Оставалось только вежливо заверить их, что их расценки будут доведены до сведения руководства, а о решении им сообщат.
Тем временем шла подготовка к главному действу: на обширную площадку на заднем дворе был вынесен мангал. Теперь в нем полыхали жаром угли из бука. Ираклий с особо доверенными помощниками готовились нанизывать шашлыки. При этом шеф-повар не менее громогласно, чем Гия, рассказывал тайны этого священнодействия.
– Только говядину и баранину можно мариновать в уксусе или вине, с луком и перцем и зернами граната, а вот свинину уксусом можно только испортить, – поучал Ираклий каких-то горе-специалистов. – А ты знаешь, что лучшие куски мяса – это "суки" – куски вырезки, которые располагаются под позвоночником. Даже от коровы не взять больше трех килограммов такого мяса. Но, дорогой мой, попробуй, понюхай! – Повар совал шампур прямо в нос спорщику. – Его можно сырым есть!
Блеснул знаниями Богуслав:
– А скажи, пожалуйста, уважаемый Ираклий, а ты в "сетку" заворачиваешь мясо?
– Вот молодец! – сказал Ираклий. – Самое главное спросил! Хоть русский, а понимает шашлык.
– Так я же болгарин! – возразил Богуслав.
– То-то я и думаю! Бери, дорогой, вот "сетка" в кастрюле, доверяю тебе заворачивать, становись рядом.
Метревели покрылся потом от зависти к гостю. Марат спросил его:
– А что такое "сетка"?
– Это нутряной жир у свиньи, в него заворачивается каждый кусок мяса, перед тем, как его нанизают на шампур. Рассказать про вкус невозможно, надо попробовать самому. Видишь, как твой друг делает?
Гие необходимо было хоть как-то проявить себя, поэтому он набрался мужества и заявил Ираклию:
– А все-таки одно истинно грузинское блюдо ты никогда не делал!
– Что?! – вскричал повар. – Говори, негодяй, какое?
– Бык на вертеле!
Далее он рассказал под хохот присутствующих "рецепт приготовления": внутри целой туши быка помещают теленка, в теленка кладут барашка, в барашка – индейку, в индейку – гуся, в гуся – утку, в утку – цыпленка. В промежутках между этими животными и внутри них во все уголки набивают пряные травы – кинзу, базилик, эстрагон, лук-порей, мяту, сдобренные и пересыпанные красным перцем, чесноком, шафраном, корицей и орехами. Все это гигантское жаркое жарят на вертеле над ямой, полной раскаленных углей, в течение нескольких часов. Снаружи довольно толстый слой его обугливается, так что часть мяса пропадает. Зато внутри такое изобилие сока, такой неповторимый аромат, что по сочности и тонкости вкуса мяса с ним не может сравниться ни одно другое мясное блюдо в мире.
Ираклий, выслушав эту истинно грузинскую кулинарную поэму, вытер слезы, выступившие от смеха, и сказал:
– Клянусь мамой, мы когда-нибудь приготовим это блюдо! А ты поможешь мне закладывать теленка в корову, Гия Метревели!
Пиршество затянулось до глубокой ночи, после чего "лишних людей", о которых говорил Давид Лоладзе, развезли по домам, но затевать какое-либо совещание было уже нелепо. Поэтому гостей просто развели и разнесли по гостевым комнатам, оставив ночевать.
– Понял теперь, как срываются грузинские революции? – спросил Богуслав Марата, укладываясь спать.
– Я удивляюсь, как они вообще умудряются что-либо задумать или сделать, – заплетающимся языком ответил Марат.
– Хорошо, что мы не пили красного вина… – вместо "спокойной ночи" сказал Боб.
За несколько часов до этого Мари Кунц потребовала срочной встречи с Маркусом Миллером. Она прошла грязным коридорчиком лучшей гостиницы Акстафы в его номер и присела на стул.
– Что случилось, Мари? – обеспокоенно спросил Миллер.
– Очень странное сообщение из Лондона, – строго сказала она. – Боюсь, мы напрасно отпустили москвичей в Тбилиси. Надо их отзывать и бросать здесь на выявление партизан.
– Каких партизан? – удивился британец.
– Господин Ольховский – беглый олигарх, которого мы приютили в нашей стране, – сообщил МИ-6, что некий источник в Москве передал ему сведения о существовании большого склада вооружения на территории Азербайджана.
– Очень странно…
– Вот документальное свидетельство. В 1942 году, когда вермахт был уже в Чечне и Дагестане, всерьез рассматривалась возможность захвата каспийских месторождений. Понятно, что для Гитлера нефть была проблемой номер один. Его стратегической базой оставалась одна Румыния. Захвати он тогда Нефтяные Камни – и история могла бы быть переписана совершенно иначе. Поэтому военные готовились к худшему варианту развития событий и организовывали склады боеприпасов для организации массовой партизанской войны на территории Азербайджана. Вот приказ об их организации под соответствующим грифом. Один такой склад существует до сих пор и кто-то имеет к нему доступ.
– То есть имеют доступ к неограниченным запасам взрывчатки и стрелкового оружия времен Второй мировой войны? Я верно вас понял?
– Верно.
– Надо запросить Москву и получить во что бы то ни стало координаты этого склада.
– Все не так просто. Это не армейский склад, о котором есть данные в архиве, это диверсионный склад особой секретности Смерша. После войны он был законсервирован и оставался в ведении ГРУ. С конца 80-х, когда обострилась обстановка в Закавказье, он, как утверждает источник Ольховского, использовался спецподразделениями ГРУ для ведения секретных операций на территории бывших республик СССР. Он даже пополнялся современными боеприпасами и оружием. Из этого вывод – из Москвы мы не получим ничего. Тот, кто передал эти сведения Ольховскому, скорее всего, единственный обладатель секрета.
Миллер был в высшей степени озабочен:
– А что реально имеет в руках этот Ольховский и почему он вообще лезет во все это?
– Он передал в службу внешней разведки карту, на которой обозначен схрон взрывчатки, извлеченной из этого склада, – Мари положила на стол листок факса с картой-верстовкой.
– Надо его проверить. Где это?
– В районе Северного Карабаха.
– Уже. Я летала туда сегодня на вертолете.
– Вы себя раскроете такими действиями.
– Это уже не так важно. Вот, – и Мари положила на стол вещественное доказательство – брусок тринитротолуола.
– Это взрывчатка?
– Да, времен Второй мировой войны.
– Много ее там?
– Около двухсот килограммов плюс множество ручных гранат.
– Чудовищно! – сказал Миллер. – Сколько же ее на самом складе?
– Не знаю, но гораздо больше.
– И чего же хочет Ольховский и его источник в Москве?
– Ольховский, как и раньше, беспокоится о судьбе своего партнера и друга Романа Хухашвили с его интересами в долине Боржоми.
– Опять вы со своей экологией, Мари! Вы не можете заниматься чем-то одним: или спасением природы или разведкой?
– Да, я на его стороне. Боржоми – это достояние всего мира.
– И одного жадного грузина. От того, что Хухашвили заработает лишние миллионы, мир не развалится.
– А губить Боржоми преступно. Я говорила вам это, Миллер.
– Хорошо, этот вопрос последовательно решается и будет решен положительно. Этот грузин уже пять лет грозится взорвать трубопровод!
– Все это время мы приписывали эти высказывания бурному темпераменту этого южного человека, но все меняется, если для этого теперь имеется взрывчатка. Надо либо изолировать его, либо привлечь на свою сторону.
Миллер сдался:
– Роман Хухашвили получит все мыслимые гарантии. А что хочет источник из Москвы?
Мари Кунц сделала паузу и выпалила:
– Вернуть свои вышки на Каспии или получить за них полную компенсацию!
Миллер разинул рот, он наконец осознал, чьи уши торчат за всей этой интригой:
– Так это Губаренко?! Вот старый негодяй!
Миллер вовремя прикрыл рот, чтобы не рассказать о своей "английской шутке" – издевательском ответе, который он послал по факсу генералу Губаренко в ответ на его наглые претензии. Становилось ясно, что теперь амбициозный генерал постарается отыграться и говорить с ним будет весьма непросто.
Миллер походил по комнате, размышляя. Мари терпеливо ожидала его решения.
– Сначала этот старый диверсант заминировал шесть вышек и требовал платы за то, чтобы убрать свои же "адские машинки". Теперь он зашел с другой стороны – и, оказывается, заминировал всю республику. Представляю, что он запросит теперь… Послушайте, Мари, надо выманить его сюда и передать в руки наших москвичей. Пусть вытряхивают из него сведения любым способом. Это надо поручить Сергею Смирнову.
– Каким образом можно его выманить сюда? Ведь он только что был и уехал два дня назад. Как я поняла, – ни с чем.
Еще немного поразмыслив, Миллер нашел выход:
– Ольховского оставьте пока без ответа. Пусть думает, что мы несерьезно отнеслись к его информации. А я потороплю своих чиновников с составлением документов для Смирнова-старшего. И я потребую, чтобы он привез с собой господина Губаренко – ведь документы по скважинам находятся у него. Пусть уговаривают его своими способами. Вы же предупредите Сергея Смирнова, что на него возлагается поручение чрезвычайной важности – узнать у Губаренко место большого склада. Скажите, что именно вам прислали это сообщение из редакции. Мол, у вас связи со спецслужбами и так далее… British Petroleum не впутывайте в эту возню!
Мари ничего не возразила на этот план и собралась уходить. У дверей она остановилась:
– Не забудьте распорядиться извлечь всю взрывчатку и организовать засаду на месте схрона. Надо же задержать и исполнителей, – сказала Мари на прощание, оставив за собой последнее слово.
Ни один, ни другой все еще не представляли себе, что слова Маркуса Миллера, прозвучавшие в их разговоре о Губаренко, заминировавшем "всю страну", не столько поэтическая метафора, сколько суровая жизненная реальность.
Утром в саду Давида Лоладзе оглушительно пели птицы. Возможно, так только отдавалось в разламывающейся голове. Ни Марат, ни Богуслав никогда не жаловались на здоровье, за исключением тех случаев, когда получали ранение (или спортивную травму – во втором случае), однако такое количество "легкого белого вина", выпитого накануне, потрясло с непривычки их могучие организмы.
Марат поднялся с кровати, немилосердно браня все народные грузинские обычаи, и вышел в сад, чтобы усиленной зарядкой выгнать из себя похмелье. Боб предпочел лечиться лежа, хотя был знаком на практике с "болгарскими народными праздниками".
Свежее утро и хорошая нагрузка оказали свое целительное воздействие, а контрастный душ довершил реанимацию Суворова.
К удивлению Марата, грузинские "старички" уже через часок после его подъема начали шевелиться и появляться на свет. Суворов ожидал, что они вообще не встанут сегодня после такого пьянства и обжорства. Однако он их недооценил.
В десять часов после легкого завтрака началось совещание узкого состава, которое запланировал хозяин дома. Присутствовали только трое гостей, каждый из которых представлял определенную общественно-политическую силу, что выглядело очень символично. В серьезности собравшихся Марата убедил тот факт, что на столе наконец не было вина, а среди собравшихся отсутствовал пустой болтун Метревели.
– Я познакомил вас вчера, – безо всякой вчерашней эмоциональности начал Давид Лоладзе, – но сегодня расставлю все точки над "i". Все мы знаем, чего хотим, потому что над нами нависла недвусмысленная угроза. Наше бездействие убеждает Саакашвили, что он может творить все, что захочет. А наши новые друзья убедительно показывают нам, как надо говорить с компанией British Petroleum на понятном ей языке, чтобы не считала, что купила весь Кавказ. Наши московские друзья заминировали пять вышек в Гюнешли и предъявили консорциуму ультиматум. Я правильно излагаю известные мне обстоятельства, господин Кочаров? Я полагаюсь на свои источники из МВД Баку…
Богуслав оценил мастерство "утечки информации", которую устроил Миллер:
– В целом, верно. Минировали не мы, но ключ к минам у нас. Поэтому мы рассчитываем получить эти вышки в концессию.
– Правда ли, что вы с господином Смирновым, известным нефтепромышленником, лично сняли одну мину и предъявили ее спецслужбам?
– Совершенная правда. Но это был Смирнов-сын, сослуживец Марата, – он указал на Суворова.
Господин с жестким лицом и ломаным носом боксера неприятным голосом задал вопрос:
– Тогда зачем вам впутываться в наши дела? Вы свои сделали.
Боб спокойно объяснил:
– За назначенный срок – неделю – они не приготовили предварительные документы. Поэтому у нас есть приказ – подстегнуть неторопливых англичан. Они понимают только реальную силу и не отдадут ни одного евроцента, пока их не возьмешь за глотку.
Послышались одобрительные возгласы. Давид продолжал:
– Поэтому мы собрались здесь и сейчас проведем поименное голосование. Кто за то, чтобы провести к приезду комиссии БТД демонстративную акцию на нефтепроводе? Я, Давид Лоладзе, голосую "за", потому что они полностью обесценили мои земли, проложив по ним свою трубу. И можно сказать, что в эту трубу вылетаю я сам. Извините за каламбур в серьезном деле. – И князь передал слово по кругу: – Мамука Сесиашвили, твой завод железобетонных конструкций просто закрыли, чтобы построить на этом месте станцию подкачки 2. Что скажешь ты?
Пузатый грузин в расстегнутом пиджаке сказал:
– Я голосую "за". И предлагаю взорвать эту станцию к чертовой матери.
– О конкретных способах – чуть позже. Сейчас голосуем принципиальное решение, – строго поправил его председатель собрания. – Теперь наши русские… и болгарские друзья.
Боб ответил:
– Скажу за двоих: мы готовы принять личное участие.
– Эдуард Сакварелидзе, ты самый опытный политик из нас, что говоришь?
– Меня интересуют не деньги, как всех вас, а политический курс страны. Я за то, чтобы нанести серьезный удар по Саакашвили. "За"!
– Рамаз Хоштария, ты наша сила, что скажешь?
– Если не ударим сейчас, проиграем все. Удобный момент настал – и у меня все готово. "За".
"Два опальных предпринимателя, представитель старой шеварднадзевской гвардии из парламента и уголовный авторитет из спортивной мафии – классический подбор, – подумал про себя Марат. – За каждым стоит влиятельная группировка. Первые воровали и приватизировали, вторые обеспечивали законы и решения, третьи стали силой большей, чем армия и полиция. Классика! Молодые волки отогнали их от кормушки – и они готовы на все, чтобы отвоевать свое право. Мы оказались в нужном месте".
Давид подвел итог:
– Я не сомневался, что мы примем единогласное решение. Давайте говорить о конкретном плане.
Его перебил боксер:
– Прежде чем мы откроем свои планы, я хочу знать, почему вместо известных нам людей появились эти двое русских. Ты вчера привел убедительные аргументы, но мне этого недостаточно.
Марат подумал: "Бандит мыслит практически – и он совершенно прав".
– Известные нам люди вчера были здесь, вы это знаете, но сегодня они далеко…
– Если Зураб и Кожан не захотели работать, надо обходиться без них. Зачем непроверенные участники?
Давид попытался объяснить:
– Нам нужны профессионалы, а Кожан давно знаком с господином Суворовым. Это отряд "черной метки", дорогостоящие специалисты, которых прислали из Москвы для решения важных вопросов…
– Они не нам служат, – уперся бывший боксер. – Мои люди все сделают сами.
Вмешался Марат:
– Это не те вчерашние сопляки "все сделают сами"?
Рамаз Хоштария побледнел, ему было сделано публичное оскорбление:
– Вы не знаете, с кем говорите… – начал он повышать тон.
Марат снова перебил:
– Разве Рамаз предлагает нас отпустить? Он хочет нас убить, – давайте называть все своими именами. Мы ведь уже знаем ваши имена и…
Марат не успел договорить. Дверь в кабинет распахнулась и в нее ворвался человек с автоматом, за которым следовала целая группа. На самом деле, человек этот – вчерашний знакомец Гига – успел только приоткрыть дверь и сделать половину шага. Марат неуловимо быстро взмахнул рукой, послышался сухой стук лезвия, вонзившегося в дерево, – и все увидели своими глазами убедительный образец ювелирной работы профессионала. Старинный кинжал с червленой чеканкой, которым за завтраком резали мясо и который, оказывается, Марат прихватил с собой, – сейчас он глубоко засел в дубовой двери, пригвоздив у самого корня ухо Гиги. Его голова оказалась прижата к деревянной панели, а сам боевик загораживал вход, не пуская остальных.
– Стой! – крикнул им их предводитель Рамаз, потому что Боб уже держал его голову в захвате, вставив свой пистолет прямо в глаз. Марат успел укрыться за книжным шкафом со старинными фолиантами, выставив перед собой пистолет и переводя его с цели на цель. Каждый, на ком на короткое мгновение фиксировался прицел, слышал в своей голове чавкающий звук удара пули, попавшей в мозг.
Все замерли, и только Гига вертелся, пытаясь освободить свое ухо.
– Я же тебе обещал вчера, что ухо отрежу, и советовал на будущее верить моим словам, слышишь меня, Гига? – спросил Марат. – В следующий раз, когда ты на меня нападешь, я отверну тебе голову.
Боб вежливо попросил своего пленного главаря:
– Пусть твои люди сдадут пока оружие и подождут в коридоре, здесь же солидные люди разговаривают. Скажи мне шепотом, сколько их?
– Восемь.
– Я посчитаю автоматы. Отдай команду.
– Автоматы не у всех, – предупредил Рамаз и громко скомандовал: – Быстро положите в комнату все оружие и ждите меня внизу. Уходите все вон из дома!
Бандиты-боевики по одному заходили и тихо складывали на узорный паркет свой арсенал, затем на цыпочках уходили. Спросив разрешения, они выдернули с большим трудом нож из твердой древесины и освободили полуотрезанное ухо Гиги.
Спрятав оружие, "дорогостоящие специалисты" заняли свои прежние места. Рамаз потер шею и мирным тоном спросил:
– А "черная метка" – это что такое вообще?
– Диверсионно-разведывательный отряд ГРУ, – объяснил ему Марат.
– Так вы и со взрывчаткой умеете работать, господин Кочаров? – спросил грузинский бандит у Богуслава, к борцовскому захвату которого почувствовал уважение.
– Только Марат, но очень профессионально.
Суворов удивился:
– Богуслав Кочаров – спортсмен, разве вы не знаете его? Вольная борьба – Московская Олимпиада-80?
Рамаз хлопнул себя по лбу:
– Извините меня, батоно, не признал! Второе место в тяжелом весе, а потом чемпион мира – болгарский атлет Богуслав Кочаров! Как же я не вспомнил? Я тогда не попал в призовую тройку, Заев выбил меня в полуфинале!
Богуслав добродушно подхватил любимую тему:
– Я помню ваш бой с этим троглодитом, – он передразнил стойку давно забытого чемпиона. – Полусогнутый такой и очень коварный, с длинными руками. Тяжелый был нокаут?
Рамаз замялся:
– Как сказать?.. Не очень легкий.
– Понимаю, – посочувствовал Боб. – Меня ведь тоже Медведь из Минска положил. Великий спортсмен!
– Медведь – да, – закивали все, вспоминая старинных кумиров еще советского спорта.
Суворов улыбнулся:
– Да, Александр Медведь – это действительно великий борец. Правда, я знаю одного человека, который вот уже тридцать лет предлагал Медведю побороться, а тот увиливал.