- Входите, входите, мистер Хоуп, простите за весь этот хаос; садитесь, пожалуйста, - и он моментально предложил Мэттью покрытое полотном кресло директора. Внутри трейлер был обставлен как дорожный офис, с подходящим металлическим столом и металлическими же шкафами, все выкрашено в обычный канцелярский серый цвет, на стене висели заключенные в рамки цирковые афиши, а металлическая дверь, в данный момент открытая, могла обеспечить уединение и спокойствие.
- Кофе, - предложил Стедман. - Что-нибудь поесть? Если вы голодны, я могу послать кого-нибудь из мальчиков в столовую, она открыта. Вы успели позавтракать?
- Я уже позавтракал, спасибо.
- Тогда кофе?
- Не сейчас, спасибо.
Голос Стедмана был громкий, с хорошим резонансом, отлично подходивший к его огромным формам и шумным манерам. Сейчас он рассказывал Мэттью, как большинство владельцев цирков водружают свой самый большой тент за неделю до того, как отправляются в дорогу. Обычно это происходит первого апреля.
- На самом деле это не такой уж большой цирк, - сказал он. - У Ринглинга восемьдесят железнодорожных вагонов, а у "Стедман энд Роджер" двадцать пять траков и трейлеров, девяносто или сто человек, в зависимости от того, кто организует представление.
- На самом деле похоже, что это очень большая организация, - заметил Мэттью.
- Ну нет, не совсем так. Понимаете, когда вы занимаетесь этим годами, у вас появляется хватка. Я хочу новую площадку для своего цирка, чтобы мы могли давать представления круглый год, соорудить постоянный купол, ведь Калуза - город туристов. Люди здесь круглый год хотят развлекаться. Как много кинофильмов они могут посмотреть?
Много, подумал Мэттью, примерно тридцать новых фильмов, по последним подсчетам.
- Я подумал, - продолжал Стедман, - что если бы я смог организовать представления здесь с ноября по март, то мне не нужно было бы опасаться зимы. Кроме того, я смог бы получить налоговые льготы, если бы оставлял свой шатер на лето местным школам, где могли бы тренироваться дети, которые хотят посвятить цирку свою жизнь. Между прочим, что вы думаете об этой идее? Дадут ли налоговые льготы, если я поступлю подобным образом?
- Один из наших налоговых адвокатов обсудит это с вами, мистер Стедман. Я же здесь для того…
- Да, земельная площадка. Они обычно называются государственными площадками для зрелищ, но этот участок является частной собственностью, что хорошо для нас. Государство только сдает нам землю в аренду каждое лето, так же, как и любому другому, кто хочет ее использовать. Карнавалы, выставки лошадей, соревнования "Вирджиния Слимс" и всякое такое.
- О какой территории идет речь? - спросил Мэттью.
- Тридцать акров, очень удобно. Если я использую восемнадцать акров для парковки и остальную территорию накрою шатром, вы представляете, какой это будет цирк? Центральная площадка, боковые шоу, постоянный зверинец, карнавальные поездки верхом, трехъярусный тент, какой цирк! Очень большие планы, мистер Хоуп. Но, конечно, прежде всего мне надо выкупить землю. Собственника земли представляет компания, которая носит название "Сан энд Шор", под этим названием они работают, да?
- На самом деле вы не знаете, кому принадлежит эта земля, не так ли?
- К сожалению, нет. Я хочу, чтобы вы сами это узнали. Узнайте, кто они, скажите им, что я хочу заплатить, вернитесь ко мне с их контрпредложением. Словом, вы проведете переговоры для меня, мы получим землю.
Может быть, подумал Мэттью, а вслух он спросил:
- Кто такой Роджер?
- Макс Роджер, мой бывший партнер. Он продал принадлежавшие ему пятьдесят процентов десять лет назад. На самом деле уже давно нет "Стедман энд Роджер", остался только Стедман. Макс умер от рака вскоре после того, как продал свою долю. Именно из-за болезни он это и сделал. Он знал, что умирает. Мы сохранили имя ради воспоминаний.
- Кто это мы?
- Простите?
- Вы сказали, что мистер Роджер…
- О да, Уилла. Уилла Уинки. Но она тоже скончалась.
- Понимаю. И что случилось с ее долей в…
- Ее единственный ребенок унаследовал. Дочь. Мария Торренс.
- Унаследовала материнскую долю цирка?
- Да. Пятьдесят процентов.
- Они все еще принадлежат ей?
- Да. Но она не вмешивается в мои дела. Она предоставляет все это мне. Все сотрудники подчиняются непосредственно мне: я нанимаю всех на работу, и они отчитываются передо мной. У меня решающее слово. Мария никогда не возражает против того, как я веду дела.
- Кстати, это общее партнерство?
- Да, это так.
- Существует ли договор о партнерстве?
- Да.
- Между вами и покойным мистером Роджером?
- Да.
- А в нем определено, что произойдет, если один из партнеров захочет продать свою долю?
- Каждому принадлежит право одобрить любого возможного покупателя. Если мы не договоримся, тогда у нас есть право встретиться и обсудить это.
- Вы одобрили эту продажу миссис Уинки?
- Торренс. Миссис Торренс. Уинки - ее цирковой псевдоним.
- О, она была цирковой артисткой?
- Скорее, конферансье. Но она была талантлива, очень. Макс и я знали ее долгое время, и он решился продать свою долю ей. Мы все были большими друзьями.
- Итак, вы одобрили эту сделку?
- О да, конечно.
- Полагаю, все права, титул и доля мистера Роджера перешли ей?
- Да.
- Она стала вашим полноправным партнером, таким же, каким был мистер Роджер до нее?
- Да. Кстати, она очень способная деловая женщина.
- Мистер Стедман, можете вы мне сказать, в оригинале вашего партнерского соглашения говорилось, что случится, если один из партнеров умрет?
- Вы говорите о том, кто наследует его права?
- Да. Я предполагаю, что мисс Торренс унаследовала такие же права, титул и интересы, которые выкупила ее мать…
- Да.
- Я хочу выяснить, будет ли у мисс Торренс право принять участие в решении того, как расходовать средства партнеров?
- Ну, в оригинале моего соглашения с Максом отмечено, что если один из партнеров умрет, то второй обязан консультироваться с наследниками умершего по любым деловым вопросам. Но, как я уже говорил, Мария никогда не давала мне ни малейшего повода беспокоиться о том, как я веду дела.
- Но по вопросу вложений такого масштаба… тридцать акров избранной деловой собственности… как много вы собираетесь предложить за эту землю, мистер Стедман?
- В этом районе города земля стоит сто-двести тысяч за акр. Мы предложим очень низкую цену и сойдемся на середине. Я считаю, примерно три миллиона за тридцать акров. Никаких закладных, три миллиона на бочку.
- Об этом я и говорю. Как она прореагирует на такую огромную трату ваших средств? На ваши мечты, говоря точнее.
- Окончательное решение принимаю я, - отрезал Стедман.
- Вы только что сказали…
- Да, но Макс и я об этом тоже подумали, мистер Хоуп. Хорошие друзья заключают хорошие контракты. Мы включили особый пункт, согласно которому в случае, если стороны не могут прийти к соглашению, то оставшийся в живых партнер имеет право на решающий голос. Мы сделали это, чтобы защитить самих себя.
- Может быть, мне лучше взглянуть на оригинал соглашения?
Тент уже был установлен.
Рабочие стояли вокруг, восхищаясь своей работой, куря и спокойно разговаривая, посмеиваясь иногда, как это делают мужчины, когда они наслаждаются плодами хорошо выполненной работы. Голубой с белым брезент под полуденным солнцем шевелился от легкого ветерка, тент весь переливался и звенел от ярких раскрашенных подвесок и украшений. На центральной мачте высоко вверху развевался американский флаг. Мужчина, который час назад провел мимо машины Мэттью слона, теперь кормил животное, которое, видимо, выполнило основную часть работы, устанавливая все эти крепления.
Сквозь открытый вход Мэттью мог разглядеть клетки для зверей и настилы, которые были установлены для показа животных, трапеции и платформы, высоко поднятые для воздушных акробатов, деревянную платформу для оркестра. Это сюда, к главному входу в большой тент, приведет проход, когда вся подготовка будет закончена. Именно в таком проходе горилла забросала нечистотами сестру Мэттью много лет назад.
Пока Стедман рылся в старом сейфе в поисках древнего соглашения о партнерстве между ним и Максом Роджером, а затем между Роджером и Уиллой Торренс, и копии завещания, согласно которому права Уиллы переходили к ее дочери, он рассказал Мэттью, что его рабочие доходы составляют от восьми до девяти тысяч долларов в день. В его цирке две с половиной тысячи мест, за них он может получить двадцать пять тысяч долларов, но вход для детей бесплатный, поэтому он считает, что только половина мест продается за деньги. Получается двенадцать тысяч пятьсот в день. Из этой суммы Стедман должен отдать от десяти до сорока процентов любой городской организации, которая спонсировала выступление; поэтому он должен рассчитывать, если он организует два представления в день, то его чистый доход составит от шести до двенадцати тысяч в день только от продажи билетов.
Но Стедман объяснил, если цирку удастся найти достаточно большую территорию, чтобы водрузить огромный тент и подобающий проход между клетками, а затем открыть его за час или два до представления, то он сможет продавать катание на пони, верблюдах и слонах, которые принадлежали ему. Если продавать тысячу катаний на каждом представлении, то получится кругленькая сумма. Скажем, вы открываете свой цирк в три часа, позволяете своим зазывалам выудить у них по два доллара за вход, чтобы понаблюдать за шпагоглотателем или пожирателем огня, метателем ножей или заклинателем змей, волшебником или чревовещателем. Затем все они выходят с вытаращенными от восторга глазами и снова тратят деньги, покупая содовую за полтора доллара или хоть дог по два доллара за штуку; потом можно предложить прогулку под луной за пару баксов, сахарную вату или несколько шариков мороженого, какие-нибудь сувениры. И все это до того, как люди покупают входные билеты на само представление.
- Кто сказал, что такая деятельность умерла? - иронически спросил Стедман. - Это все живет в нашем цирке, и надеюсь, что все так и останется.
Внезапно Мэттью понял, почему этот человек хочет потратить три миллиона долларов за кусок земли, на которой он мог бы построить постоянное помещение для цирка.
- Здравствуйте!
Он повернулся к тому месту, где только что остановился трейлер. За рулем сидел мужчина. У него были светлые волосы, голубые глаза, прищуренные от солнца. Он разглядывал Мэттью.
- Вы хозяин? - спросил он.
Мэттью понял, что вопрос относится к нему, так как он был здесь единственным мужчиной в пиджаке и галстуке; одежда, которая придавала ему вид начальства.
- Нет, я не хозяин, - ответил он, - извините.
- Я просто хотел узнать, где парковать машину, - объяснил мужчина.
- Мистер Стедман в красном вагоне, - показал Мэттью.
Блондин повернулся к женщине, сидевшей рядом с ним.
- Хочешь поздороваться с Джорджем? - спросил он.
- Позже, - с раздражением ответила она. - Давай парковаться.
- Сначала я посмотрю, как вы здесь устроились. - Он открыл дверцу машины, посмотрел на жидкую грязь под ногами, нахмурился, а затем осторожно шагнул на землю.
- Сэм Маккалоу, - представился он Мэттью и протянул руку. На нем была голубая рубашка с короткими рукавами, защитного цвета брюки с кожаным ремнем и кожаные сандалии. Первое, на что обратил внимание Мэттью, было его крепкое рукопожатие. У Маккалоу были крупные руки с широкими запястьями, и он взял руку Мэттью, как будто ловил его после тройного переворота без страховочной сетки. У него были четкие выпуклые мышцы шеи, груди и плеч, которые придавали его тренированному телу ощущение силы.
- Мэттью Хоуп, - представился он. - Адвокат.
Маккалоу уклончиво кивнул и отвернулся.
- Ты хочешь есть, Марни? - крикнул он женщине, которая осталась в машине.
- Я не отказалась бы от еды, - отозвалась та.
На ее лице застыло недовольное, надутое выражение. Или они только что ссорились, или она всегда была недовольной. Она была одета во все красное: красная блузка, красные коралловые серьги, такая же губная помада. Ее длинные светлые волосы были стянуты на затылке в конский хвост, закрепленный заколкой того же цвета, что и серьги. Она смотрела прямо перед собой сквозь переднее стекло, не обращая внимания ни на Мэттью, ни на Маккалоу.
- Я посмотрю, они уже открыли столовую? - сказал Маккалоу.
- Конечно, - Мэттью вспомнил предложение Стедмана послать одного из сотрудников за едой.
- Знаете, где это?
- Извините, нет.
Во взгляде Маккалоу читалось: "Тогда что с тебя взять?" Он снова посмотрел на грязь, пытаясь определить, стоит снимать сандалии или нет, а затем отправился через поле. Блондинка повернулась и посмотрела на Мэттью, их глаза встретились. Ее голубые, его карие. Ее взгляд напоминал удар хлыста. Она сразу же отвернулась.
Мэттью отправился к своей машине, не оглядываясь больше на нее. Проехав по грязи, он покинул площадку.
Они оба внимательно слушали, как будто пытались наизусть запомнить слова доктора. На нем все еще был зеленый операционный халат, зеленая маска все еще висела у него на шее. Было уже четверть четвертого утра. Он рассказывал им, что они зашили все порванные пулей кровеносные сосуды мистера Хоупа, и его кровяное давление установилось на уровне сто десять на восемьдесят, пульс - сто. Сейчас он в реанимационной палате и скоро должен отойти от наркоза. Через несколько часов они смогут увидеть его и поговорить с ним. Операция была успешной, и они не ждут никаких послеоперационных осложнений. Однако он должен сообщить им…
Они поближе придвинулись к нему.
- …что во время операции мистер Хоуп пострадал от остановки сердца. Это значит, что на пять минут… пять минут и сорок секунд, говоря точнее, в его мозг не поступала кровь, его мозг был лишен притока крови, кровь не циркулировала во всем его теле, сердце не работало, не качало кровь, давление упало до нуля. Мы массировали его сердце и сразу же ввели адреналин. Оно снова стало биться, но, как я уже сказал, во время этих пяти с небольшим(?) минут сердце не билось и кровь не циркулировала.
- Что это значит? - спросила Патриция. - Кровь не поступала?
Она чувствовала, как в ней поднимается волнение. Ей не нравилась сама мысль о том, что мозг Мэттью был лишен притока крови. Пять минут и сорок секунд. Это звучало очень тревожно.
- Ну, - ответил доктор, - в некоторых случаях остановка тока крови может принести разного рода неприятности.
- Что вы имеете в виду? - переспросила она. - Повреждение мозга?
- Да. Иногда это длится долго.
- Что значит "долго"? Как долго это продолжалось? - Она бессознательно приняла позу, в которой обычно занималась перекрестным допросом, устремив в доктора взгляд, который выдавал ее прокурорскую роль. Сейчас она желала слышать факты и только факты.
- Любое время после пяти минут может быть названо продолжительным.
- А сердце Мэттью остановилось на пять минут и сорок секунд, разве вы не так сказали?
- Да, мозг мистера Хоупа был лишен притока крови в течение пяти минут и сорока секунд. Его сердце не билось в течение этого времени.
- Вы сказали - различные формы повреждения. Какие именно? - спросила Патриция.
- Мозг может выдержать отсутствие притока крови только очень незначительное время. Как правило, если это время превышает пять минут, то обычно он бывает поврежден. Но любое нарушение сетчатой системы будет только временным, если…
- Что это такое? Сетчатая…
- Взаимодействие невронов с корой головного мозга. Кора головного мозга управляет сознанием.
- Тогда мы разговариваем о коме, не так ли? - спросила она.
- Нет, нет. Ну, в случае, если приток крови останавливался на период между пятью и девятью минутами, без сомнения, происходит кома. Но это будет только временное явление.
- А в том случае, если это продолжается больше девяти минут? - спросил Фрэнк.
- Если кровоприток останавливается больше, чем на десять минут, то, вероятнее всего, сознание не восстанавливается.
- Он будет постоянно в коме? - спросила Патриция.
- По всей вероятности.
- Постоянно… - Патрицию охватил ужас.
- Вероятнее всего, - доктор пытался спасти положение.
- А в случае пяти минут и сорока секунд? - спросила она. - Что происходит в этом случае, доктор?
- Вы должны помнить, что он пострадал от значительной потери крови из-за многочисленных разрывов в артериях. Раны мистера Хоупа кровоточили до тех пор, пока его сердце не остановилось, а когда мы снова заставили его биться, потеря крови возобновилась. Часто такая острая потеря крови сама по себе может вызвать падение кровяного давления, достаточное для того, чтобы компенсировать приток крови. В случае с мистером Хоупом…
- Что же все-таки с пятью минутами и сорока секундами? - снова повторила Патриция.
- Это самый крайний случай…
- Чего?
- Возможности.
- Возможности чего?
- Постоянного нарушения мозга.
- Постоянная кома.
- Да.
Она поняла, что он раздражается; он только что провел четыре с половиной часа в крови, пытаясь найти и зашить порванные сосуды, он устал и был голоден, и единственное, чего бы он желал, это вымыться и позавтракать, а затем отправиться домой спать. Но здесь была эта властная блондинка, которая требовала экстренного курса грудной хирургии; ведь это ее мужчина лежал без сознания в реанимации, и она хотела знать, не превратится ли он в "проклятое растение".
- Могу только добавить, что мы ожидаем его пробуждения, как только перестанет действовать наркоз, - сказал доктор.
Тогда почему, черт возьми, ты упомянул о коме, подумала Патриция.
- Я просто подумал, что вы должны знать, что случилось во время операции, - продолжал он, как будто читая ее мысли, - чтобы не было никаких сюрпризов в случае худшего развития событий. Кстати, когда вы его увидите, не обращайте особого внимания на все, что его окружает: там будет трубка, прикрепленная к носу, которая вытягивает содержимое желудка, и другая, во рту, чтобы помочь дыханию; кроме того, у него установлен катетер. Его состояние стабильно, но ведь это очень серьезная травма. В него стреляли два раза, это не пикник. Поэтому не ждите, что он вскочит на ноги и будет танцевать по комнате, как только проснется.
- Как долго он будет находиться в реанимации?