* * *
Сашка распахнула дверь в комнату с такой силой, что та грохнулась о стену. На мгновение застыв на пороге, она глубоко вздохнула и медленно подошла к телефону. Взяла трубку, опустилась на кровать и, наконец, тихо ответила:
- Я слушаю.
- Привет, - прозвучал в ухе до тошноты знакомый голос.
Она почему-то даже не удивилась. Она и ожидала чего-то в этом роде.
- Серега, это даже не смешно!
- А так? - он вошел в комнату, все еще говоря с ней по своему мобильному. - Так веселее? Ну скажи на милость, как еще я мог бы вытащить тебя из гостиной?
Положив трубку на аппарат, она устало взглянула на него. Серега улыбнулся. Он был очень хорош собой - высокий, черноволосый, загорелый. Да и смокинг ему шел. Но в эту минуту Сашка сочла его совсем непривлекательным. Его веселость ее раздражала. Она почти ненавидела его, хотя не могла понять почему. По сути, он ведь ничего ей не сделал. Во всяком случае, пока. Хотя, по всей видимости, собирался.
Он закрыл за собой дверь и шагнул к кровати, на ходу расстегивая тугой воротничок рубашки. Затем развязал бабочку, сунул ее в верхний карман пиджака, сел рядом и взял ее за руку.
- Мы идиоты, - его голос странно дрогнул, - мы сотни раз имели возможность остаться наедине. И ни разу ею не воспользовались.
Сашка аккуратно вытащила свою руку из его пальцев и попыталась отсесть подальше. Но он не позволил ей этого: с ласковым напором обнял ее за плечи и придержал возле себя, продолжая:
- Сколько можно быть просто друзьями, а? Мы знакомы более десяти лет. Да дело даже не в этом. Мы предназначены друг для друга. Мы будем вместе хотя бы потому, что больше быть ни с кем не сможем.
- Похоже на объяснение двух прокаженных в лепрозории, - буркнула она, безуспешно борясь со столбняком, парализовавшим ее тело.
- Пусть так, - он кивнул, - и какая разница?
- Не знаю, - она с трудом пожала плечами. - Но это не должно происходить таким образом. От безысходности…
- Брось, нас сближает не безысходность. Не только она, - безымянным пальцем он обвел ее губы по контуру, другой рукой сжал ее плечо так, что она вскрикнула.
- Боль, - он ухмыльнулся, - это часть наслаждения. Это тоже чувство. Одно из тех, которые ты бережно хранишь под кожей. Пора выпустить их на волю.
Он закрыл ей глаза. Темнота стала влажной, смешанной с тонким, щекочущим запахом его туалетной воды.
Он долго целовал ее. Его пальцы скользнули по ее рукам, локтям, плечам, шее, оставляя за собой холодящий след. Сашкино сердце превратилось в набат, который бухал в груди, и его удары с силой отдавались в висках. Она открыла глаза, но ничего, кроме черноты, не увидела. И в этой черноте вспыхивали желтые искры. Она поняла, что натолкнулась на взгляд его широко раскрытых глаз. Горячее желание вмиг сменилось страхом. Одеревеневшей рукой она резко оттолкнула его от себя и, порывисто вскочив с кровати, отлетела к двери.
- Ну… - он улыбнулся и вытер губы тыльной стороной ладони, - чего ты испугалась, дурочка. Иди ко мне.
- Может, еще и палку в зубах принести, - она перевела дыхание и, поправив платье, открыла дверь. Так стало много спокойнее и безопаснее.
"Почему нет? - пронеслось в голове. - Разве не этого я еще неделю назад хотела больше всего на свете? Почему не сейчас? Наверное, я законченная девственница".
С этим она и вылетела в коридор, оставив Серегу недоумевать, сидя на кровати.
"Что-то не так, - неожиданно для себя решила Сашка. Это была даже не мысль, а чувство. - Что-то в этом доме не так. Или во мне что-то не так? Наперекосяк все. Странно…"
- Нет, даже невозможно вообразить себе такое! - с лестницы донеслись недовольные женские переговоры. - Это не прием, а черт знает что!
Сашка тут же узнала Виолу.
- Да перестань, пожалуйста, - перебила ее восклицания Виктория. - Осколки уже все вымели. А я все равно хотела переодеться.
- Испоганить такое платье. Из какого места у него руки растут!
- Подумаешь, пролил вино на юбку. Ну, испугался парень. Да мы все перепугались, когда со всех сторон рвануло, - хмыкнула тетушка. - Иди лучше к гостям. Там половина уже домой разбегаются, как тараканы. Почуяли неладное.
- А кто тебе поможет переодеться? - Виола все-таки притормозила на ступеньках.
- Я помогу, - тихо раздалось еще ниже. Затем послышались быстрые шаги.
Этот голос Сашка тоже узнала. Он принадлежал кухарке Гале.
- Ты? - недоверчиво переспросила ее Виола.
- Ну, - та замялась, - "молнию" ведь расстегнуть нетрудно, правда?
- Разумеется, - Виктория скорее всего ласково ей улыбнулась. - Конечно, ты мне поможешь. А потом мы зайдем к Аркадию… Петровичу. Посмотрим, как он там.
- Ой, это вообще кошмар, - неожиданно Галя перешла на доверительный шепот, смысл которого Сашке разобрать не удалось.
Женщины поднялись на второй этаж и повернули в левую часть дома, туда, где находилась комната Виктории. Саша осторожно вышла из-за колонны, так и не поняв, чего вдруг вздумалось ей тут прятаться от собственной тетушки, у которой по всем разумным доводам стоило бы испросить совета насчет недавней сцены с Серегой. Во всяком случае, еще вчера она бы так и поступила. Но почему сейчас что-то переменилось, но что именно, она не смогла себе ответить.
- Успокойся, ради бога. Ничего страшного не произошло. И не произойдет. С ним все будет в порядке, - донесся до нее не слишком довольный голос Виктории. - Я хочу с тобой серьезно поговорить.
С этими словами она зашла в свою комнату вместе с Галей и закрыла дверь.
И тут до Сашки дошел смысл недавних фраз Гали: с отцом произошло нечто нехорошее, он ушел от гостей, и теперь он в своей комнате, а Вика собралась его навестить.
"Наверное, ему стало плохо!" - испугалась Сашка и опрометью бросилась на третий этаж, туда, где располагался кабинет Аркадия Петровича.
* * *
Мамонов сидел за столом, уткнув лицо в ладони. Он боролся с противоречивыми чувствами. Он никогда не верил в сверхъестественные силы. Даже в глубоком детстве россказни о всякого рода привидениях, оборотнях, пришельцах и потусторонних голосах его только забавляли. Когда ему было лет двенадцать, он до слез напугал Вику, с выражением рассказав ей какую-то идиотскую историю про черное пианино. Родители, разумеется, всыпали ему по первое число за издевательство над младшей сестрой и строго-настрого приказали больше не заикаться о подобной ерунде. Вот на этом его увлечение мистикой и закончилось.
Потом лет в двадцать, оказавшись на охоте, он понял, что человек - властелин природы. А спустя еще пять лет решил, что в жизни есть только одно самое страшное и самое могущественное оружие, с помощью которого можно все и всех поставить на колени. Это оружие - деньги. И тот станет богом, кто обладает этим оружием в полной мере. Иная религия, кроме финансовой, Мамонова никогда не интересовала. Его родители были идейными атеистами и его воспитали совершенно равнодушным к вере и вероисповеданиям. Он радостно прогуливал лекции по научному атеизму в институте, так что даже не знал толком, что такое вера в бога. И до недавнего времени никогда не жалел об этом.
Но сегодня происшедшее заставило его задуматься. Он по-прежнему отказывался верить в реальность происходящего: голос, тьма, призрак в проеме между окнами - это же бред, минутное помешательство. Как и голос, который последний месяц не раз мучил его и в собственной спальне, и в офисе, когда он чуть не умер от удушья и когда приходил врач… Как это все объяснить? Чья-то шутка? Можно такое подстроить? А почему нет? Но с другой стороны, кроме него, голоса не слышал никто. Да и как можно разыграть подобное представление на приеме, в гостиной, где десятки гостей? Никто ведь из присутствующих так и не понял, что произошло. Кроме него - Аркадия Мамонова! И что теперь делать? Идти к психотерапевту? К бабке-ясновидящей? Бред какой-то!
Дверь кабинета скрипнула, Аркадий Петрович вздрогнул и поднял голову.
- Странно, но у парадного входа действительно ждал молодой человек, - растерянно произнесла Валя.
- Проси, - жестом он дополнил свое указание.
Домоправительница исчезла, оставив дверь открытой.
Секунды ожидания показались ему мучительными часами. Собственный кабинет превратился в чужое, незнакомое ему темное помещение, наполненное вязким неземным воздухом с тяжелым запахом пыли, звуки веселья за окном стали зловещей языческой какофонией. Мамонов устало закрыл глаза. В висках размеренно стучало. И только этот стук был явственным в призрачном мире. Он на самом деле мучил. Мамонов сжал руками виски, чтобы слегка унять разбушевавшуюся кровь, и лишь тогда понял: этот стук не принадлежит его телу. Этот стук - звуки чужих шагов. Крупные капли липкого пота выступили на лбу и подбородке. Холодная капля стекла по ребрам.
И наступила тишина. Пустая, страшная тишина.
- Кто ты? - хрипло спросил Аркадий Петрович, не глядя на дверь.
- Я думал, ты все-таки задашь нужный вопрос, - ответил ему чистый, удивительно молодой и живой голос.
- Нужный вопрос… - тихо повторил Мамонов и поднял глаза.
Перед ним стоял высокий парень с красивым, открытым лицом.
"Наверное, он годится мне в сыновья. Он чуть старше Сашки", - с некоторым разочарованием подумал Аркадий Петрович.
- Я старше тебя на целую вечность, - без всяких эмоций ответил на его немое предположение визитер и шагнул через порог.
- Какой вопрос я должен задать? - устало сдался Мамонов.
- Тот, который крутится у тебя в голове подобно назойливому волчку. Тот, которым ты задаешься по меньшей мере раз пять за сутки, который мучит тебя, когда ты просыпаешься по ночам…
- Как ты прошел сквозь охрану? - Аркадий Петрович нахмурился.
- Как ты смог видеть меня, когда остальные даже не подозревали о моем присутствии? - в свою очередь задал вопрос парень.
- Хорошо, - Мамонов положил руки на стол, ладонями вниз. - Что ты тут делаешь?
- Ты надоел мне, - гость передернул плечами. - Похоже, ты сойдешь с ума быстрее, чем примешь действительность такой, как она есть. Я пришел к тебе!
- Ну? - неуверенно выдавил из себя хозяин.
- Я ПРИШЕЛ К ТЕБЕ, - с нажимом повторил парень.
- И что я должен теперь делать? - он развел руками.
Визитер ухмыльнулся, совсем по-мальчишески и немного растерянно:
- Это уже второй вопрос. Задай первый.
- Мне конец? - его голос непроизвольно дрогнул.
- Да, - спокойно ответили ему.
- Значит, я умираю.
- В какой-то степени ты уже умер. Поэтому я пришел к тебе.
- Я не понимаю.
- И не пытайся. Это слишком сложно для человека, который всю жизнь был материалистом. По земному времени ты умер месяц назад, но в тот момент я нечаянно обратил на тебя свое внимание. И теперь ты жив, пока я рядом.
- Кто ты?
- Я могу дать четкое определение, но для тебя оно будет непонятным. - Парень оказался на удивление неэмоциональным, холодным и производил впечатление трупа, который по странному стечению обстоятельств продолжает двигаться и говорить, как живой человек.
- Зачем ты здесь? - Мамонов продолжал диалог по инерции. В голове же его крутилось лишь одно слово: "Да". Ему конец. Он умер.
- Вот этот вопрос ты должен был задать первым.
- Я незнаком с вашими правилами, - буркнул Мамонов. - Я получу ответ на этот первостепенный вопрос?
- Каждому положен отдых. Я долго не был на Земле и хочу провести тут свои небольшие каникулы. Тебе покажется странным, но мне ты приглянулся. Твои жизненные принципы кажутся правильными, но почему-то на практике воплощаются с точностью до наоборот. Этому интересному феномену я решил посвятить свой отпуск.
- А при чем тут я?
Парень усмехнулся, совсем не так, как раньше - без эмоций. На этот раз его улыбка была живой:
- Пока я с тобой, ты все еще жив. Мы вместе покинем эту землю. Я должен привести тебя туда, откуда пришел. Так что, пока мне здесь интересно, мы будем здесь.
- Черта с два, - Аркадий Петрович с силой ударил ладонями по столу. - Я не собираюсь делать из своей жизни многодневный спектакль для развлечения незнамо кого. Мне плевать на себя, пошли, куда ты там собирался!
- Отлично, - гость пожал плечами и, повернувшись к нему спиной, медленно двинулся к двери. - Что будет после твоей смерти?
- В каком смысле? - Мамонов почувствовал угрозу в этом довольно простом вопросе.
- Что случится, когда тебя не станет? Ты ведь думал об этом. Ты думаешь об этом постоянно. Во всяком случае, весь последний месяц.
- Я не знаю.
- Ты знаешь, - парень резко развернулся, его глаза блеснули холодными, зелеными искрами. - Империя Мамонова останется такой, какой была при твоей жизни. Но ею некому будет управлять. Империя в конечном итоге развалится. Не сразу, но довольно быстро. Виола не сможет удержать и десятой части твоего могущества, зато окажется отличным "козлом отпущения". Это ей придется отвечать за твои грехи. Ей и Александре…
- Довольно! - крикнул Мамонов, которого уже трясла крупная злая дрожь.
Гость был прав. И он ничего не мог предъявить ему для опровержения. Он думал об этом с самого начала. Он думал о своих дочерях, но каждый раз успокаивал себя тем, что его собственная кончина так далека, что он еще успеет обезопасить девчонок. Когда придет время уходить из жизни, он будет спокоен за их будущее. И вот это время пришло.
Аркадий Петрович сцепил пальцы в замок. Только так он мог сдерживать бушующую внутри лихорадку, чтобы она не вырвалась из-под контроля и не вытрясла из него душу. Перед глазами опять поплыли круги.
- Перестань нервничать, - спокойно приказал ему парень. - Я не могу контролировать твой инфаркт постоянно. Держи себя в руках.
- Что я должен делать? - глухо спросил Мамонов.
- То, что хотел с самого начала: подготовь дела. Я даю тебе тот шанс, который не получал ни один человек в этом мире. Но я делаю это не для тебя, и даже не для твоих дочерей. Я делаю это для себя. Мне интересно спасти мир еще раз. А потом мы уйдем.
- Сколько у меня времени?
- Немного. Я думал, что узнаю мир заново, что мне будет интересно. Все-таки у меня каникулы, хочется развлечься. Но пока я не заметил, чтобы современные люди сильно отличались от тех, кого я знал раньше, - в его голосе послышались нотки скуки. - Прогресс - иллюзия. На самом деле все стоит на месте. Все те же страсти и страхи, все те же желания…
- У меня часы, дни или недели?
- У тебя есть я, а это самое главное.
- Но…
Он хотел было прояснить основной вопрос, и тут в кабинет влетела Сашка.
Пройдя три шага от порога, она натолкнулась взглядом на парня, застыла на мгновение. В глазах ее вспыхнул интерес, сменившийся удивлением. Она прижала руку ко лбу - всегда так делала, когда задачка была слишком трудна для ее понимания, и наконец выдохнула, обращаясь к гостю:
- А ты что тут делаешь?
Он ей не ответил. Он смотрел на нее и открыто любовался.
- Вы знакомы? - Аркадий Петрович нахмурился.
Ему на мгновение показалось, что он стал жертвой глупого молодежного розыгрыша, который нечаянно раскрылся.
- Я не предполагала, что ты знаешь моего отца, - она не обратила внимания на вопрос отца. - И все, что было на реке…
- На реке? - удивленно перебил ее парень.
- Ты не помнишь? - она округлила глаза, потом кивнула рассеянно. - Наверное, не помнишь и то, что обещал мне позвонить…
- Нет, - он улыбнулся ей.
- И у тебя нет брата-близнеца? - уже зло поинтересовалась Сашка.
Парень пожал плечами:
- Не знаю.
- Отлично, - она сцепила руки за спиной и оглядела его с ног до головы, - так всем и отвечай.
Не глядя на него, она подошла к отцу, обняла его за шею:
- Пап, что происходит? Ты плохо себя чувствуешь?
- Я? - он погладил ее по руке. - Ну что ты, детка. Я чувствую себя замечательно.
- А кто он? - она кивнула в сторону гостя.
Тот прошел, сел в кресло напротив стола и закинул ногу на ногу. В его движениях были спокойствие и уверенность, словно не Мамонов, а он, никому не известный молодой человек, был хозяином этого кабинета.
- Он… - Аркадий Петрович задумался на мгновение. - Он - мой деловой партнер.
- Супер! - с наигранной веселостью констатировала Сашка. - И давно?
- Достаточно давно, - отец чувствовал, как напряглась ее рука, и холодно взглянул на парня.
Тот удовлетворенно кивнул.
- Ну, раз у вас все так замечательно, я, пожалуй, пойду отсюда. - Она вылетела из комнаты явно обиженная.
- Вы знакомы? - повторил вопрос Мамонов, когда дверь за ней захлопнулась.
- Я - нет. Возможно, она знакома с владельцем этого тела.
- Что с ним?
- Я позаимствовал его.
- И как быть теперь?
- У тебя очень красивая дочь, - вместо ответа визитер улыбнулся. - Кстати, она думает, что зовут меня Павел.
- А как тебя зовут на самом деле?
- Как это ни странно, но меня зовут Павел.
- Тоже Павел? - невесело усмехнулся Мамонов.
Но ответ был предельно серьезным, даже раздраженным:
- Не "тоже Павел", а Павел. Не терплю подделок!
Глава 7
Уважаемые преподаватели "Райса"!
Довольно тяжело в восемнадцать лет сознавать себя полной идиоткой! Приходится признать, что я погорячилась, сообщив вам о своем намерении остаться в Москве. Теперь я как никогда желаю покинуть Восток и переселиться на Запад. Итак, продолжая свою биографию, напомню, что начала жить, когда потеряла мать. Теперь я знаю, что начала чувствовать, когда потеряла любовь. Как странно, правда? Обретаешь с потерей. Может быть, в этом и есть суть всей нашей жизни. Может быть, в радости мы куклы и лишь в горе становимся людьми?
Нужно ли рассказывать свою историю по порядку? Не достаточно ли того результата, с которым я приду к вам в университет? Мне казалось, что я встретила…
И тут за окном раздался истошный крик. Сашка вздрогнула, выронила ручку и тупо уставилась в окно, где сквозь пушистые ветки ели пробивалось робкое утреннее солнце.
Она сидела на кровати, одетая, как вечером, в серое платье. Единственное, что она сделала за остаток ночи, после того как разошлись гости, так это распутала волосы, вытащив из них осточертевшие драгоценные нити, которые тянули голову к земле. И туфли скинула. Но раздеваться не стала. Валялась на кровати в платье, пялилась на белый круг луны, пока он не сменился размытым по небу розовым рассветом. Заснуть она так и не смогла. Она думала о Павле, о Сереге, об отце, о Виоле, о Виктории и о себе. Да так ни к каким выводам и не пришла. Ну, кроме тех, которые зачем-то изложила в своей тетради. То, что это письмо вряд ли похоже на автобиографию, требуемую при поступлении в университет США, она не сомневалась. Написав обращение к "дорогим профессорам", она усмехнулась: эти незнакомые профессора стали ее душеприказчиками. Им она рассказывает больше, чем кому бы то ни было.
"Интересно, а что будет, если я действительно дам прочесть все свои послания хотя бы одному профессору "Райса"? Наверное, он пошлет меня к местному психоаналитику".
Итак, ночь у Сашки выдалась не самая лучшая. Бессонная, полная мучительных и совершенно бесполезных рассуждений. Действительно, зачем рассуждать о том, чего изменить не можешь?