- Я думаю, два или три часа. Он отойдет от наркоза к… который сейчас час? - Он посмотрел на часы, приподнял брови, как бы удивившись, а затем сказал: - Шесть утра? Около того? А может, чуть больше? Мы немного продержим его в реанимации после того, как он придет в себя, затем переведем его в палату интенсивной терапии. Я должен еще раз подчеркнуть, что в него стреляли дважды. Одна из пуль попала в грудь, на своем пути она повредила главную легочную артерию и множество других сосудов, расположенных рядом, поэтому рана была очень опасна. Какое-то время нам будет неизвестно, причинен ли какой-нибудь вред мозгу…
Вот снова… Травма мозга… Какая травма была нанесена его мозгу, если вообще мозг был травмирован…
- …но его состояние стабильно, и у нас есть все основания верить, что вскоре он проснется.
- А какой прогноз на будущее? - вмешался в их диалог Фрэнк.
Прямо и откровенно, стиль Нью-Йорка. Патриция хотела расцеловать его. О чем мы разговариваем, доктор? С ним все будет в порядке, не так ли?
- Как я уже сказал, на данный момент его положение стабильно. Что случится в последующие часы, последующие несколько дней…
- Что может случиться? - настаивал Фрэнк.
- Я не могу ничего добавить к тому, что уже сказал, - произнес доктор, и потом так тихо, что они почти не слышали его голоса, он прошептал, - в мужчину стреляли…
Там была непроглядная темнота, затем пронизывающий свет. Там не было настоящего, все было в прошлом. Не было прошлого, было одно настоящее. Голоса пропали. Пропали заботливые голоса, звучавшие во мгле, поглощенные прошлым и светом. Шепот, шаги, смятенное движение, как кружение моли, холод повсюду, боль в темноте, дрожь в темноте, жара и пот, когда он вышел из-за угла дома. "Я, наверное, скоро вернусь, - сказала она ему по телефону, - только обойду дом". Внезапный яркий свет солнца, черная дорожка в белом поле, темнота и свет, движение и смерть. Он умирает или уже умер? Что такое сегодня, когда было вчера? Он знал, что в воскресенье было двенадцатое марта, но это было тогда, а тогда это сейчас, поэтому воскресенье было сегодня, и он шел к солнечному свету по черной дорожке, обрамленной белым, выходил из темноты на яркий свет, проходил долиной смерти. Мэттью знал, что он умирает или умер, а может быть, он вернется…
Марии Торренс не было позади дома у бассейна, во всяком случае, он ее там не видел. Вместо нее блестящая лысая голова появилась над сверкающей поверхностью голубой воды, ее наполовину высунувшийся из воды хозяин плыл кролем в сторону дальнего конца бассейна. Мэттью вышел из-за восточного угла дома на яркий, слепящий солнечный свет.
Дом находился на Фэтбек Кей, неподалеку от того места, где жила Патриция. Он сказал ей, что зайдет после встречи с мисс Торренс в четыре часа. Дорожка к дому тянулась по лужайке и подходила к его главному входу. Позади дома открывался чудесный вид на Мексиканский залив с великолепными закатами, которые, честно говоря, случались не очень часто.
Мэттью припарковал свою машину на белой гравийной дорожке, нажал дверной звонок на входной двери, а затем обошел дом, как ему сказали. Выйдя на солнечный свет, он и увидел лысого человека, методично плывшего в сторону от него. Мэттью нашел даже что-то гипнотическое в ровных грациозных движениях этого пловца. Он увидел, как человек доплыл до дальнего конца бассейна, повернул и начал лениво плыть обратно к тому месту, где стоял Мэттью, изнемогая под жарким солнцем, одетый в официальный костюм из льняной ткани, официальную рубашку и галстук, соответствующие голубые носки и начищенные черные туфли.
- Привет, - крикнул он. - Я ищу Марию Торренс.
Человек продолжал равномерно двигаться. Его голова ритмично поворачивалась для вдоха; он плыл к краю бассейна, где было мелко. Наконец он нащупал ступеньки своими вытянутыми вперед руками и начал выбираться из воды.
Лысый человек, был одет в купальник телесного цвета, который украшал тело, роскошное по всем меркам. Глубоко вырезанный спереди, он едва удерживал обширную грудь, а высокие вырезы по бедрам подчеркивали линию великолепных бедер и длину ног. Мэттью прикинул, что женщина, в этом не было никакого сомнения, была ростом метр семьдесят - метр семьдесят пять. Она прижала ладонь правой руки к правому уху, попрыгала на правой ноге, затем проделала то же самое с левой, балансируя на плитках бассейна и стряхивая воду отовсюду, куда она могла попасть во время заплыва. Ее лысая голова блестела на солнце, в прикуренных голубых глазах отражался солнечный свет.
- Привет, я Мария Торренс, вы нашли меня, - она улыбнулась и протянула руку навстречу Мэттью, он взял ее руку.
Она была холодной.
Он понял, что не может оторвать взгляда от ее безволосой головы. Как он ни старался переключить свое внимание на ее действительно яркие голубые глаза, или превосходно очерченный нос, или припухлые губы, его взгляд постоянно возвращался к этому гладкому ровному шару. Внезапно ему в голову пришла мысль, что она проходит курс химиотерапии. Стыд и чувство вины заставило его, наконец, встретиться с ней глазами. В них все еще светилась насмешка. Ему показалось, что ей не больше девятнадцати лет. Еще девчонка. Девушка с телом женщины и лысой головой мужчины.
- Я Мэттью Хоуп, - представился он.
- Очень приятно. Могу я вам что-нибудь предложить? - спросила она. - Холодный чай? Лимонад? Что-нибудь покрепче? Который теперь час, между прочим?
- Почти четыре. Я пришел чуть раньше.
- Ну, тогда, я думаю, что слишком рано. - Мэттью подумал, что это относится к алкоголю. Но тем не менее она подошла к вращающимся стеклянным дверям позади дома, открыла одну из них и позвала: - Хэлен! Не могла бы ты принести нам холодный чай? - Громко захлопнув дверь, она пригласила: - Пожалуйста, садитесь и перестаньте волноваться по поводу моей головы, хорошо? Я выбрила ее сама.
- Почему? - поинтересовался Мэттью.
- Ради моего бизнеса.
- Какого бизнеса?
- Я торгую париками. Да, я серьезно. Я езжу по всей стране, демонстрируя их по телевидению. Это тревожит вас? - спросила она.
- Нет, нет, - ответил он.
- Да, да, - передразнила она. - Почему такая молодая и красивая женщина выбривает себе голову ради денег?
- Это так, - сказал он и пожал плечами.
Она назвала себя женщиной, отметил он. Может быть, она старше, чем он предполагал. Или, может, тинейджеры в наши дни называют себя женщинами. У него всегда были с этим сложности, политическая направленность, черт возьми.
- Ну, - продолжала она, - потому что мне нравится запах денег, мистер Хоуп, и мой бизнес приносит мне их достаточно. Вы знаете, как много людей в США страдают от ulopecia агеаta?
- Простите, я не знаю, что это такое.
- Это главная причина выпадения волос.
- Понимаю.
- Это случается и с мужчинами, и с женщинами. Обычно начинается это с одного или нескольких маленьких круглых пятнышек на голове, но может завершиться полной потерей волос. Догадайтесь, как много людей страдают от этого?
- Я не представляю.
- Около двух миллионов американцев.
- Понимаю.
- Примерно в семи с половиной миллионах американских семей по крайней мере один человек страдает от этой болезни.
Мэттью задумался, связана ли эта болезнь с обычной разновидностью плешивости. Он на самом деле заинтересовался этим. Его отец стал терять волосы после сорока лет, и Мэттью боялся, что он пойдет по его стопам. Тем более, его сороковой юбилей был не за горами. Его, однако, убедили, что это передается с материнскими генами, а дедушка Мэттью с материнской стороны умер с густой шапкой седых волос.
Одна из скользящих дверей отодвинулась, и очень простая, удивительно крепкая женщина, одетая в гавайское цветное платье-кафтан, вышла из дома, неся в руках поднос с чайником, двумя высокими бокалами со льдом, маленьким блюдцем с кружочками лимона, сахарницей и двумя ложечками с длинными ручками. Она поставила поднос между шезлонгами и вернулась в дом, не сказав ни слова. Мария разлила чай.
- Сахар? - спросила она.
- Нет, спасибо.
- Возьмите лимон, - предложила она. - Не так много людей знают об этой болезни, пока сами с ней не столкнутся. - Она взяла свой стакан с чаем и стала застенчиво отпивать чай глоточками, явно не обращая внимания на то, что ее грудь едва не выпадала из купальника. Он все еще никак не мог поверить, что она специально выбрила себе голову. Но, видимо, это была святая правда, которую она сейчас пыталась подтвердить.
- Лечение кортизоном применяется для самых легких случаев, - продолжала она, - но когда болезнь прогрессирует и результатом является полное выпадение волос, лучшая альтернатива - это парик. Именно здесь вступает в действие "Хейр энд Нау". Это - название моей компании.
Мэттью удивляло, почему Мария старалась посмеяться над своим бизнесом? Может быть, она выбрила голову из-за чувства вины; в наказание за то, что она получает выгоду и наживается на несчастьях других. Было что-то необыкновенно притягательное в этой противоестественной комбинации роскошного тела и лысой головы. Это вызывало призраки коллаборационистов, ведьм и вампиров. Похоже, Мария полностью отдавала себе отчет в своей причудливой привлекательности, использовала это и позволяла ему оценить внезапно открывшиеся кусочки тела. Он чувствовал, как в ее присутствии его все больше и больше охватывает неловкость.
- И, конечно, - не останавливалась она, - существуют женщины, которые потеряли волосы в результате химиотерапии или лечения радиацией. Моя фирма предлагает свои услуги для всех. Мои парики не сваливаются ни на яхте, ни в гимнастическом зале, ни в постели. Пойдемте, я вам помогу, - сказала она и легким плавным движением поднялась, что позволило ему заметить соски грудей. Поднявшись на ноги, она протянула руку. Он не взял ее, но послушно последовал в домик возле бассейна, где на специальной подставке, сверкавшей, как светофор, висел рыжий парик с длинными волосами.
- Человеческие волосы, - пояснила она. - Из Европы. Цвет волос подбирался по образцу, чтобы соответствовать моему натуральному цвету, - она изогнула бровь, еще раз подтверждая его догадку о том, что она прекрасно знала о своей сексуальности и бесстыдно ею пользовалась. Может быть, она старше, чем он предполагал раньше? Ему хотелось спросить ее об этом, но он отбросил эту мысль. Она подняла парик с подставки.
- Основа парика делается со специальной пластиковой формы, снятой с вашей головы одним из представителей нашей фирмы, которые есть в каждом крупном городе Америки. Производитель изготавливает основу парика исходя из вашей уникальной формы головы. Вы примеряете его, прежде чем наша вакуумная система, - она подняла парик над головой Мэттью, так, чтобы он смог увидеть его изнутри, - вступает в действие. Это обеспечивает великолепную подгонку и отличное облегание. Мы гарантируем, что при любых обстоятельствах этот парик не свалится с вашей головы до тех пор, пока вы сами его не снимете. Это железная банковская гарантия, и мы предоставляем ее без всяких ограничений или…
- Кто это мы? - удивился Мэттью.
- Что?
- Вы продолжаете говорить "мы". Кто такие эти "мы"?
- О! "Хейр энд Нау". Компания. Нет никакого "мы". Я главный менеджер и единственный держатель акций.
- Сколько вам лет? - наконец спросил он.
- Двадцать два, - ответила она. - А вам?
- Тридцать восемь.
- Отличная разница в возрасте, - она подмигнула и надела парик, даже не взглянув в зеркало. Просто натянула его на голову, как-будто она делала это тысячи раз, сотни тысяч раз до этого. Она аккуратно разгладила его, чтобы создать то прилегание, о котором она говорила раньше, и вместо лысой девочки-подростка, только что стоявшей перед ним в открытом купальнике, перед ним стояла рыжеволосая двадцатидвухлетняя женщина.
- Теперь посмотрите, - она вышла наружу на плиточный пол и побежала к бассейну. Длинные ноги сверкали, рыжие волосы разлетались; она нырнула в бассейн и оставалась под водой так долго, что Мэттью даже забеспокоился, затем внезапно ее рыжие волосы, или волосы какой-то европейской женщины, появились на поверхности воды, и она поплыла быстрым кролем. Достигнув бортика бассейна, она положила руки на плитки покрытия и приподнялась над водой. Одновременно она перевернулась в воздухе, сверкнув ягодицами, и прочно уселась на плитку. Подтянув колени к груди, она тем же быстрым изящным движением поднялась на ноги, как балерина, и потрясла волосами. Совершенно мокрая она вернулась к тому месту, где оставила стакан с чаем на столике между шезлонгами, наклонилась, чтобы взять стакан, повернулась к нему и спросила: - Видели?
- Замечательно, - сказал он.
Он хотел поскорее убраться отсюда. Он чувствовал, что может попасть здесь в серьезные неприятности.
- Я ненавижу этого сукина сына, - вдруг вырвалось у нее.
Она говорила о Джордже Стедмане, партнере, которого она унаследовала. Было уже почти пять тридцать. Солнце, садившееся за домом, отбрасывало длинные тени на поверхности бассейна. Она набросила на себя коротенький халат цвета купальника. Джин с тоником сменил холодный чай. Мэттью вежливо отказался от выпивки. Здесь, в присутствии Марии Торренс, он хотел сохранить свежую голову.
- Я не соглашусь ни на какую сделку, предложенную им, и вы можете ему об этом сказать.
- Он говорит, что у вас не было никаких столкновений по поводу того, как он ведет дела в цирке "Стедман энд Роджер".
- Это правильно. Но только тогда, когда он продолжает посылать мне отчеты и чеки каждый месяц, - Мария сделала еще глоток джина.
- Кроме того, у него есть право решающего голоса при принятии любого делового решения.
- Нет, у него нет такого права.
- У него есть такое право. Я читал соглашение между ним и мистером Роджером. Условия этого соглашения говорят о…
- Мне все равно, что говорится в оригинале соглашения. Вы пришли сюда и говорите мне о том, что он собирается потратить три миллиона долларов на покупку куска земли…
- Правильно.
- А я говорю вам, что никогда не позволю ему это сделать, - сказала она и энергично закивала головой. На ней все еще был ее рыжий парик. Парик никогда не свалится, пока вы сами его не снимете. По-видимому, она не хотела снимать его. Интересно, выходит ли она когда-нибудь без парика? Когда она занимается любовью, снимает ли она…
Опасно было оставаться здесь.
- У меня есть право консультации, - сказала она, - если он думает…
- Но не финального решения, - пояснил Мэттью. - Мистеру Стедману принадлежит окончательное право принятия решения. В любом случае я пришел сюда, чтобы передать вам его предложение. Я здесь только для того, чтобы сообщить вам, мисс Торренс, об условиях соглашения.
- К черту его и его соглашение. - Мария осушила стакан. - Давайте пройдем в дом, - предложила она. - Здесь становится прохладно.
Она поставила стакан на столик между шезлонгами и снова встала со всей балетной грацией. Мэттью последовал за ней через раздвижные двери, которые вели в дом. Они вели в гостиную, которая была выдержана в холодных белых и голубых тонах; отличная картина Сида Соломона висела на белой стене над камином, разбросанные повсюду цветные подушки смягчали белый плиточный пол, огромная скульптура Джона Шамберлена стояла против стены, окна на которой выходили на залив. Солнце уже опустилось довольно низко над горизонтом. Скульптура была едва видна.
- Я все еще мокрая, я сейчас вернусь. Приготовьте себе напиток сами, бар здесь.
Он не стал готовить себе выпивку. Он сидел в прохладной безмятежно красивой гостиной и следил, как солнце опускается все ниже и уходит в воду. Небо приобретало краски и формы с картины Соломона, хотя на той картине, которая висела над камином, краски были кобальтово-синие и ярко-зеленые. Небо быстро менялось, яркие красные и оранжевые краски, которые были на нем только что, стали красновато-фиолетовыми, затем сиреневыми. На горизонте осталась только узенькая цветная полоска. Гостиная погрузилась в темноту.
Позади него зажегся свет.
Он повернулся.
Мария купалась в красках заката, цвет ее волос отражался в многочисленных нитях шелкового кафтана, который она надела. Красные с золотом сандалии на высоких(?) каблуках добавляли еще несколько сантиметров к ее достаточно внушительному росту. Бросив взгляд в сторону моря, она пробормотала:
- Красиво, не так ли? - Затем она быстро подошла к стенному бару и приготовила себе еще джин с тоником. Она выжала кусочек лимона в стакан, бросила его туда же, подняла стакан и спросила: - Уверены?
- Конечно, - ответил он.
- Ну, все равно, ваше здоровье, - пожав плечами, она отпила глоток. - Очень хорошо. Вы много теряете. - Она подошла к нему и уселась рядом. - Что вы думаете о сделке?
- Я думаю, что она заслуживает внимания. Если я смогу получить землю по цене, которую он предлагает.
- Вы думаете, ему это удастся?
- Я еще не знаю. Я еще ни с кем не разговаривал, но не думаю, что вы поступите правильно, если я верно понял вас.
- Я ненавижу этого сукина сына, понимаете?
- Понимаю. А почему?