Самые яркие воспоминания в жизни любого военного человека связаны, как правило, с экстремальными событиями. Прыжок с парашютом, короткий бой, где от шквального и плотного огня погибает каждый второй. Короткий эпизод неожиданного нападения доставил удовольствие Смирнову. В настоящий момент он был запрограммирован получать удовольствие от выполнения задания и от боевых действий самих по себе. Это входило в бедную и ущербную концепцию "безупречного воина", навязанную его сознанию. Десять лет боевых действий на Кавказе в составе спецназа ГРУ, сотни убитых и взятых в плен "духов", бесконечные переходы в горах, засады, "растяжки" – все возвращалось из прошлого, и это возвращение было сейчас приятно Смирнову, которому показалось, что без этого вида и запаха крови жизнь бессмысленна.
– Так тебя зовут? – спросил Смирнов у стонущего от боли в сломанном носе боевика.
– Вартантян, – злобно прохрипел он.
– Так ты же армянин? Что вы делаете здесь?
– Защищаем Арцах от азербайджанцев, – еле-еле по-русски выговорил боевик.
На вопрос Смирнова, почему они "мстят" за десятки километров от родной территории, вразумительного ответа не получил. Вартантян рассказал, что армянский отряд состоял из уволенных в запас военнослужащих, в том числе бывших "афганцев", студентов и даже учителей и врачей, которым надоело голодать. Называли они себя федаинами. Здесь они неплохо зарабатывали и питались. Каждый имел стрелковое автоматическое оружие, боеприпасы, заправленные в пулеметные ленты, а также армейские самодельные кинжалы. Как оказалось, угон овец в этом районе – их рук дело.
Что же касается Смирнова, то армянские боевики его заметили еще тогда, когда он перемахнул через азербайджанский блокпост. Боевики приняли его за разведчика-азербайджанца и, убедившись, что он один, решили скрутить.
– Слушай, Вартантян, придется тебе поработать немного – иди вперед.
Через пять минут перед ними открылся замаскированный узкий проход в расщелину, которая через несколько метров расширилась, а затем привела в пещеру, в которой находился уже знакомый Смирнову старый диверсионный склад. Сергей, светя фонариком, шел позади, поэтому возможная попытка нападения со стороны боевика пресекалась изначально.
– Иди, иди, – Смирнов ткнул дулом автомата армянина.
Тот нехотя повиновался, но через несколько секунд споткнулся и упал. Внизу на каменном полу лежало два высохших тела. Смирнов помнил, чьи это трупы, но лишь на мгновение замедлил шаг.
– Вставай! – скомандовал обескураженному боевику Смирнов. – Теперь направо. Учти, любые неправильные действия, и я буду стрелять, – предупредил он армянина.
Они подошли к решетчатым дверям, запертым двумя огромными замками.
– Отойди, – приказал армянину Смирнов, и когда тот выполнил приказ и попятился назад, прогремели выстрелы. Дверь заскрипела, и Смирнов приказал пленнику зайти в нишу, где стояли сотни деревянных ящиков с непонятной маркировкой. Посмотрев, который из них несет надпись "РГ-42", Смирнов приказал боевику вытащить несколько из них поближе к выходу из пещеры-тайника. Это были ящики с противотанковой гранатой времен войны с Гитлером. "Хорошая штучка, у немцев такой не было", – подумал про себя Смирнов. Но основным заданием была доставка в указанное место несколько ящиков тротила, запасы которого находились в смежной комнате. Получив случайного работника, он принял самостоятельное решение вдвое увеличить объем переносимого груза. Обращаться за инструкциями к генералу он не стал.
Через час работа по доставке ящиков наружу была закончена, и Смирнов поглядывал на часы, торопился – нужно было к рассвету доставить все это добро к соседнему армянскому селу.
Неожиданно его потревожил вызов на мобильный телефон. Аппарат, конечно, был настроен на режим вибрации. Достав телефон, Смирнов по показанию дисплея узнал номер телефона Марата. Дав знак армянину продолжать заниматься переноской груза и идя за ним, Смирнов сосредоточился, придумывая на ходу, что может ответить своему бдительному товарищу по телефону, чтобы не разрушить "легенду" своего убытия в Баку.
– Привет, – первым начал разговор Смирнов. – Не волнуйся за меня, со мной все в порядке.
– Где ты сейчас? – послышался настороженный голос в трубке.
– Да, понимаешь, – чуть заплетающимся голосом, начал отвечать Смирнов. – Застрял ненадолго в Баку, появились кое-какие дела, попросили помочь Губаренко кое с кем встретиться.
– Почему мне ничего не сообщил? – спросил Марат.
– Ты был занят, а я тоже немного замотался. Кстати, хотел тебе перезвонить, но посмотрел, что уже поздно, – соврал товарищу Смирнов. – Ну а кроме этого, честно скажу, загулял. Запал тут на одну красотку – это судьба! Ты же – как друг и мужик – должен меня понять, – ответил Смирнов. – А волноваться не стоит, я тебя вместе с группой через день догоню. Все будет в порядке, – уверенно закончил Смирнов и отключил телефон.
Когда было сделано несколько ходок и выкопан специальный схрон для гранат и взрывчатки, Смирнов посмотрел на часы, заметив с удовлетворением, что уложился в заданное время – до рассвета. Место было выбрано удачно – хоть и находилось у дороги, но заметить его было чрезвычайно трудно – это был овраг, наполовину затопленный водой. Местные жители вообще обходили это место, предпочитая хоть и разбитую, но дорогу. Он тщательно замаскировал схрон и еще раз внимательно проверил, не заметен ли тайник с высоты нескольких метров, затем приказал боевику выбираться из оврага.
Шли молча. Начинало светать. Поэтому Смирнов заставил армянина идти еще быстрее. Но тот неожиданно остановился.
– Ты чего, Вартантян, ходить разучился? – спросил Смирнов, еще сильнее ткнув в стоящего спиной боевика дулом автомата.
– Что ты со мной сделаешь? – спросил у Смирнова пленник.
– А что, ты хочешь, чтобы я тебя отпустил? – непонимающе спросил Смирнов.
– Жить хочу! – прохрипел армянин.
– Давай, жми вперед, – резко приказал ему Смирнов, не добавив более к этим словам ничего.
– Не хочу умирать, как шакал, на чужой земле! – завопил, как ребенок, недавно бравый "партизан".
Но на этот раз Смирнов решил промолчать.
Армянин еще больше опустил голову и обреченно повиновался. В спецназе ГРУ, находясь на разведывательно-диверсионном задании, никогда не оставляют в живых пленников-языков, – поэтому Смирнов знал, что должен сделать. Через полчаса в пещерах, ставших когда-то секретным военным складом, прогремело несколько выстрелов.
Теперь оставалось ждать вечера и выбираться с этого места. Задание было выполнено, но только на две трети. Смирнов твердо помнил, что одно из главных условий было, не оставляя следов и не раскрывая себя, вернуться живым и невредимым. Его огорчало, что следы схватки оставались на лице – задание было выполнено неточно.
По словам Муслима, в пятнадцати километрах отсюда от азербайджанского села идет автобус в сторону Кюрдамира. "Если повезет, к месту встречи можно будет попасть завтра утром", – подумал Смирнов.
Выбросив оружие и форму в ущелье и переодевшись в гражданку, Смирнов замаскировал кусками скал вход в расщелину и уже в семь часов вечера был в азербайджанском селе на остановке, где, по словам Муслима, вскоре должен был отправляться автобус.
Местные жители не обратили на него почти никакого внимания. Автобус уже дожидался пассажиров, но водитель не спешил брать никого. Через час началась посадка, и местные жители уже передавали счастливчикам сумки через отсутствующие или открытые окна, толкая друг друга и стремясь поскорее попасть в автобус, чтобы занять места получше.
Смирнов спокойно заплатил и занял место в самом конце салона, подумав о том, что совсем неплохо затеряться в толпе. На несколько секунд его глаза встретились с глазами пожилого мужчины в каком-то длинном одеянии и с колпаком на голове. Это был плотный, коренастый и, несмотря на возраст, крепкий человек. Мужчина, пристально смотрел на Смирнова.
– Здравствуйте, – начал первым Смирнов, – не знаете, почему долго стоим?
– Здравствуй, здравствуй, друг, – неожиданно на хорошем русском языке заговорил горец. – А ты в гостях у нас?
– Нет, на работе. Я журналист, собираю материалы о жизни в этом районе, теперь везу в Москву.
– А зачем ты везешь его в Москву?
– Чтобы люди правду знали.
– Ты знаешь, друг, – продолжал горец, – никто не знает настоящей правды.
Лицо горца в этот момент ничего не выражало, и Смирнов невольно отвел взгляд.
Минут пятнадцать ехали молча. Через некоторое время автобус, и без того не набиравший больше сорока километров в час, остановился. Пассажиры что-то громко обсуждали впереди, но потом притихли.
К горцу, беседовавшему со Смирновым, приблизилась девчушка лет десяти, собеседник Смирнова наклонился к ней, и она что-то рассказала.
После этого горец поднял глаза на Смирнова:
– Плохо, – впереди пикет военных, кого-то ищут, перекрыли дорогу. Говорят какого-то русского. Не тебя ли? – А потом добавил: – Тебе надо бежать, друг.
– Бежать? – переспросил Смирнов.
– Да, туда, через окно, вниз, по дороге. Склон крутой, но спуститься можно. Нас милиционеры не любят – женщины моего народа никогда не носили паранджи. Не любят, но не тронут. А ты беги. Внизу течет река. Перейдешь по камням и иди вниз по течению. Через два часа выйдешь к большой дороге. Только обходи пещеры, не заходи в них!
– Спасибо, отец!
Смирнов огляделся – окружающие молча смотрели на него.
– Они ничего не скажут, – произнес старик. – Иди! Да поможет тебе Аллах.
Сделав все как говорил старик, Смирнов молча преодолевал спуск. Сначала он был действительно не очень крутым, но через полчаса Смирнову пришлось сильно стараться, чтобы не сорваться, к тому же трудно быть скалолазом в обычных туфлях. Вечерело, но было все еще различимо. По расчетам Смирнова, до дна ущелья оставалось совсем немного, вот и шум реки стал отчетливо слышен.
Тут он неожиданно сорвался, немного проехался на животе и оказался на узком, в два шага, каменном карнизе, длиной метров десять. Осторожно, боясь потерять равновесие, развернулся и посмотрел вниз. Внизу, в двадцати метрах, шумела река, на противоположном берегу которой Смирнов разглядел группу вооруженных людей в пятнистой форме.
Оглядевшись, Смирнов увидел в трех шагах от себя, на том же карнизе, вход в пещеру, который сразу было заметить трудно – вход был прикрыт огромной каменной плитой, и снизу пещеру наверняка не было видно. Виктор помнил о предупреждении старика, но выбора у него не было, и он, не раздумывая, на корточках пробрался внутрь.
В пещере было темно, Смирнов достал из рюкзака фонарик и включил его. Пещера была невысокой, метра полтора, сухой, без всякой растительности, пол был каменный, покрытый слоем пыли.
Смирнов внимательнее рассмотрел содержимое рюкзака. Диктофон и пара кассет в данном случае не пригодятся, – отмазка явно не сработает, если ищут именно его.
Скоро взошла луна, наполнив своим светом пещеру, но Смирнову было неспокойно. На горы опускалась холодная ночь с холодными звездами. Они казались колючими на безжизненном черном пространстве.
Даже если пикет далеко, выбираться из этого района было очень сложно. Смирнов достал карту: до ближайшей главной дороги было километров восемь и если там расставлены посты – нежелательной встречи не миновать. В пещере было сухо и тихо, последний всплеск энергии разогнал кровь и холод ушел. На мгновение ему показалось, что все позади и можно немного вздремнуть. Он прислонился к стене и подумал, что утро вечера мудренее.
Ему снилось, как он спускается с горы и идет вдоль речки. Внезапно он встрепенулся и открыл глаза. В пещере было светло от лунного света. Луна, полная и яркая, слепила глаза.
– Что, пытаешься заснуть, шакал? – услышал Смирнов.
Над ним стоял человек, лицо его было неразличимо, а вот голос знаком.
– Газеты расхваливали тебя, – брезгливо продолжал незнакомец, обращаясь к Смирнову. – А ты, оказывается, тупая и ленивая русская свинья! У-у, мразь, шакал! Думал, что уйдешь от меня. Нет, от Муслима никто никогда не уходил. Ну что, вспомнил меня? – спросил стоящий над Смирновым человек в форме внутренних войск Азербайджана.
За эти несколько секунд Смирнов все понял и ощутил досаду – выполнению задания мешали.
– Я работаю в контрразведке Азербайджана и потому слежу за тобой еще с Баку. Есть у меня соображения, что ты не просто так прибыл в район Карабаха. Ваших вояжеров я многих раскусил. Вы мне уже вот где сидите, – при этом азербайджанец провел лезвием ножа рядом со своим горлом. – Сколько может Москва вмешиваться в наши дела? А с тобой я хочу расправиться лично. Люблю я это дело, – добавил Муслим. – Героем себя возомнил, грязное и неблагодарное животное. Думал, с автобуса выпрыгнул, так мы тебя не найдем? Я здесь все знаю – каждый кустик, каждый камешек. Жаль, что тебя твои братья-армяне не шлепнули. Так бы возиться с тобою не пришлось.
Муслим совершенно не был способен молчать. Это было странно для его профессии.
– Прикинулся журналистом. Плохая версия, – забыл, что аккредитация нужна? – засмеялся Муслим. – Тебе это уже не пригодится, но знай – это тебе не Россия, где можно спрятаться у кого угодно и куда угодно. Это Азербайджан. У нас здесь свои порядки. Журналистов я всех знаю. Вот твои деньги, шакал! – Муслим бросил в лицо Смирнову пятидесятидолларовую купюру. – От вас, гадов, ничего не надо!
При этом Муслим наклонился и изо всей силы ударил Смирнова ножом в район предплечья. Увернуться в тесной пещере не удалось, и липкая, теплая кровь заполнила рукав.
– Ладно, лейтенант, кончай с этим молокососом, – сказал стоявший у входа в пещеру азербайджанский спецназовец.
– Этот шакал, наверное, много знает, – сказал Муслим. – Жаль, конечно, "мочить" его, потом будет много волокиты – посольство, дипломаты, не люблю я эту шушеру.
В это мгновение Смирнов уже был на ногах. Захватив горсть камней под рукой, он бросил их в глаза Муслиму. Пока тот держался за голову и звал на помощь, Смирнов мощным ударом ноги встретил ринувшегося было в его сторону азербайджанского спецназовца. Не давая Муслиму ни секунды на размышление, Смирнов мертвой хваткой зажал его голову ногами и, ухватившись руками за икры азербайджанца, заставил его сделать "ласточку". Муслим взревел от боли и негодования, но Смирнов решил довести прием до логического завершения, вытягивая тело Муслима немыслимой для человека дугой. В такой ситуации человеческое тело начинало "трещать", а глаза вылезали из орбит. Еще одно резкое движение, и Смирнов услышал хруст шейных позвонков – тело азербайджанца обмякло.
Третий азербайджанец, услышавший зов о помощи, был встречен Смирновым во всеоружии – пуля, выпущенная из АКМ Муслима, попала нападавшему прямо в сердце. Следующие пять секунд стоили жизни еще двум азербайджанцам.
Через минуту Смирнов подошел к умирающему Муслиму.
– Где ваша машина? – обратился он к нему.
Но тот молчал.
– Не скажешь – получишь пулю! – предупредил его Смирнов.
– Ну и что? – как-то отрешенно заговорил Муслим. – У тебя нет шансов. Ты не выедешь из этого района. На хвосте будут полицейские и мои люди. Я готов договориться с тобой, – процедил он сквозь зубы.
– Хорошо, поедешь со мной, – согласился Смирнов и взвалил обмякшее тело Муслима на себя.
Азербайджанец молча повиновался. Тяжелое это дело – тащить по крутому чуть не стометровому обрыву чужое тело. Под стершимися подошвами простых туфлей то и дело осыпались камешки, скользил суглинок, покрытый слоем прошлогодней прелой листвы.
Через пятнадцать минут они спустились по горной тропе к дороге, где их поджидал тот самый КамАЗ, на котором Смирнов добирался из Кюрдамира.
Опустив на землю Муслима, который не представлял никакой опасности и не мог самостоятельно передвигаться, Смирнов с улыбкой на лице уничтожил еще одного спецназовца, оставленного у машины. На всякий случай у бойца он снял осколочную гранату, чутье подсказывало Смирнову, что эта "штучка" еще пригодится.
После этого уложил на правом сиденье Муслима, Смирнов перевязал руку и завел КамАЗ. Повороты-загогулины на горной "ишачьей тропе" такие, что даже КамАЗ нужно было вести предельно осторожно, – не впишешься в поворот – и, считай, полетел в пропасть. Он тревожился за выполнение задания и был настороже даже тогда, когда машина наконец выехала на более или менее нормальную дорогу, – местность незнакомая и любой пост таил в себе опасность. К счастью Смирнова, несколько постов миновали спокойно, полицейские и военные только глазами провожали знакомый им КамАЗ.
Дорога была чистой, и повстречавшийся полицейский пост молча пропустил машину.
– Ну вот, видишь, – сказал Смирнов, – все хорошо, а ты так волновался. Ты ведь жить хочешь, не правда ли? Ответь, разве кто-нибудь меня реально ищет? Ведь ни один пост не остановил машину. Я думаю, что ты действовал самостоятельно, потому хотел убить меня тихо и никуда не сообщать.
Глаза азербайджанца налились кровью, и он прохрипел какое-то ругательство на азербайджанском.
Смирнов остановился у оврага, выходившего к дороге. Он обрушил в него машину и спустился вслед. В открывшейся от удара о дно дверце виднелся полуживой с невидящими глазами Муслим. Смирнов достал гранату и выдернул чеку. У него было ровно четыре секунды, чтобы укрыться за высокий скальный обломок…
Он вышел на дорогу и удивился, что дорога была пустынна – ни одной встречной машины. Вдалеке, в трех-четырех километрах, было видно какое-то село. Смирнов набрал номер телефона на "мобиле", ответил Губаренко.
– Докладывает майор Смирнов: задание полностью выполнено.
– Почему задержался?
– Помешали свидетели.
– Где они?
– Ликвидированы восемь.
– Где ты находишься?
– Выдвигаюсь на шоссе, где вы меня высадили. Буду на месте через четыре часа.
– Тебя встретит Федор Константинович Шеин. Карту подготовил?
– Так точно.
– Передашь ее Федору Константиновичу и поступишь в полное его распоряжение на период пребывания в Азербайджане. Вопросы?
– Нет.
– Выполняйте, товарищ майор!
– Есть!
Доктор Шеин, подобрав Сергея на дороге, для начала нашел удобное место, скрылся от глаз случайных наблюдателей и приказал Смирнову раздеться. Он наскоро осмотрел его, зашил и хорошенько обработал рану на руке, приказав не чувствовать боли. Затем занялся лицом. Приведя его в относительный порядок, он пробормотал:
– Ничего, сойдет за ресторанный дебош.
Затем Сергей переоделся в приличный костюм и последовал подробный отчет, который Смирнов проговорил равнодушным голосом, без малейших эмоций. Шеин рассмотрел и спрятал карту-верстовку, на которой был отмечен схрон.
Сделав пометки, он составил на листике блокнота текст "легенды" и основных поведенческих установок для Смирнова, отправив пациента на это время отдохнуть в машину. Наконец Шеин сделал Сергею укол, открыл склянку с условным запахом-раздражителем и принялся раз за разом начитывать этот текст.
Через два часа работы он проверил результат, затем внес необходимые коррективы и продолжил сеанс. Когда он решил, что сделано достаточно, была произнесена словесная формула – код выхода.