- Ах да, - сказал он, - одна из ваших лошадей сломала ногу, не правда ли? Как это произошло?
- Лошадь столкнулась с препятствием, - ответил Дёрринг прямо. - Подобное сплошь и рядом случается даже с конкурными лошадьми. В большинстве случаев серьезных повреждений не бывает, но, к сожалению, в этот раз случилось несчастье.
- Для вас это горькая потеря или нет? - спросила Пия. - Лошадь ведь наверняка была очень дорогая. Как вы к этому отнеслись?
Дёринг безразлично посмотрел на Пию, затем поднял брови.
- Я думал, вы расследуете убийство. Или вы работаете в страховой компании?
- Все дороги ведут в Рим, - парировала Пия и улыбнулась. - И все-таки?
- Я был в шоке. - Дёринг покачивал левой ногой, положив ее на правую. - Каролус был моей лучшей конкурной лошадью. Я так быстро не смогу найти ему равноценную замену.
- Вы присутствовали при его усыплении? - спросил Боденштайн.
- Нет, - Дёринг поставил ноги на пол и поднялся. - Это имеет какое-то значение?
Боденштайн не отреагировал на его вопрос.
- Как ваша жена отнеслась к потере лошади?
- Моя жена, естественно, приняла это очень близко к сердцу. - В серых глазах мужчины снова мелькнула искра настороженности. - Я предложил ей уехать на пару дней, чтобы ее мысли переключились на что-то другое, и она послушалась моего совета. Она улетела к своей подруге в Париж.
Боденштайн кивнул. Этот тип - твердый орешек. Он лгал не моргнув глазом.
- Вернемся еще раз к Изабель Керстнер. Где вы познакомились?
- В конюшне, - ответил Дёринг. - Но ведь вы уже это знали.
- Насколько хорошо вы были знакомы?
Рот Дёринга расплылся в улыбке.
- Я иногда спал с ней, - признался он.
- А ваша жена знала об этом?
- Да. Но она ничего не имела против. Я веду себя тактично, если хожу налево.
Зажужжал телефон на письменном столе, но Дёринг и не подумал встать.
- Вы знаете "Цауберберг" в Руппертсхайне? - решил попытать счастья Боденштайн.
- Да, разумеется, - кивнул Дёринг. - Я купил здание несколько лет тому назад с двумя компаньонами.
Боденштайн и Пия скрыли свое удивление, но уже сейчас стало абсолютно ясно, что по собственной инициативе этот человек им не скажет ничего.
- Ага, - сказал Боденштайн, - значит, вы входите в группу инвесторов.
- В принципе, группа инвесторов - это я. - Дёринг чуть улыбнулся. - У Эшера и Грегори не было достаточно денег, но они владели необходимой технологией. Я хотел заработать денег и сэкономить налоги, но у меня не было времени заниматься всем этим. Кстати, я владею несколькими объектами такого рода.
- Что вы можете сказать про "купол"? - поинтересовалась Пия. На сей раз Дёринг впервые улыбнулся по-настоящему. Эта улыбка невероятно преобразила его лицо, сделала его даже симпатичным, и стало понятно, почему Анна Лена Дёринг когда-то смогла в него влюбиться.
- "Куполом" я пользуюсь от случая к случаю, когда мне это нужно, - объяснил он с веселой ноткой в голосе, которую Боденштайн и Пия не могли истолковать надлежащим образом.
- В качестве любовного гнездышка? - спросила Пия.
- Если вы это называете так, то да.
- Фрау Керстнер тоже там бывала с вами?
- Разумеется. После того как она окончательно рассталась со своим ветеринаром, я предоставил квартиру в ее распоряжение.
- Предоставили в распоряжение… - повторил Боденштайн. - Странное выражение. Она арендовала у вас квартиру?
- Нет. Она могла пользоваться ею при необходимости.
- А для какой цели?
- Чтобы переночевать там, посмотреть телевизор… Что делают в квартирах?
Дёринга, казалось, эта беседа все больше увлекала.
- Конечно. - Боденштайн улыбнулся. - "Порше" ей оплатили тоже вы?
Дёринг сделал неопределенное движение рукой, затем рассмеялся.
- Как Изабель добывала себе средства к существованию, мне неизвестно. Ее муж в рамках своих скромных возможностей был достаточно щедрым, а у нее, кроме меня, были еще другие друзья, которые время от времени чем-то ее одаривали.
Он бросил взгляд на "Ролекс", красовавшийся на его запястье, и поднялся.
- К сожалению, у меня сейчас встреча, - сказал он с деланым сожалением. - Однако если у вас будут еще ко мне вопросы, я всегда в вашем распоряжении.
Боденштайн и Пия тоже поднялись.
- Вы даже не спросили, как умерла Изабель Керстнер, - заметил Боденштайн. - Или вы это уже знаете?
Улыбка исчезла с лица Дёринга.
- Этот намек я пропустил мимо ушей, - холодно проговорил он. - Я не спросил, потому что меня это не интересует.
Боденштайн сделал глоток кофе и сконцентрировался на фактах, до которых они на данный момент докопались. Во второй половине дня Керстнера выпустили из следственной тюрьмы, после того как он подтвердил субботнюю версию Анны Лены. Он также рассказал, что фрау Дёринг часто имела следы побоев на лице, а ее муж в кругах любителей верховой езды был известен тем, что после принятия алкоголя имел склонность к жестокости. Доктор Клэзинг, брат Анны Лены Дёринг, слушал, все больше мрачнея. В качестве свидетеля, способного подтвердить его присутствие в ветеринарной клинике, Керстнер указал соседку из Руппертсхайна, которая около четверти восьмого проходила со своей собакой мимо клиники и видела, как они с фрау Дёринг сгружали получившую травму лошадь на парковочной площадке. Благодаря этому у Керстнера не было алиби лишь на отрезок времени примерно от девятнадцати сорока до двадцати одного сорока пяти, когда он и фрау Дёринг прибыли в больницу Бад-Зодена. Тем не менее Боденштайн с трудом допускал мысль, что мужчина за эти два часа мог сделать своей жене смертельную инъекцию и перенести труп на смотровую башню. На сообщение о том, что его жена в течение примерно двух месяцев использовала квартиру Дёринга в Руппертсхайне как любовное гнездышко, Керстнер практически не отреагировал. Когда Пия рассказывала ему, что Изабель, возможно, имела любовные интрижки с инструктором Кампманном и Фридхельмом Дёрингом, он ни разу не поднял глаз. Эта своеобразная отрешенность, в которую предпочел погрузиться Керстнер, пугала.
Но были и другие зацепки, которые представлялись Боденштайну еще более многообещающими. Это - Фридхельм Дёринг, столь очевидно лгавший. Затем эта стерильно чистая квартира в пентхаусе в "Цауберберге", где сотрудники научно-экспертного отдела не нашли ни единого волоска и ни единого отпечатка пальцев… Между тем имелся мобильный телефон, найденный жильцом "Цауберберга" в воскресенье в подземном гараже и переданный им в администрацию. Техники из лаборатории уже установили, что этот аппарат принадлежал Изабель Керстнер. В голосовой почте обнаружилось несколько интересных сообщений. В двадцать минут девятого нетерпеливый мужской голос в грубой форме просил перезвонить ему, после этого позвонила молодая женщина и сообщила, что она находится в диско-клубе под названием "Чек-ин". Без четверти девять и в половине двенадцатого опять звонил мужчина.
Сейчас уже скоро двенадцать, - сказал он, - и это уже не смешно. Мы с тобой договорились, и это было чертовски важно. Ты ведь знаешь это! Почему не отвечаешь? Позвони мне немедленно!
Бенке связался с провайдером и затребовал профиль перемещения мобильного телефона. Изабель Керстнер имела счет в сберегательной кассе, на котором числилась внушительная сумма - около девяноста тысяч евро, и в последние месяцы на него регулярно поступали солидные наличные платежи. Иногда по несколько тысяч, но зачастую по десять тысяч евро и больше. Загадкой являлся и этот непонятный инструктор Кампманн, видевший женщину незадолго до ее смерти во дворе конноспортивного комплекса. Важно было также выяснить, где находилась маленькая дочь Изабель Керстнер. Объявления во всех региональных газетах и обращение по телевидению пока не дали результатов. Пятилетняя девочка бесследно исчезла.
- Шеф, - открыв дверь, просунул голову в проем Кай Остерманн, - мы только что получили протокол вскрытия.
- Ах да, хорошо. - Боденштайн взял из рук своего коллеги узкую папку и сразу начал читать.
Изабель Керстнер действительно умерла от передозировки пентобарбитала натрия. В ее крови была обнаружена высокая концентрация средства, которое в ветеринарии используется для усыпления животных. Инъекция, сделанная Изабель, должна была вызвать непосредственно смертельное действие. Под ногтями ее пальцев не было обнаружено частиц эпителия или каких-либо веществ, указывающих на то, что между ней и убийцей происходила борьба. За два часа до смерти она ела чизбургер и цыпленка. Состояние ее носовой перегородки позволяло сделать заключение о том, что она часто нюхала кокаин. За несколько часов до смерти у нее была половая связь без предохранения как минимум с одним мужчиной. Об этом свидетельствовали посторонние следы ДНК во влагалище. Их сличили с ДНК Кампманна, но соответствия установить не удалось. На одежде Изабель Керстнер, кроме остатков волокон и отдельных волосков шерсти лошади, были обнаружены следы истирания микроскопических полиэтиленовых частиц. Профессор Кронлаге предположил, что труп был завернут в мусорный мешок. Неудивительно, что в багажнике "Порше" не обнаружилось никаких следов, раз тело женщины засунули в пластиковый мешок. Раскрытие убийства Изабель Керстнер грозило превратиться в затяжное дело, если бы стремление разоблачить преступника не привело к неожиданному успеху в расследовании.
- Остерманн, - обратился старший комиссар и поднял глаза, - охота началась. Я хочу знать поминутно, что Изабель Керстнер делала в день своей смерти. Когда и где она была, с кем и почему. Мы не можем зацикливаться на Керстнере как на возможном убийце. За работу!
Кай Остерманн поправил свои круглые очки и вытянулся в струнку.
- Есть, - улыбнулся он, отдал честь и исчез.
Боденштайн посмотрел ему вслед с легкой улыбкой. К счастью, его коллеги не превратились в отупевших, лишенных воображения людей. Это была действительно хорошая команда.
Вскоре после обеда Боденштайн уехал из комиссариата и решил еще раз поговорить с Фридхельмом Дёрингом. Следовало разузнать, что тот делал в момент совершения преступления. В офисном здании транспортно-экспедиционного агентства Оливер выяснил, что Дёринг уже уехал. Его частный дом оказался роскошным дворцом за коваными воротами. По сравнению с ним даже помпезная вилла матери Козимы выглядела скромным домиком дворника. Камеры слежения охраняли ворота и въезд, а табличка указывала непрошеным гостям на то, что несколько изголодавшихся ротвейлеров только и ждут, чтобы их растерзать. Боденштайн нажал кнопку звонка, но ему сообщили, что господин Дёринг уехал в конно-спортивный комплекс. По причине отсутствия жены он должен был сам выезжать лошадей. Оливер посчитал, что это хорошая возможность самому осмотреть "Гут Вальдхоф", и выехал на своем "БМВ" на трассу В519 по направлению к Хофхайму. Уже смеркалось, когда он вкатился на парковочную площадку. Здесь выстроились в ряд автомобили класса "люкс". Рядом с ярко-желтым открытым джипом стояли две молодые женщины в костюмах для верховой езды и курили. Когда они увидели Боденштайна, их разговор затих, и обе посмотрели на него с любопытством.
- Добрый вечер, - приветливо поздоровался он. - Вы не могли бы мне сказать, где я могу найти господина Дёринга?
- Добрый вечер, - ответила длинноногая блондинка. - Он в манеже.
- Вы друг Фредди? - поинтересовалась шатенка.
- Нет, - улыбнулся Боденштайн, в то время как молодые дамы откровенно его разглядывали. - Меня зовут главный комиссар Боденштайн.
Любопытство на лицах девушек сменилось иронической надменностью.
- О, - блондинка подняла брови, - похоже, родители действительно постарались с вашим именем. Или, может быть, речь идет о профессии?
"Один - ноль", - подумал с усмешкой Боденштайн. Мужчина в нем отметил упругую грудь под обтягивающей белой футболкой и длинные стройные ноги, но полицейский заметил мимолетный взгляд, которым обменялись молодые дамы.
- К счастью, последнее, - сказал он. - Оливер фон Боденштайн.
Надменность в мгновение ока превратилась в живой интерес. Простые полицейские здесь не пользовались большим авторитетом, но приставка "фон" перед именем сотворила чудо.
- Тогда давайте поговорим о редких именах, - ответила блондинка. - Меня зовут Тордис. Вы имеете какое-то отношение к Боденштайнам из замка Боденштайн?
- Да, - удивленно кивнул Оливер. - Это мои отец и брат.
- Я вас никогда там не видела, - произнесла блондинка, - хотя раньше занималась в замке верховой ездой.
- А почему сейчас не занимаетесь?
- Мне хотелось чего-то большего, чем просто бесцельно ездить верхом по территории. А так как они все еще не построили приличный манеж, я перебралась сюда.
Боденштайн знал, что его отец и брат уже несколько лет боролись с администрацией и строительными ведомствами, чтобы снести крохотный конный манеж. Он, к сожалению, охранялся законом о защите исторических памятников, и на строительство современного большого манежа им требовалось разрешение. Но главный комиссар ушел от темы и, собравшись с мыслями, попытался вспомнить, что, собственно, хотел узнать.
- Вы были знакомы с Изабель Керстнер?
- Ах, речь идет об Изабель… - Тордис, казалось, была разочарована. - А я уж думала, что у Фредди рыльце в пушку. Мы с ней немного пересекались, но я здесь, в этом комплексе, не так давно.
- Изабель была симпатичной, - подала голос шатенка по имени Анке Шауер. - Она всегда была по-настоящему крутой, и ей плевать было на то, что о ней думают другие.
- Ее не особенно любили здесь, в конюшне, - посмотрел на собеседниц Боденштайн, - но можете ли вы предположить, что кто-то был бы способен ее убить?
- О, тут точно найдется человек тридцать, которые бы с удовольствием ее удавили, - заявила Тордис. - Как честолюбивые мамаши, так и отвергнутые мужчины.
- Что вы можете сказать о Кампманне? - спросил Боденштайн.
Молодые женщины переглянулись и покачали головой.
- К нему это не относится, - сказала Тордис. - Изабель была для него важна. Он был ей благодарен, что торговля лошадями действительно идет успешно и его кошелек пополняется. Господин Кампманн поддерживает прекрасные отношения с людьми, которые ему выгодны.
- Однако это звучит довольно цинично.
Тордис развела руками.
- Кампманны не в моем вкусе, - добавила она. - Они распределяют свои симпатии очень откровенно.
- Но это не совсем так, - защитила Анке Шауер инструктора и его жену. - Кампманн и Сюзанна действительно симпатичные люди.
- Симпатичные, - презрительно фыркнула Тордис. - Ты тоже в личной зависимости. Естественно, он будет с тобой любезничать. Твой отец купил у него уже двух дорогих лошадей.
Анке Шауер, похоже, не понравилась критика инструктора и его жены. Боденштайн заметил, что Тордис в течение всего времени не спускала с него глаз. Ее изучающие взгляды как-то по-особенному и даже неприятно сбивали его с толку. Мерещились ли ему призраки из прошлого или она действительно немного напоминала Инку Ханзен?
- Я видела Изабель в последний раз в субботу, во второй половине дня, - сказала Тордис, когда Боденштайн уже подумал, что не услышит больше ничего, кроме историй, не представляющих большого интереса. - После конюшни я поехала в "Макдоналдс" в Швальбах. Там я случайно увидела ее. Она стояла на парковочной площадке и разговаривала с каким-то типом. То есть… - Она запнулась, на секунду задумалась и положила указательный палец на кончик носа. - Собственно говоря, они скорее ссорились. Мужчина схватил ее за плечо. Пока я выходила из машины, он исчез.
- Что это был за мужчина? - Боденштайн поздравил себя с принятым им самим решением поехать в "Гут Вальдхоф". Наконец он узнал хоть что-то о последних часах недолгой жизни Изабель Керстнер.
- Понятия не имею. Я его как следует не разглядела. Автомобиль, правда, был необычным. Старый кабриолет "Мерседес-Пагода" 280 SL, семидесятого года выпуска, золотистого цвета. Начальная буква на государственном номере - "G"… У меня слабость к старым автомобилям, - с улыбкой пояснила.
- В котором часу это было? - поинтересовался Боденштайн.
- Примерно в половине четвертого. - Тордис посмотрела Боденштайну прямо в глаза. - Изабель была в очень веселом расположении духа. Она бросилась мне на шею и сказала что-то вроде: "Заходи как-нибудь ко мне, я пошлю тебе эсэмэску".
- Заходи? - спросил Боденштайн. - Куда?
- Не имею представления. - Тордис пожала плечами. - Изабель часто говорила какую-нибудь чепуху, я не придавала этому значения.
Боденштайн осознавал, что пристально смотрит на нее, и старался придать своему голосу деловой оттенок, когда расспрашивал обеих девушек об окружении Изабель. Анке Шауер сказала, что у Изабель было очень много знакомых. По крайней мере, у нее никогда не возникало проблем, если она хотела познакомиться с мужчинами; скорее, проблемы появлялись, когда ей надо было от них избавиться. Кто купил ей "Порше", не знала ни Анке, ни Тордис.
- Недавно Изабель сообщила, что скоро у нее отпадет надобность ограничивать себя в расходах, так как она затеяла супердело, которое обеспечит ей роскошную жизнь, - вспомнила Анке Шауер. - Она скрывала какую-то тайну.
- Когда это было? - насторожился Боденштайн.
- Пару недель назад. - Анке призадумалась, наморщив лоб. - Примерно в конце июля. Тогда она все время разъезжала с этим Филиппом.
- С Филиппом? - переспросил Боденштайн.
- Мерзкий такой тип, - сказала Тордис. - Примерно лет тридцать - тридцать пять, темные волосы, зачесанные назад и уложенные гелем, костюм и темные зеркальные очки.
- И шикарный автомобиль, - добавила Анке Шауер. - Изабель утверждала, что он кинопродюсер. Пару раз она притаскивала его сюда, чтобы устроить шоу.
Боденштайн поблагодарил обеих дам за информацию и дал им свою визитную карточку.
- Позвоните мне, если вспомните что-то еще, что могло бы нам помочь.
Шатенка кивнула и убрала визитную карточку, а Тордис внимательно стала ее изучать.
- Только в этом случае? - спросила она и подняла голову.
- Простите?
- Я имею в виду, я вам могу позвонить, если что-то вспомню об Изабель, или просто так - тоже? - Тордис опять смотрела на него вызывающе и с легкой издевкой.
Боденштайн ответил на ее взгляд. Инка Ханзен в молодости с короткими волосами. Невероятное сходство!
- Меня интересует только расследование дела. - Он улыбнулся подчеркнуто холодно. - Приятного вечера.
Оливер пересек двор - при этом ему казалось, что он чувствует спиной взгляд Тордис, - и вошел в конюшню с торца. В проходе царили оживление и суматоха. Лошади, привязанные к стержням решетки боксов, были вычищены, оседланы или только что расседланы. Несколько лошадей находились в светлом шестидесятиметровом манеже. Фридхельм Дёринг сидел на резвом гнедом жеребце. Наметанным глазом знатока лошадей Боденштайн определил, что Дёринг хороший наездник. Он не давал своей лошади сбить себя с толку неправильными скачками.
- Извините, - раздался голос за спиной Боденштайна, - могу я вам чем-то помочь?
На мужчине были светлые бриджи для верховой езды и рабочая обувь. Его лоб украшал пластырь. Мужчина осмотрел Боденштайна с головы до ног. Похоже, присутствие посторонних в этой конюшне не приветствуется.
- Мне нужен господин Дёринг, - сообщил Боденштайн, - спасибо.