Скользкий как угорь, М. Федорчук почуял подвох. Заметались юркие глазки-бусинки, да и сам следователь задергался, захрустел фалангами пальцев. А я проговорил, правда уже в своей обычной манере, неторопливо, отчетливо, чуть иронично:
- Вашему профессионализму можно позавидовать. Редко когда преступники раскалываются после первого же допроса. Однако ваши коллеги дали маху. Почему у подозреваемого не изъяли ремень и шнурки?
На остро выступающих скулах М. Федорчука взорвались красные кляксы, кончик носа, напротив, отмороженно побелел.
- Ремень и шнурки. На что намекаете?
- На способ его самоубийства. - Я с особой язвительностью произнес последнее слово. - Дудик ведь на самом деле удавился в камере, мучимый угрызениями совести?
Следователь оскалил мелкие подгнившие зубки.
- Побольше читайте бульварные газетенки. Там и не такого напишут. Дудкин не вешался. И не давился. И вены не вскрывал. Подонок. Мразь. Уже загибался. Без дозы не мог. СПИД в придачу. Где ему в камере героин взять? Ломка. Мотор не выдержал. Спросите у экспертов. Острая сердечная. Каюк.
Здорово выкрутился. Не подкопаешься и во лжи не уличишь. Эксгумация трупа Дудкина и повторная экспертиза… Спустись с небес на землю, Галкин, кто на это пойдет, благо нынешнее положение вещей устраивает абсолютно всех, и живых и мертвых. Свидетельства Любки Карякиной ничего не меняют. Кто поверит свихнувшейся наркоманке, какой суд всерьез отнесется к ее бредовым показаниям?
- Чем Дудкин убивал Кристину Фирсову? - Подсвечник был моим последним козырем. Если это и есть орудие преступления… Если удастся выяснить, как он попал к Клоуну спустя два месяца после гибели манекенщицы…
- Монтажкой. Принес с собой. Отпечатки. Полный набор. В картотеке имеются. На следующий день. Повязали. Отпираться не стал.
Продолжать беседу было бессмысленно. Я сухо поблагодарил М. Федорчука за оказанную услугу и пошел прочь.
Смеркалось. Непроницаемое небо давило на землю, и в нем, невидимые, быстрые и наглые, хрипло крича, носились вороны, будто вестники новых смертей.
Действо четырнадцатое. Галкин ошибку допускает и…
Я в офисе, заменившем мне дом. Но здесь больше не пусто. Беспрестанно тарахтит кот. Настя придвигает ко мне сковородку с жареной картошкой, которую приготовила на электрической плитке. В мое отсутствие она провела генеральную уборку, вымыла пол, стены, окна, сняла прошлогоднюю паутину из-под потолка, до которой у меня не доходили руки. Чуть наклонив голову, она наблюдала, как я насыщаюсь. Свежее юное лицо в обрамлении густых русых волос, разве можно представить, что мать этой девочки была алкоголичкой, а отец рецидивистом?
Я благодарю ее, и в голосе моем неловкость. Просто я отвык, чтобы кто-то жарил мне картошку и подметал пол.
- Вы для меня сделали гораздо больше, - очень серьезно произносит Настя.
Я отмахиваюсь.
- Обращайся ко мне на "ты". Мне тридцать пять, но я уже не старик.
- А были? То есть был?
- Был, и даже хуже.
И никаких признаний. Все и так ясно. Я живой. Потому что в лодке я не один, а на горизонт и берега наплевать.
Посуду я отправился мыть сам. Несмотря на то что намеревалась это сделать она. Просто я мужик, и могу настоять.
- В мое отсутствие не происходило ничего странного? - спросил из закутка, перекрикивая шум льющейся воды.
- Несколько раз звонил телефон, - ответила Настя. - Я не подходила, как ты и говорил. А еще, когда я тебя ждала и смотрела в окно, по двору бродил какой-то незнакомый мужик. Очень подозрительный, похож на бандита. Только взрослее парней Клоуна.
- Как он выглядел?
- Кожаная куртка, лысая башка. Брр.
- На голове шрама, случайно, не рассмотрела?
- Нет, на таком расстоянии…
Незнакомцем мог быть подполковник Вершинин, которому интуиция подсказывала, что в отношении Насти я его вожу за нос. Будь я на его месте, то думал бы так же. Я позвонил ему на работу и домой. Никто не отвечал. Едва опустил трубку, как сингапурский аппарат ожил сам.
- Евгений Галкин? - официально осведомились на том конце провода. - Никак не могли вас застать. Нужно встретиться.
- Это смотря с кем. - Хотя я догадывался, что подобными безапелляционными оборотами изъясняются родные стражи порядка.
Что тут же и подтвердилось. Через десять минут мне предстояло ожидать гостей.
Я указал Насте на дверь закутка с раковиной и туалетом.
- Переждешь там. Я постараюсь их поскорее выпроводить.
Она послушно кивнула. Вот и ладушки. О чем они будут говорить со мной? О налете на "Миллениум", о смерти Ланенского или об убийстве Кристины, интерес к которому я проявил сегодня в беседе с М. Федорчуком? Не стоит забегать вперед, все очень скоро выяснится. В дверь постучали, и я открыл.
В следующее мгновение удар рукояткой пистолета сшиб меня с ног. Еще один удар, подошвой в лицо, - и свет померк.
Я очухался на полу, распятый двумя наручниками на батарее. Сквозь розовую пелену проступили очертания трех парней в одинаковых черных джинсах, солдатских ботинках, кожаных куртках и вязаных шапочках. У двоих в руках были пистолеты, у третьего - помповое ружье. Они расступились, и в комнату вошел четвертый, без головного убора, бледнолицый блондин с уродливым шрамом через всю щеку.
- Мальчики по вызову прибыли, - ухмыльнулся он, а остальные хихикнули в кулачок. - Что ж ты, Галкин, так лоханулся? Это ж мы тебе позвонили.
Я сплюнул что-то вязкое, смешанное с кровью и белыми крошками. Отвечать было нечего.
- Удивляешься, как я тебя нашел? - Клоун брезгливо осматривал убранство моего офиса. - Небогато живут частные ищейки. А вот тебе и ответ. Я видел твою лицензию, ребята навели справки. Меньше рекламу давай в газетах, целее будешь. Правда, сейчас это уже не имеет никакого значения. Тогда какой-то хрен не дал нам добазарить. Сейчас ты выложишь все как миленький. На чем мы там остановились? Ах да. Где Николины?
Я мотнул головой.
- Не знаю.
Он коротко выбросил вперед руку, в которой за секунду до этого ничего не было, и моей щеки коснулось лезвие выкидного ножа.
- Искромсаю на куски, - заскрипел зубами Клоун.
Он менялся на глазах, сумасшествие сжирало его изнутри, стекало пузырящейся слюной со стертых, слившихся с багровым рубцом губ, бесновалось электрическими разрядами в прозрачно-ледяном взгляде. Он надавил сильнее, и кожа треснула, хлюпнула выпущенная на волю жидкая алая кровь.
- Ну же…
Клинок ковырнул мясо. В потусторонний мир улетучилась боль, меня поглотил парализующий ужас. И тут скрипнула дверь туалета.
- Колю похоронили сегодня утром, а я вот, здесь. Отпустите его, - безжизненно промолвила Настя.
- Зачем ты?.. - в отчаянии крикнул я.
Клоун отодвинулся от меня. Он не был обрадован внезапным появлением свидетельницы.
- Идиоты! - выругался он на парней. - Почему не обыскали эту вонючую конуру? Если бы там притаился кто с пушкой…
Трое отморозков виновато топтались на месте.
- Ну обошлось же, Клоун… - подал голос один из них.
- А если бы нет?! - взбешенно заорал главарь.
Тонко свистнув, сталь рассекла воздух. Говоривший инстинктивно прикрыл лицо руками, и его ладони тут же залило красным.
- Все на выход! - приказал убийца ледяным голосом. - Пошарьте вокруг, чтоб ни одной живой души. Этих я кончу лично. Легко не сдохнете, - пообещал он нам.
Парни скопом вывалили из моего офиса, загрохотали вниз по лестнице.
- Ты все равно проиграл, Снегирев, - прошамкал я. - О тебе все известно, не сегодня завтра тебя возьмут.
Клоун замер, рука с ножом тяжело повисла.
- Кто меня сдал? - произнес он спустя некоторое время.
- Никто. В милиции работают не полные кретины. Нападение на торговый дом было твоей ошибкой. Кузнецов изготовил взрывчатку, открыл вам дверь, изъял кассеты с записями. Ты его предусмотрительно убрал, но это уже ничего не решало. Менты отработали связи убитых охранников. Вы же в детстве были дружками, вместе взрывали бомбу.
Андрей Снегирев отчужденно смотрел в пустоту. Может, сейчас он со стороны наблюдал заброшенный пустырь и двух бестолковых мальчишек, склонившихся над адской игрушкой. Взрыв, прогремевший через минуту, изуродовал одному из них лицо и всю жизнь.
- Сволочь, - исторг Клоун из глубины души. - Пиротехник хренов. Во всем виноват он. Я должен был грохнуть его раньше. Самым первым.
Сейчас он забыл и обо мне, и о Насте, и о том, зачем сюда пришел. Сидел на корточках зажмурившись, мелко вздрагивая плечами. Мне вдруг показалось, что он плачет.
- Я ни о чем не жалею. - Маньяк возвращался в настоящее, словно окунался в привычное безумие. - Толстосумы в "Миллениуме" вместе со своей гребаной крышей наложили полные штаны. И воры, которых мы постреляли три месяца назад. Теперь все знают, кто настоящие хозяева в этом городе. Скоро мы устроим бойню в каком-нибудь казино. Там хорошая зажравшаяся публика при баксах, сотиках и "мерседесах". Их бы туда, где побывал я. Ничего… Мы им устроим Грозный и Гудермес с доставкой на дом. О нас будут знать все. И бояться, бояться… Но вы этого уже не увидите.
Но мы услышали. На улице громыхнуло несколько выстрелов. В комнату ввалился один из парней, безумно вращая панически расширенными зрачками.
- Санька и Генку… наглухо. Какой-то… Сейчас будет здесь… - захлебывался отморозок с помповым ружьем.
- Где?! Назад! Вали его! - завопил Клоун, отшвырнув бесполезный нож и выхватывая пистолет.
Парень неуверенно топтался на месте.
- Клоун, это не мент, - испуганно лепетал он. - Стрелял без предупреждения. Он нас всех загасит. Сматываемся через окна.
- Сначала я загашу тебя. - Снегирев передернул затвор пистолета. - А ну быстро, обсосок, держать дверь!
Подельник шагнул было через порог, но вдруг тонко ойкнул и стал пятиться назад. Клоун с лету оценил ситуацию. Незваный гость прикрывался его последним бойцом, как живым щитом, и исход поединка решали секунды. Маньяк трижды выстрелил в дверной проем, и пули вгрызлись в кожаную спину парня с помповиком, вымазав ее бордовым сиропом. Пока убитый валился на пол, блондин бросился к находящейся в столбняке Насте, притянул ее к себе, ткнул горячим стволом в висок.
- Эй, ты, там! - надсаженно заверещал Снегирев. - Если рыпнешься, я вышибу ей мозги! Оружие на землю!
- Не дождешься, - зло проговорил подполковник Вершинин, входя в комнату. Пистолет он держал двумя руками. - Вот мы и встретились. У тебя только один выстрел. Убьешь девчонку - я тебя растерзаю голыми руками. А так просто застрелю.
- Ты кто такой? - сипло произнес Клоун. Его указательный палец замер на спусковом крючке. Незнакомец оказался круче его, и свое слово он сдержит. Так или примерно так думал Андрей Снегирев. Он понимал, что его могли убить на войне, потому что там убивали многих, однако так глупо закончить жизнь здесь… Выстрелить в Настю и лишиться заложницы… Нет, первая пуля должна достаться этому бритоголовому. Он не посмеет стрелять, боясь зацепить девчонку. Сейчас… Сейчас…
Клоун отдернул ствол пистолета от виска заложницы, мгновенно переместил его чуть вправо и надавил на спуск. Но противник уже исчез из сектора обстрела, пули раскрошили дальнюю стену. Рубоповец, опередив убийцу на доли секунды, ласточкой кинулся вперед, поднырнул под локоть Снегиреву, точным рубящим ударом по кисти выбил ствол. Длинные жилистые руки Вершинина сомкнулись на шее маньяка, подполковник проволок свою жертву через комнату к выходу, со всей силы припечатал затылком к дверному косяку, к стене, раз, второй, третий…
Клоун был уже не жилец. С закатившимися глазами он лежал на липком полу, и на его рваных губах разрастался блестящий красный пузырь. Еще немного - и он лопнет, и жизнь покинет тело.
Офицер РУБОПа присел перед умирающим.
- Ну что, гнида, - спокойно произнес он. - Три месяца назад я поклялся, что тебя достану. И как видишь, я свое слово сдержал. Не стоило тебе трогать мою женщину.
Пузырь лопнул, но прежде чем погрузиться в вечный мрак, Клоун равнодушно пробормотал:
- Да пошел ты… Знаешь, сколько я этих…
Договорить он не успел. Вершинин подхватил с пола нож и с размахом от плеча полоснул по уродливому оскалу, рассек лицо маньяка от уха до уха.
Тело дернулось в последний раз и застыло. Рядом завыли сирены, площадка перед моим офисом осветилась, сразу три машины с синими мигалками подкатили к подъезду.
Подполковник разогнулся и отцепил меня от батареи.
- Дерьмо ты, а не сыщик, - устало сказал он. - Зачем скрывал, что свидетельница у тебя? Защитничек. Ладно я заподозрил. После нашей встречи домой к тебе съездил да здесь побродил. Видел, как она из-за занавески подглядывала. Вечерком подъехал поболтать. Заодно банду ухлопал.
Я подполз к лежащей рядом Насте. Она была цела и невредима, только находилась в глубоком обмороке.
Дальше были оперативники, эксперты, фотографы, допросы. "Скорая помощь", на которой увозили Настю. Вроде бы я ехал с ней, держа за безжизненную холодную руку. Что-то говорил, а она ничего не отвечала, хотя и пришла в сознание. Врач в приемном покое долго допытывался, кем она мне приходится. Ему хотелось думать, что она моя любовница.
Прошла ночь, наступило утро, но солнце так и не выглянуло, все небо затянуто влажной скорбной хмарью. Я слонялся по безлюдному городу, потеряв счет времени. На мои ботинки налипла серая мокрая слизь, все то последнее, что осталось от ушедшей зимы. Потом я ступал по промерзлой черно-бурой поверхности, которую весна еще не успела согреть своим дыханием. И хождения эти казались мне бесконечными, а я сам себе - пустым и бесплотным, точно тень…
Почему даже сегодня меня не могли оставить в покое, откуда выплыло его слащаво красивое лицо? На патрульной машине меня доставили в Управление, где чуть ли не с распростертыми объятиями меня встречал помощник городского прокурора Константин Ремизов. По его просьбе длинноногая секретарша (а других он не держит) принесла горячий кофе и несколько бутербродов с красной икоркой.
- Вы теперь с этим рубоповцем Вершининым - герои дня, - лыбился Костя. - Правда, ему еще долго придется отписываться, почему он, работая по делу, проявлял такую самодеятельность. С начальством не согласовывал. Полномочия превысил. Устроил бойню, когда можно было сделать все чище и по закону. Это не горы, здесь цивилизация. Так что корячиться ему срок, если учтут прошлые боевые заслуги - отделается служебным несоответствием. Тебя это не касается, никаких нареканий от органов правопорядка. Думаю, ты заслуживаешь небольшого поощрения.
- Мне платит администрация "Миллениума", - на всякий случай заметил я.
- Я не об этом, - отмахнулся Ремизов. - Просто хочется немного удовлетворить твой сыщицкий инстинкт, страсть ко всяким психологическим заморочкам. Ловили маньяка Клоуна, им оказался некто Андрей Снегирев. Не интересует, как он таким стал?
- Не так давно я это слышал из его уст, - сказал я. - И углубляться дальше не намерен. Я не психиатр. Я устал, вымотался, хочу спать.
- Ну если так… - равнодушно ответил правая рука прокурора. - А у меня предстоит содержательная беседа с матушкой Клоуна. Как там у классика: "Есть женщины в русских селеньях…" В сыночке души не чаяла. Когда он пропал без вести, ушла в монастырь. Ее с минуты на минуту доставят сюда. Остаешься?
- Остаюсь, - кивнул я.
Вскоре в кабинет набилось множество народу. Даже сам прокурор пожаловал; потирая полные влажные ручки, повторял значительно:
- Так-с, так-с…
Он был доволен, аж весь светился изнутри.
Наконец ввели мать Снегирева, сухонькую плоскогрудую женщину в монашеском одеянии. Она нерешительно застыла посреди кабинета, никак не ожидая такого скопления незнакомых, серьезных, наделенных властью людей. Лобастый прокурор закашлялся в кулак. Ремизов подскочил со своего места, раскланялся, расшаркался, выставил на середину кабинета стул. Женщина села.
- Ну что ж, гражданка… э-э… - официальным тоном изрек прокурор.
Ей уже сообщили о смерти сына, но глаза матери не увлажнились, она лишь поджала тонкие губы и тихо произнесла:
- На все воля Божья. Я буду молиться за спасение его души. Она обретет покой в раю. Иначе не может быть с защитниками Родины.
Монашка была не в курсе, кем стал ее сын, что это отморозок Клоун, чьи зверства держали в страхе весь город. Она свято верила, что рядовой Андрей Снегирев погиб в бою, когда и пропал без вести или в плену - несломленный, сохранивший веру. И вот только сейчас, спустя столько времени, об этом стало известно. Я надеялся, что никто не расскажет ей правды.
- Андреюшка без отца рос, - рассказывала мать. - Тот очень рано покинул наш бренный мир и переселился в мир иной. Работал раб Божий Алексей в литейном цеху, там здоровье и оставил. Сыночек мой слабеньким был, болезненным. Выходила я его, не хуже других стал, резвый, шебутной… А потом несчастье приключилось. Баловался он с приятелем, бомбу самодельную взрывали. Доигрались. Парнишке хоть бы что, а моему осколком щеку до костей рассекло, мясо кровавыми лохмотьями висело. Зашили, а шрам остался, громадный, страшный. Дети жестокие, лягушонком дразнили. Андреюшка в себе замкнулся, на улицу не выходил, перевела я его на домашнее обучение. Не было у него друзей, одна я - мать-подружка. Подрастал сынок мой, сверстники уж на девочек засматриваются, на дискотеки ходят, а куда ему с таким уродством? Но природа своего требует. Стал он ухаживать за соседской девочкой. Она его сторонилась, а он все караулил ее, выслеживал. Красивая, самовлюбленная была, поклонники вокруг так и вились. Куда уж моему несчастному с ними соревноваться. Застал однажды ее с одним в беседке обнимающимися, губы трясутся, слова вымолвить не может. А те давай потешаться: мол, тебе здесь выгадывать нечего, не твоего поля ягодка. И что-то произошло с моим Андреюшкой, побелел он лицом, страшнее смерти сделался. "Смеетесь? Я что вам, клоун, что ли?!" Бросился на парня, каланчу двухметрового, и откуда в моем только сила взялась, ведь ничем никогда не занимался, да так отметелил, что тот у моего в ногах валялся, прощения просил. Пришел Андреюшка домой какой-то странный, рот еще сильнее кривится, а в глазах радость дикая, первобытная…
Это был первый значительный эпизод в становлении личности будущего отморозка Клоуна. Далее пошло-поехало. Всех кавалеров от соседской девицы отвадил, вылавливал поодиночке, бил сразу. Вот только тело женское завоевать так и не смог. Если раньше она его только избегала, то теперь не на шутку пугалась. Старший брат девицы оказался не лыком шит, в армии отслужил в морской пехоте. Зашел к Снегиреву разобраться. Андрей понял, что такого лося ему голыми руками не одолеть, поэтому без лишних слов схватился за кухонный нож и в парня всадил. Повезло, что не насмерть, уладили все миром, а именно - обменяли свою двухкомнатную квартиру на комнату в коммуналке и разницу, что в деньгах образовалась, пострадавшей стороне выплатили. Та, честь по чести, более претензий не имела. Незадачливый морпех на допросе показал, что сам на нож напоролся. По пьянке.
Андрей Снегирев же в своем поступке не раскаялся, не так пропавшую квартиру жалел, сколько упущенный шанс - наглухо надо было козла "мочить", тело на куски разрезать и по-тихому вывезти, никто бы и не догадался. Ничего, это подлое вымогательство им еще аукнется.