– Рядом, прямо на углу.
– Догадка хорошая.
– Значит, надо действовать! – вдохновился Голубев. – Давай, Игнатьич, санкцию на обыск у Синякова, и я с группой захвата немедленно отправлюсь к нему.
– Обойдемся без "захватчиков", – сказал Бирюков. – Втроем поедем…
Минут через двадцать после этого разговора прокурорские "жигули" остановились на улице Гражданской у бревенчатого домика с полуразвалившейся надворной постройкой. Оставив шофера в машине, Бирюков с Лимакиным и Голубевым направились в жилище Синякова. То ли день для розыска выдался везучий, то ли нечистой силе надоело играть со следствием в прятки, но внезапное озарение Славы Голубева оказалось настоящим провидением.
В тесной кухоньке за обеденным столом с немудреной закуской Витя Синяков допивал поллитровку "Столичной" в компании с круглолицым парнем, широкие плечи которого и бугристо выпирающие бицепсы плотно обтягивала давно не стиранная тельняшка. Правая штанина камуфляжных брюк на парне была закатана выше щиколотки, обнажая свежезабинтованную ступню. Возникшую немую сцену нарушил Голубев. Глядя в расширенные глаза удивленно уставившегося на него Синякова, Слава осуждающе покачал головой:
– Ну, Витюшка, ты даешь дрозда! Вот, оказывается, какая "мамка" поранила ногу. – И повернулся к парню: – Если не ошибаюсь, брокер Алтынов?..
– Чего? – будто не понял парень.
– Предъявите документы, – попросил Бирюков.
Парень показал на висевшую у входной двери камуфляжную куртку:
– Там мой документ.
Следователь Лимакин, проверив карманы куртки, подал Бирюкову стандартную справку, выданную исправительно-трудовой колонией осужденному Дмитрию Алтынову в связи с отбытием срока наказания.
– Паспорта нет? – спросил Бирюков.
– Не успел получить, – ответил парень. – Еще не определился с местом жительства.
– Долго определяетесь.
– Быстро сказки сказываются. Хотел в Новосибирске обосноваться, да не получилось.
– Почему не в Кузнецке?
– В родном городе мне делать нечего. Там все население разделилось на воров и охранников. Ни к тем, ни к другим не хочу примыкать.
– Могли бы примкнуть к шахтерам.
– Я не дурак, чтобы задарма под землей жизнь укорачивать. Шахты теперь, как братские могилы.
– В наши края с какой целью второй раз наведались?
– Почему второй?.. Впервые к Вите заглянул. Думал, работенку здесь подыщу, да ногу совсем некстати поранил…
– Купался Митяй в речке и на разбитую бутылку наступил, – торопливо добавил Синяков.
– Витя, не суфлируй! – одернул его Голубев.
– В натуре, так, – буркнул Алтынов.
Бирюков пригляделся к стоявшим у порога большим кроссовкам:
– Это ваша обувь?
– Ну.
– По-моему, испачканная кровью правая кроссовка прострелена пулей. Придется вас задержать. Собирайтесь, поедете с нами.
Растерянное выражение на лице Алтынова сменилось испугом.
– Собственно, а в чем дело? – спросил он.
– О всех ваших делах поговорим в прокуратуре. – Бирюков повернулся к Лимакину: – Обувь задержанного – на экспертизу.
Алтынов насупился:
– Босиком, что ли, мне ехать?
Голубев сказал Синякову:
– Сообрази-ка корешу какие-нибудь обутки.
– В сенях старые галоши в аккурат ему подойдут, – угодливо проговорил Синяк.
Глава XXIII
Борис Медников, оглядев поврежденную ступню Алтынова, заявил, что это не что иное, как огнестрельное ранение, полученное не более суток назад. К счастью потерпевшего, пуля прошла через мякоть пятки и не задела кости стопы. Обработав и профессионально забинтовав рану, судмедэксперт без проволочек подготовил официальное заключение.
На допросе в прокуратуре Алтынов попытался изобразить недоумение по поводу медицинской экспертизы, однако Бирюков сразу одернул его:
– О купании и разбитой бутылке можете сочинять Синякову. У нас такие сказки не проходят.
– Про бутылку Витя Синяк сам от фонаря брякнул, а я сдуру повторил за ним, как попугай, – виновато усмехнулся Митяй и с болезненной гримасой уставился на забинтованную пятку. – Откровенно говоря, случайно под шальную пулю угодил. Шел вчера по тихой улице. Вдруг между встречными машинами автоматная стрельба началась. Чтобы не пришили по ошибке, бросился в переулок, а бандиты вдогонку мне очередь засобачили. Сгоряча даже не почувствовал рану. Хватился, когда уж к Синяку домой прибежал.
– Эта легенда ближе к истине, – сказал Бирюков.
– Правда, так было.
– Чтобы добраться до правды, давайте начнем наш разговор с того момента, когда после освобождения из колонии вы с Куксиным приехали электричкой в райцентр и представились здесь брокерами.
– Чего? – будто удивился Алтынов. – Я ведь уже говорил, что вчера первый раз сюда приехал.
– Не хотите говорить с начала, начнем с конца. Где вы скрывались после выхода из колонии?
– Нигде не скрывался. Жил у друзей в Новосибирске и ничего криминального за это время не сделал.
– Адрес друзей назовите.
– Не могу.
– Значит, лжете.
– Ну вот еще… Ребята не в ладах с правоохранительными органами. Нечестно предавать тех, кто приютил на первых порах после отбытия наказания.
– Уголовная "честь" для вас дороже гражданской совести?
– Совесть совестью, а закладывать друзей не хочу. Они и без моей наводки погорят. Пусть сами решают свои проблемы.
– В камуфляж друзья вас нарядили?
– Сам в военторге купил.
– На какие средства?
– Не совсем же с пустыми карманами я из колонии вышел. Кое-что подработал.
– С Синяковым как познакомились?
– Друзья дали Витин адрес.
– Раньше у него никогда не были?
– Нет, конечно.
– А вчера, случайно попав под стрельбу, прибежали прямо к его дому?
– Ну, так получилось.
– В такую случайность трудно поверить.
– Я говорю так, как было.
– На самом деле, было совсем по-другому. Чтобы не мусолить сказку про белого бычка, скажу прямо: следствию известны все ваши похождения после того, как вы приехали с Никитой Куксиным в райцентр. Поэтому мой вам совет: не мутите зря воду, запутаетесь во лжи еще больше. А чистосердечное раскаяние смягчает ответственность за совершенное преступление.
– Однажды я уже каялся. За это три года в колонии отмотал.
– Если бы не покаялись, "мотали" бы лет шесть.
– Чо теперь гадать: если бы да кабы…
Бирюков снял телефонную трубку и набрал номер эксперта-криминалиста. Услышав голос Тимохиной, спросил:
– Лена, как дела с экспертизой кроссовок Алтынова?
– Пишу заключение, Антон Игнатьевич. Правая кроссовка прострелена пулей от автомата Калашникова. Отпечатки подошв идентичны с отпечатками следов на месте обнаружения трупа Олега Люлькина.
– Когда закончишь писать, попроси Голубева, чтобы срочно принес заключение мне.
– Минут через десять ждите.
– Спасибо, Леночка.
Положив трубку, Бирюков встретился взглядом с настороженными глазами Алтынова:
– Появилось еще одно подтверждение, уличающее вас в причастности к убийству…
– Никого я не убивал! – не дал договорить Митяй и, словно испугавшись своеговыкрика, понизил голос: – Не вешайте на меня чужие грехи.
– У вас своих достаточно.
– Чего?
– Грехов, разумеется.
– Каких?
– Если все их перечислять по пальцам, то пальцев на руках не хватит.
– Интересно…
– Печального больше, чем интересного. Чтобы почувствовали величину своей ответственности, даю информацию для размышления… Возле запрятанного под корневищем поваленной березы трупа Олега Люлькина остались следы ваших кроссовок, а на багажнике его "жигулей" отпечатались ваши ладони, когда толкали угнанную после убийства хозяина машину к автозаправочной станции. Попытка совершить кражу из коммерческого киоска – пустяк. Этот эпизод не будем считать. Пойдем дальше. Ограбление пенсионерки у винного магазина и тут же убийство инвалида Несветаева…
– Не убивал я ни хозяина "жигулей", ни инвалида! – опять выкрикнул Алтынов.
– Но были соучастником этих убийств, – сухо сказал Бирюков.
– Пассивным.
– Вот и расскажите об этом.
– Чего рассказывать, если вы знаете.
– Хотим подтвердить свои знания вашими показаниями.
– Вы же все равно мне не поверите.
– Не рядитесь, говорите начистоту.
Алтынов задумался. Вскоре в кабинет вошел Слава Голубев. Молча передав Бирюкову заключение Тимохиной, он уселся рядом с Лимакиным, следившим за магнитофонной записью допроса. Бирюков тут же зачитал Алтынову выводы эксперта. Тот, опустив глаза, тяжело вздохнул:
– Водка, проклятая, во всем виновата… Три года в колонии не пил. Когда же с Куком вышли на волю, от радости сразу три семьсотграммовых бутылки "Распутина" купили. Одну заглонули из горла в привокзальном сквере Новосибирска-Главного. Другую – в электричке. А третью расфасовали стаканами на троих с водителем "жигулей" в райцентре.
– Зачем вы сюда приезжали?
– Никита спьяна растрепался, что у него здесь тьма богатых корешей и должников. Пока в электричке ехали, ему крайне захотелось посмотреть Кузнецк. На привокзальной автостоянке стали искать левака, чтобы доехать до трассы, по которой курсируют маршрутные "икарусы". Какой– то болтливый старикан в "запорожце" нас отфутболил. Подошли к белым "жигулям". Там водила тоже стал отбояриваться, но, заглотнув за компанию с нами "Распутина", согласился. Покатили от вокзала без всякой задней мысли. Таежный мирно проехали. До трассы оставалось совсем немного, когда встречный джип подмигнул фарами. Водила наш сразу развернулся и говорит: "Дальше, парни, не повезу. На посту ГАИ – контроль. Могут права отобрать за управление в нетрезвом виде". Я уж собрался пешком дойти до автобусной остановки, а Кука развезло до соплей. Заартачился. Вези, мол, другим путем на трассу, где гаишников нет. Водила оказался покладистым. Решил проехать проселочной дорогой к селу Раздольному. Едва у Таежного свернули на проселок, начался такой ливень, что пришлось ехать с фарами. Сколько проехали, не знаю. Остановились у перегородившей дорогу березы. Малость протрезвевший Кук сразу завелся: "Ты, козел, куда нас завез?!" Водила стал оправдываться, мол, раньше здесь нормальная дорога была. Это, мол, недавняя буря деревьев наломала. Тут, дескать, недалеко раздоленская пасека. Надо сходить к пасечнику за топором. Срубим тонкие лесинки и объедем березу. Кук взвился пуще прежнего. Мне бы, дураку, утихомирить его кулаком по лбу, да как на грех, малая нужда приспичила. Вылез из машины. Пока отливал, промок под дождем до нитки. А когда в машину втиснулся, Никита уже придушил водилу полотенцем.
– Быстро он управился, – недоверчиво сказал Бирюков. Алтынов сморщил лицо:
– Дурное дело – не хитрое. Вообще-топопьяни я долго отцеживался.
– И не видели, что творится в машине?
– Спиной к ней стоял. Да и темно ведь было. Глухую возню слышал, но не подумал, что там до удушения дойдет.
– На каких местах вы с Куксиным сидели в "жигулях"?
– Я – рядом с водилой, а Кук – за его спиной.
– Полотенце откуда взялось?
– Оно лежало на переднем сиденье. И когда у вокзала я садился в машину, перебросил его на заднее, к Куку.
– Рассказывайте дальше.
– Дальше мы с Куком сцепились хуже кошки с собакой. Наматерившись до хрипоты, стали кумекать, как выбраться из пикового положения. Первым делом уволокли мертвого водилу под корневище поваленной березы. Честно сказать, в шоферском деле я разбираюсь не лучше, чем свинья в апельсинах. Поэтому предложил топать до Раздольного на своих двоих. Кук захорохорился. Дескать, с пеленокумеетуправлять любыми машинами. Надо, мол, лишь отсюда вывернуться, а там до самого Кузнецка домчимся. Решили идти на пасеку за топором. Пасечную избу по огоньку в окне отыскали скоро, да зря старались. Могучий пожилой пасечник топора нам не дал.
– Кто кроме пасечника там был?
– Белоголовый пьяненький старикан сидел за столом со стаканом вроде бы бражки. Кук после отказа полез было в пузырь, но я уволок его от греха подальше. В общем, вернулись мы к машине и легли спать. А утром Никита сел за руль "жигулей" и взялся показывать шоферское "мастерство". Сначала дверку чуть не отломил об гнилой пень. Потом, заскользив по грязи, в березу самую малость не въехал. Короче говоря, промудохались на проселочном развороте полный день. Бензина сожгли столько, что, когда на асфальтовую дорогу выбрались, не хватило даже до райцентра доехать. Наверное, больше километра толкали машину к бензоколонке. Только настроились заправляться – милицейская мигалка засверкала. Чтобы менты не повязали с поличным, пришлось сматываться в лес.
– Какие планы строили после заправки?
– Хотели из райцентра другой дорогой проехать к Раздольному, а дальше по трассе – в Кузнецк.
– Кто подсказал другую дорогу?
– Кук без подсказки знал все местные пути.
– Почему "знал"? – быстро спросил Бирюков. – Теперь разве не знает?
Алтынов вроде бы растерялся, однако ответил спокойно, с брезгливой усмешкой:
– Теперь я не знаю, где Никита скрывается.
– Давно с ним разбежались?
– Сразу, как добрались до Кузнецка. Пока ехали в "икарусе", Кук снюхался с какой-то алкашкой и от автовокзала уволокся с ней под ручку.
– Куда?
– Хрен его знает. На второй день я уехал в Новосибирск и больше не видел дебила.
– Почему так мало пробыли в родном городе?
– За три года там крутые перемены произошли. Все конторы, где работал охранником, позакрывались.
– "Золотой петушок" остался…
– Туда теперь нищих охранников не берут. Разбогатели парни. Катаются в "мерседесах" да "тойотах".
– Не в черных "ауди"?
– Я не специалист по иномаркам. Сказал от фонаря, что первым в голову пришло.
– У кого научились в карты играть?
– В колонии у одного шулера верхушек нахватался.
– Однако и на "верхушках" раздели Синякова.
– Синяк был вдрызг пьяным. Таких аликов может раздеть любой пацан, умеющий быстро считать в уме.
В дальнейших показаниях Алтынов подтвердил и попытку обворовать коммерческий киоск, и убийство Куксиным Солдат Солдатыча, и угон красноперовского джипа, который по неизвестной угонщикам причине, но к их радости оказался с включенным двигателем, словно по заказу: садись и поезжай. По утверждению Алтынова, Никита Куксин рассчитывал сорвать с виноторговца "лимоны" на два золотых зуба, однако закончившаяся поножовщиной внезапная стычка с "мужиком в камуфляже" нарушила Никитины планы.
Достоверность этих показаний подтверждалась показаниями свидетелей и заключениями экспертов. Откровенность Алтынова можно было объяснить тем, что во всех перечисленных эпизодах зачинщиком и непосредственным исполнителем преступлений являлся Никита Куксин. Свою вину Алтынов полностью не отрицал, хотя лишнюю ответственность брать на себя явно не хотел. Создавалось впечатление, будто он знает больше, чем рассказывает.
– Что вам известно о бандитском нападении на автобус у села Раздольного? – спросил Бирюков.
Алтынов сделал удивленные глаза:
– Первый раз слышу.
– В Кузнецке об этом много разговоров было.
– Так я же в Новосибирске находился.
– Не верю.
– Ну почему же?
– Потому что никаких подтверждений этому нет.
– Конечно, валите все на меня, – обиженно сказал Митяй и уставился взглядом в пол.
– Напрасно капризничаете, словно ребенок. Дело серьезное. Кстати, Никита Куксин там опять отличился…
– Отличился – пусть отвечает.
– Уже ответил отрубленной головой.
– Так ему и надо.
– Разве вас не беспокоит трагическая судьба друга?
– Какой он мне друг… Без туфты говорю: по пьянке спутался с ним. Если бы Кук попал в мои руки сейчас, без жалости отвернул бы дебильную башку.
– Не по вашей ли подсказке это сделали другие?
– За других судить не берусь. Не моего ума такое дело…
На все последующие вопросы Алтынов стал отвечать односложно: "не знаю", "не видел", "не слышал". Чтобы не тратить попусту время, Бирюков прекратил допрос, Подписав постановление о заключении Алтынова под стражу, он по телефону вызвал конвойных и отправил с ними задержанного в изолятор временного содержания. Оставшись в кабинете с Лимакиным и Голубевым, спросил:
– Какое впечатление?..
– В том, что касается совместныхпохождений с Куксиным, гражданин Алтынов был откровенен. Как только речь зашли о нападении на автобус, Митяй сразу нырнул в "несознанку", – ответил Лимакин.
– Полностью согласен с этим, – сказал Голубев.
– А вам не показалось подозрительным, что Алтынов не удивился, услышав об отрубленной голове Куксина?
Первым опять заговорил следователь:
– По-моему, он не только не удивился, а под видом напускного равнодушия стал мучительно соображать, откуда нам это известно?.. Словом, я убежден, что без Алтынова Куксин не мог вписаться в кузнецкую банду налетчиков.
– Значит, оба они участвовали в нападении на автобус, и о печальной судьбе Кука Митяй осведомлен лучше нас, – добавил Слава. – Больше того, мне думается, что эта же банда получила заказ на устранение Красноперова.
– Похоже, что так, но… – Лимакин, задумавшись, помолчал. – Каким образом Алтынов "отпочковался" от банды и почему с простреленной пяткой вновь нагрянул к Вите Синякову, куда, казалось бы, ему носа совать нельзя?
Голубев развел руками:
– Это, Петя, сложное алгебраическое уравнение, состоящее сплошь из неизвестных.
– Придется его решать элементарным арифметическим способом, – сказал Бирюков и посмотрел на Лимакина. – Надо, Петр, срочно провести опознание Алтынова продавцами винного магазина.
– И, если продавщицы опознают его, сразу допросить вновь?
– Нет. Пусть до утра побудет в неведении. Может быть, поразмышляв, откажется от "несознанки".
– За ночь он придумает убедительную легенду и, чтобы затянуть время, направит нас по ложному следу.
– Вряд ли. Судя по детскому лепету о вторичном пришествии к Синякову, Алтынов изобретательно думать не умеет.
– Интересно, есть ли какие новости у подполковника Тарана?
Бирюков снял телефонную трубку:
– Сейчас переговорю с Анатолием Викторовичем.
Выслушав информацию Бирюкова о задержании Алтынова и об установлении личности погибшей с Красноперовым Веры Портнягиной, подполковник Таран оптимистично сказал:
– Считай, Антон Игнатьевич, что на этом банда отстрелялась.
Бирюков невесело улыбнулся:
– Дошли бы твои слова до Господа Бога.