- Ни о чем, сын. Мне больше не о чем думать. Мое время кончилось. Теперь ты думай о своей жизни. Я не буду жить без нее…
- Ну это как Аллах повелит.
- Мне он уже повелел. И я слушаюсь.
- А лебединая песнь? - Аслан хотел шуткой отвлечь отца от мрачных настроений.
- Уже спел, - поклонился отец. - Скоро меня не будет. Привози свою Елену Прекрасную. И живите в родительском гнезде долго и счастливо.
- За ней надо бы съездить.
- Ты уже документы сдал в школу?
- Да, приняли. Учителем младших классов.
- Вот и хорошо. Будешь скоро и моих внуков там учить. Хорошая была школа. Старые традиции. Настоящая гимназия.
- Очень хорошая школа. А почему вы в свое время меня туда не устроили?
- Не получилось, сын. Извини.
- Да нет…
- Поезжай скорее за своей Еленой. Привози ее, а то мы тут с тобой без женского руководства быстро плесенью покроемся.
Вернуться к Елене, бросив отца одного в таком состоянии? Это было просто невозможно!
Но почти каждый день и ночь Аслан часами накручивал телефон, стараясь дозвониться в воинскую часть, вызвать Лену. Лишь изредка это получалось. Лена плакала в трубку. Ничего толком не могла объяснить. Приезжать отказывалась. Ни одна, ни с родителями.
А однажды, в середине августа, с утра по всем каналам телевидения и по радио вдруг стали передавать одно "Лебединое озеро". Потом оборвалась вся телефонная связь. На пару дней все словно замерло…
А потом взорвалось, завертелось!
В Москве уже все, наверное, закончилось, а в Грозном детский поэт Яндарбиев организовал Вайнахскую Демократическую партию, направленную против уже раздавленного ГКЧП.
6 сентября они организовали мощный митинг, который потом захватил Верховный Совет Чечни.
По городу метались растерявшиеся менты:
- Дайте нам только приказ! Мы их моментально рассадим по камерам!
- А из Москвы приказывают никого не трогать, - шептались люди.
- Что происходит? - ужасался отец. - Что вы делаете с республикой? Яндарбиев никогда не был порядочным человеком! Он аферист и спекулянт. Причем спекулировал на самом святом, на детях! Кормил их своими дурацкими стишками… И сейчас он ничего, кроме банд, не может организовать. Как бы его партия ни называлась, это только банда головорезов!
И эти переживания ускорили кончину отца. Он так и не увидел доказательств своей правоты. Приезд авиационного генерала Дудаева он еще застал, а к 9 ноября, когда одним бездумным махом Руцкой ввел чрезвычайное положение и поставил войска в городе, отец уже был… в недосягаемых краях.
10 ноября вокруг Дудаева против русской армии и Руцкого сплотились на митинге почти сто тысяч человек.
В ответ из России прилетели и сели в Ханкале шесть бортов со спецназом МВД.
Трое суток ожидали военного вторжения…
По ночам жгли костры вдоль дорог.
На подступах к городу, опасаясь танков, перегородили все шоссе своими личными легковушками - бок о бок стояли поперек дороги дорогие иномарки и простые "Москвичи" с "Жигулями".
А однажды ночью произошло нечто совершенно невероятное.
На перекрестке возле Дома политпросвещения с двух пятнадцатитонных "КамАЗов" совершенно свободно и спокойно раздавали всем желающим новенькие, еще в смазке автоматы АКМ. Гранаты, патроны. В любом количестве… Бери - не хочу.
- Говорят, Гамсахурдия нам прислал в подкрепление, - говорили в городе.
Старухи от страха только лица руками закрывали.
А вскоре и началось по-настоящему…
- Аслан, время! Все уже ждут. Давай, парень, расскажи сегодня о бабах. По заявкам радиослушателей. У тебя было много женщин?
- Достаточно… - зевая, ответил Аслан.
Перед ним, раскрыв в ожидании забавы рты, сидят взрослые люди, не раз побывавшие в самых кровавых разборках, у каждого, наверное, такой жизненный опыт, что на сотню самых крутых рассказов хватит, а вот сидят ждут каких-то простодушных баек, хотят услышать глупое вранье про грудастых баб, про случайные амуры, любовь до гроба и про грубый секс.
- Когда у нас все безобразие началось, отец как раз только умер, - начал очередной рассказ Аслан. - А я тогда только устроился в самую престижную, самую крутую школу! Учителем английского языка. К зиме ближе дело было. Многие дети уже потеряли семьи. Ваххабиты зверствовали в городе, убивая любого нечеченца… Мы с детьми все жили прямо в школе. Естественно, голодали. Было холодно. Чеченских детей было мало, их разобрали по домам, по соседям. В моей группе осталось всего человек десять. И только одна девочка чеченка. А так… Два еврея, украинец, татарин, два ингуша. И трое русских. Я так подумал, что мы тут скоро все дуба дадим. Нас либо подстрелят случайно, либо подорвут, либо разбомбят. А скорее всего, мы сами от голода и холода подохнем. Они же маленькие, быстро замерзают… И все время хотят есть.
- Особенно на холоде, - уточнил всезнающий Баклан. - Писают через каждые пять минут. И просят жрать!
- Так вот, - продолжил Аслан, не обращая внимания на Баклана, - собрал я детишек, одел их потеплее… И однажды утром, в самое тихое время суток, вывел их на улицу… Пошли мы на север. В Старую Сунжу. Я надеялся, что там мне удастся их накормить у знакомых стариков. А оттуда можно вывезти в Петропавловскую станицу.
- Это точно, - вставил старик, - там есть КПП на Терском перевале, а за хребтом совсем другая жизнь. Толстой-юрт, Довкур-ойл. Да весь северный край поможет.
- Конечно, поможет, - кивнул седой. - Как не помочь?
- Нашел я одну верную старуху, оставил ей детей. Дом у нее был большой, крепкий. И какие-то запасы были. Что-то она им сразу же приготовила. Они согрелись у очага, повеселели. Я так радовался, что это хорошо прошло, и решил тут же вернуться за другой группой. Там у нас почти в каждом классе жили сироты.
- Сбежал? - прищурился амбал. - Бросил детей?
- Пошел за другой партией, - объяснил ему Баклан.
- А у нас в школе уже орудуют ваххабиты! Куда-то подевали всех детей! Меня схватили, пытали, хотели узнать, куда я спрятал русских детей? Мучили меня, ногами топтали, а потом судили…
- Шариатским судом?
- Да… Другого уже не было. Присудили к телесному наказанию. Вывели во двор школы, растянули на лавочке и отхлестали казацкой плеткой.
- Голого или в одежде? - спросил писклявый.
- Ну и все… Я немного отлежался и побрел обратно в Старую Сунжу. Добрался только к вечеру. Смотрю - и не узнаю родного места! Я же только что тут был! Только вот днем привел детей! - От волнения у Аслана задрожал голос, на глаза навернулись слезы. - Сплошные воронки! Нет больше Старой Сунжи! Разбомбили федералы подчистую! Зачем? Кто им помешал в Старой Сунже?
- И что, никого в живых не осталось?
Аслан отрицательно покачал головой.
- Много убитых было… Но своих детей я так и не нашел… Думаю, они все погибли. Все до одного.
- Ваххабиты знали это? - спросил Баклан. - Они за это тебя и выпороли?
- Да ничего никто не знал! - накинулся на Баклана амбал. - Ты что, хочешь сказать, что ваххабиты командуют бомбардировочной авиацией? Ельцин - верховный главнокомандующий! Вот без его приказа и не полетели бы…
- Тихо! - цыкнул старик. - Не на митинге. Что было, то и должно было бы случиться. Всякое бывает на войне. Ты, Аслан, не кори себя за это. Не в силах человека найти смысл происходящему. Только Аллах ведает, что нужно человеку. Хоть старому, хоть малому. Он же забрал твоих родителей до начала войны? Значит, не хотел, чтобы они мучились, чтобы они видели все это.
- Старики-то, ясный пень, отплясались, - развел руками амбал, - но мальцов-то за что? Не по понятиям! Беспредел какой-то…
- А потом ты что сделал? - спросил Аслана седой.
- Почти до весны прятался по развалинам. И от боевиков, и от федералов.
Помолчали.
Не стал он говорить любопытным сокамерникам о другом трагическом событии той злосчастной зимы.
Тогда окончательно сломило Аслана сообщение о том, что Елена… благополучно вышла замуж! За молодого офицера. И расписали их тихо и быстро в штабе, в кабинете командира. Потому что Елена была уже на седьмом месяце.
Аслан сумел дозвониться через солдатскую станцию. За небольшие деньги они пробежали всю страну по позывным:
- Аметист! Дай Таблетку! Таблетка, соедини с Бастионом! Бастион, ты можешь выйти на Салаку? Салака! Не спи, салага, тебя из Чечни тормошат. Какой позывной у вашей части, 07546? Вот его и дай… Дружище, это тебя с самой войны достали! Честное слово! Гадом буду! Набери номер квартиры зама по тылу… Да… Говори! - И солдат протянул Аслану собственные наушники с микрофоном.
Так он и узнал. Коротко и ясно.
Бедная Елена! Затравили ее родители! Заставили…
А как же этот офицер, как он мог? Как он только мог жениться на беременной не от него женщине… Для чеченца это было совершенно непонятно.
В январе Елена родила сына. И теперь сын Аслана Магомадова будет носить чужую фамилию - Марченко.
- Аслан, - седой вернул его к собравшимся, - а как ты попал в отряд Бараева?
- Я не знал никакого Бараева. Просто искал хоть какую-то работу. Один знакомый предложил за довольно приличные деньги синхронно переводить на встрече с какими-то иностранцами. Ну… я и согласился. Меня привезли куда-то не очень далеко от Грозного. Небольшой поселок, почти целые дома. Накормили, спать уложили. А утром представили командиру. Это и был Бараев. К нему должны были приехать журналисты или наблюдатели, а может быть, и инспекторы из ОБСЕ. Он и сам толком ничего не знал. Несколько дней я жил у них в отряде. Ждали иностранцев. Потом они приехали. "Врачи без границ". Ну я переводил их пустопорожние разговоры. Бараев хотел перед иностранцами выглядеть получше, но грубил и хамил. Врачи хотели найти своего пропавшего америкоса…
- Или хотели получить от Бараева побольше всяких жареных фактов, - хитро подмигнул Баклан.
- Вот и все, - глубоко вздохнул Аслан. - Закончились мои истории.
- Как это? - удивились слушатели. - Мы слушаем про Бараева, а ты здесь. Как ты у нас-то очутился?
- Все просто. Были тяжелые бои. С участием авиации. Отряд Бараева разбили. Он перестал существовать как боевая единица. Сам Бараев с несколькими оставшимися в живых боевиками скрывался где-то, а я прошел в Грозный. Там меня арестовали, направили в Чернокозово. В лагере разобрались, что я только переводчиком был у Бараева, меня и отпустили. Приехал в Москву… Вот и все.
- Конец фильма! - объявил амбал, поднимаясь и потягиваясь. - Хорошо бы еще кого-нибудь посадили, кто романы тискать может. А то сидеть скучно!
- Надо Аслана попросить, чтоб нам книжки рассказывал, - сообразил Баклан. - Он же сам говорил, что читал какими-то там целыми метрами!
- Клево! Так и сделаем, - подмигнул ему амбал.
Этой ночью, когда пришла его очередь спать, Аслан, сколько ни мучился, никак не смог заснуть. Так и проворочался все свои шесть часов.
Он помнил, помнил все до самой последней мелочи! Каждую секунду своего пребывания в отряде Бараева. Все эти показательные намазы… И что было перед ними и после…
Отряд наполовину состоял из тех, кто совершенно свободно говорил на двух-трех европейских языках. Тут были и негры, и арабы. Все они питались собственными консервами, все они были вооружены по самому последнему слову военной техники. Все стволы с лазерными прицелами. Такая электроника! И постоянная, непрерывная спутниковая связь с информационными центрами ЦРУ. У каждого полевой компьютер с круиз-контролем, непрерывный контроль состояния здоровья. Будто они выехали на сафари!
В сущности, для многих это и было сафари. В котором они охотились не на слонов и тигров, а уничтожали живых людей, простых чеченских крестьян, которые просто случайно подвернулись под руку. Без какой-либо необходимости. Будто вышли в тир пострелять. По бегущим мишеням. Но по тому, как тщательно они учитывали каждого убитого, Аслану показалось, что они имеют в этом какой-то волнующий, зловещий интерес.
Несколько раз Аслан издали видел, как они пытают русских солдат. Рассказывать об этом Аслан не решился бы даже в камере Бутырского изолятора.
Однажды он видел, как Бараев учил иностранцев одним махом отрезать головы. Не у всех сразу получалось. Первые жертвы мучились, и жалостливый Бараев выстрелами из "калаша" исправлял ошибки нерадивых учеников.
Так же они изучали пыточную анатомию. На живых людях.
И снова Бараев вел занятия - по снятию кожи с человека, по вырыванию сердца.
- Главное, чтобы подопытный не терял сознания, - наставлял он своих иностранных студентов. - Если человек без сознания, то все ваши усилия не достигнут цели. В Золотой Орде так учили убивать лошадей на прокорм. Это старинный опыт, древняя традиция. Смотрите внимательно. Не перекрывайте обзор пленным. Такая акция может проводиться для устрашения. Когда нужно сломить волю пленных. Одного приносим в жертву для воспитания и вразумления других. Выбирайте, кого будем… жертвовать?
Ученики, как в магазине, рассматривали связанных, перепуганных почти до обморока молодых русских ребят в солдатской форме.
- Это карош? - Негр ткнул пальцем в белобрысого тощего парня с трясущимися синими губами.
Тот сразу встал на нетвердые ноги.
- Мне все равно, - прошептал он. - Только поскорее. Прощайте, товарищи! - кивнул он своим, сжавшимся на земле от страха. - Матери ничего не говорите! Пусть лучше думает, что меня подстрелили в бою!
Бараев наотмашь ударил его прикладом автомата по губам - противно хрустнуло, и белобрысый сквозь разбитые губы сплюнул на землю ком крови с белыми обломками зубов.
- Такая контрагитация, которую только что пытался провести этот лейтенантик, - пояснил Бараев, - может испортить любое дознание. Говорить должен только тот, кто проводит следственные мероприятия. А пленные только отвечают на поставленные вопросы. Вы меня понимаете? Я не слишком быстро говорю?
- Понимайт, - закивали ученики.
- Привяжите его, - приказал Бараев. - Руки к верхним кольцам, а ноги - к нижним.
Послушные негры крепко привязали белобрысого лейтенанта.
Бараев вытащил из ножен длинный острый нож:
- Разрез должен быть неглубоким, но достаточным, чтобы ваша рука могла проникнуть в брюшную полость. Всем смотреть! - заорал он пленным.
От этого просто гипнотического крика ноги Аслана будто приросли к земле. Все, не мигая, смотрели, как Бараев ровно разрезал на лейтенанте окровавленную куртку вместе с рубашкой, обнажил тело - белая кожа обтягивает ребра. Видно, как лейтенант напряженно дышит, как бешено бьется сердце… Он попробовал дернуться, вывернул руки и, зажмурившись, скривился от боли.
- Разрез лучше всего произвести справа налево! От себя! Не от печени, а на печень! Вы меня понимаете?
- Да, да, - кивают практиканты.
- За этим разрезом я моментально вскрываю диафрагму, потом рукой вырываю ему сердце! Всем понятно? Абдулла! Повтори!
- Сейчас, учитель, вы разрезаете тут. - Араб пальцем показал на животе пленного.
- На печень! Вот так! - поправил его Бараев.
- Потом… Резать эту… Чтоб рукой так… И вынуть херц!
- Хер будем изучать на следующем занятии, - засмеялся Бараев.
- Он хотел сказать сердц! - заступился за Абдуллу другой араб.
- Теперь смотрите и не моргайте! - объявил Бараев, засучивая правый рукав.
Блеснул нож в левой руке Бараева - кожа под ребрами лейтенанта раскрылась, будто на застежке-молнии, и кровь еще не успела пролиться, а нож уже снова вывернулся, что-то раскроив…
Правую руку, голую до локтя, Бараев засунул прямо в тело лейтенанта - тот аж вытянулся, как струна, раскрыв кровавую рану рта.
Лейтенант согнулся вслед за его движением…
Аслан да и некоторые ученики отвернулись… Кто-то даже, кажется, упал в обморок. Бараев неодобрительно покачал головой.
Лейтенант обмяк и повис…
Бараев бросил еще бьющийся кусок плоти перед оцепеневшими пленными солдатиками.
- Спрашивайте любого из них. Что хотите. Они будут говорить, - объявил Бараев.
Вырезанное сердце русского лейтенанта еще двигалось, еще кровоточило…
- Кто главный враг ваххабизма? - Негр наклонился к одному из солдат.
- Кто? - очнулся солдат и попятился. - Я скажу… Что надо сказать? Я не враг ваххабизма! - заорал он истошным голосом.
- Отставить! - Бараевский боевик поливал из кувшина на руки командира, а тот аккуратно мыл руки с мылом, как хирург перед операцией. - Нужно вопросы формулировать по заданной теме допроса. И только те, на которые пленный может ответить. Все понятно?
Когда через пару дней приехали представители международной организации "Врачи без границ", всех негров и арабов спрятали в соседнем селении. Бараев встретил делегацию в окружении только своих бородатых боевиков.
- Переводи! - скомандовал он Аслану.
- В феврале этого года, - глава делегации врачей начал свою речь на английском языке, - наш сотрудник Фил Бетроу был зверски избит у себя в доме и похищен. До сих пор о нем ничего не известно. Никто не берет эту акцию на себя, никто не требует денег…
Бараев бесстрастно выслушал перевод и обратился к Аслану:
- Скажи этим… безмозглым дятлам, что его, скорее всего, спрятали федералы, которым все их жидовские врачи до задницы! Они только и хотят, чтоб эти иностранцы поскорее свалили отсюда. Любому ребенку ясно, что их организация "говнюки без границ" только ширма для шпионов.
Аслан в переводе обошелся без резких выражений.
Глава делегации благодарно улыбнулся и сказал по-английски:
- Не стесняйтесь делать дословный перевод. Большая часть нашей делегации свободно говорит по-русски.
- Зачем же вам переводчик?
- Мы хотели бы, чтобы вы сами, без возможных искажений, перевели свою точку зрения, трактовали свое понимание этой проблемы для тех, кто не понимает русского языка.
- Переводи! - подтолкнул Аслана Бараев.
- Они утверждают, что существует острая проблема, связанная с данным случаем. И хотели бы узнать нашу точку зрения.
- Не темни, ты только переводчик. - Бараев расправил плечи и отвернулся от Аслана. - Я тоже не лох подзаборный. Я знаю английский достаточно, для того чтобы понять, о чем идет речь.
- Может, вы без меня поговорите? - скромно предложил Аслан. - А когда будут трудности, тогда я и подойду?
- Стой тут, - приказал Бараев.