– Glad to contribute, – ответила Фрида и села за руль.
Она двигалась очень проворно, не тратя напрасно сил и времени, отчего Анника почувствовала себя еще более неуклюжей. Она открыла заднюю дверь, которая отъехала в сторону, как в микроавтобусе "фольксваген". Машина оказалась восьмиместной и напоминала коробку из-под обуви: она села прямо, словно аршин проглотила.
Халениус забрался на переднее сиденье.
– Что это за автомобиль? – спросила Анника.
– "Тойота-ной", продается собственно только в Азии. Фриде повезло, она смогла одолжить его у одного коллеги. Я понимаю, почему злодеи остановили свой выбор на нем, он выделяется из общей массы, и его легко увидеть.
Он повернулся к Фриде:
– С ним все в порядке?
– Мои собственные механики поменяли тормозные колодки вчера, – ответила Фрида Арокодаре, – так что машина в отличном состоянии.
Она нервно провела рукой по волосам.
– Я сделала, как ты сказал, – сообщила Фрида и показала на багажное отделение. – Полный бак плюс две канистры там в самом конце. – Она махнула рукой в направлении сумки-холодильника и двух картонных коробок на сиденьях позади Анники.
– Еда и вода, аптечка, туалетная бумага, два дополнительных мобильника и спутниковый телефон. Я приказала установить vehicle tracking device, по нему твои полицейские смогут потом получить и изучить маршрут, я не успела опробовать его, поэтому не знаю, функционирует ли оно. Чем мы займемся в первую очередь?
– Ты забрала деньги?
Фрида тронула машину с места.
– Банк открывается в 8.30, – сказала она, ловко маневрируя среди других участников движения. – Вы уже позавтракали? У меня банковский счет на Мои-авеню, мы можем подождать в "Хилтоне", пока они откроются.
Халениус резко выпрямился на своем сиденье. По его движению Анника поняла, насколько он нервничает.
Они выехали на четырехполосную автостраду, большой рекламный щит объяснял, что ее построили китайцы.
– Китай продолжает скупать всю Африку, – сказала Фрида. – Речь идет о земле, лесах, минералах, нефти, всех типах природных ресурсов… Но расскажи, ты все еще состоишь при министре? И как долго собираешься трудиться там?
Халениус рассмеялся.
– Власть развращает, – продолжила она. – И дети здесь у Энжи?
– Они приехали в воскресенье. Таня забрала их. В Кейптауне была ужасная погода, но сейчас явно все успокоилось.
– Как дела у Тани? Она по-прежнему в Институте внешней политики?
– Ну да. Хотя ищет новую работу, на ООН в Нью-Йорке.
Фрида энергично кивнула:
– Замечательно. Она нужна им там.
Анника сглотнула комок в горле – она не только сидела на заднем сиденье, но вроде как оказалась лишней сейчас. Она решила не обращать внимания на разговор о высших материях, продолжавшийся впереди нее, и достала свою видеокамеру. Потом направила ее наружу через боковое стекло и воспринимала город с помощью дисплея. У нее перед глазами появились и исчезли автозаправочная станция под названием "Кенол", огромные щиты, рекламировавшие фирмы и продукты, о существовании которых она и понятия не имела ("Покупайте ананасовый напиток "Моуида"! Мобильный оператор "Аиртел"! Супермаркет "Шандарана"! Пиво "Тускер"!"), строящееся пятиэтажное здание с лесами из бамбука, поливальные машины, бензозаправочная станция под названием "Тотал" и другая под названием "Ойлливия", плакат "Читайте газету The Star" (Свежо! Независимо! Разнообразно!), кучи земли. В воздухе по-прежнему витал запах жженых пряностей. Китайская автострада закончилась, и ее сменила узкая асфальтированная дорога, все еще темная после ночного дождя. Никаких тротуаров, никаких обочин, только длинные вереницы людей, идущих куда-то по делам или слоняющихся бесцельно по проезжей части, в резиновых шлепанцах, теннисных туфлях, лодочках и блестящей кожаной обуви. Женщины с разноцветными прическами, в плохо сидящих нарядах, с детьми за спиной, молодые парни в футболках с рекламой экзотических туристских маршрутов и американских алкогольных напитков.
Она отложила в сторону камеру, перегруженная впечатлениями.
Дневной свет пришел на смену коротких сумерек. Но солнце застряло где-то за плотными облаками.
Однако и в его отсутствие окружающий пейзаж поражал буйством красок, где доминировал зеленый цвет со всеми его оттенками.
"Хилтон" в Найроби представлял собой высокое круглое здание, расположенное в самом центре города. Фрида припарковалась в гараже. Там охрана стояла на входе и на выходе и на самой парковке.
Вестибюль поражал своими размерами, под его потолком находилась хрустальная люстра, напоминавшая космический корабль. Они проплыли через начищенное до зеркального блеска море мрамора в ту часть отеля, которая называлась "Ресторан путешественника", и расположились в углу. Халениус заказал круассан и кофе для нее. И к собственному удивлению, она смогла есть.
– Что произойдет сейчас? – спросила Фрида, дотронувшись до своей чашки с кофе.
Халениус прожевал и проглотил содержимое рта, прежде чем ответил.
– Главный преступник даст знать о себе в районе девяти, – сказал он. – Возможно, мы получим инструкции, как передать выкуп, и я должен рассказать ему, что ты будешь вести машину. С этим может возникнуть небольшая проблема.
Фрида расслабила тело и отклонилась назад на спинку стула.
– Почему?
Он сделал большой глоток кофе.
– Похитители всегда требуют, чтобы деньги доставлял один человек. Если с ним еще кто-то есть, в их понятии второй точно из полиции. Сейчас ему известно, что приедем я и Анника… Будет нелегко заставить его согласиться на тебя в качестве водителя, но этого необходимо добиться. Мы не справимся без тебя.
Анника смотрела вниз в свою чашку с кофе. Фрида потянулась за своей.
– Он уже определился с моделью автомобиля, но в худшем случае может потребовать каких-то отличительных особенностей на нем или на нас, одежды или наклеек на стеклах машины.
Анника окинула взглядом ресторан – над баром громоздились старые кожаные чемоданы. Вероятно, так пытались воссоздать атмосферу старинного поезда. Она вспомнила слова Халениуса, он сказал их вчера или в прошлом году? "Если похититель требует побрить голову, остается только достать бритву".
Смогла бы она побрить голову, чтобы получить домой Томаса? Пожертвовать своей левой рукой? Переспать с переговорщиком?
Фрида потрогала свои золотые браслеты.
– Ты знаешь, для чего сомалийские пираты используют полученный выкуп?
– Если они не пропивают свою часть добычи, ты имеешь в виду?
– Они обеспечивают всем необходимым целые деревни, целые районы своей страны, – сообщила Фрида.
– Ну, – сказал Халениус, – не все же так поступают.
– Больше, чем ты думаешь. Они держат в своих руках экономику всего прибрежного региона.
Анника села прямо. Халениус пригубил свой кофе.
– Так и есть, – сказал он. – Цены там поднялись более чем на сто процентов после того, как пираты активно занялись похищениями. Это касается всего, от земли до мужской обуви, и создало массу социальных проблем помимо трудностей, которые население уже имело: неурожаи, гражданская война…
Фрида показала в сторону побережья:
– Каждый день мимо Сомали проплывают нефтяные танкеры, стоящие сотни миллионов долларов, а голодающим людям не остается ничего иного, кроме как стоять на берегу и смотреть на них.
– Это не дает им права заниматься грабежами и похищениями, – заметил Халениус.
Анника отодвинула в сторону свою чашку и заметила, что ее рука дрожит.
– Я могу понять твои робин-гудовские мысли, – сказала она. – Но мой муж никак не нефтяной танкер, он просто подвергся насилию. Ты готова защищать их и в этом случае?
Фрида сняла солнечные очки и повернулась к Аннике, ее глаза были светлые, почти серые.
– Как такое возможно, – сказала она, – что отношение меняется, как только касается белых людей?
Она произнесла это спокойно, нейтральным тоном, без малейших эмоций.
Анника подумала о Руанде и не нашлась что ответить.
– У вас есть трудовое законодательство, и профсоюзы, и личные трудовые договоры в вашем первом из миров, но лишь когда дело касается вас самих. Вам наплевать, в каких условиях швеи шьют вашу одежду на текстильных фабриках в Азии или нефтяники в Судане заботятся о том, чтобы вы могли разъезжать на ваших автомобилях. Вы всегда говорите о демократии и правах человека, но на самом деле имеете в виду только собственное благополучие.
Она снова надела солнечные очки и улыбнулась едва заметной быстрой улыбкой, которая скоро исчезла.
– Не пугайся, – сказала она Аннике. – Я просто напомнила тебе о полутонах. Нельзя делить все в мире только на черное и белое.
Она посмотрела на часы.
– Если вы закончили, я полагаю, нам надо ехать в банк. Мы заберем сумку сейчас или еще вернемся?
Халениус повернулся к Аннике и подождал, пока она взяла свои пожитки.
– Именно здесь Томас жил во время конференции, – произнес он тихим голосом. – Они забрали его вещи и прибрались в номере, но знали, что ты приедешь, и…
Она остановилась на полушаге.
– Здесь? Его вещи здесь?
Ей сразу показалось, что она почувствовала запах его парфюма.
– Мы можем попросить прислать их к вам домой на Агнегатан, если у тебя нет желания взять все с собой, – предложил Халениус.
Она замерла посередине зала, не в состоянии двинуться с места. Его барахло не играло никакой роли: бритвенный прибор, и галстуки, и пиджаки.
– Я возьму все с собой, – услышала она собственный голос, хотя и не знала, почему так сказала.
Фрида подошла к консьержу, и тот исчез где-то во внутренних помещениях и вернулся с сумкой Томаса. Она расписалась в квитанции и стояла в вестибюле, держа ее в руке.
Аннике вспомнилось, как он паковал ее, как она обратила внимание, что он взял с собой розовую рубашку. Сейчас ее среди вещей не было, насколько она знала, рубашка была на нем, с испачканным кровью левым рукавом.
Она последовала за Фридой и Халениусом, еле волоча ноги, и тащила баул мужа за собой к лифтам и далее в гараж.
Между "Хилтоном" и большим офисом Кенийского коммерческого банка на Мои-авеню было только полквартала. Фрида выехала из гаража отеля, а потом сразу же съехала в гараж банка.
– Это не займет особо много времени, – сказала она. – Я предупредила их руководство о своем визите. Пластик, и сумки, и скотч, и все прочее согласно твоему желанию лежит в багажном отсеке.
Халениус кивнул. Анника не могла пошевелиться. Фрида выпрыгнула из машины, прошла мимо охранника, махнув ему рукой, и исчезла в лифте.
В автомобиле воцарилась тишина. Желтоватое освещение гаража придавало гулявшим по салону теням коричневый оттенок. Халениус сидел, повернув голову в сторону, и смотрел через боковое стекло, она видела контуры его торчавших в разные стороны волос в полутьме. В конце концов, молчание стало невыносимым для нее.
– Вчера ночью… – начала она.
– Мы обсудим это позднее, – прервал ее Халениус.
Анника схватила воздух ртом, как при пощечине, щеки вспыхнули румянцем.
Лежавшая в багажном отсеке сумка Томаса, казалось, заполняла собой весь автомобиль.
– Фрида… – сказала Анника, – она не такая, как я думала.
Халениус посмотрел на нее через зеркало заднего вида.
– Фрида особенная, – ответил он. – У нее не было необходимости получать образование или работать, но она предпочла делать это.
– Лиловые волосы, – заметила Анника.
– Она невероятно хорошо трудится на УВКБ, подразделение ООН по работе с беженцами. Не боится испачкать в грязи туфельки.
"И я должна завизжать от восторга сейчас?" – подумала Анника, но не сказала ничего.
Фрида вернулась с двумя охранниками, которые несли каждый по картонной коробке с деньгами (ее деньгами). Она открыла дверь с той стороны, где сидела Анника. Парни поставили свой груз на сиденья автомобиля и исчезли в направлении лифтов. Двое их коллег, один у лифта, а второй у выхода, остались на своих местах и не спускали с компании в "тойоте" глаз.
– Как мы поступим дальше? – спросила Фрида.
– Мы можем доверять им? – поинтересовался Халениус и кивнул в сторону охранников.
Негритянка нервно почесала голову.
– По-моему, не самая хорошая идея – перепаковать деньги сейчас, во всяком случае, здесь, в гараже.
– Мы можем поехать к тебе домой? – спросил Халениус.
– В Муфайгу? При таком движении на поездку туда уйдет несколько часов.
У него выступил пот на лбу, хотя в гараже было сыро и прохладно.
– Не заниматься же нам этим на улице.
– Может, снимем номер в "Хилтоне"?
Халениус посмотрел на часы.
– Он позвонит через четверть часа, к тому моменту мы должны приготовиться к отъезду.
Анника вышла из машины, обогнула ее и открыла заднюю дверь, а потом достала из багажника пластик, сумки, скотч и двое больших ножниц.
– Содержимое каждой коробки в одну сумку, – сказала она и взялась за ножницы.
Халениус сжал зубы и вытащил наружу первую картонку. Анника вытаращилась на деньги, она никогда не видела купюры, упакованные таким образом, иначе, чем в кино.
Ее дом на Винтервиксвеген, перед ней ведь сейчас лежал он, был уложен пачками, по пять тысяч долларов в каждой.
Халениус поставил коробку на пол и открыл одну из новеньких сумок. На ней еще остался ценник, 3900 шиллингов. Спортивная, черная, с красным логотипом на боку, длиной полметра и шириной и высотой около тридцати сантиметров.
Анника заставила себя оторвать взгляд от денег и раскатала пластик по полу, он был двухметровой ширины, толстый и тяжелый, того типа, какой используют для гидроизоляции при строительстве. Она взяла ножницы и отмерила на глазок длинную полосу, в то время как Халениус начал выгружать деньги.
– Кусок будет слишком большой, – заметил он и кивнул в сторону пластика.
– Я немного уменьшу ширину, – сказала она.
Халениус выгружал пачки купюр, серо-зеленые кирпичики в камербандах, а она укладывала их посередине прозрачной пленки, вплотную друг к другу, по девять штук в ряд.
– В каждой сумке будет по сто десять пачек, – сказал Халениус.
– Я знаю, – ответила Анника.
Она складывала пачки штабелями, ряд за рядом, пока не получилась стопа длиной сорок пять, шириной двадцать и высотой целых тридцать сантиметров. Потом она обернула их пластиком, сначала по длине, оторвав кусок скотча зубами и закрепив его сверху, затем загнула пластик с торцов примерно так, как поступала, упаковывая рождественские подарки для детей.
"Сегодня первое декабря, – подумала она, – до Рождества осталось три с половиной недели". Будет ли она дома тогда? И Томас тоже?
– Можешь помочь мне со скотчем? – обратилась она к Халениусу, и он оставил в покое вторую коробку с деньгами, взял скотч и стал оборачивать им весь пакет.
Блок получился на удивление тяжелым, они совместными усилиями засунули его в спортивную сумку.
Анника посмотрела на баул.
– Что говорят законы Кении относительно ввоза таких сумм в страну? – спросила она.
Фрида и Халениус подняли на нее глаза.
– Англичан, которых поймали с кучей денег в Сомали этим летом, – напомнила Анника, – отправили за решетку на десять лет. Здесь такие же правила?
– На пятнадцать фактически, – уточнила Фрида. – И там были не только англичане, им составили компанию двое кенийцев.
– Но может подобное случиться с нами? – спросила Анника.
Фрида и Халениус обменялись взглядами. Анника почувствовала, как волосы у нее на голове встали дыбом.
Она не могла остаться на пятнадцать лет в кенийской тюрьме – что в противном случае произойдет с ее детьми? Почему она не оставила никаких распоряжений на случай худшего варианта развития событий, если не вернется? Кто позаботится о них? Уж точно не Дорис, она слишком ленива для этого, а ее собственная мать не имела средств. Анна Снапхане? Вряд ли.
Фрида не без труда подняла упакованную сумку и поставила ее на пол рядом с сиденьем, которое ранее занимала Анника. Логотип на ней светился в полумраке.
Анника раскатала еще один кусок пластика и начала резать.
Фрида подняла глаза на бетонный потолок.
– Сигнал проходит сюда? – спросила она.
Халениус достал свой мобильный телефон и выругался сквозь зубы.
– Мне надо подняться на уровень улицы, – сказал он и побежал к выходу.
Фрида открыла дверь переднего сиденья и села на него. Она явно не собиралась паковать никакие деньги.
Анника отрезала кусок строительной пленки, подровняла его, положила на пол и начала носить пачки купюр. Она взяла охапку денежных блоков и высыпала их на пластик. Один камербанд соскочил, банкноты рассыпались по бетону. Охранник у выхода нервно затоптался на месте. Как много он видел? Дрожащими пальцами Анника паковала деньги так же, как делала раньше, слой на слой по девять пачек в один ряд. Потом быстро завернула весь пакет. Наконец сделала как Халениус – хорошо, надежно обмотала весь блок скотчем. Затем подняла свое творение над второй сумкой, сунула его внутрь и застегнула молнию. Сумка получилась тяжелой, ей пришлось поднимать ее обеими руками, чтобы поставить в машину.
Лучше всего, пожалуй, если дети переберутся к Софии Гренборг.
Уголком глаза она видела, как Халениус бегом приближался от выхода с мобильником в кулаке.
– Кладбище Лангата, – сказал он. – Мы должны оставить деньги на кладбище Лангата, вход со стороны Кунгу-Карубма-Роуд.
Они быстро выехали из гаража с сумками с деньгами, подпрыгивавшими на полу у ног Анники.
– И он согласился, что я буду за рулем? – спросила Фрида и втиснулась в почти стоящий на месте поток машин.
– У него не осталось выбора. Я сказал, что мы не справимся сами, не найдем, куда ехать.
– Ты сообщил ему, как меня зовут?
– Я назвал только имя, без фамилии.
Фрида взвыла:
– Черт побери, Джимми, ты не должен был называть ему мое имя! Ты обещал!
Халениус смотрел на улицу через окно, Анника успела заметить, как у него побелели губы.
– Мерзавец просто с ума сошел. Он отказался дать нам proof of life.
Анника уставилась на затылок Халениуса.
– Но ты же говорил… – сказала она. – Ты же говорил, что мы не должны платить, если…
– Я знаю, – ответил он.
Фрида бормотала что-то на незнакомом языке, лавируя между еле плетущихся машин. Она затормозила около почти насквозь проржавевшего знака "Движение без остановки запрещено" и свернула на Нгонг-Роуд. Над улицей паутиной висели электропровода, на ней отсутствовала какая-либо дорожная разметка, только асфальт и пыль.
Анника закрыла глаза, стараясь не смотреть на лица, проплывавшие мимо. Что она будет делать, если Томас умрет? Если он никогда не появится снова?
И как быть, если он выживет?
Вернется искалеченный?