Он каким-то непостижимым образом, не выходя из своего любимого компьютерного подвала, оказался во вражеском плену - не то американском, не то немецко-фашистском. И злодеи принялись его пытать - заставили написать автобиографию - вручную на листе бумаги. Во-первых, что может быть хуже для хакера, чем рассказать кому-то биографию? А во-вторых, Макс с ужасом подумал, что совершенно забыл, как это делается: он не писал вручную уже много лет. Но что делать, под дулом пистолета Макс взял в трясущиеся толстые пальцы карандаш, кое-как накорябал пару фраз кривыми русскими буквами - вроде что-то выходило. Макс дошел до перечисления своих компьютерных подвигов, и тут ему понадобилось для описания специальной компьютерной ситуации перейти на английский язык. Макс впал в полный ступор. Сидел и в отчаянии думал, что переключить клавиши Shift+Control (для перехода на клавиатуре с русского шрифта на английский) в данном случае никак не получится… Соображал, соображал, потом плюнул и стал просто писать английские буквы, и надо же - получилось!
Глава седьмая
Утром во дворе Турецкий встретил Юрку Ковальчука. Это было очень кстати - он в любом случае собрался с ним поговорить.
- Привет, Юра.
- Здрасте, Александр Борисович.
- Юра, у меня к тебе дело. Ты когда Женю Земляникину последний раз видел?
- Неделю назад, наверно, не меньше.
- Уверен?
- Конечно.
- Вы же вроде бы…
- Нет, у нас все кончено.
- Как так?
- Да ну ее вообще, дура какая-то.
- Это почему же? - заинтересовался Турецкий.
- У меня день рождения недавно был. Она сказала - ножик подарит. Я сам ей намекнул - хочу ножик какой-нибудь клевый. А она мне - бинокль. Представляете?!
- Кошмар, - оценил Турецкий. - Сочувствую.
- Так что я с ней больше не встречаюсь.
- Ясно, - сказал Турецкий и пошел своей дорогой. - Но вообще-то ты дурак, Юра.
- Я с вашей Ниной теперь встречаюсь, - крикнул вслед Юра.
- Ну… - повернулся Турецкий. - Тогда, может, и не совсем.
Когда он зашел в здание Генпрокуратуры, знакомый сотрудник спецдивизиона ГУВД Москвы, охраняющего ведомство (Александр, тезка, пару раз они вместе упражнялись в тире), приветливо кивнул и сказал:
- Александр Борисович, а ваше письмо никто так и не забрал.
- Мое письмо?
- Ну да, то, что у нас на вахте лежит.
Турецкий, уже взявшийся за дверную ручку, остановился.
- Саша, вы ничего не путаете?
- Ну что вы, Александр Борисович, там же ваша фамилия написана.
Турецкий подошел поближе.
- А как оно к вам попало - это письмо? Как это было - я его вручил и сказал, кто должен забрать?
Александр покачал головой:
- Не знаю, не в мою смену. Просто лежит, и все.
- Саша, можете это выяснить? Дело в том, что я ничего не оставлял.
- Сейчас попробую.
- А пока покажите мне его…
Александр одной рукой взял телефонную трубку, другой - положил на стойку ограничительного барьера тонкий серый конверт. Турецкий не торопился брать его руками - взрывчатку можно засунуть куда угодно. Хотя вот сейчас же тезка брал… Турецкий устыдился и тоже взял конверт в руки. Ага, самодельный. Склеен из бумаги в клеточку. Из школьной тетради, что ли? На конверте было написано только одно слово: "Турецкий". Поэтому Александр и решил, что это именно Турецкий его для кого-то оставил, а не наоборот.
Александр тем временем закончил говорить по телефону. Выяснилось, что конверт был оставлен в тот самый день, через пару часов (!) после того, как Женя Земляникина остановила Турецкого перед входом в Генпрокуратуру. Письмо просто появилось откуда-то - вроде бы никто конкретно на стойку его не клал. Очевидно, девчонка как-то прошмыгнула или попросила кого-то из сотрудников его туда положить. Вот почему она околачивалась внизу спустя еще какое-то время.
- Спасибо, Саша. - Турецкий распечатал конверт, уже догадываясь, что там будет. Так и есть - одна страничка, исписанная знакомым почерком.
"…эффективны такие факторы разрушения человеческих отношений, как манипуляция и ложь.
Ложь и манипуляции являются разными механизмами, преследующими одни и те же цели - избежание изменения значимых отношений. Или агрессивное изменение значимых отношений.
Ложь мы берем в одной из возможных форм, а именно в форме осознанного говорения неправды или утаивания части относящейся к делу информации от другого человека с любой целью.
Под манипуляцией мы подразумеваем возникающее в отношениях несогласие людей друг с другом, противоречие любого рода и попытку разрешить противоречие, добиться своей цели не прямо, вне ситуации открытого обсуждения противоречия. Желательно, чтобы тот, кем манипулируют, не догадывался о факте манипуляции. Манипуляция может быть более или менее осознанной.
Техника работы с манипулятивным поведением. Индивидуальный и тренинговый режимы.
Оживление контактной границы подразумевает два направления работы:
1. Расширение контактной границы. Работа на углубление необходимых отношений, включение в отношения скрываемого, значимого содержания фактического характера.
2. Установка контактной границы…"
Турецкий озадаченно потер лоб. Странноватый текст для четырнадцатилетней девчушки. И это еще мягко говоря. Вообще-то он для кого угодно странный. Похоже на отрывок из какого-то психологического тренинга. Написано, правда, не совсем обычным языком. Для любителя? Для специалиста? Но даже не это самое главное. Важно другое: зачем девочка-подросток записывает такое в своем дневнике (откуда она это взяла - отдельный вопрос) и отсылает работнику прокуратуры, которого, в сущности, не знает?
И вот эта Женя Земляникина считает, что я должен помочь найти ее маму, считает, что я должен поверить, что мама не умерла, а где-то есть. Почему-то считает.
Почему, черт возьми?! Вообще сейчас уместно искать саму Женю Земляникину.
Денис сидел в своем кабинете и читал газету. Там упоминалось происшествие, в результате которого погиб персональный пенсионер Стоцкий. "Не справился с управлением и врезался в мачту дорожного освещения". Денис фыркнул и отложил газету.
- Ты занят, что ли? - Штатный компьютерный гений, почесывая бороду, ввалился в кабинет. - Дэн, по поводу вчерашнего. На твоего Стойкого найти ничего не удалось. Какой-то технический работник. Биография гладкая, как бильярдный шар. Возможно, все - полная фикция. Ни одного интересного факта.
- Ладно, - вздохнул Денис. - А схема?
- Вот схема.
Он выложил распечатанные листы на стол. Денис с интересом разглядывал чертежи и таблицы.
- В натуре, есть вторая линия. - Макс ткнул волосатым пальцем в бумагу. - Старая. Давно не используется, но ведет на подстанцию.
- Не используется! - Денис покачал головой. - Мать их. Так и знал.
Макс пожал плечами. Денис вынул из стола свою дорожную карту и стал сверять со схемой расположения мачт.
- И откуда ты только все вытаскиваешь? - пробубнил он, ведя пальцем по линиям.
- Хм… Ты действительно хочешь это знать?
- Конечно.
- Ладно. Из одного спецуправления ФСБ. Больше ни у кого этих схем не было.
Денис молча поднял большой палец.
За день ничего примечательного не случилось. Турецкий не звонил. Щербак с Агеевым голоса не подавали.
Возвращаясь вечером домой, Денис внимательно разглядывал изредка попадающиеся вдоль дороги деревянные столбы. Большая часть из них покосилась и подгнила, но до сих пор была оснащена проводами. Эти столбы находились от шоссе справа, а слева стояли обычные железобетонные, оснащенные лампами дорожного освещения. Денис сокрушенно покачал головой.
Дома за ужином он смотрел новости. Сюжет про похороны персонального пенсионера Стойкого занял в эфире всего пару минут. Но среди провожавших гроб Денис увидел того самого таинственного старика, что был в офисе у Шершеневича. Старик со скорбным видом шел позади всех. Рядом с ним топтался верзила, скорей всего шофер-телохранитель.
И в этот момент в кухню вошло худенькое изящное создание - модный дизайнер интерьеров.
- Издеваешься? - осведомилась она.
Денис рассеянно поцеловал ее в щеку и успел включить видеомагнитофон, как раз зафиксировав момент, когда старикан кидал в могилу ком земли.
С половины девятого утра Денис нетерпеливо дожидался прихода сотрудников в офис. Первым (не считая Макса, конечно, который, как обычно, тут и ночевал) на забрызганной грязью "шестерке" прикатил хмурый последнее время Щербак: Рапанова пропала - как в воду канула. Дома так и не появлялась. Да это было и не ее жилье: квартира, за которой так усердно следил Щербак, оказалась съемной. На работе ее тоже не было.
- Коля, - высунулся из-за двери Денис, - ну-ка загляни ко мне.
Щербак, вращая в пальцах сигарету, прошел в его кабинет и сел за стол.
- Ну?
- Глянь. Что за борода?
Он включил видеомагнитофон, присоединил его к монитору компьютера и показал Щербаку вчерашнюю запись. Тот с полминуты сидел неподвижно, потом сказал:
- Это Лукьянов. Видный комитетчик. Трудно узнать - постарел очень. В восьмидесятые годы он работал в каком-то спецуправлении КГБ. Но насколько я помню, он давно в отставке.
Денис выключил видеомагнитофон.
- Вон оно что… И схема линий электропередачи - из спецуправления ФСБ. Возможно, наша "Илиада" весьма далека от посреднической деятельности. А вот к торговой отношение имеет, раз Лукьянов, который давно в отставке, получил от них заказ на устранение какого-то пенсионера. И каким-то образом его выполнил.
- Ты сам-то в это веришь?! Один дохлый старичок завалил другого? Кому и зачем это надо?
- Мало ли? Есть люди, которые не могут быть в отставке.
- Это не факт, - возразил Щербак.
- Не факт, - согласился Денис. - Доказательств у меня нет… Подожди, Коля, а может, все наоборот? Может, это Лукьянов заказал "Илиаде" убийство пенсионера? Вообще-то вел он себя в "Илиаде" вполне решительно, не как бедный родственник.
- Что же тогда такое - эта чертова "Илиада"? - сказал Щербак. - И Рапанова вот с концами пропала, а они не чешутся на этот счет… - Потом подумал и добавил: - Ты бы позвонил Турецкому, что ли?
- У него своих проблем сейчас хватает, не буду я его дергать.
- Ну как знаешь…
- Денис, ну-ка иди сюда, - позвал Макс.
Голос компьютерного гения директору "Глории" не понравился, и он не стал дожидаться повторного приглашения. Подошел и молча уставился на экран. Там было с десяток строчек - дата давнего дорожного происшествия, фамилии участников.
- Вот черт, - сказал Денис.
- А ты на что рассчитывал? - буркнул Макс.
- А вдруг девчонка оказалась бы права? Проверь все возможные документы - через морг и кладбище.
- Ладно, это быстро, - пообещал Макс, - эта информация вся вполне доступна.
- Да не надо мне быстро! - отчего-то рассердился Денис. - Пусть будет медленно, и пусть она будет права! Волшебник ты или нет, в конце концов?!
- Если бы, - пробормотал Макс.
Турецкий простоял в центре зала станции "Китай-город" сорок минут. Нельзя было сказать, что он узнал или увидел много нового: лица, мелькавшие перед ним, были сплошь незнакомые. Турецкий слонялся взад-вперед, чтобы совсем уж не торчать столбом на одном месте. Он помнил эту особенность Стасова - возникать буквально из воздуха, поэтому не сомневался, что Стасов его найдет. Стасов, однако, не приходил, а время шло.
Турецкий опасливо поглядывал на указатели станций и выходов, раскачивающиеся под потолком, и пытался сконцентрироваться на мыслях о том, как Стасову удаются те или иные вещи. Интуиция? Дар предвидения? Хорошо, допустим. А как объяснить его удивительную физическую силу?
Отчего-то Турецкий вспомнил свой давешний сон с красной скалой, девичьей фигуркой и белым облаком или снегом… Было ли это как-то связано со Стасовым? С Женей Земляникиной? Мысль сфокусировать не удалось. Тогда он стал думать об отце Жени. Странный человек. Вернее, человек-то вполне обычный, только ведет он себя для отца пропавшего ребенка несколько необычно. Пожалуй, чересчур хладнокровно. Впрочем, возможно, он просто растерялся - он же не сотрудник Генпрокуратуры и не частный детектив. В милицию, по крайней мере, заявил…
Через двадцать пять Минут ожидания Турецкий увидел знакомого, который спускался с эскалатора. Это был некто Венглинский, которого он как-то немного выручил, но тот возомнил, что Александр Борисович едва ли не спас ему жизнь, и теперь всякий раз при встрече изъявлял бурную благодарность.
Дело было так. Два месяца тому назад начальник паспортного стола Ореховского РОВД капитан Венглинский купил у жителя Уфы автомобиль "ВАЗ-2114", а когда попытался поставить машину на учет, обнаружил, что она в розыске. На требование вернуть деньги за автомобиль продавец ответил отказом, после чего Венглинский обратился в районную прокуратуру. На его беду, продавец оказался племянником милицейского генерала - главы Министерства внутренних дел республики Башкортостан. Кроме того, постепенно выяснилось, что бизнес краденым транспортом у него был поставлен на широкую ногу. В результате дело Венглинского передали в Генпрокуратуру, где его курировал Турецкий. Турецкому стоило некоторого труда в нем разобраться, потому что первоначально кругом во всем виноват выходил именно капитан Венглинский.
Увидев его на станции "Китай-город", Турецкий похолодел, потому что понял: если Венглинский сейчас бросится к нему со своими объятиями и Стасов станет этому свидетелем, то он запросто может развернуться и уйти. При его сверхъестественной эрудиции может оказаться, что он знает, кто такой Венглинский, и доверия Турецкому это не прибавит.
Турецкий спрятался за колонну и наблюдал, как Венглинский проходит мимо. Тут только Александр Борисович обратил внимание, что сорокалетний Венглинский был со спутницей - совсем молоденькой рыжеволосой девушкой, которой если и было восемнадцать, то только по паспорту. Венглинский был обаятельный закоренелый холостяк, так что в этом не было ничего из ряда вон. Наконец парочка прошла мимо, причем Венглинский недвусмысленно приобнимал спутницу пониже спины, спутница не особен-но-то и возражала…
Прошло еще четверть часа. Все разумные сроки вышли.
Турецкий поднялся на поверхность и сел в "ауди", на заднем сиденье которого развалился Вячеслав Иванович Грязнов.
- Не пришел, - коротко объяснил Турецкий.
- Уже знаю, - кивнул Грязнов. - Доложили.
- Надо же. А я твоих "топтунов" не заметил.
- Стараемся, - лаконично объяснил Грязнов.
- Славка, тогда, может, ты еще что-нибудь знаешь? Из разряда того, о чем я не ведаю?
- Давай обменяемся сведениями, - охотно согласился Грязнов.
- Я тебе уже давно все рассказал.
- А мне и рассказывать нечего. Вот и обменялись.
- Что-то ты темнишь, - заметил Турецкий.
- С чего ты взял?
- Больно уж весел.
- Это от безысходности, - побожился Грязнов. - Ей богу, все, что мое, - твое. Хочешь, прямо сейчас вместе поедем к моему министру, и он нам обоим разнос устроит?
- Премного благодарен. С такими результатами меня самого скоро с Большой Дмитровки попрут.
- Зато представь, какие ты внукам сказки сможешь рассказывать! В тридевятом царстве, в тридевятом государстве, замначальника Главного управления уголовного розыска МВД и помощник генерального прокурора ловили чокнутого изобретателя и телефонного террориста…
- Их еще надо завести, этих внуков, - пробурчал Турецкий.
- За этим-то дело не станет, - легкомысленно посулил Грязнов.
- Но-но! - испугался Турецкий.
Грязнов расхохотался:
- Ладно, Саня, расслабься и плюнь на все. В крайнем случае, - он прищурился, - я замолвлю за тебя перед Денисом словечко. Он возьмет тебя на полставки. Будешь неверных жен высматривать.
- На это вся надежда, - вздохнул Турецкий.
- Саня, да не грузись ты! Хочешь новый анекдот? Звонит министр транспорта министру сельского хозяйства и спрашивает: тебе сегодня Стасов еще не звонил?
- Отвали, а? - попросил Турецкий.
- Как хочешь. Я думал, я тебе настроение поднимаю.
- Знаешь что, Слава, если хочешь помочь, найди мне хорошего психолога. Или психотерапевта. А может, психиатра. Ты знаешь кого-нибудь?
Грязнов укоризненно покачал головой. По всему было видно, что друга ему искренне жаль.
- Саня, брось. Пусть американцы на эту ерунду тратятся - на диванах лежать да на жизнь жаловаться. Поехали лучше выпьем.
- Мне же не для себя, мне для консультации.
- Так бы сразу и сказал… - Грязнов задумался. - В Институте Сербского у меня есть один кадр. Кое-чем мне обязан. Я к нему водителя отправлял, которого Стасов раздел.
- И каков был результат?
- Куча научных слов, общий смысл которых: может быть, то, а может, и это. Но спец он хороший. Ты про Стасова с ним хочешь перетереть?
- Нет.
- А о чем тогда?
- Это мое дело. Ну что, ты будешь звонить или нет?
- Ладно, сейчас…
Грязнов позвонил в Институт Сербского, с кем-то разговаривал несколько минут, потом передал трубку Турецкому и, прикрывая ее рукой, проинструктировал:
- Альберт Артурович Кацура. Профессор, доктор наук и все такое. Куча регалий. Светило. Только если не поможет, не хами ему, Саня, он мне еще пригодится. У него там палата с решетками есть - любо-дорого посмотреть. Засунем туда твоего Стасова - сразу в себя придет и все явки и пароли выложит.
Турецкий взял трубку, представился и рассказал про странную девочку, поведение которой очень его озадачивает.
- Ну что же, приезжайте, - сказало светило. - И клиентку с собой привозите.
- Альберт Артурович, с этим ничего не получится, я могу привезти только странички из ее дневника.
Профессор задумался:
- Знаете, Александр Борисович, не совсем мой профиль. Не возьму на себя смелость. Если бы вы ко мне привели живого человека… А тут нужен хороший опыт, как я называю, "живой бумажной работы". Экспертиза текста - штука специфическая. Я думаю, вам нужно съездить в Центр экстренной психологической помощи МГППУ. Там работает одна дама - довольно мощный специалист. Кроме того, на ваше счастье, она и подростками занимается. Это, кстати, была тема ее диссертации. Поговорите с ней.
- А что такое МГППУ?
- Московский городской психолого-педагогичес-кий университет. Она там преподает заодно…
Грязнов послушал, чем его приятель собирается заниматься, и сказал:
- А я, пожалуй, позвоню Мелешко, Хочу узнать, что сей влиятельный господин думает о своем неуловимом родственнике.
- Не рекомендую, - сказал Турецкий, набирая номер подросткового психолога. - Он тебе руки свяжет, когда узнает, чем ты занимаешься.
- Это мы еще поглядим.
Когда он приехал домой, жена сказала равнодушно:
- Тебе звонил какой-то тип, забыла фамилию. Как-то на "-ский". Плохо слышно было, я не поняла.
- Ладно, кому надо, тот всегда дозвонится, - сказал Турецкий свою дежурную фразу.
Но он ошибался.