– Дело ваше, – сквозь зубы процедил тот и вдруг заявил: – Только учтите, если на даче или в гараже обнаружится что-токриминальное, я за это нести ответственность не собираюсь.
– Леня, твой юмор не смешон, – резко сказал Таран. – А кто будет отвечать, Ванька Ветров?
– Тот, кто арендует дачу.
– Извини, не расслышал фамилию арендатора.
– Фамилия – Морев.
– Вадим Георгиевич?
– Да.
– А старший браток его, Джон Иванович Корягин, не соучастник аренды?
– Нет.
– Значит, всю беду решили свалить на мертвого?
– Лично мне ни на живых, ни на мертвых валить нечего. Если же Морев чего-то натворил, спроси у него самого.
– Давно с ним виделся?
– С полмесяца или чуть побольше назад, когда договаривались об аренде.
– И с той поры на даче не был?
– Нет. Вчера первый раз заглянул, чтобы посмотреть, все ли здесь в порядке, да вот заночевал с усталости.
– Ну и как насчет "порядка"?
– Кажется, все на месте… – Кетькалов усмехнулся. – А тотальный осмотр я не осуществлял.
– Поленился?
– Не подумал, что дача находится под оперативным наблюдением, и, стало быть, чего-то здесь неблагополучно.
– С какой целью Морев арендовал дачу?
– Ему не столько дача, сколько гараж был нужен. Купленные в Новосибирске игровые автоматы хотел здесь замкнуть, пока в казино для них зал оборудовали.
– И все?
– С его слов все.
– Официальный договор аренды заключали?
– Не люблю крючкотворством заниматься. Никчемная писанина. По русскому обычаю распили магарыч и… отдал я комплект запасных ключей Вадиму.
– Тогда о какой аренде мозги пудришь? Сказал бы прямо: выпили, закусили и… твори, гражданин Морев, на даче начальника вневедомственной охраны, что тебе вздумается.
– А я что говорю? – обиделся Кетькалов.
– Финтишь ты, Леонид Юрьевич, вот что.
– Ну, это как сказать.
– Хоть так, хоть этак, одинаково получается.
По предложению Бирюкова обыск начали с гаража. В просторном с высоким потолком помещении, где, по словам разговорчивого понятого, можно было во всю гонять футбол, стояла всего одна автомашина – новая черная "Ауди-100". Слева от входа, у вторых дверей, на покрытом пылью бетонном полу виднелись отчетливые следы широких автопокрышек, какие обычно бывают у "крутых" японских джипов. Рядом с ними отпечатался более узкий след, вроде как от "ауди".
– Кто тут по гаражу колесил? – обратился к Кетькалову Таран.
– Наверное, Морев своего "Лэнд Краузера" загонял, – мрачно ответил тот.
– Зачем?
– Спроси его.
– Он что, ночевал на даче?
– Я за ним оперативного наблюдения не вел.
– Напрасно. Рядом с джиповскими следами не твоей "ауди" след?
– Я туда не заезжал.
– А кто там ездил?
– Кто-то на легковой…
– Сам вижу, что не на "Колхиде" с прицепом.
– Ну а чего спрашиваешь?.. Задавай эти вопросы Мореву.
– Задал бы, но… вчера Вадим Георгиевич приговорил себя к смертной казни через повешение.
– Странно… Мне о таком намерении он не докладывал, – равнодушно проговорил Кетькалов, как будто это сообщение для него не было новостью или совершенно ничего не значило.
– Тебя, кажется, не печалит столь скорбный факт?
– Я не плакальщица, чтобы по каждому смертнику слезы лить.
– Вы же друзья были…
– У меня таких друзей – до Москвы на четвереньках не переставить.
– Неразборчивость в дружеских связях обычно приводит к дурным последствиям.
– Не читай мораль.
– Сами с усами?
– Хотя и без усов, но соображаю не хуже тебя. Что касается промашки с Моревым, то, как говорится, и на старуху бывает проруха.
– Смотря какая старушка. Если как Алевтина Тарасовна, то там сплошные "прорухи".
– Не плети, Анатолий Викторович, лишнего.
– Сам ты, Леонид Юрьевич, заплелся в очень скверную историю.
Пока подполковник Таран разговаривал с Кетькаловым, Лимакин, Слава Голубев и Бирюков внимательно осматривали правую часть гаража. Здесь у зарешеченного окна возле тонконогого столика стояли две табуретки. На столике – электрический чайник "Тефаль", два фарфоровых бокала, эмалированные кастрюля и миска с двумя лежавшими в ней ложками. Возле миски валялась пустая разорванная пополам красная пачка от сигарет "Прима" и стояла жестянка из-под импортной тушенки, полная окурков да жженых спичек. За столом, в углу, выстроились в три ряда пустые бутылки с этикетками водки "Распутин" и много опустошенных пивных банок "Факс". Стоявшая тут же плетеная корзинка для мусора была наполнена доверху разорванными упаковками пищевых концентратов, чая, раздавленными спичечными коробками и пустыми консервными банками.
Левее стола, у стены, на широкой тахте лежали две небольшие подушки без наволочек, новое байковое одеяло и два матраса. Один из них – в бело-зеленом полосатем чехле, другой – без матрасника. Напротив окна была отгорожена туалетная комната с унитазом и умывальником. Рядом с закрывающейся на шпингалет дверью стояла переносная металлическая вешалка. На ней висели камуфляжный комплект армейского обмундирования и небольшого размера мужской пиджак светло-серого цвета с такими же брюками.
– Антон Игнатьич, это же костюмчик карманника Синякова, который Витя проиграл в карты Алтынову, – сказал Слава Голубев. – Потом в него нарядился Никита Куксин.
– Возможно, но во время нападения на автобус Куксин выступал в другом наряде.
– Вероятно, чтобы не засыпаться, сменил имидж. Зато, когда зарезал Солдата Солдатыча и умчался из райцентра на красноперовском джипе, по свидетельским показаниям, Никита был в сером костюме.
К разговору подключился Лимакин:
– Вот здесь Алтынов с Куксиным и жили.
– Удобное место, дьяволы, нашли, – добавил Таран. – Мы искали их по воровским малинам, а они под надежной крышей начальника вневедомственной охраны залегли. Трудно поверить, что родная милиция бережет находящихся в розыске преступников…
– Это моревские проделки! – возмущенно сказал Кетькалов.
Подполковник смерил его осуждающим взглядом:
– При твоем попустительстве или, скорее всего, в сговоре с ним.
– Ты наговоришь!
– Это же тебе и судьи скажут, – Таран указал на висевший на вешалке камуфляж. – Твой?..
– Мой.
– Для какой цели держишь?
– Для охоты на уток.
– Не с "калашниковским" автоматом охотишься?
– Нет, с ижевским гладкоствольным.
– А цивильный костюмчик чей?
– Не знаю.
– Скажи откровенно: кто здесь у тебя жил?
– Наверное, Морев каких-то заложников прятал.
При осмотре костюма обнаружили справку Никиты Куксина об освобождении его из исправительно-трудовой колонии, а из кармана камуфляжной куртки следователь Лимакин достал стреляную гильзу от пистолета Макарова. Таран тотчас спросил Кетькалова:
– Ты, кажется, не только на уток охотишься?
– Кто-то подсунул, чтобы скомпрометировать меня, – растерянно ответил майор.
– Надеюсь, не станешь утверждать, будто мы такую свинью тебе подложили?
– Не стану.
– Тогда выскажи хотя бы предположение, кому понадобилось запачкать твою репутацию.
– Наверное, Мореву или его соучастникам, которых, к сожалению, не знаю.
– А где они прячут награбленное, знаешь?
Кетькалов, недолго поколебавшись, сказал обреченным голосом:
– Хранили в подвале под замком.
– Где этот подвал?
– Лаз в него – под тахтой, но там сейчас ничего нет. Вчера, обнаружив тайник, я переложил матрасник со шмотками в багажник своей машины. Хотел отвезти в милицию, чтобы сдать как вещественное доказательство о преступной деятельностиMoрева.
– Почему же не отвез?
– Сегодня собирался это сделать.
– Легенда красивая, но малоубедительная.
– Не нравится – придумай лучше.
– Я не выдумщик, чтобы сказки сочинять. Открой, пожалуйста, у "ауди" багажник…
В полосатом матраснике оказались два японских магнитофона "шарп" в заводских картонных упаковках, два новых джинсовых костюма, хромовые офицерские сапоги и полиэтиленовый пакет с дешевой бижутерией в виде клипс, сережек, крестиков на цепочках, колец и перстней с разноцветными стекляшками. Ни денег, ни; дорогостоящих украшений не было. На вопрос – куда они подевались? – Кетькалов пожал плечами.
Зашедший в гараж из любопытства Федя Жильцов, разглядывая содержимое матрасника, усмехнулся:
– Некоторые вещи, которые "челноки" везли на барахолку для продажи, и бабулькины сапоги здесь. Поддельные цацки тоже тут, а моего фальшивого креста нету. Видать, кому-то из бандитов приглянулся.
– Денежки твои тоже плакали, – сказал Таран и сразу спросил: – С этим мешком бандиты были?
– С этим, – Жильцов показал на тахту, где один из матрасов лежал без чехла. – Вон откуда его стянули.
– Здесь, похоже, только доля Алтынова с Куксиным, – высказал предположение Бирюков.
– Негусто братья отвалили подельникам, – Таран встретился взглядом с Бирюковым. – Куда братки остальное запрятали? У них дома мы ничего не нашли. Не поискать ли у мамочки или в "Золотом петушке"?..
– В квартире Алевтина Тарасовна вряд ли будет хранить добычу сыновей. В казино может припрятать, чтобы в случае провала разводить руками и удивляться "неведомо" откуда взявшимся вещам, – подумав, отметил Бирюков.
– Мысли наши сходятся. Поэтому предлагаю такой план… Вы с Голубевым завершаете здесь начатое, а я с Лимакиным и Фомичевым, заручившись твоей санкцией на обыск, отбываю к "Золотому петушку". Высажусь там десантом и оперативную машину верну сюда, чтобы поддерживать между нами связь. Согласен?
– Согласен.
– Прекрасно, – Таран повернулся к словно опущенному в воду Кетькалову. – Леонид Юрьевич, не посоветуешь что-то иное?
– Мои советы для тебя выеденного яйца не стоят, – обидчиво проговорил тот.
– Не сердись. Чтобы не отягощать твою вину, изъятие награбленного оформим как добровольную выдачу.
– Табельный пистолет верни. Он же казенный…
– Не могу, Леня, этого сделать. Мы с прокурором тоже люди государевы. Проведем экспертизу ствола. Выясним, не запачкался ли он на каком-либо преступлении. Да и опасно тебе сейчас давать в руки оружие. Сгоряча можешь по примеру Вадима Морева неразумное совершить. – Таран глянул на Бирюкова. – Возьму я, Антон Игнатьевич, и пистолетную гильзу. Пусть эксперты срочно займутся исследованием.
– Бери. Постановление о назначении экспертизы напишет Лимакин.
После отъезда Тарана Бирюков попросил Кетькалова отомкнуть замок на крышке подвала. Для этого пришлось передвинуть тахту, и Слава Голубев с разговорчивым понятым спустились по бетонным ступеням в просторное со сводчатым потолком помещение, освещенное люминесцентными лампами. Вдоль одной из длинных стен были устроены дощатые закрома с решетчатыми настилами на цементном полу, видимо, для хранения овощей.
– Вот это бункер! – удивленно сказал понятой. – Козырно милицейский товарищ майор живет. Коррупционер, однако?..
– Разберемся – узнаем, – уклончиво ответил Слава.
– Тут и без разборки видно, что взяточник. Посчитай-ка, сколько деньжищ надо вбухать, чтобы дачный дворец да гараж наподобие аэропортовского ангара с таким вот правительственным бункером отгрохать?.. Мой зять в шахтоуправлении трудится хотя и не самой большой шишкой, но опухолью заметной. Получает неплохо, однако строительство дачной избушки еле-еле осилил.
– А у вас какая дача?
– У меня, как у пролетария, ни хрена нету. Пенсионер я. Зятеву избушку сторожу.
– Пенсию хорошую получаете?
– Очень хорошую! Только маленькую.
Голубев засмеялся:
– Что так?
– Всю жизнь в Кемеровском аэропорту заправщиком самолетов проработал. Получал с гулькин нос. Весной нынче жинку похоронил, а позавчера сам едва коньки в кювет не откинул.
– Это как?
– Считай, по дурости пьяного или бесшабашного водителя авто. Повадился я тут, в сосняке, рыжики собирать. Обожаю такие грибочки. Усаливаются быстро и вкус имеют отменный. Почти каждый день здесь шастаю. Позавчера, значит, вечерком тоже побродил. Полную корзину набрал. К дачному поселку возвращался асфальтовой дорогой. Задумался. Слышу, вроде встречная машина зверем ревет. Вскинул голову – прямиком на меня газует! Как успел в кювет соскочить, сам удивляюсь. Если б секунду проморгал – копец бы верный мне был под колесами.
– Какая машина? – заинтересовался Голубев.
– Огромный белый джип. Название и номер не успел разглядеть. Заметил только за рулем неумывшегося после смены шахтера. Одни зенки да зубы белели.
– Может, это негр был?
– Негры тут не живут, а шахтеров всяких хватает, – понятой вздохнул. – Главное, ведь что интересно… Шел я правой стороной дороги. Ему бы, чумазому клоуну, следовало по другой половине ехать, однако он на мою сторону зарулил. Как будто умышленно хотел меня задавить.
– Кроме водителя еще люди в джипе были?
– С перепугу только грязнулю запомнил.
– Джип из поселка ехал?
– Вроде бы от дачи майора вывернулся на дорогу. Хотя утверждать не берусь. Может, и из поселка газовал.
– Раньше у майорской дачи не видели его?
– На прошлой неделе вечером какой-то омоновец в пятнистой одежке на таком же белом джипе подъезжал. Отомкнул гаражную дверь и вроде бы сумку туда занес.
– Не "чумазый шахтер"?
– Лицо в сумерках не разглядел.
– Один в машине был?
– Один.
– Уехал скоро?
– Отъезда я не видел.
– А майор часто здесь бывает?
– Сегодня первый раз его вижу. До этого считал, что возвел такую богатую дачу новый русский воротила, которому деньги некуда девать. Построил дворец с ангаром и забыл. Даже приусадебный участок не разработал. Пустует землица…
Сверху из открытого лаза послышался голос Бирюкова:
– Вы что там, заблудились?!
– Идем, Игнатьич, идем! – откликнулся Слава. – Здесь пусто, хоть шаром покати!..
Голубев с разговорчивым понятым поднялись из подвала. Бирюков, пристроившись у столика, сноровисто записывал показания сидевшего на тахте майора Кетькалова. Не отрываясь от писанины, он сказал Славе:
– Осмотрите гараж снаружи.
– А мне можно к ним примкнуть? – спросил второй понятой.
– Не только можно, но и нужно.
Разговорчивый озорно улыбнулся:
– Айда, Прокопий, будешь третьим.
– Возьмите нас в компанию, – поправляя на плече ремень автомата, шутливо попросил один из омоновцев.
– Не возьмем. На пятерых поллитровку делить – только время зря проводить.
Прокопий смущенно кашлянул в кулак:
– Помолчал бы, Аркаша…
– Не могу. Ты разве меня не знаешь? При старой власти намолчался так, что теперь прямо удержу нет.
– Люди и вправду подумают, будто мы заядлые пьяницы.
– Ну и что? В России не пьют лишь телеграфные столбы, потому как у них чашечки кверху дном…
Солнечное утро было тихим. В густой кроне сосен щебетали ранние птахи. По отлогому берегу реки, метрах в пятидесяти от задней стенки кетькаловского гаража, прыгала длиннохвостая сорока и скрипучими очередями перекликалась с лесными птахами. Заросшая примятой травой часть берега, примыкающая к гаражу, напоминала покинутую стройплощадку. Громоздились наваленные друг на друга бетонные плиты и обломки раскрошившихся труб такого диаметра, что в них свободно мог пролезть щуплый человек. Возвышались два штабеля кирпичей и штабель сосновых плах. Возле большой кучи щебенки, под устроенным навесом, лежали десятка полтора мешков с цементом, а вокруг валялись пустые разорванные мешки. К стоявшей тут же бетономешалке были прислонены носилки, уткнувшиеся нижними концами ручек в черное пятно выгоревшей дотла травы. Кругом – кирпичные обломки, клочья пакли, древесные стружки, щепа, серые кучки затвердевшего бетона и концы обрезанных автогеном водопроводных труб.
– Тут, кроме мусора, однако, смотреть нечего, – разочарованно проговорил Аркаша. Голубев показал на черное пятно:
– А это что за кострище?
– Наверно, солярку жгли, – сказал Прокопий и, присмотревшись к выгоревшей траве, добавил: – Вообще-то от солярки запах и копоть остаются.
– Здесь ни запаха, ни копоти нет.
– Значит, бензин горел. Он быстро испаряется.
Рядом с "кострищем" желтела полутораметровая или чуть длиннее неширокая полоса вдавленной в землю травы. Такие полосы обычно образуются под долго лежащими тяжестями. Заметив, что Голубев присматривается к ней, разговорчивый Аркаша без тени сомнения заявил:
– Бетонная труба лежала.
– Куда ж она подевалась? – спросил Слава.
– Наверно, увезли, – сказал Прокопий.
– На чем? Следов техники не видно.
– Значит, унесли.
– Куда?..
Понятые, оглядевшись по сторонам, недоуменно пожали плечами. Переговариваясь, вместе с Голубевым обошли весь участок между гаражом и рекой, прошлись по сосняку, но ничего похожего на трубу не обнаружили. Вернувшись к гаражу, заглянули под навес. Там, за мешками, лежало на боку жестяное ведро и рядом с ним – перепачканная раствором цемента совковая лопата.
Едва Голубев доложил Бирюкову о результатах осмотра, к гаражу подкатила спецмашина с зарешеченными узкими оконцами. Следом подъехал Федя Жильцов.
– Как дела у Анатолия Викторовича? – обратился к нему Бирюков.
– Просил передать, что хозяйка казино в панике. Есть надежда на положительный результат. Рекомендовал, чтобы вы отправили майора спецмашиной в сопровождении омоновцев сразу в райцентр, – сказал Жильцов и достал из машины "дипломат". – Здесь все необходимое, чтобы после обыска опечатать дачу и гараж.
Слышавший этот разговор Кетькалов не выказал никаких эмоций, словно речь шла совсем не о нем.
Вместе участники следственно-оперативной группы собрались только в конце дня. На даче Кетькалова, кроме вещественных доказательств, обнаруженных в гараже, других улик преступления не нашли. Зато подполковник Таран и следователь Лимакин привезли из "Золотого петушка" огромную дорожную сумку, именуемую предпринимателями челночного бизнеса "Мечтой оккупанта". Сумка была набита отнятыми у "челноков" вещами. В ней же лежал цветной полиэтиленовый пакет с дорогими ювелирными изделиями. Рассматривая рисунок сигаретной пачки "Кэмэл", Бирюков сказал:
– Вроде бы в похожем пакете приплыла к райцентру голова Никиты Куксина.
– Точно в таком, – подтвердил Лимакин.
Бирюков обратился к Тарану:
– Чем объясняет хозяйка "Золотого петушка" хранение в казино награбленных вещей?
– Алевтина Тарасовна в трауре по любимому сыну, – ответил подполковник. – О содержимом сумки, как ты и предполагал, клянется Христом Богом, будто ничего не ведает. Утверждает, что неизвестные злодеи подсунули компромат в ее кабинет, чтобы разорить казино.
– Неужели сумка хранилась в кабинете?