую шерсть на глаза и впихнули внутрь. После этого он получил еще один удар по затылку и рухнул на пол. Командир переступил через него. Охранники Лоры остались за входной дверью. Леха сделал предупредительный жест рукой и скрылся за второй железной дверью, ведущей в комнаты, оставив дружков и лежавшего Павла в своеобразном тамбуре, освещаемом одной лампочкой в металлической сетке. От нечего делать и ущемления собственной значимости Командир закурил и несколько раз сплюнул на пол.
- Что за баба-то? - поинтересовался его напарник.
- Тебе зачем? Меньше знаешь - меньше дадут. Видишь, я сам не лезу. Пусть на Лехе висит. Наше дело деньги получить и труп вывезти.
Дверь приоткрылась, и возникла голова Лехи.
- Больше штуки не дает. Косит на отсутствие дефицита.
- Нет. Забираем обратно. Передай ей, дуре, что графьями не больно-то поразбрасывается.
Леха от удивления вылез в тамбур и, прикрыв за собой дверь, уставился на лежащего Павла.
- Иди ты. В натуре, граф?
- В натуре…
- А какая фамилия?
- Это при мне. Сам сообщу, если жаться не будет.
- Понял, - Леха снова исчез за дверью и через несколько минут опять появился. - Иди, говори сам. Не верит она.
Командир бросил окурок на пол, еще раз смачно сплюнул и важно скрылся за дверью. Он попал сразу в огромную комнату, в центре которой стоял широкий серый диван, и на нем в темно-красном халате лежала блондинка с распущенными жидкими волосами и круглыми темными очками на лице. У ее ног, положив квадратную голову на вытянутые лапы, лежал черный дог с' красными глазами. Командир вздрогнул от неожиданности. Собака мгновенно среагировала настороженным движением ушей. Блондинка властно дернула рукой, давая Командиру понять, что приближаться не следует.
- Как там тебя зовут, не делай лишних движений.
- Командиром зовут. Давай о деле.
Лора закурила длинную темную сигарету. Леха стоял в стороне, но тоже у стены и не попадал в его поле зрения.
- Граф, говоришь? Неужто из Парижа?
- Мне про это неизвестно.
- Тогда с какого соскока я должна тебе верить?
- Его в Москве знают.
- Как фамилия?
- Сначала давай о деньгах.
- Ну, за голубую кровь можно дать и полторы.
- Две - иначе увозим.
- Не делай лишних движений. Адик этого не любит, - Лора показала головой в сторону дога.
Командир разозлился. Он не привык стоять перед бабами навытяжку. Правую руку он незаметно отвел за спину, где под курткой находился пистолет.
- Только без глупостей, - предупредила его Лора. - Я дам две штуки за известную приличную фамилию. Можешь верить.
- Посмотрим. Его зовут Носароде, граф.
Блондинка встрепенулась и как-то демонически-криво усмехнулась.
- Нессельроде… Павел Нессельроде… из Баден-Бадена… Неужели он?
- Так мне сказали. Берешь? Нам время терять нечего. Еще ребята ждут.
Блондинка встала, запахнула длинные полы халата и босиком прошла по ковровому покрытию такого же серого цвета, как диван. Командир следил за ней и потихоньку осматривал необычную комнату. В ней было немного мебели и ничто не стояло у стен. Судя по окнам, обычная квартира, лишенная перегородок. С боку от него находилась кухня с шикарной плитой и всякими кухонными приборами. Дальше - овальный стол с вазой посередине, в которой стояли крупные красные живые розы. Потом какая-то этажерка со всякой аппаратурой. В углу - комод. Лорка подошла к нему, открыла ящичек и вытащила пачку долларов. Долго пересчитывала и, спрятав остаток, подошла к Командиру. Помахала деньгами перед его носом. И с той же чудовищной улыбкой протянула ему.
- Держи две. Позвони дня через три, думаю, на большее он мне не понадобится.
- Надеюсь, наша помощь не нужна? - предельно вежливо поинтересовался Командир.
Блондинка пожала плечами и вернулась на диван. Дог подошел к ней.
- Заберете упакованным. Не мне же его закапывать. Давай, тащи сюда. Посмотрю на вашего графа, - она прихватила собаку за широкий серебряный ошейник.
Командир взглянул на молчавшего все это время Леху.
- Давай!
Тот быстро вышел и с помощью сообщника, скучавшего в тамбуре, втащил в комнату понемногу приходящего в себя Павла. Положил перед Лорой лицом вверх.
- Он! - вскрикнула блондинка. - Я видела его в "Серебряном веке".
Глаза ее сверкнули зеленым огнем, пальцы впились в мощную шею дога. Она не могла оторвать взгляда от бледного отекшего лица Павла. Все молчаливо наблюдали за ее реакцией. Наконец, насладившись видом добычи, Лора встала и вывела собаку в другую комнату. После чего вернулась и прошла в кухню. Толкнула электроплиту, которая легко откатилась, обнаружив люк в покрытом керамической плиткой полу.
- Откройте.
Леха бросился выполнять просьбу. Попытался приподнять тяжелый металлический люк, но не удалось. Рассмеявшись высоким пронзительным смехом, Лора подошла к нему и ногой надавила на одну из керамических плиток. Люк бесшумно отъехал в сторону. Открылось круглое отверстие сантиметров пятьдесят в диаметре, освещенное изнутри тусклым розовым светом. Вниз вела крутая лестница с тонкими пластиковыми перилами. Леха невольно заглянул туда. Потом поднял голову и спросил:
- Как же мы его в этот каземат затащим?
- Элементарно. Сбросите ногами вниз, - все еще смеясь, объяснила Лора. - А назад все равно поднимать по частям.
Эта шутка заставила Павла окончательно прийти в себя. Внешне он ничем не выдал вернувшуюся способность соображать. Продолжал лежать с закрытыми глазами и хрипло шумно дышать.
Перспектива остаться в руках маньячки была предпочтительнее короткого пистолетного выстрела в голову.
Между тем Командир тоже подошел к люку, примерился и авторитетно заявил:
- Вообще-то он длинный, но хилый. Стянем с него шмотье и засвистит как по маслу.
Лора открыла на кухне один из ящичков, достала оттуда ампулу и одноразовый шприц. Наполнила его и обратилась к парням:
- Закатайте-ка ему рукав. Дам пару кубиков в вену, чтобы не барахтался.
Леха послушно содрал с Павла грязное пальто. Ножом разрезал рукав клубного пиджака вместе с рубашкой, оголил руку графа и со знанием дела спросил:
- Попадешь?
- Приторчит мгновенно, - заверила Лора. Она уверенным жестом перехватила руку Павла у локтя резиновой трубкой и, как только вена набухла, точным ударом иглы вошла в нее.
Павел почувствовал острую боль, промчавшуюся стрелой по всему организму и вонзившуюся в затылок. Затем медленно накатила маслянистая теплая волна, накрывшая тело тяжелым ватным одеялом. Измученный мозг неотвратимо погружался в блаженство. Леха с вожделением глядел на успокоившееся лицо жертвы и с мольбой обратился к Лоре:
- Слушай, в натуре, может, и мне заодно вбабахаешь?
- Еще чего? - возмутилась она. - Давайте, спускайте вниз. Да придерживайте за волосы, чтобы ноги не вывернул.
Сопя и матерясь, парни принялись за дело. Бесчувственное тело Павла изгибалось, ломалось и никак не хотело спускаться вперед ногами. Пришлось снять туфли и связать ноги. Насилу спустили его в люк и услышали глухое падение на что-то мягкое. Лора ногой откинула валявшиеся вещи Павла и приказала:
- Забирайте с собой. У меня гардероба нет.
Леха послушно подобрал пальто и ботинки графа. Командир направился к двери.
- Надеюсь, ты с ним не собираешься разгуливать по Москве? - на ходу спросил он для очистки совести.
- С трупами не гуляю, - в тон ему ответила Лора.
Командир, не прощаясь, вышел из комнаты. За ним поспешили его подручные. Леха на прощание послал Лоре воздушный поцелуй. Она подмигнула в ответ.
Убедившись, что они ушли, Лора закрыла обе железные двери и по телефону связалась с охраной, сидящей в желтом "мерседесе" напротив ее окон. Дала задание проверить, нет ли слежки за приезжавшими парнями. Через минут пятнадцать ей сообщили, что хвост не обнаружен. После этого Лора сбросила халат и, оставшись в белой грации и колготках, спустилась вниз к лежащему на боку Павлу. От падения он не пострадал, поскольку приземлился на заботливо подложенный надутый высокий матрас.
Лора привычными движениями схватила его за ноги и потащила дальше в бункер. Он располагался почти под всей квартирой. Высота стен достигала двух метров. Они были забетонированы и поблескивали вдавленными в них кусочками зеркал. В центре бункера находился низкий неглубокий бассейн, с трех сторон заставленный живыми пышными растениями. А перед бассейном располагалась квадратная песочная площадка, на которой стоял укрепленный турник и свисали гимнастические кольца. Сзади к стене была прикреплена лебедка с несколькими стальными тросами. Вокруг площадки стояли различные тренажеры.
Лора подтащила к кольцам графа и при помощи лебедки опустила их вниз. Потом развязала его безвольно болтающиеся руки и просунула в кольца до подмышек. Усадив Павла со свешенной головой на песок, она подобрала валявшиеся у стены наручники и заведя его руки за спину защелкнула их на запястьях. После этого Лора взяла два прикрепленных к стене железных троса с металлическими обручами. Стащила с графа брюки и просунула в эти обручи его худые ноги, закрепив на щиколотках. Закончив приготовления, она поднялась наверх и сварила себе кофе.
По телефону Лора сообщила своему заму, что заболела и в ближайшие дня три из дома выходить не собирается. Предупредила охрану, чтобы те несли круглосуточное дежурство возле ее окон и у входа в подъезд, и отправилась в спальню, где на роскошной огромной кровати уже посапывал дог Адик.
Лора разделась догола, натерла все тело кремом и в предвкушении завтрашнего дня улеглась в благоухающую духами постель. Адик приподнял квадратную голову, подергал черными ноздрями и длинным языком принялся слизывать крем с тела Лоры. Она от наслаждения постанывала. Пес едва касался ее кончиком шершавого языка. Сначала он вылизал живот, потом принялся за ноги. Лора перевернулась и растворилась под собачьими ласками. Язык собаки энергично метался от пяток до спины и щекотал худые бока с четко обозначенными ребрами. Особенно сладостно застонала она, когда пес коснулся ее ягодиц, вернее тех нескольких складок кожи, которые обозначали се несуществующий зад.
Адика раззадоривали стоны Лоры. Он сам стал скулить, и его мощное туловище подрагивало от постоянных судорог. Слюни капали на облизываемое им тело. Случайно он опустил свою широкую тяжелую лапу, и когти впились в бедро Лоры. Она завизжала от боли и блаженства и, сорвавшись с кровати, пачкая простыни кровью, капающей из царапин, рванулась в ванную. Пес спрыгнул на пол и, облизываясь, продолжил свой тихий почти щенячий скулеж.
Глава шестая
Павел "тащился" от бесконечно сменяющихся галлюцинаций. Если бы не постоянная, ноющая, изматывающая боль, он забыл бы о существовании своего тела. Настолько легко и непринужденно его сознание парило где-то в высоких сферах, доставляя небывалое наслаждение. Отправной точкой его путешествий стало огромное поле желтых тюльпанов. Он возносился над бесконечными цветами и любовался их простой стройной красотой. Поначалу казалось, что тюльпаны ненастоящие. Пластмассовые. И он расстроился. Но стоило ему опуститься на поле, как он тут же ощутил сочную упругость стеблей и спокойное дыхание цветов. Павел по-детски радовался своему открытию. Он мечтал превратиться в один из этих тюльпанов и гордо держать желтую голову, устремленную в безоблачное небо. Зеленое, желтое и синее, не смешиваясь, передавали простую и величественную красоту бытия и становились понятными бессмысленность и бренность человеческой жизни.
Тупая опоясывающая боль не позволяла Павлу остаться навсегда среди цветов. Он вынужден был подобно мифической корове Ио, преследуемой слепнем, мчаться, не выбирая дороги, к песчаным берегам полноводного Нила. Там он заметил парус. Сверкающая золотом галера медленно скользила по зеленой воде. На широкой палубе с низкими столбиками перил белым пятном выделялся ослепительно белый шатер. Павел не сомневался, что внутри шатра на ложе из тростника, покрытого ассирийским шелком, облокотившись на подушки, возлежит царица Клеопатра…
Не успел он решить, стоит ли ему приближаться к царской галере, как неизвестно откуда возникла стайка юных обнаженных девушек с черными волосами, закрученными в высокие прически. Они, смеясь и переговариваясь на незнакомом Павлу языке, окружили его и, взявшись за руки, принялись танцевать вокруг него. Больше всего Павла поразили размеры их грудей. Золотистые от загара, с бледно-розовыми, похожими на бутоны роз сосками, они казались огромными. Но при девичьих подскоках и движениях оставались неподвижными, словно были выточены из камня. Павел сразу вспомнил о желтых тюльпанах и о своих сомнениях, касающихся их натуральности. Девушки хоть и улыбались вполне обычными милыми улыбками, но казались неживыми из-за неподвижных грудей. Подтверждение этому он нашел в. их круглых, чуть навыкате глазах. Вместо карих зрачков в них, как в маленьких выпуклых зеркалах, отражались только зеленые воды Нила и полоска голубого неба.
Павел заподозрил опасность. Медленно, но неотвратимо его вели к пологому берегу, возле которого покачивался связанный из тростника плот. На нем стоял огромный негр в набедренной повязке и упирался шестом в дно на мелководье. Павел хотел вырваться из круга, образованного взявшимися за руки девушками. Схватив двух из них за запястья, он попытался разорвать цепь. На лицах девушек не отразилось беспокойства и напряжения. Они продолжали улыбаться. А Павел ощутил, что его руки слишком слабы. Они стали ватными и непослушными. Чтобы не выдавать своей беспомощности, он решил больше не сопротивляться.
Плот, на котором он очутился, управляемый уверенной рукой кормчего, легко заскользил по небольшим волнам к поджидавшей их царской галере. Девушки не последовали за ним. Они вошли воду и, плескаясь и громко смеясь, незаметно исчезли под водой. Павел снова вспомнил о живых желтых тюльпанах и пожалел, что не остался на том поле.
Как только он вступил на борт галеры, его сразу провели в шатер.
Клеопатра была одна. Она полулежа отдыхала среди подушек, и по ее обнаженному телу ползали змеи. Павел замер на пороге. Неведомая рука подтолкнула его вперед. Не менее, чем змеи, Павла поразило лицо царицы. Никаких следов красоты он не увидел. Ее мясистый горбатый нос как будто тянулся к острому выдвинутому подбородку. Капризные полные губы выражали грубую чувственность. Однако ее обнаженное тело еще сохраняло девичью гибкость и упругость. А нежнейшая апельсинового цвета кожа была без единого изъяна. Треугольник волос между крутых бедер сверкал тончайшими золотистыми нитями. Клеопатра слегка развела ноги, и высоко над ними вдруг взвилась раздутая шея кобры. Маленькие, неподвижные глазки змеи уставились на Павла. Он вздрогнул и сделал шаг назад. Но та же неведомая рука снова толкнула его внутрь шатра.
- Не бойся меня, Павел. Подойди, - мелодичным голосом, совсем как Татьяна, пропела Клеопатра.
- Царица… я потрясен… - промямлил граф.
- О, зови меня лучше "fatale monstrum". Так когда-то прозвал меня несносный брюзга Гораций.
Тем временем змеи продолжали бесшумно скользить по ее грудям, шее, животу. Павел ощутил прилив бешеной страсти. Он готов был заключить царицу в объятия. Но плавные раскачивания кобры гипнотизировали его. Клеопатра со смехом схватила змею и прижала к себе.
- Иди же. Минута со мной прекраснее, чем долгая жизнь без меня. Даже после ядовитого укуса ты успеешь насладиться телом и страстью самой великой и прекрасной женщины всех веков!
Желание, кипевшее в душе Павла, усмирял ледяной душ страха. Он не шевелился. Клеопатра извивалась на ложе вместе с десятком серебристо-черных змеек. Секс и смерть ласкали друг дружку, наслаждались взаимной верностью, упивались своей вседозволенностью, сладостно томились в ожидании очередной жертвы… И Павел не выдержал. С глухим стоном он склонился над Клеопатрой и принялся целовать ее ноги. Он больше не думал о кишащих вокруг змеях, не ощущал их холодных сухих прикосновений. Жаркие объятия царицы вознесли его на вершину блаженства. Она ответила ему сумасшедшей страстью. Павел поначалу даже не почувствовал укуса, но боль с дьявольской быстротой растекалась по телу, вызывая совсем не любовные судороги. Он понял, что умирает. Безумно хотелось сделать хоть один глоток воды. В эту минуту он был способен выпить весь мутный Нил. Павел захрипел пересохшим горлом. Боль сковала все его тело. Он провалился в черную разверзшуюся дыру… Сознание тупо и устало возвращалось к его измученному болью телу.
Он с трудом приоткрыл набрякшие веки и сквозь пелену в розовато-искусственном свете увидел неподвижную гладь бассейна, с трех сторон украшенного пышными зелеными растениями. Стены, переливающиеся мелкими бликами, утомляли глаза. Еще не соображая, где он находится, Павел с недоумением разглядывал железные обручи на щиколотках и стальные тросы, припаянные к ним. Потом его взгляд с трудом различил свисавшие с потолка кольца и он, наконец, понял, что висит на них с заведенными назад руками.
"Значит, не умер?" - спросил себя Павел и тут же встрепенулся в надежде увидеть где-нибудь рядом Клеопатру.
- Fatale monstrum… - еле ворочая языком, прошептал он незнакомое ему ранее выражение. Но никто не откликнулся.