И власть эта, косоглазая и вороватая, на самом деле давно уже договорилась с Россией – тайно, за кулисами. И договорилась с Западом – точнее, Запад просто махнул рукой на Украину, друг друга перестали убивать, и то дело. Но вот с народом – она не договорилась. Рассчитывала обмануть в очередной раз. Получится – хорошо. Не получится… ну, что ж, чартеры на взлетке, кому в Лондон, кому в Цюрих, кому в Москву – не первый раз уже. Проворонили только один момент – теперь у народа было оружие. И теперь народ прошел войну. Ситуация была точно такой же, как и сто лет назад в тысяча девятьсот семнадцатом. Бунт то был – по меркам Российской Империи заурядным. Но – впервые за все время народ массово и хорошо вооружили…
Эти страны "хозяева"
Греют на взлетной движки
Нам же – пожаров зарево
Да набивать рожки
Пулями…
Оглядываясь назад, просто судить – надо было сделать так, надо было сделать этак. Но мы – судим, уже зная, что произошло, чем все закончилось? А могли ли знать тогда?
Не факт…
Наверное, кое-что все-таки могли и поумнее сделать. Я про это дело о военном заговоре – грязное, отвратное донельзя. Дело, где непойманные карают пойманных. Дело, где судьи и прокуроры – не менее преступны, чем обвиняемые. Дело конечно белыми нитками шито – не в том смысле, что обвинили невиновных, обвинили то как раз виновных. А в том, что это не правосудие, а политическая акция. Расправа под предлогом правосудия. Но все же – можно было сделать не так топорно. Можно.
Было.
Дело в том, что списки на процесс по делу военного заговора с поддержкой России в Збройных силах Украины – подбирала Банковая. Где находится администрация президента Украины. Где сидят люди, которые ни разу (за редким исключением) не бывали на фронте. И кто есть кто, ху из ху – они просто не знали. Списки составили из политических врагов, просто опасных персон среди военной верхушки, а так же дописали туда несколько человек, о которых попросили президентские "люби друзи " – ну как не порадеть "своим".
И получилось так, что в список попали люди, которые реально что-то делали на фронте, в том числе герои обороны ДАП – донецкого аэропорта. Но в список не попали люди, которых на фронте ненавидели, старые советские генералы. Выходцы из восьмого армейского корпуса, которым в свое время командовал родной брат главы Верховной рады. Не попал Дед Мопед, которого многие фронтовики мечтали вздернуть на осине.
Наверное, Дед Мопед и в самом деле – не стал бы устраивать заговор против власти, даже если бы ему это предложили. Так как был типичным советским паркетным генералом. Как писал Суворов в характеристике – в бою застенчив. Но толпа – не размышляла, толпа – чувствовала. Толпе не нужно было настоящее правосудие, толпе нужна была расправа. И когда по телеку стали показывать новости о том, как доблестными "спивробитниками СБУ" раскрыт коварный заговор – толпа почувствовала кровь…
* * *
Уже ночью – на майдане стали собираться фронтовики. Рано постаревшие люди в камуфляже – шли на майдан неосознанно, потому что киевский майдан в Украине – стал больше чем просто местом для митингов. Майдан стал инструментом для воздействия на власть – в той ситуации, когда никаких других инструментов воздействия на власть просто не оставалось.
Некоторые из тех, кто шли на майдан – уже были там, в 2014-м, а кто-то и в 2004-м. Их – можно было отличить по тому, как они знали все прилегающие к майдану проулки, а так же и по тому, как они неосознанно выходили на проезжую часть, шли не по тротуару.
Их было немного. Потому что большая часть из тех, кто праздновал здесь победу в холодном феврале две тысячи четырнадцатого – уже лежали в земле, а кто-то – не имел даже и могилы, будучи тайком погребенным, чтобы скрыть потери. Но вместе с ними – шли многие из тех, кого не было, ни на первом, ни на втором Майдане. Шли фронтовики. В основном – из числа мобилизованных. Несколько волн мобилизации – взбаламутили страну, отсидеться, по принципу "моя хата с краю" – уже не удавалось. Мужики, которые до этого вообще не участвовали в политике – охранники, работяги, трактористы – шли на фронт, получали там оружие. Учились умирать и убивать. Мерзли в окопах и на блоках, брошенные правительством, которое послало их воевать против собственных сограждан. Без нормальной брони, без амуниции, без теплой зимней формы, часто – без подвоза продовольствия. Снабжаемые только волонтерами.
И, как и в первую мировую войну – на фронте развернулась пропаганда. Потому что когда ты каждый день можешь умереть, у тебя возникает естественный вопрос – за что? И когда на каждом шагу твое правительство до безумия цинично кидает тебя, говоря при этом красивые речи – возникает вопрос: как так. На фронте он стоит особенно остро.
А пропагандисты все – это Азов, Айдар, Правый сектор. Люди с неонацистскими взглядами. И чем больше фронт зверел от ежедневной зрады в верхах – тем более убедительной становилась их пропаганда. И еще одно – на фронте, к сожалению, были в основном русские. "Украинцы первого сорта", как называл их президент, львовяне, галичане, ивано-франкивцы – в основном от мобилизации уклонялись, бежали то в Россию, то в Польщу, то в Румынию – была в них этакая природная крестьянская хитрость, умирать за идеи они не хотели. А русские шли на фронт. И они, пыль человеческая, не имевшие такой тесной спайки с семьей, с громадой , жители безработных, депрессивных промышленных центров – были более восприимчивы к фашистской пропаганде, чем лукавые, приземленные и хитрые хохлы. И сейчас они тоже – кто шел, кто ехал в Киев. На майдан. Все – на майдан.
* * *
Утром – президент Украины прибыл на работу, как обычно. Вечером, он выслушал телефонный доклад о том, что дело развивается, что идут аресты, что уже получены первые признательные показания. Он и не подозревал, что домой ему вернуться – уже не придется…
С утра – к нему зашли министр внутренних дел и глава администрации, сообщившие, что на майдане собирается народ. Президент выслушал и дал добро на запуск операции прикрытия. Которая состояла из двух частей: показ по украинскому телевидению признательных показаний заговорщиков и выступление на майдане медийно значимых, обладающих общественным капиталом доверия персон, которые должны были успокоить толпу и объяснить, что происходит. В их числе – было несколько известных волонтеров – с ними заранее договорились, заслали "кошты". На всякий случай – были приведены в готовность полицейский спецназ и силы Национальной гвардии.
Когда министр и глава администрации ушли от президента – тот был уверен, что все в порядке.
Потом – доложили, что без предварительной записи просится посол США. Президент сказал, что не примет его, пусть записывается на прием, как и все. В конце концов, он президент крупнейшей европейской страны.
Выйдя от президента, министр внутренних дел дал команду тихо "изымать" прибывающих в Киев из регионов фронтовиков силами спецподразделений полиции.
И все это, как и все происходившее вокруг, была правильно по форме, но фатально неправильно, по сути. Как, впрочем, и всегда…
На Майдане – собирались люди.
* * *
В числе тех, кто собирался выступить перед фронтовиками на Майдане – был волонтер Виктор Балуев. Три года назад – участник майдана, бывший мелкий бизнесмен, которого хладнокровно и цинично обобрали как липку. Теперь – помощник депутата Рады, владелец нового бизнеса, в несколько раз большего, чем предыдущий. И часть новой "злочинной влады", против которой он так самозабвенно боролся три года назад.
Как? А вот так!
Вот так все и бывает.
Дело ведь не только во власти. Все эти министры, депутаты Рады, судьи, прокуроры – они не с Марса прилетели, верно? И не назначены оккупационной администрацией. Они – часть тяжело больного украинского общества, постоянно порождающего все новых коррупционеров и зрадников. И винить за это – надо только себя самих.
Основных причин здесь две. Первая – Украина и украинское общество построено на лжи как базисе существования, ложь – стала элементом бытия. Украинское общество начиналось со лжи, когда Кравчук пообещал, что русские на Украине будут жить лучше, чем в России, а евреи лучше, чем в Израиле. Украинское общество всегда жило и живет во лжи, когда людям пихают в головы совершенно безумные вещи, о том, что украинской истории тридцать пять тысяч лет, о том, что украинцы выкопали Черное море, о том, что украинцы научили русских есть горячую пищу, а то русские все сырым ели. Все понимают, что это ложь, но никто не опровергает, все просто живут в этой атмосфере лжи. Хуже того, во время войны эта проблема не только проявилась, но и безмерно обострилась: привыкшие к малым дозам лжи, украинцы жадно глотают ложь уже чудовищную: что взорвался кондиционер, что донецкие ополченцы сами себя обстреливают, что на Украину зашли две дивизии бурятского спецназа. Так стоит ли осуждать депутатов, прокуроров и судей, привычно лгущих в ответ на вопрос, откуда ЛандКруизер и квартира в Лондоне или Майами? Их ложь – детский лепет по сравнению с той, которой "годуется" большая часть украинского свидомого социума.
Вторая причина в том, что в отличие от России – в Украине так и не отказались от построения общества на основе идеологии. Это в России – худо ли бедно ли – но строят общество всеобщего капиталистического благоденствия, где для того, чтобы быть членом какой-либо партии – надо просто проголосовать за нее на выборах. И да – у человека должно быть свое личное пространство и право на выбор, как в Америке. В России – никто не подойдет и не скажет: ты почему не на державной мове не разговариваешь?!
А Украина построена на болезненной идеологии украинства. Памятники Ленину – заменили на памятники Шевченко, в каждом украинском присутственном месте, в каждом посольстве за границей – обязательно, шевченковский уголок с рушниками, портретом и томиком Кобзаря. Все говорят по-русски, за исключением Львовщины – но государственный язык обязательно украинский. Вопрос государственного языка – становится причиной блокирования трибун в Раде на многие недели, за "язык" в Украине и убить могут. И да – обязательно "в Украине", а не "на Украине" – это как система опознания "свой – чужой". Европейский выбор Украины сомнениям подвергать не положено, объявят зрадником. Федерализация – смерти подобно , и это несмотря на то, что многие успешные государства мира являются федерациями, а богатейшая Швейцария – даже конфедерацией, с тремя государственными языками.
И так получается, что важнейшие, болезненные вопросы строительства нового государства, и нового общества, ключевые вопросы – как нам вписаться в глобализированную экономику, что мы можем предложить на экспорт, на чем сможем зарабатывать деньги, как нам поднять благосостояние украинцев, где, на каких заводах мы будем работать, что нам делать с доставшейся нам оборонкой – все это отставляется в сторону перед более важными, не дающими покоя уже двадцать лет вопросами: язык, федерализация, голодомор.
И на этой почве – возникают, живут и процветают до боли знакомые нам человеческие типы времен развитого социализма: которые строят коммунизм, ходят на демонстрации, голосуют на партсобраниях – и при этом тащат, воруют все, что попадется под руку. Эта моральная нечистота, моральная плесень – она не в девяносто первом году родилась. Просто в России сделано и делается многое, чтобы избавиться от этого. Капитализм по-своему честен, там универсальное мерило всему – деньги, и лозунгами не отговоришься – есть деньги или нет. А Украина – поменяла вождей на пьедесталах, но систему, где на все есть один ответ – Слава Украине – сохранила. И продолжает пожинать горькие плоды.
Виктор Балуев начинал как обычный волонтер – с присущей ему коммерческой хваткой он договорился, нашел контакты и начал ввозить из-за границы комплекты НАТОвской формы со складов длительного хранения. Чаще всего не ношенная, она была на порядок лучше китайской "клееночной" формы, которую прозвали "гелетеевка" – при попадании огня она воспламенялась, и человек в ней сгорал заживо. На Майдане – был популярен бундесверовский флектарн, он был самым дешевым, а ткань – не сносишь. На фронте – больше шел британский камуфляж МТР. И первоначально – волонтеры и в самом деле возили бесплатно, потому что блоков тогда не было, и указа президента о блокаде мятежных территорий – не было, и у армии – не было денег. А потом – появился и указ, и блокада, и очереди на границе по несколько километров из фур, и блокада Крыма, и… еще много чего. И тарифы на пропуск появились – за фуру, за небольшой грузовичок, за мопед или челнока, за то чтобы поставить в начало очереди. Впервые за все время украинской независимости – у армии появились деньги. И неплохие деньги – на блоке, который стоит на трассе – в хороший день "заробляли" больше миллиона гривен. Конечно, большая часть уходила наверх, превращаясь квартиры в Киеве для офицеров среднего звена и дом в Лондоне за двадцать семь миллионов – для министра обороны. Но часть – все-таки оставалась у солдат. А на что их тратить в зоне АТО? Кто на бухло тратил – их называли "аватары". А кто – на снарягу, экипировку. Были и честные офицеры… честные то честные, но… а вот как воевать, если государство не то что современные танки, вертолеты, средства разведки привезти не может – теплой зимней формы у него нет, банальнейшего ватника. И личный состав мерзнет на блоках.
А далее – более. Перемирие – особой войны нет, но и мира нет, любой офицер понимает, что в любой момент может полыхнуть. И готовится. Свою шатию – братию в порядок привести, единообразно экипировать. Форма – не клеенчатая гелетеевка, а НАТОвская. Разгрузки, бронежилеты, желательно одинаковые и хорошие – брони много не бывает. Личное оружие – коллиматоры, глушаки, пламегасители. Снайперские винтовки – СВД уже никуда не годится , полфронта воюет теми разномастными винтовками, которые привезли волонтеры. И – тепловизоры. Хотя бы разведчикам и по одному на каждый блок. В современной войне – вопрос жизни и смерти. И каждый стоит как подержанный автомобиль – а современные – и как новый.
Технику перебрать – потому что все БТРы, БМП, грузовики – с советских времен, за все время независимости украинское государство технику не закупало и не ремонтировало. Да и сейчас не ремонтируют, все больше ролики снимают патриотические. Значит, движки перебирать, а где и менять, электрика, резина. Себе и замам под ж… – по Ниве или УАЗу, потому что ну не мотаться же по позициям на БТР, расходуя и так почти исчерпанный ресурс.
И на все на это – собираются деньги с блоков. А привозят все – от комплекта формы и до ремкомплекта к танковому дизелю – волонтеры. Уже не бесплатно.
Так, Балуев постепенно превратился из волонтера (работающего за бесплатно) в торговца. В отличие от некоторых идиотов, которые ездили по блокам, он предпочитал собирать заявки централизованно, от офицеров и в штабах.
Потом появился спрос и на другие услуги. Отвезти деньги "додому", порешать вопросы в Киеве в связи с их вложением. Сам Балуев по образованию был журналистом – но знакомые адвокаты и риэлторы у него имелись. Так он становился нужным и полезным офицерам, и одновременно – посвященным в их тайны. Он понимал что деньги – ворованные, но ничего не делал. И конечно – брал долю.
Потом – к нему обратились люди из Администрации Президента. Посидели, поговорили. О нездоровой моральной составляющей на фронте и в обществе, о необходимости перебить тот вал "чернухи", который льют как русские, так и определенные силы в Украине, заинтересованные в "раскачивании лодки", рвущиеся к власти. О доверии, которое украинское общество испытывает к волонтерам, и возможностях по использованию этого ресурса доверия.
Так Балуев вошел в привилегированный пул волонтеров, которые получили должности в минобороны. И заодно – выплаты, ежемесячные выплаты из фонда, который был в распоряжении министра обороны.