– Как я уже сказал, моя история имеет прямое отношение к пропавшей девочке. Итак, рассказываю о Салли. – Грант понизил голос. – Было начало осени, и это оказалось последней каплей. Самый лучший сезон – длинные влажные, растрепанные волосы развеваются на ветру поверх шерстяных шарфов. Летом свет слишком яркий, на жаре цвета бледнеют. А когда жара спадает, пропадает и этот эффект. Тогда юные красавицы выглядят так, как нужно. Только в то время Салли постоянно заставляла меня ощущать стыд. Я должен был что-то сделать.
– И что вы сделали?
– Я был в парке напротив. Было темно, она меня не видела, а я мог разглядеть через стекло ее размытый силуэт, но этого было мало. Видел, как она моет голову под душем и вытягивает пряди, смывая шампунь. – Грант снова начал барабанить пальцами по столу. – Дверь была не заперта, и я тихо зашел. Она ничего не слышала. Я открыл дверь ванной. Ребенок спал в соседней комнате. Он лежал лицом вниз в голубой детской пижамке. – Грант рассмеялся. – Тут я чуть не отступил. Даже у меня есть слабые места.
– Вы тоже человек. Этот мальчик был вашим племянником.
– Он для меня ничего не значил. Единственное, что я мог слышать, – плеск воды, которой она мылась. Мое внимание было сосредоточено только на этом. – Грант похлопал себя по голове и стиснул зубы. – Я открыл дверь и увидел Салли. Она стояла в ванной спиной ко мне, из душа сверху лилась вода, и Салли водила руками по волосам. Кожа ее была розовая и влажная, зад стал пышнее, чем когда она жила дома, и внутри у меня опять все перевернулось.
Неожиданно Грант хлопнул в ладоши, и Сэм вздрогнул.
– Я подбежал к ней, схватил за волосы и дернул. Салли закричала, но я ухватился крепко, и она упала на спину. И разбила голову, ударившись о ванну. Удар был громкий, громче ее крика. Она поскользнулась, послышался звук, будто дыня упала, и стало тихо. Только вода накатывала ей на живот.
– Это был ваш план?
Грант засмеялся:
– Нет. Собирался задушить ее. Мне нравилось представлять эту картину, но, видя, как к стоку течет розовая вода, и не нащупав пульса, я понял, что так гораздо лучше. Салли поскользнулась в ванной. Никто ничего не узнает.
– Сколько вам было лет?
Грант умолк и, прикрыв глаза, принялся чуть заметно кивать – похоже, считал.
– Шестнадцать. Да, шестнадцать.
Несколько секунд Сэм помолчал, потом спросил:
– Почему через столько лет вы вдруг решили рассказать эту историю мне?
– Разберитесь в ней как следует, и узнаете то, что вам нужно.
– Если все действительно произошло так, как вы рассказываете, вам могут предъявить обвинение.
– Это только сделает меня еще более популярным.
– Популярным?
– Ну да, видели бы вы письма от моих фанаток. Самые разные женщины, и молодые, и старые. Любят плохих парней. Присылают фотографии в обнаженном виде, предлагают встретиться. И еще одурманенные фантазиями молодые люди. Единомышленники, желающие встретиться с кумиром.
Сэм покачал головой.
– Я уже устал от вашего хвастовства. Давайте перейдем к делу и поговорим о пропавшей девочке.
Вид у Гранта был самодовольный, будто он одержал победу в игре, о своем участии в которой Сэм даже не подозревал.
– Я сказал все, что хотел, – произнес Грант. – Все ответы – в моей истории. Ваша задача – сделать правильные выводы.
Сэм взял блокнот и ручку и, резко отодвинув стул, встал. Указал на окно:
– Посмотрите, Грант. Моя машина стоит у дороги, на которую вы смотрели. Я пойду к ней и буду наслаждаться воздухом свободы. Вернетесь в камеру – подумайте об этом.
– Лучше подумаю о вашей сестре.
Сэм на секунду закрыл глаза, стараясь взять себя в руки. Ему следовало быть готовым к этому выпаду.
– Не упоминайте имени моей сестры.
– Почему? Потому что с ней произошло то же самое? – Грант откинулся на спинку стула и с усмешкой скрестил руки на груди. – Кто-то вроде меня позабавился с ней. А вы? Вы с ней не забавлялись? Может, иногда подглядывали, когда она созрела?
Сэм ринулся к двери и громко постучал. Он не может здесь больше оставаться, ни секунды. Грант рассмеялся.
– А как насчет другой вашей сестренки?
Сэм стремительно обернулся:
– Что?..
– Я про малышку Руби. Впрочем, теперь она не такая уж и маленькая, верно? Длинные ноги, длинные волосы. Красотка.
Сэм почувствовал, как кровь приливает к голове, и руки сами собой сжались в кулаки. Он с трудом удержался, чтобы не кинуться на Гранта. Безумно захотелось увидеть у него в глазах хоть каплю страха или боли. Сердце колотилось быстро-быстро, на лбу выступил пот. Наконец дверь открылась, и Сэм выскочил наружу. Когда она начала медленно захлопываться, поворачиваясь на петлях, Грант крикнул вслед:
– Не забудьте рассказать про меня жене! Вот увидите, не пожалеете!
Когда дверь наконец закрылась, Сэм припустил рысцой, стремясь оказаться как можно дальше от этой комнаты, но в ушах продолжал звучать смех Гранта – громкий, маниа кальный.
Глава 36
Вернувшись в офис, Джо посмотрел на часы. Ровно пять. Пора на встречу с Ким. В кабинет он зашел, чтобы оставить диктофон, на который записал разговор в кафе – так, на всякий случай. Взглянул на свое отражение в стекле над картиной. Под глазами темные круги, щеки чуть отвисли, но как еще можно выглядеть вечером трудного дня? Могло быть и хуже. Джо направился к двери, когда в кабинет ворвалась Джина. Следом спешила Моника. Джина посмотрела на часы.
– Рановато уходишь, Джо.
– Последняя пара дней была напряженная, – ответил он. – Сил нет по сотому разу перечитывать одно и то же дело.
– А я нашла эксперта, – сообщила Джина. – Обычно он занимается брызгами крови, но может приблизительно определить давность следов. За пару месяцев края пятен чернеют, затем эта черная область увеличивается, пока через девять месяцев не достигнет максимального размера.
– А подтверждений, что Кэрри и Грейс были живы больше двух месяцев назад, более чем достаточно, – подхватил Джо. – Значит, если предъявим черные края, на сто процентов докажем, что следы крови появились задолго до утренней ссоры?
– Совершенно верно, – кивнула Джина.
Джо улыбнулся.
– Мне это нравится. – Потом повернулся к Монике: – Ну и какая обстановка на улице Тэрри Дэя?
– Интересная, – ответила Моника. – Соседи его не слишком любят.
– А поподробнее? – поторопил Джо. Это он и сам понял, однако не хватало деталей.
Моника открыла блокнот, который брала с собой.
– Он у них там следит за порядком, хотя ни в каких организациях не состоит и официальных должностей не занимает. Труднее всего оказалось узнать о его прошлом – услышала одни сплетни. Большинство соседей поселились на этой улице недавно. Почти все квартиры и комнаты сдаются в аренду, поэтому жильцы меняются часто. По слухам, Тэрри Дэй живет там с рождения. Раньше дом принадлежал его родителям, а когда они умерли, Дэй решил, что коттедж слишком велик для него. Поселился на третьем этаже, а остальные два сдал в аренду, однако хозяином был не слишком радушным. Почти все съемщики жаловались на него соседям.
– По какому поводу?
– В основном из-за странного поведения. Одна из соседок напротив раньше снимала у Дэя квартиру, а потом, как только подвернулся подходящий вариант, перебралась на другое место. Она съехала потому, что с Дэем было трудно уживаться. Сначала он сдавал не квартиры, а комнаты, но не разрешал жильцам пользоваться кухней. Поставил в каждой комнате что-то вроде маленьких походных плит, а посуду приходилось мыть в ванной. А еще эта женщина жаловалась, что, куда бы она ни пошла, Дэй всегда оказывался тут как тут и следил за каждым ее шагом. По тем же причинам массово начали съезжать остальные, и тогда Дэй устроил на двух этажах отдельные квартиры.
– Чем он занимается, где работает?
– Похоже, нигде. Ходят слухи, что Дэй получил большое наследство, на эти деньги и живет. Часто садится на велосипед, уезжает из дома и подолгу сидит в кафе и пабах. Или стучит в двери к соседям, досаждая им разными жалобами. То велосипед на тротуаре бросили, то вечеринку ночью устроили – все в таком духе.
– Понятно – местный чудак. Но для нашего дела пользы от этого никакой, – произнес Джо, расхаживая из угла в угол. Он чувствовал, что Моника не все сказала, и сейчас будет продолжение.
– Не просто чудак, а еще и обманщик, – произнесла она.
Джо остановился и вскинул брови:
– Продолжай.
– У Дэя была репутация героя войны, – начала Моника. – Каждый год участвовал в маршах на поминальное воскресенье, надевал китель и берет. На улице ни одного старожила, с молодых лет Дэя никто не знает. Думали, он ветеран Фолклендской войны, или что-то в этом роде. Как раз и возраст подходящий – за пятьдесят. Вот Дэй и расхаживал с гордым видом, отдавал приказы, а соседи терпели, потому что вел он себя, как заправский командир.
Джо заулыбался. Он уже предвидел, что будет дальше.
– Угадал, Джо, – продолжила рассказ Джина. – А потом обман раскрылся. Когда служила в полиции, не раз приходилось иметь дело с такими типами. Врут, будто что-то натворили, лишь бы показать, какие они крутые. В результате проводят все выходные в камере, а потом выясняется, что к преступлению они не имеют никакого отношения. Но этим ребятам все мало – скоро старые фантазии им надоедают, и тогда появляются новые. Вот и с Тэрри Дэем вышла та же история. Он слишком много хвастался своими приключениями, да еще и обвесился медалями с ног до головы. А потом выяснилось, что все это неправда. И китель, и медали Дэй купил, но однажды кто-то сфотографировал его и отправил снимок в газету. Мол, у нас тут живет прославленный человек, герой войны. Несколько дней Дэй наслаждался славой ветерана, а потом заметка попалась на глаза настоящим солдатам, которые его и разоблачили.
Джина повернулась к Монике. Та сразу достала лист бумаги из конверта, который держала в руке.
– Ходили в местную библиотеку, – доложила Моника. – Там хорошо помнят эту историю – в таком городке, как Мартон, сплетни пересказывают долго. Разыскали для нас тот самый номер местной газеты и позволили сделать копию страницы.
Моника положила лист на стол. Джо взял лист бумаги и принялся читать. На фотографии он без труда узнал человека, которому свалился как снег на голову сегодня утром. Только одет он был гораздо наряднее. Сегодня Тэрри Дэй встретил нежданного гостя с растрепанными волосами, в затертых спортивных штанах. А у Тэрри Дэя на фотографии на голове красовался берет песочного цвета с эмблемой – кинжал и пламя. Одет он был в безупречный синий китель, подбородок гордо вскинут, глаза из-за очков в темной оправе смотрят строго. Грудь украшал весьма впечатляющий ряд орденов. Судя по количеству наград, Дэй намного превзошел храбростью маршировавших сзади ветеранов. У стариков в петлицах маки, на лицах – и гордость, и грусть. В этот день вспоминают товарищей, которым не посчастливилось на поле боя.
Под фотографией был напечатан список медалей, якобы полученных Тэрри Дэем. Здесь нашлось все, от Южно-Атлантической медали до медали НАТО, не говоря уже о наградах за отличную и выдающуюся службу и многих, многих других. Всего семнадцать штук. В Мартоне есть свой военный герой.
– На самом деле нигде Дэй не служил, – продолжила Моника. – Хотел произвести впечатление на соседку и немного увлекся. Всеобщее внимание ему понравилось. Рассказывал про войну в пабах и кафе, но, когда обман раскрылся, бедняге пришлось несладко. Дэй превратился в изгоя. Продолжает ходить в те же пабы, но теперь сидит один.
– Отлично, – произнес Джо.
– Склонность приврать еще не делает из Дэя убийцу, – возразила Джина.
– Верно, – согласился Джо. – Однако этот случай показывает, что Дэй в принципе способен на большой обман.
– Разузнать о Тэрри побольше? – спросила Моника.
– Не просто побольше, а все, что только можно, – ответил Джо. Снова взглянул на заметку и улыбнулся. Дела явно пошли на лад.
Глава 37
Подойдя к пабу, Джо посмотрел по сторонам. У него не было привычки назначать встречи здесь, и Джо нарочно выбрал место, где его никто не узнает. "Бык", стоящий на углу паб с выкрашенными в белый цвет стенами, располагался рядом с Музеем науки, поэтому на улице всегда было много туристов и школьников, которых привели на экскурсию. А вот адвоката или бухгалтера здесь было встретить трудно – те облюбовали пабы в районе Динсгейта.
Когда Джо вошел внутрь, Ким Ридер была уже на месте. Сидела у окна, сквозь темное витражное стекло которого внутрь не проникал свет, поэтому вид у паба был достаточно угрюмый. На улице тоже стояли столики, за ними собрались желающие выпить после работы. Но, видимо, Ким рассудила так же, как и Джо, – будет лучше, если их не увидят вместе.
Ким сидела, уставившись в стол, и пила прямо из бутылки. Джо сел рядом, бордовая кожаная обивка на скамье заскрипела, и Ким подняла голову.
– Я уж думала, ты меня продинамить решил, – с улыбкой произнесла Ким.
– Ни за что. – Джо улыбнулся в ответ. – Хочешь, угощу? Обещаю никому не рассказывать, что ты браталась с врагом.
Ким призадумалась и наконец ответила:
– Почему бы и нет?
И осушила пиво до дна. Джо вернулся от барной стойки с двумя бутылками и спросил:
– День трудный был?
– А что, разве бывают легкие? – отозвалась Ким. – Одна работа, никаких радостей жизни.
Еще немного поговорили о делах, но про Ронни старались не упоминать. Ким жаловалась на офисные интриги, бестолковых сотрудников и сократившиеся кадровые ресурсы – теперь всем приходится взваливать на себя больше работы. Джо поделился собственными тревогами и поведал, что заработать приличные деньги, будучи адвокатом по уголовным делам, с каждым годом становится все труднее. Наконец Ким произнесла:
– Давай сразу возьмем быка за рога, чтобы ничто не мешало, как вчера вечером. Почему бы не разобраться прямо сейчас? Итак, Ронни Бэгли.
– Ты это о чем?
– Эта тема обязательно всплывет, так что давай обсудим ее сразу. А потом просто выпьем, как старые друзья. Но учти – все, о чем пойдет речь, останется за этим столом.
– Смотря что ты расскажешь, – ответил Джо. Когда Ким нахмурилась, прибавил: – Ты же не думаешь, что я стану скрывать факты, которые могут помочь Ронни.
– Хорошо, понимаю. Но не беспокойся – я не сообщу ничего такого, чего ты уже не знаешь или не выяснишь в ближайшее время.
– Тогда попробуем зайти с другой стороны. Как по-твоему, Ронни виновен?
– Я никогда не выступала в качестве обвинителя, если судят невиновного.
Джо вскинул брови:
– Что, ни разу?
Повисла пауза. Наконец Ким произнесла:
– Ну, на дело ведь можно посмотреть с разных углов. Иногда единственное, что остается, – верить свидетелям на слово. Если мне кажется, что они говорят правду, я прихожу к выводу, что подсудимый виновен. Выражусь по-другому – я никогда не выступала в качестве обвинителя, если считала, что человек не совершал преступления.
– Во время суда всякое бывает. Иногда кажется, что победа в кармане, а потом с треском проигрываешь.
– Ты говоришь о невиновности, а не о вине.
– Нет, это ты говоришь о невиновности, – возразил Джо. – Я такого слова даже не произносил. Вопрос в том, можно ли с уверенностью доказать, что человек виновен?
– Это в тебе совесть заговорила, Джо, – парировала Ким. – Пытаешься оправдать свое занятие. Для тебя вина – какое-то абстрактное понятие. Если не удается предъявить неопровержимые доказательства, что обвиняемый совершил преступление, значит, в моральном смысле у тебя развязаны руки и ничего предосудительного ты не совершаешь. Но на деле все не так. Виновность – в сфере эмоций, а не в сфере вердиктов.
– Значит, руководствуешься эмоциями?
– Трудно работать по-другому. – Ким наклонилась к Джо, опершись локтями о стол. – Ты даже не представляешь, сколько раз нам не удавалось довести до суда дела самых настоящих подонков. И почему? Понимаем, что присяжным доказательства покажутся недостаточными, или свидетель отказывается давать показания, или не удается выбить финансирование на проведение важной экспертизы. Вот из-за таких дел я плохо сплю по ночам. А с делами вроде случая Ронни Бэгли у нас хотя бы есть шанс. Иногда присяжные ошибаются. Да что там, даже мы совершаем ошибки – упускаем важную деталь или вовремя не распознаем тактику защиты. Но, по крайней мере, мы знаем, что попытались.
– То есть ты считаешь Ронни виновным?
– На все сто процентов. Причем под этим словом я имею в виду, что Ронни преступник, а признают его виновным или нет – другой вопрос. А ты что думаешь?
– Только между нами…
– Разумеется.
Джо улыбнулся.
– Конечно, чтобы это доказать, придется постараться, но, сдается мне, Ронни не убивал ни Кэрри, ни Грейс. Просто не похоже, и все. Доказательства указывают на то, что Ронни виновен, но иногда ситуация оказывается не так проста.
– В смысле?
Джо отпил глоток пива. Подумал, не рассказать ли о Тэрри Дэе. Впрочем, все равно придется делиться добытой информацией. Это раньше можно было устраивать прокурору сюрпризы прямо на процессе, а теперь закон запрещает заставать противника врасплох. Но стоит ли заводить такой разговор в "Быке"? Хотя с другой стороны, можно проверить, известно ли обо всем этом Ким.
– Как насчет Тэрри Дэя? – спросил Джо.
Ким замолчала, припоминая список свидетелей.
– Квартирного хозяина? А что с ним не так?
– Разве мы можем быть уверены, что убийство совершил не он? Целыми днями сидит дома. Кэрри много пила. Почему бы и нет?
– Квартирный хозяин вне подозрений, – возразила Ким. – Приличный человек, никаких судимостей.
– Значит, у тебя нет никаких доказательств, что он мог и соврать? Странный человек, живущий на верхнем этаже почти заброшенного дома…
Ким откинулась на спинку скамьи.
– А у тебя доказательства есть?
Джо получил ответ на свой вопрос – с соседями сторона обвинения явно не беседовала, а подводить клиента, выбалтывая все секреты, не хотелось. Да еще из-за чего – при виде длинных ресниц бывшей!
– Пока только предположения, – уклончиво ответил Джо и сменил тему: – Приятно было встретиться. Ну, вчера.
– Мне тоже.
Ким покраснела, и Джо сразу все понял. Между ними еще сохранялась незавершенность. Джо увидел это в блеске ее глаз, в расширившихся зрачках.
– Есть одна проблема, – произнес Джо. – С женщинами, которые заняты, не связываюсь.
– В смысле?
– В прямом.
Ким постучала по бутылке ногтем.
– Не против, если буду говорить откровенно?
– Наоборот, только за.