У них не осталось денег на покупку новой квартиры, а ее уже тошнило от их съемного жилья. Но сможет ли он вернуться к работе? Есть ли протезы, способные функционировать как настоящие руки?
Как она будет заниматься с ним любовью?
Анника глубоко вздохнула.
– Где я должна оставить деньги? – спросила она.
– Мы получим последние инструкции на месте, – сдавленно сказал Халениус.
Снова пошел дождь. Фрида включила дворники. Один из них скрипел. Лангата-Роуд извивалась, как обтрепанный шнурок, вверх по холмам и вниз вдоль гор. За окном пробегали автобусные остановки из гофрированной жести, бетонные стены с колючей проволокой наверху. Деревья, чьи стволы разделялись на множество веток уже у корня, а потом крышей росли к небу. Пахло выхлопными газами и бурым углем.
Фрида повернула направо, автомобиль кренился из стороны в сторону и дрожал. Она затормозила.
– Это здесь? – спросил Халениус.
Анника пробежала взглядом по ржавой табличке:
City Council of Nairobi
Area Councillor Ward manager
Mugumoini Ward
Welcome
Дождь беззвучно поливал ветровое стекло. Фрида подняла солнечные очки на волосы и выключила мотор. Она припарковалась перед оградой из металлической сетки, сверху увенчанной колючей проволокой. По соседству стояло несколько автомобилей, транспортные средства неопределенного типа в разной степени износа, но также большой черный мерс.
Сначала они сидели молча, потом Анника не выдержала.
– Как будем действовать сейчас? – спросила она.
– Ждем, – ответил Халениус.
– Он знает, что мы здесь? – не унималась Анника.
– С гарантией, – заверил ее Халениус.
Анника торопливо огляделась, словно наблюдатель похитителей прятался у нее за спиной. Двое мужчин прошли мимо их "тойоты", женщина с ребенком, мальчик с велосипедом. Кто из них, кто из них, кто из них? Кислород в машине заканчивался, она инстинктивно взяла себя рукой за горло.
– Могу я выйти?
– Нет.
Она осталась сидеть, вцепившись в ручку двери.
Проходили секунды. Минуты. Никто ничего не говорил.
Скоро ей предстояло отправиться в путь, взять по одной сумке в руку, если она сейчас сможет поднять их. Они весили почти тридцать килограммов каждая. Ее ждало путешествие по долине смерти, где опасность могла подстерегать с любой стороны.
– Сколько времени прошло? – спросила Фрида.
Халениус посмотрел на часы.
– Почти пятнадцать минут.
Аннике нечем было больше дышать.
– Я должна выйти, – сказала она.
– Анника, тебе следует…
Она открыла дверь и шагнула на липкую землю.
– Я не пойду далеко.
Сделанные из металлической сетки ворота кладбища держались вместе только за счет веревки. Маневрируя между лужами, она подлезла под нее и шагнула внутрь. Тишина сразу же стала более плотной. Шум с Лангата-Роуд почти не долетал сюда. Самолет пролетел на малой высоте, она проводила его взглядом.
Мертвых разрешалось доставлять домой по воздуху, насколько ей было известно. Интересно, требовалось звонить в бюро путешествий или труп разрешалось перевозить как обычный груз? В посольстве, пожалуй, знали или в похоронном бюро.
Дождь почти закончился.
Где ей скажут оставить деньги? Позади какого-нибудь деревянного креста? В открытой могиле?
Слева, за забором из колючей проволоки простиралось поле свежих захоронений, где земля еще была коричневой, а кресты белыми, дальше впереди продолжались могилы, но там все успело порасти травой, а некоторые кресты упали.
Ей на глаза не попалось ни одного подходящего места, чтобы положить туда черные сумки с красными логотипами, они были бы слишком заметны, люди заинтересовались бы и попытались исследовать их. Она старательно обшаривала взглядом окрестный пейзаж.
Справа располагалось какое-то официальное здание, маленький серый бетонный домик с ржавой железной крышей и с коваными решетками на окнах, над дверью красовалась надпись Mugumoini Ward.
Постройка отчего-то показалась ей знакомой. Вход в центре длинной стены и по одному окну с каждой стороны от него на равном расстоянии. Две кирпичных трубы, проходившие сквозь крышу.
"Лукебю, – подумала она. – Бабушкин дом у озера Хошё. Классическое шведское деревенское жилище".
Дверь открылась, три женщины вышли наружу и уставились на нее. Они с таким же успехом могли спуститься с традиционного шведского крылечка, но видели в ней кого-то чуждого им, кому здесь нечего делать, и слишком любопытного.
Она отвела взгляд в сторону.
Чей-то прах предавали земле в центре зеленой части кладбища. Группа людей собралась вокруг могилы, которую она не могла видеть. Мужчина говорил в хрипло звучавший громкоговоритель. Судя по интонациям, он произносил высокопарные слова.
Анника стояла неподвижно и слушала. Голос оратора то затихал, то снова набирал силу. Большинство из пришедших на похороны имели большие зонты.
Она посмотрела назад, в сторону кладбищенских ворот, увидела силуэты Фриды и Халениуса в автомобиле. Они неподвижно сидели рядом друг с другом, ни один из них, похоже, не говорил.
За местом печальной церемонии находилось несколько более солидных захоронений, собственно маленьких мавзолеев из железа и кирпича. Там, пожалуй, удалось бы спрятать две спортивные сумки.
Она подошла к первому из них, покрытому красной черепицей, со стенами из покрашенной в бирюзовый цвет кованой решетки и отделанному белой кафельной плиткой.
Blessed are the pure in heart for they shall see God.
Мужчина, нашедший здесь вечный покой, родился в 1933 году и умер в 2005-м. На надгробии имелась его потускневшая фотография. Аннике показалось, что он на ней улыбался. Белый кафель местами покрывала принесенная ветром земля.
Покойный успел отметить свой семьдесят второй день рождения, он, вероятно, был любим и состоятелен.
Повернувшись, чтобы пойти дальше, Анника поняла, что стоит на пустой пластиковой бутылке. Она валялась в траве, наполовину закопанная, и щелкнула, когда Анника подняла правую ногу. Рядом с могилой находились следы большого костра, обгоревшие деревяшки и остатки мусора, куски лилового пластика и клетчатой ткани, рваная автопокрышка. Пожалуй, оказавшаяся под ее подошвой бутылка спаслась от огня, чтобы ее похоронили вместе с мужчиной с чистым сердцем.
Халениус по-прежнему не двигался.
Собственно, Аннике нравились кладбища. И нужно бы навещать мать чаще.
Она опустилась на землю между двумя могилами. Чарльз умер в возрасте двенадцати лет. Фотография Люси также имелась на кресте, но она потускнела настолько, что можно было различить только контуры волос девочки. Безлицая Люси, на ее могиле росла высокая трава.
Интересно, решили бы Чарльз и Люси родиться, будь у них возможность выбирать? Как она хотела задать им этот вопрос, они же прошли весь путь туда и назад и знали ответ.
Бабушка определенно остановилась бы на данной альтернативе. Она любила жизнь. Находила удовольствие во всяких мелочах вроде того, чтобы собирать грибы и зажигать свет, смотреть развлекательную телепрограмму по пятницам.
А она сама?
У нее перехватило дыхание. Она увидела очень явственно бабушку перед собой. Как та выловила ее из проруби, когда она семилетняя пошла по льду озера Хошё (захотела проверить, выдержит ли он). Как принесла лестницу, когда она забралась очень высоко на лиственницу возле угла дома и не осмеливалась спуститься. Бабушку, которая призывала ее поступать на факультет журналистики, пусть никто в родне никогда не учился в университете: "Откуда ты узнаешь, справишься или нет, если не попытаешься?"
Анника сглотнула комок в горле. Итак, если бы она стояла у ворот в земную жизнь и ее спросили, хочет ли она попробовать, как она ответила бы? "Нет, похоже, там слишком много проблем". Неужели в первый и единственный раз отказалась бы от чего-то неизведанного и, возможно, требовавшего определенных усилий исключительно из соображений личного комфорта?
Она запрокинула голову, посмотрела на дождевые облака.
Значит, она сделала свой выбор.
Решилась прийти сюда. Пожалуй, это сыграло главную роль. Пожалуй, сюда приходят исключительно на добровольных началах. И Чарльз, и Люси тоже выразили такое желание.
Она прищурилась в направлении Лангата-Роуд, ее взгляд приземлился на еще коричневую могилу любимой супруги, матери бабушки.
Восход: 1960 г. Закат: 2011 г.
May the Lord rest her in peace.
Восход солнца. Закат солнца. Как красиво.
Ее фотография еще выглядела вполне прилично. Она имела курчавые волосы и носила большую белую шляпу.
– Анника.
У нее мороз пробежал по коже, и она посмотрела в сторону ворот. Халениус вышел из машины и махал ей рукой.
Погребальная процессия продолжалась, но через громкоговоритель уже никто не вещал.
Очередной самолет пролетел на малой высоте.
Она побежала к воротам.
– Где? – спросила, переводя дух.
– Не здесь, – ответил Халениус. – Нам надо ехать дальше.
Она тяжело дышала, адреналин бурлил в крови.
– Что случилось?
– Новые приказы, через эсэмэс. Нам надо проехать церковь Источника жизни и оставить деньги на плато над Киберой. Запрыгивай.
Атмосфера в машине была наэлектризованной. Фрида жевала нижнюю губу, посматривая по сторонам из-под своих очков. Она говорила о разных местах и улицах, теребя рукой рычаг переключения скоростей: "Одна церковь Источника жизни находится около аэропорта, но это в другом конце города, они, пожалуй, имеют в виду разворотную площадку над Машимони, позади Нгонг-Форест-Роуд, у самой реки…"
Анника повернулась и бросила взгляд через заднее стекло в направлении кладбища. Деревья возвышались над забором как раз в том месте, где они припарковали машину, их зеленые листья, прорвавшись сквозь колючую проволоку, свисали с другой его стороны, однако в них имелся просвет, и сквозь него она могла видеть, что участники похорон, закрыв зонты, потянулись к выходу.
Почему они получили новый приказ? Неужели она совершила какую-то ошибку? Может, наблюдатель похитителей находился среди прощавшихся с покойным?
Фрида переключила скорость, машина рванулась с места, а люди на кладбище исчезли за зеленью.
Они повернули на небольшую дорогу. Асфальт закончился, Фрида сбросила скорость. Теперь они ползли вперед, делая пять километров в час. Ехали наравне с запряженными ослами телегами и людьми на тяжелогруженых велосипедах.
Анника сидела посередине сиденья, как можно дальше от дверей, настороженно поглядывая по сторонам, и то, что она видела, лишь усиливало ее беспокойство.
Все ближе подходившие к дороге убогие домишки, втоптанный в землю мусор по обочинам, коза стояла и ела на горе всякого хлама.
А на полу около ее ног лежал миллион сто тысяч долларов. Вдруг их могли увидеть с улицы? Что случилось бы, узнай о них те, кто находился снаружи? И где они смогли бы спрятать какие-то деньги здесь?
Они миновали мужчину, продававшего клеенку, женщину с ребенком на спине. Казалось, тысячи глаз смотрели им вслед, когда они сейчас тащились по ямам и ухабам.
Потом автомобиль вздрогнул от глухого удара. Анника покачнулась и вцепилась в сиденье. Фрида затормозила.
– В чем дело? – спросила Анника. – Что это было?
Фрида потянула за ручной тормоз, сняла солнечные очки и широко открытыми глазами посмотрела на Халениуса.
– Действуй точно так, как ты вела бы себя, не будь нас с тобой, – сказал он тихо.
Фрида несколько раз торопливо вздохнула и открыла дверь, вышла наружу и крикнула:
– Аша! Мсипиге маве!
Какие-то лица мелькнули в облаке пыли. Анника инстинктивно наклонилась к Халениусу:
– Что она делает?
– Говорит им не кидать камни в машину.
Фрида села на водительское место снова, опустила ручной тормоз, включила первую передачу. У нее на верхней губе выступил пот. Анника проверила, закрыта ли задняя дверь.
Потом слева их взорам открылась долина, и, окинув ее взглядом, она увидела, что ближе к горизонту пейзаж на ней менялся с зеленого на коричневый. Что там? Нагромождения камней? Лунный кратер? Бесконечное глинистое поле?
А потом она поняла. Кибера, выдохнула непроизвольно известное всему миру название, одно из наиболее густонаселенных мест на земле, самый крупный район трущоб на континенте, сараи из листового железа и глины, насколько хватало ее глаз, сточные канавы, и грязь, и мусор, ковер из самых разных оттенков коричневого цвета отсюда и до бесконечности. Она попыталась сказать что-то, но у нее не хватило слов.
– Там внизу находится Машимони, – сообщила Фрида и въехала на разворотную площадку, парившую в нескольких десятках метров над высохшим руслом реки. Она остановилась, выключила мотор и потянула за ручной тормоз снова.
Они минуту сидели в машине молча.
– Указано, где я должна оставить деньги?
Халениус покачал головой.
Однообразный пейзаж тянулся, сколько можно было видеть, и влево, и вправо. На веревках висело белье, между крышами поднимался дым. Повсюду шевелились люди. С другой стороны долины мачта мобильной связи верхушкой упиралась в небо.
– Мне же не придется спускаться туда? – спросила Анника и кивнула в сторону нагромождения железных сараев.
– Я не знаю, – ответил Халениус.
Минута проходила за минутой.
Она достала видеокамеру и начала снимать через окно. Люди миновали их на пути к городу.
– Могу я опустить стекло?
– Я думаю, мы можем выйти, – сказал Халениус, открыл дверь и ступил на землю.
Анника и Фрида последовали его примеру.
Они стояли, как в клипе из "Короля Льва", словно на плато над саванной. В слабом шуме, долетавшем до них, мерещились голоса.
– Здешнее население не так многочисленно, как считалось прежде, – сказал Халениус. – Раньше говорили о двух миллионах, по нынешним оценкам речь идет скорее о нескольких сотнях тысяч.
Она читала об этом месте и видела передачу по телевизору, а также фильм The Constant Gardener, чье действие разыгрывалось здесь, но и представить не могла, как все выглядит наяву.
Пикнул телефон Халениуса.
Он прочитал сообщение с красными глазами. Анника перестала дышать.
Это не играло никакой роли, только бы все скорее закончилось. Она была готова тащить сумки через русло реки и среди сараев, мимо женщин в ярких разноцветных нарядах и мальчишек в серой школьной форме, бросить их в мусорный контейнер или оставить в овощном магазине.
– Выкуп надо оставить у входа в Langata Women’s Prison.
Анника моргнула от удивления – не поняла.
– Женская тюрьма, – объяснила Фрида. – Она находится не слишком далеко от кладбища.
– Значит, нам надо возвращаться той же дорогой? – спросил Халениус.
Фрида запрыгнула на водительское сиденье. Анника и Халениус поспешили за ней. Анника едва успела закрыть свою дверь, прежде чем Фрида дала задний ход и въехала в колдобину. Анника ударилась головой о крышу машины.
– Sorry, – сказала Фрида, бросив быстрый взгляд на заднее сиденье.
"Я ей не нравлюсь, – подумала Анника. – Мое присутствие здесь крайне нежелательно. Она хотела бы оказаться наедине с Халениусом. Наверное, так? Именно поэтому и влезла в столь безумное дело? В таком случае как давно она неровно дышит к нему? Еще с той поры, когда делила комнату в университетском общежитии с Анжелой Сисулу? Лежала рядом в кровати, не спала и слушала?"
А сейчас, как все обстояло сейчас? Поняла она? Знала ли? Видела ли их насквозь?
Анника смотрела наружу сквозь стекло машины. Они ехали по пыльным улочкам с крошечными магазинчиками. Мимо стекольной мастерской, мечети, бойни. Автомобиль покачивался и подпрыгивал. Анника защищала голову руками, когда попадались большие ухабы.
Фрида затормозила на грунтовой площадке в конце дороги, перед чем-то напоминавшим автомобильные ворота с железной решеткой, покрашенной в кенийские национальные цвета: зеленый, черный, желтый и красный. С вывеской сверху. Langata Women’s Maximum Security Prison. Солнце не спешило выглядывать из-за туч. Было очень тихо.
Анника быстро огляделась: неужели ей действительно требовалось оставить деньги здесь? Или их опять отправили по ложному пути? Она опустила боковое стекло и выглянула наружу.
Комплекс не производил пугающего впечатления, скорее навевал грусть. Колючая проволока справа, слева пространство, застроенное четырехэтажными домами.
Фрида кивнула в направлении входа для посетителей.
– У меня подруга сидит здесь, – сказала она. – Она имела хорошую работу, стюардессы, и плохой дополнительный приработок, перевозила героин. Ее взяли с половиной килограмма этой дряни. Она получила десять лет из четырнадцати возможных.
Халениус уставился на свой мобильный телефон.
– Ты думаешь, это здесь? – спросила Анника.
Он почесал голову.
Фрида вышла из машины и пошла к будке охраны поздороваться.
– Ты останешься в машине? – поинтересовался Халениус.
Анника кивнула.
Он вылез из машины и закрыл дверь за собой. Молодая женщина с двумя маленькими детьми сидела около невзрачного сооружения с крышей и тремя стенами, построенного из стальных листов. Табличка от руки написанным текстом Vistors’ Waiting Lodge сообщала, что они находились там в качестве посетителей. Анника подняла камеру и сняла их. И негритянка, и малыши были одеты в пестрые наряды. Как им удавалось сохранять их такими, словно их только сейчас погладили? Женщина в красных джинсах и белоснежной блузке прошла через площадку, где стояла их машина, и направилась к входу, таща дорожную сумку за собой. Неужели она перебиралась сюда? За какие заслуги в таком случае? Анника проводила ее объективом.
Порыв ветра ворвался в машину, он принес с собой запах резины и кислого молока. Анника опустила камеру и, закрыв глаза, повернула лицо ему навстречу. Где-то мужчина вещал что-то в громкоговоритель. Она не понимала ни слова из его речи и не могла определить, на каком языке он говорил. Мимо проехал автомобиль. Солнце пробилось из-за туч и попало ей в глаза. Сейчас окружающий пейзаж заиграл новыми красками.