- Толково изложено. Однако разговор наш обещает затянуться. Не станем злоупотреблять вашим гостеприимством, и перенесем его к нам. Вопросов много, пожалуй, больше, чем ответов, а у нас ни бланков с собой, ни машинки…
- Вон стоит "Рейнметалл". Можете воспользоваться.
- Спасибо. Нам бы что-нибудь попроще. Собирайтесь, Валиев. Придется погостить у нас, пока не объявится ваш, как вы выражаетесь, хозяин.
Человеческая природа полна противоречий. Ну почему бы Стронину, возлежа на диване дома в законный выходной, не наслаждаться отдыхом, покоем, добродетельными испарениями семейной кухни, где хлопотала его дородная супруга, ничем не напоминающая ясноглазую, худенькую девушку, бегавшую на вечера в их училище? И наоборот - скисая от протокольной тоски в своем кабинете в управлении, Стронин постоянно ловил себя на том, что все мысли его вращаются вокруг тарелки пламенного борща и потной стопки, содержимое которой - восхитительная "украинская с перцем". Оттуда, из прокуренного казенного закута, даже отяжелевшие прелести его благоверной казались куда более привлекательными, а ее доходящая до жадности страсть поесть повкуснее - простительной слабостью.
Сейчас же мысли Стронина были заняты писателем Глуздовым-Курочкиным. Интуитивно майор чувствовал, что без него вопрос с алиби Валиева не имеет решения. А сам Валиев - твердой орешек, выжать из него ничего не удастся. Одно радовало - по крайней мере он у них в КПЗ и никуда не денется.
Да, уж лучше бы писатель оказался дома… Что это еще за рыбалка, куда он отправился? Искать его? Так это можно возиться по гроб жизни. Тьфу, черт, оборот какой дурацкий! А книжонку он соорудил любопытную. Чувствуется, шел человек от реальности. И все же - поднадоело все это уже. Уголовщина эта самая… Гимназисток только пугать. И вообще - ну что это за книга без положительного героя, спрашивается? Все скопом воруют, рвут, хапают куски, - мусорная куча какая-то. Знаешь факты, слыхал что-то - чем писать, пришел бы с заявлением, тихо-мирно. И с этой экологией! Ох, скользкое это дело. Если и есть что-то, ведь вспугнет, уже вспугнул. Этой головной боли еще недоставало! Пусть обэхээсники, бумажные души, разбираются - самое их дело, все эти экспертизы и обоснования. Тут и нам мороки хватит. Лица-то все сплошь знакомые выглядывают. В сущности, даже фамилии сохранены - ну, там, буква - другая меняется. А иной раз и этого нет. Грибанов стал Губановым, братцы-рэкетиры, подельники его - Пусиными, ситуация с кооперативом "Био" совпадает как две капли воды. Только работы добавил - кроссворды эти разгадывать. Нет, без писателя это все не раскрутить - много боковых ходов, явно фантастических, связки тоже вымышлены. Да и алиби Валиева пока подтверждается только им, Глуздовым. Где он может шляться?
Валерий Глуздов
Господи, хорошо здесь! Все уходит - суета, сложности, усталость. Дышится иначе. А суета - наших рук дело. Но этими же руками куется и счастье, и слава. Насколько можно верить отзывам этого "бундесового" издателя, книга будет пользоваться чрезвычайным успехом. Превосходно! Суть в конце концов не в том, кто первым записал корявое изложение воровских деяний ублюдочного Фили, который, кстати, имел прав на авторство не меньше, чем Грибанов. Если не больше. А шансов опубликовать это в пристойном виде у Грибанова не было. Разве что в малотиражной газетке. Пользы никакой, зато вреда - не сосчитать. А как потом использовать уже опубликованную вещь? Кому объяснишь, что есть камни, огранка которых обходится дороже их собственной стоимости? Я, во всяком случае, к себе отношусь объективно. Одно бесспорно, если и есть во мне бесценный дар - то это умение не давать ослабнуть дружеским связям. На этой основе и "Просветитель" создавался. Недурно послужил он своему родителю, что бы там ни говорили о качестве "Мертвецов"! Да и что стоит вся эта болтовня по сравнению с суммами, которые принесла первая книжка? Черт, обидно: вот-вот и я окажусь на гребне, не слава, так по меньшей мере известность мне обеспечена, и не с кем даже поделиться. Странное чувство. Кроме громилы Азиза, вокруг как бы и нет никого. Ему бы только черепа проламывать. А мальчишка был форменный дурак. Ведь предлагал я ему машину - отказался! Глуп. Из этих разрозненных фактов никогда бы ему не выжать ничего стоящего… Вот и приходится беседовать с ершами. А в этом заливчике, по-моему, и они не ловятся. Чувствуют, видимо, что мне на них глубоко наплевать. А может их тут и вовсе нет - что-то других рыбаков не видно. Водичка-то фенолом припахивает. А коллективы "отдыхающих" сюда не забредают - больно далеко от источников спиртного. Им подавай цивилизацию. Самое место для бедолаги-онаниста, ищущего уединения… Странная мысль. Вот уж это никак не мои проблемы. Да и на шестом десятке ежедневный секс утомителен, сердчишко стоит поберечь. Наша роскошь - общение.
Ну, вот - накликал. Что это за морда движется за кустами? Ох и хлопчик - щеки обрюзгшие, в свиной щетине, сам пудов на восемь. Такой пристанет - не отмажешься. Тоже рыболов, что ли? А где удочка? Шел бы себе мимо - не пришлось бы посылать… Да такого не больно и пошлешь… Эй, эй! Постой! Ты что?.. Не…
Майор Стронин
Выстрелы далеко разнеслись по пустынной глади озера. И если кое-кто из рыбачивших по берегам горожан решил, что это хлопает ружьишко браконьера, то старый рыбинспектор, помнивший военные времена, ни с чем спутать их не мог.
Если бы не расстояние, возможно, группа прибыла бы и пораньше. Что, впрочем, никак не сказалось бы на результатах. Ни брошенной лодки, ни следов колес вблизи от берега. Никто в округе не слышал и звуков мотора. Сельское отделение милиции, на чьей территории находилось место происшествия, представило материалы ничуть не менее исчерпывающие, чем если бы Стронин лично протрясся по разбитым проселкам. Пули в теле убитого оказались от редко встречающегося пистолета Коровина. Гильз на месте происшествия не оказалось. Стреляли почти в упор, не жалея патронов, наверняка. Грудная клетка писателя была буквально размозжена…
- Да, эти не пугать приходили, - сокрушенно помотал головой вернувшийся из Киева Сидоров.
Они сидели в кабинете Стронина. События принимали катастрофический оборот. Словно незримая рука низала и низала цепочку смертей, и где конец - только богу ведомо. А все, что с таким трудом удалось раскопать в Киеве, не имело цены без показаний Глуздова.
- Смотрел я твой отчет, - сказал наконец Стронин. - Кое-что есть, но никого этим не смутишь. Все, так сказать, по касательной.
- По касательной! Продавец в комиссионном ясно сказал, что гитара эта у них валялась третий месяц. Так что купить ее мог только глухой, чего о Глуздове не скажешь. В деньгах он свободен, именно поэтому и не стал бы хватать всякую дрянь. Да что там - не будь гитары, они бы губную гармошку купили: это им тоже годилось.
- Лишь бы не орган. А с чего ты взял, что в номере бренчал кто-то другой? Или, полагаешь, магнитофон?
- Если и так, то запись должен же был кто-то включить? А с девятнадцати до двадцати трех - время банкета в "Метро" - двери их номера не отпирались. Дежурной по этажу коридор виден отлично, в это время у них бдительность повышена. Постояльцы водят дам в номера, тут не зевай - пора дань собирать. Гитара зазвучала примерно через час после ухода Глуздова в ресторан, потом стихла, потом, какое-то время спустя - опять. Коридорная говорит - еще чуть-чуть и зашла бы предупредить, но гитара снова смолкла. Сквозь дверь доносился негромкий храп.
- Ну Валиев же показал, что якобы забавлялся гитарой под "Апшерон".
- Но кто-то же действительно взялся за гитару в двадцать часов. И позже тоже. Логично - захмелел, передремал, очнулся, побренчал. Значит, если виновен Валиев, то созданное двумя основными моментами - гитарной музыкой и показаниями его погибшего хозяина - алиби можно разрушить лишь в первом пункте. Глуздов уже ничего не скажет. Значит, необходимо искать сообщника, включившего магнитофон или попросту сидевшего в номере вместо Валиева. Но если допустить, что в деле еще кто-то, то почему просто не предположить, что этот третий все и совершил в Днепропетровске? Сейчас идет активная проверка на транспорте как в Киеве, так и у нас. Опрашиваются проводники подходящих поездов, ну, конечно, Аэрофлот, сводки ГАИ. Ночью-то регистрации на посту не избежишь. И не на одном, а по всей трассе. Особенно, если номер туда-сюда мелькнул. Хорошо, хоть автобусы по ночам отменили.
- Эх, не успели мы писателя в руках подержать… Он бы у нас заговорил…
- Да, кто-то раньше дотянулся до Глуздова. Ни следов обуви, ничего ровным счетом. Видно, прошагал два километра до трассы аккуратно, по травке, не ступая на тропу. Ну, а там такое движение, что даже если он и был без машины, думаю, недолго ждать попутки. Особенно, если безразлично в какую сторону ехать, лишь бы подальше. Здесь на ГАИ надежды нет. А вот кому гибель Глуздова на руку, так это Валиеву. Показания погибшего уважаемого члена общества, известного писателя суд не оставит без внимания.
- Не убежден, Иван Иванович. И все же необходим какой-то неожиданный поворот в тактике допроса, иначе Валиев может не заговорить.
- Ладно, посиди. Сейчас его приведут, сам поговорю. Может, есть еще чему у нас поучиться.
Минут через десять привели Валиева. На лице его не было особого энтузиазма, но и уныния там не было. Он уселся в свободной позе, выжидательно уставившись на вершителей своей судьбы. По всему было видно, что он далек от того, чтобы пасть духом. Прошибить его напускное спокойствие можно было лишь чрезвычайным известием. Однако сообщение о гибели шефа Азиз воспринял без внешних проявлений скорби, уж во всяком случае волосы на себе не рвал, только, казалось, еще более сосредоточился.
- Если вы не верите мне, почему я должен верить вам, что Валерий Евгеньевич убит? - только и сказал он.
- Вы за кого, Валиев, меня принимаете? Я майор милиции…
- Вот-вот, именно за майора. Могу сказать только одно: если хозяина нет, и мне это докажут, будет у нас разговор.
- Да вот же снимки трупа…
- Э, фотомонтаж…
- Так что ты хочешь? Показания свидетелей тебя не устраивают, нам ты не веришь! - не выдержал Сидоров.
- Попрошу вас обращаться как положено, молодой человек! Поучились бы вежливости у майора. Пока труп в натуре не увижу, говорить не стану. Уж поверьте хотя бы в этом.
Экскурсия в морг была короткой. В прозекторской Валиев не задержался. Деловито глянул на изувеченное тело патрона и без всяких эмоций двинулся к выходу.
Когда возвратились в кабинет, тянуть Валиев не стал. Лишь мгновение собирался с мыслями.
- Значит, достали-таки Валерия Евгеньевича. Рад, что оказался я у вас в гостях, а то пришлось бы еще одно алиби искать. Не было бы счастья, как говорится… Ну, а если серьезно, то мне не смеяться, а плакать надо. Какого человека ухлопали! И с вашей, между прочим, подачи. Будь я на воле, уберег бы Валерия Евгеньевича… Да что теперь, все ответим! Знаю, что вас интересует, но в Киеве кроме хозяина меня действительно в тот день никто не видел. Не считать же шалашовок-горничных свидетелями. У них конвейер. Утром выходил перекусить внизу в кафе, прошелся по Крещатику - кости размять. Потом безвыходно в номере сидел, как Валерий Евгеньевич приказал. У нас самодеятельность исключена. Не за то мне деньги платили. В шесть он вышел из номера - к гостинице подали машину. В ресторане и без меня было кому охранять. Да таким, как я, там и не место. Не обижаюсь: знай сверчок свой шесток. А что касается Калле - есть у меня свидетели, что я к этому делу ни сном, ни духом. Не хотел впутывать девчонок, да видно иначе никак. Приходится всерьез отбиваться. Помощи ждать неоткуда: кроме хозяина, кому я нужен, кто поможет? А покойный был хороший человек, слова не скажу. И девочек любил хороших. Мы с ним люди свободные… Это я собирался отведать семейного варева, невеста есть, Нина. Она и не знает, что со мной стряслось. Ей и ни к чему. Может, переживает, но забьет тревогу лишь когда почувствует неладное. Я ведь всегда предупреждал, если приходилось уехать. Вот. Короче, в последнее время были мы почти всегда вместе. Чтобы хозяин мой не скучал, Нина с сестричкой приезжала, чтоб компанию поддержать, с Раей. Но Рая-то замужем, а Валерий Евгеньевич - мужчина приметный и очень не скуп. Таким образом, от Калле я прямо домой подался - Нина явилась сразу после того, как хозяин двинулся на рыбалку. Как-то она его всегда стеснялась немного… В общем, вот вам телефон Нины, выясняйте. Понадобится Рая - связывайтесь с ней тоже через Нину. Там муженек крутой, его лучше не напрягать…
Время сестры Черкашины коротали за кофе. Рая, числившаяся на какой-то бумажной должности в строительной организации, с тех пор, как у нее появился состоятельный возлюбленный, почти совсем перестала посещать свою контору. А когда Валерий Евгеньевич запропастился, перебралась к сестре, где был телефон. Обе они с нетерпением ожидали звонка.
Так их и застал Стронин. Горе женщин было неподдельным. Рая рыдала, размазывая косметику, Нина храбрилась, узнав, что Азиз за решеткой и теперь многое зависит от нее самой.
- Да что вы, товарищ майор, в самом деле! Азиз же мухи не обидит! Я еще смеялась: тоже мне, телохранитель. Это он с виду суровый, зато душа - нежная. Во вторник? Нет, как он в полдень вернулся, так мы и не расставались. Это я перед кем угодно подтвердить могу. Уж поверьте, не ошибаюсь, ближе трудно быть…
Смуглая Нина зарделась, опустив глаза. Все, что она говорила, буквально подтвердила и Рая. Вечера она проводила дома в обществе супруга, но днем принадлежала Глуздову, за редкими исключениями, когда необходимо было показаться на работе. Нина же была совершенно свободна - как и свободна была их обоюдная страсть с Азизом. Судя по всему, женщины говорили правду.
Разумеется, идти на очередной допрос с показаниями, опровергающими слова Валиева, майору доставило бы куда большее удовольствие. Но как бы там ни было, Юхансон - не его рук дело. О гибели Глуздова и вовсе речи не было.
- Итак, Валиев, ваше алиби отчасти подтверждается. Но это еще не все.
- Что значит "отчасти"? Ведь Нина и Рая подтвердили…
- Поостыньте. Отчасти - это и значит отчасти. За два десятка лет работы в розыске опыт у меня накопился большой. Если сразу чую неладное, так оно и выходит. Все зависит от свидетелей. А кто они? Возлюбленная и работодатель. Так сказать, лица заинтересованные. Меня это не убеждает, а значит, и я не стану убеждать прокурора в необходимости изменения меры пресечения…
Валиев задумался и осторожно, но уверенно сделал ответный ход:
- Значит, всего этого мало, чтобы выпустить меня? Нужны еще доказательства, а сами вы их искать не хотите - или не в состоянии. Получается, что если я их не представлю - сидеть мне за чужие дела. А то и похлеще - как бы "вышку" не схлопотать.
- Рад, что здравомыслие вас не покидает. С толковым человеком и дело иметь приятно. Подводить под "вышку" мне вас незачем. Просто я изменю тактику и буду отыскивать нечто прямо противоположное - доказательства вашей вины. И рано или поздно наскребу пару-тройку необходимых свидетельских показаний.
- Да уж, не сомневаюсь…
- Вот и ладно. А пока подумайте…
- Да что ладно? Подумайте… Ох, и работа ваша су… да сами знаете, какая. А все равно - не хочу быть козлом, на которого все валят.
- Мне и самому вас держать нет смысла. Но живем, как говорится, не по учебникам, а по жизни. Так что прошу - доказательства невиновности на стол - и гуд бай. А еще лучше - попросту сдайте убийцу.
Ох, как этого не хотелось Валиеву! То, что он знал, и то, что свидетельствовало о его непричастности к убийствам, давало ниточку в совсем другом направлении. Но из двух зол приходилось выбирать меньшее.
- Ладно, получите, что просите. Ведь не отстанете… И дело тут не в прокуроре… Но поедете со мной только вы один. Иначе никакого разговора не получится. Так и знайте, а честное слово офицера - это вы оставьте для внутреннего употребления.
"Ну, слово - словом, - думал майор, - дай только, голубчик, зацепить твои улики, а там, глядишь, и тебя выпотрошим подчистую, - и любовно поглаживал в кармане рукоять двадцатизарядного автоматического пистолета. - Это только ты считаешь, что я здесь один. Нет, это ты один… А мы на пару со "стечкиным".
Дом, куда пришлось с пересадками добираться общественным транспортом (условие, поставленное Валиевым), на первый взгляд не сулил никаких неожиданностей. Это и был тот флигель, где, в соответствии со штампом в паспорте, полагалось обитать Азизу. Его уже осматривали сотрудники розыска и ничего не обнаружили. Ничего нового от этого посещения Стронин не ожидал. В этой развалюхе жилой, и то с натяжкой, можно было назвать только одну комнату. Обшарпанные, в сальных потеках стены, однако, резко контрастировали с небольшим западногерманским телевизором и подержанным видеоплейером. Тут же валялись три кассеты с выписанными на корешках названиями - боевики, каменный век, середина восьмидесятых. Все остальное - колченогая кровать, фанерный стол, три гнутых стула и тумба под телевизором выглядело так, будто было подобрано на свалке. Небольшая связка ключей, которую возвратили Валиеву при выходе из КПЗ после отмены ареста, сделала свое дело. Оставался один запор - на боковой филенчатой двери, снабженной цифровым механизмом. Азиз набрал код, дверь распахнулась, и Стронин шагнул в пыльный полумрак. Позади маслянисто щелкнул язычок английского замка, затем донесся тяжелый скребущий звук - снаружи заложили массивный засов. Оторопев, майор толкнул вторую дверь, она поддалась, и он оказался в абсолютно пустом помещении примерно два метра на полтора, освещенном узким, как бойница, окошком, забранным решеткой и выходившим во двор. Свежая кирпичная кладка показывала, что раньше окно было гораздо шире, но его намеренно сделали таким, чтобы едва-едва могла пройти рука. На гладкой стене, общей с комнатой Валиева, - небольшое сквозное отверстие. Ловушка! Стронин ощупал пистолет, все еще не понимая, зачем Валиев затеял все это, заглянул в комнату. Внезапно, без всяких предисловий, в сумраке комнаты вспыхнул телеэкран, призрачно осветив убогую обстановку. Так же внезапно на тумбе-подставке загорелись глазки фотодиодов плейера, экран замигал, и возникло изображение. Перед майором, ошарашенно приникшим к отверстию, собственной персоной восседал, увлеченно разглагольствуя, Валерий Евгеньевич Глуздов. Говорил он вещи в высшей степени странные и любопытные
- …Если кого в этой истории и жаль, так это безвредного воришку Филимона. Мой так сказать, персонаж. И то жаль как-то отвлеченно. Не шлялся бы, где не просят. Я? А что - я? Разве после этого я хуже стал? Есть все-таки разница в общественной ценности этой уголовной мелочи и моей. Да и потом - щипать от государственного пирога это одно, а кто ему дал право зариться на мой кусок? Рылом не вышел. Один удар - и проблемы как и не бывало…
Изображение смазалось, послышался треск, шипение - пленку монтировали в домашних условиях, топорно. Собеседник Глуздова явно не стремился осветить беседу полностью. И этим собеседником мог быть только Валиев. Снова звучал голос Глуздова:
- А как можно было кончить без шума? Больших мастей ворюга! Я таких не терплю, но надо признать, в своем кругу это был авторитет. У блатных уважение взятками не купишь. Я ведь тоже не вчера родился, зубы съел на оперативной работе. Такого типа в одиночку не выловить. Пришлось наследить. Все равно пистолету пора было на помойку: засветился на мальчишке.