Мы вышли на балкон.
Президент говорил, торжественно стыли за его спиной кремлевские ели, зазвучали куранты, Павел с негромким хлопком открыл шампанское и наполнил бокалы, которые я держала в руках.
Я хотела произнести что-нибудь, приличествующее случаю, но подумала о том, что Виктор так ужасно далеко от меня, что даже лететь туда больше десяти часов. Я подняла к Павлу глаза, предательски наполнившиеся влагой, и неожиданно услышала от него:
– Ничего, Геля, все образуется. Давай пожелаем друг другу счастья. Я знаю, что ты его заслуживаешь больше всех. Просто жизнь – штука сложная. Ты верь, и все будет хорошо. С новым годом тебя!
Я только благодарно кивнула ему. Терпкая ледяная влага обожгла небо.
Уходить с балкона не хотелось. Метель прекратилась и вокруг была такая красота. Торжественным строем нас окружали заснеженные сосны. Я чувствовала себя такой маленькой и беззащитной.
Павел принес шубку и накинул мне на плечи.
Он достал сигареты и облокотился на перила ограждения, стряхнув с него рукой снег.
Я попросила:
– Дай мне сигарету, пожалуйста.
Павел поднял брови:
– Ты же, вроде, не куришь?
Я пожала плечами.
Щелкнув зажигалкой, он терпеливо смотрел, как я неумело прикуриваю. Сделав две-три затяжки, я закашлялась.
Павел сердито отобрал у меня сигарету и выбросил. И вот тогда я заплакала. Так, как не плакала со дня смерти мамы. Слезы текли по моему лицу, попадали в рот, стыли на щеках и пальцах.
Павел молча стоял рядом, опершись руками на перила, наклонив голову.
Отбросил сигарету, завел меня в дом, усадил на диван у камина, подложил большую подушку, укрыл ноги шубкой и уселся на пол, вытянув длинные ноги к камину.
Мы оба молча смотрели на огонь в камине.
Я тронула его за плечо и тихо спросила:
– Не жалеешь, что я притащилась сюда с тобой?
Он улыбнулся невесело и, чуть повернув голову, потерся лицом о мою руку.
Наверное, я все-таки заснула.
Огонь в камине догорел, но угли еще пламенели. Где-то в доме слышались мужские голоса.
Я тихо поднялась, умылась и привела лицо в порядок.
Голоса доносились из кухни, и я пошла туда.
За столом сидели Павел и мужчина, лицо которого показалось мне смутно знакомым. Между ними стояла большая квадратная бутылка виски и тяжелые стаканы. Пили хозяин и гость, не закусывая. И, кажется, довольно давно, потому что жидкости в бутылке оставалось на дне.
– А вот и наша Спящая красавица! – обрадовано поднялся мне навстречу собеседник Павла. – Представляете, отказывается категорически знакомить нас. Не знал, что ты такой скрытный. Впрочем, обладай я таким сокровищем – не знаю, стал бы рисковать и знакомить с холостыми друзьями?
Павел недовольно пробурчал:
– Я ведь говорил тебе, что это совсем не то, что ты думаешь. – Он кивнул в сторону приятеля: – Илья, мой сосед. Знакомься, это Геля, мы вместе работаем.
– И дружим, – добавила я. – Послушайте, Илья, мы где-то могли раньше видеться?
Он засмеялся:
– Вы всерьез полагаете, что, даже только один раз встретив, я смог бы забыть ваше лицо? Нет, раньше мы не встречались, это точно.
Илья поднялся и шагнул к кухонной стойке за шампанским. Я заметила, что он слегка прихрамывает, и в моей памяти мгновенно всплыла сцена встречи руководства, подсмотренная нами с Аленой у дверей банка.
– Послушайте, а ведь я вспомнила, где мы могли видеться. Это ведь вас привозит роскошный белый лимузин с охраной?
Он покаянно кивнул.
– Если честно, я, как и Павел, предпочитаю обычный джип, но положение обязывает. Впрочем, я нечасто разъезжаю на этом катафалке, только в представительских целях.
Я вздохнула:
– Не думала, что так много людей готовы встретить новый год в одиночестве на даче в лесу.
Он улыбнулся:
– Я и встретил его, как положено, среди людей, а потом мне вдруг так надоели ритуальные танцы, что я просто незаметно смылся. А охрану отпустил, чего ребятам со мной париться. Уже почти доехал до дома, но увидел свет в окнах Павла, и решил зайти, поболтать с другом.
Он наполнил мой бокал шампанским:
– Вот выпьем за знакомство, и я отбуду. Человек я с понятием, мешать не буду.
Я покосилась на Павла, но промолчала.
Илья и в самом деле надолго не задержался.
Мы вышли проводить его, дождались, когда он усядется в джип.
Ледяной ветер подхватил подол моего платья, я поскользнулась на ступенях крыльца, и Павел едва успел подхватить меня.
В доме было тихо и тепло. Не выпуская меня из рук, Павел стянул мою шубку и начал целовать меня, прямо в полутемной прихожей. Шампанское шумело в голове, шелк платья оказался такой незначительной преградой, и мне не хотелось ни о чем думать и оказалось, что это так трудно, даже почти невозможно – оттолкнуть его руки.
Под утро мне приснилось, что это с Виктором я стою на балконе, и высокие сосны окружают нас, угрожающе покачивая головами, как будто говорят: "Что же ты наделала?". А шампанское в бокалах становится алого цвета, превращается во что-то густое, тягучее, и пить ужасно хочется…
На широкой кровати я лежала одна. В комнате никого не было.
Мое нарядное платье висело на спинке стула, аккуратно расправленное. Здесь же, в комнате, стояла так и не разобранная мной вечером сумка с вещами.
Я поднялась, босиком подошла к окну. От вчерашней метели не осталось и следа.
Посмотрев на часы, я вяло удивилась: я думала, что уже полдень или что-то около того. Тем не менее было довольно рано, около девяти часов.
Я порылась в сумке и нашла джинсы и плотную майку.
Постояла в душе под горячими струями, потом закрутила краны, завернулась в полотенце и подошла к зеркалу.
Не знаю, что я там ожидала увидеть, но только ничего нового не обнаружила.
Самым лучшим выходом для меня было бы просто скончаться сию минуту, но, кажется, делать этого я не собиралась. Наверное, следовало придумать какой-нибудь благовидный предлог, и уехать домой.
Я представила, что опять окажусь в своей квартире, наедине с молчащим телефоном, и передернулась.
Одевшись, я посидела на кровати, еще хранившей следы бурно проведенной ночи, зажав руки между колен и медленно раскачиваясь.
Впрочем, что-что, а трусихой я никогда не была.
Я спустилась в кухню. Обнаружив, что Павла нет и там, я вяло подумала, что он еще спит. Сварила себе кофе.
Потом подумала, что хочу увидеть озеро.
Я нашла в шкафу теплую куртку Павла, сунула ноги в его же теплые меховые сапоги, почему-то напомнившие мне Север и оленей.
Плотнее запахнув куртку, теряя на ходу сапоги-скороходы, или как назывался этот обувной эксклюзив, я поплелась к озеру.
Грунтовая дорога вела к мосткам. Около берега были расположены какие-то странные сооружения, доходящие до самого льда. Я догадалась, что это лодочные сараи.
Неожиданно я увидела Павла. Он сидел на мостках, опершись на стойку ограждения и спустив ноги вниз, и курил.
Я хотела было повернуть назад, но снег скрипнул под ногами, и Павел оглянулся. Уйти теперь было просто невозможно. Я подошла ближе. Павел со спокойным любопытством смотрел на меня.
Я схватилась за его плечо и уселась рядом с ним. Он не сделал мне навстречу ни одного движения.
Мы сидели молча.
Я попросила:
– Дай, пожалуйста, сигарету и мне.
Сегодня мне все удалось лучше, чем вчера: Я не закашлялась, а горький сухой дым оказался таким приятным. Я с удивлением обнаружила, что в голове стало яснее.
Павел поднялся первым, подхватил меня и поставил на ноги:
– Замерзнешь, а сама еще толком не выздоровела. Пойдем в дом.
Он не сделал даже никаких попыток удержать меня, и это неожиданно оказалось обидным. Я поплелась за ним.
У крыльца он оглянулся на меня, неожиданно засмеялся:
– Хорошо выглядишь!
Я вспыхнула.
– Понимаешь, у меня дачи нет, и одежды соответствующей нет. Думаешь, я лучше выглядела бы на шпильках и в шубке? Извини, что без разрешения взяла твои вещи.
Он внимательно посмотрел на меня:
– Не злись, я же пошутил. Впрочем, можешь мне не верить, но ты и в моей куртке и унтах превосходно выглядишь. Поражаюсь умению некоторых людей выглядеть достойно наутро после праздников.
Я сняла куртку, сунула ему в руки и хмуро сказала:
– Не подлизывайся. Завтракать будешь?
Я разогрела пироги, нарезала холодное мясо, поставила перед ним тарелку, выложила прибор и спросила:
– Выпьешь что-нибудь?
Он помотал головой:
– Я и так вчера малость перебрал. Не знаю, что на меня нашло. А вот если бы кофейку, так не откажусь.
После завтрака он объявил:
– В общем, как договаривались: я с Равилем пойду на рыбалку, а ты уж тут сама хозяйничай. Заскучаешь – сходи погулять, или к Асе зайди. Она хорошая девчонка.
Я кивнула.
О произошедшем между нами Павел не поминал, а я тем более помалкивала.
Может, мне все это почудилось?
Пока Павел одевался, я приготовила ему свертки с продуктами, налила чай в термос. Он засмеялся:
– О, Господи, никогда мне такие проводы не устраивали! Но так, конечно, гораздо лучше.
У крыльца его уже ждал Равиль. При свете дня я его рассмотрела повнимательней: лет тридцати, высокие скулы, характерный разрез глаз. А вот улыбка у него оказалась замечательная.
– Не обижаетесь, что одну вас оставляем? – спросил он.
– Нет. Вы ведь ненадолго, надеюсь?
Павел переглянулся с Равилем и обстоятельно ответил:
– А это как пойдет. Думаю, ближе к вечеру и вернемся.
Оба загрузились в джип, и я осталась одна.
Привела в порядок дом, разобрала вещи. Уезжать я раздумала.
В холодильнике нашелся целый склад продуктов. Я подумала и решила приготовить грибной суп и вареники с картошкой.
С готовкой я уже почти разобралась, когда от двери раздался веселый молодой голос.
Все-таки Павел предупредил Асю, что я здесь одна, и она пришла спросить, не нужна ли мне помощь.
Мы с ней выпили целый чайник чаю и съели ужасно вкусное татарское печенье, со смешным названием "чак-чак". Ася рассказала, как его готовят, я все записала и решила, что обязательно попробую приготовить.
Позже она ушла, а я уселась к телевизору.
Стемнело рано, и вскоре я вышла, чтобы включить свет на крыльце. По дорожке к дому шел человек. Заметив меня, он приветственно помахал мне. Это был Илья.
Я пригласила его:
– Заходите. Скоро Павел вернется, будем обедать.
– Так вы тут одна? Не заскучали?
– Что вы, да тут после города, как в раю.
Отряхнувшись от снега, он снял теплую куртку. Вынул из кармана огромное красивое яблоко и протянул его мне:
– А вот и райское яблоко.
Я засмеялась. Яблоко было таким красивым, что я впилась ему в бок с наслаждением.
Илья с удовольствием смотрел на меня.
Мы устроились перед камином. Илья принес дрова, и вскоре огонь пылал.
– Вы хорошо знаете, где тут что. Часто ходите друг другу в гости?
Он кивнул. Потом, спросив разрешения, достал сигарету и подсел поближе к камину.
– Павел – очень близкий мне человек. Я был женат на его сестре, три года назад недалеко отсюда мы попали в аварию, ее спасти не удалось.
Я виновато кивнула:
– Павел мне рассказывал о сестре. Извините, если…
– Да нет, сейчас я уже могу спокойно об этом рассказывать. Время, действительно, лучший лекарь. А Павел, в самом деле, замечательный парень, и я рад за него.
Я дипломатично промолчала.
Мы поболтали о работе, о соседстве наших офисов и невольно разговор коснулся Виктора. Илья сказал, что хорошо знает нашего руководителя, и что, в некотором роде, они родственники. Спросил, уехал ли он в Таиланд, как собирался. Я довольно сухо подтвердила этот факт. Впрочем, ничего удивительного в их знакомстве не было: часть наших активов, замечу, большая часть, была размещена в банке, которым руководил Илья. Конечно, в России это не делается без тесного личного контакта руководителей.
Вскоре в прихожую ввалился Павел с обветренным, красным от мороза лицом. Мы вышли посмотреть на добычу, и я с удивлением увидела двух довольно крупных щук.
Илья с завистью спросил:
– И как вы их через лунку тащили?
Павел засмеялся:
– Я, как увидел ее морду, заорал так, что Равиль прибежал мне на помощь. Еле справились.
Илья нахмурился:
– А меня чего не позвали с собой?
– Здрасьте, я ж тебе ночью говорил, что утром едем на рыбалку.
Илья почесал переносицу:
– Да я, если честно, думал, обычный треп. Опять же, гостья у тебя…
– То-то ты и явился, развлекать ее. – Павел покосился в его сторону. – Чем занималась? – спросил он меня.
Я добросовестно перечислила:
– Убралась, готовила обед, потом с Асей чай пила, телек смотрела. Вот Илья недавно пришел.
Павел обрадовался:
– Обед? Это здорово. Чем будешь кормить?
– Суп с грибами и вареники с луком и картошкой.
Павел милостиво разрешил:
– Подавай.
Илья глянул ему вслед и с завистью сказал:
– Я смотрю, нравы у вас патриархальные.
Павел, оглянувшись на ходу, засмеялся:
– У меня не забалуешь. Чуть что – на конюшню. А то завели моду скучать. Нам, деревенским, скучать некогда.
К столу Павел спустился в домашних джинсах и тонком джемпере, с мокрой после душа головой.
Он принюхался и сказал:
– Пахнет здорово!
Полез в морозилку за водкой. Они с Ильей накатили по паре рюмок.
От горячей еды и водки Павла разморило, разговор он поддерживал вяло.
Я не выдержала:
– Шел бы ты в постель, сегодня ночью ведь почти не спал!
Илья прищурился, но промолчал.
Мы перешли к камину, там Павел уселся на диван, и через некоторое время я заметила, что в нашем разговоре он не участвует: откинувшись на подушки, он крепко спал.
Я принесла тонкий плед, укрыла его. Он только устроился поудобнее, но не проснулся.
Я принесла кофе, и мы с Ильей тихо разговаривали.
Камин догорал, в комнате темнело.
Илья поднялся:
– Пойду. Ты ведь, наверное, тоже сегодня не выспалась.
Я проводила его до двери, постояла на крыльце, вдыхая свежий, морозный воздух, пока была видна его темная удаляющаяся фигура. На повороте аллеи он повернулся и махнул мне рукой.
Разбудили меня мерно повторяющиеся звуки. Я прислушивалась к ним несколько секунд, потом поднялась и подошла к окну.
Раздетые до пояса, Равиль и Павел равномерно махали широкими деревянными лопатами, расчищая дорожки от снега. Около них с санками возились два смешных человечка и Ася.
Я быстро оделась, умылась и спустилась вниз.
Положила в карманы куртки Павла конфеты и мандарины, вышла на крыльцо.
Завидев меня, Ася махнула рукой и направилась в мою сторону, дети увязались за ней.
Я протянула им конфеты и фрукты, но оба мальчишки, прежде, чем взять угощение, посмотрели на мать, и только после ее разрешения оба умчались к отцу, хвастаться подарками.
Мы с Асей подошли ближе, и Павел спросил меня:
– Чего поднялась так рано?
Я пригласила всех на завтрак, но Равиль отказался, не сдавшись на мои уговоры.
Дорожки были расчищены, и дети помчались к домику у шлагбаума.
Ася виновато пояснила мне:
– Мы мусульмане, Равиль ест только то, что приготовила я, не сердись.
После их ухода Павел подтвердил:
– Я и в подарок ему привожу отовсюду чай и конфеты, другого он не примет.
Я шла рядом с ним. Подняла лицо к яркому зимнему солнцу, сощурилась:
– Знаешь, это здорово, когда твой муж ест только то, что приготовила ты.
Павел покосился на меня, но ничего не сказал.
После завтрака мы разошлись по комнатам: Павел уселся перед телевизором смотреть репортаж о каких-то соревнованиях, а я в кабинете устроилась с книгой.
Детектив мне попался неинтересный, примерно на половине книги стало ясно, что все затеял сам пострадавший, к этому приплели еще и наши спецслужбы (ну, куда же без них!), а политику и политические детективы я не люблю вовсе, и книгу я отложила.
Павел с интересом наблюдал за тем, как два здоровенных мужика колотят друг друга. Понаблюдав за ними некоторое время, я заметила, что они дерутся и ногами, и удивилась:
– Разве можно так, ногами?
Начали показывать рекламу, и Павел пояснил мне, что это такая борьба, называется панкратион. Как я поняла, борьба без особых правил.
Я сурово сказала:
– Не честно это. Во-первых, у негра рассечена бровь, а его соперник лупит его по лицу, норовя попасть именно с этой стороны.
Павел сказал:
– Понимаешь, бой идет за чемпионское звание, то есть за деньги и славу, и тут все разрешенные методы хороши. Кроме того, есть такое понятие, как азарт, это когда просто не можешь остановиться.
После рекламы рефери остановил бой, объявив технический нокаут. Крупным планом показали расстроенное лицо молодого негра, около которого суетились врачи. Павел вздохнул:
– Он сильнее, и дерется лучше, просто ему сегодня не повезло. Так в спорте бывает. В жизни, впрочем, тоже.
Я позвала его обедать.
За столом он уселся напротив меня, спросил:
– Ну, как там твой детектив?
Я вздохнула и поморщилась:
– А, так себе. Все и так ясно, нет смысла читать до конца. Трупы появляются с такой скоростью, что не успеваешь переворачивать страницы.
Павел задумчиво посмотрел на меня и сказал:
– А ты сама не пробовала ничего написать? Например, роман или детектив? Кажется, именно этот жанр вы с Аленой предпочитаете всем другим?
Я с подозрением посмотрела на него. Нет, он не издевался, а говорил вполне серьезно.
Я задумалась:
– Когда-то в детстве, еще до школы, я прочитала стихи Пушкина и влюбилась в них раз и навсегда. Обманутая той легкостью, с которой автор нанизывает на нить стихотворения бусины слов, я подумала, что стоит попробовать сочинить что-нибудь самой. – Я сморщила нос: – Гадость получилась несусветная! Так что сочинять я бросила, а вот поэзию до сих пор люблю.
Павел сказал:
– Знаешь, я тебе советую попробовать. Я уверен, что у тебя все получится.
Слова Павла не давали мне покоя весь вечер.
Я принесла из своей комнаты начатое еще дома вязание, и устроилась в кресле, рядом с камином.
Павел смотрел какую-то передачу об автомобилях. Поскольку мне в наследство от репортерско-журналистского прошлого сестры осталась старенькая Рено, которая больше стояла в гараже, чем ездила, передача меня заинтересовала мало, и я погрузилась в свои мысли.
В принципе, через час основная интрига будущего детектива была мной придумана, как и главные действующие лица. Оставалось попробовать воплотить свои мысли (чуть не сказала: на бумаге!) на экране монитора.
Я решительно воткнула спицы в клубок, отложила рукоделие в сторону и поднялась.
Павел проводил меня взглядом, но ничего не спросил.