– Нет, ты всего лишь разыграла ярость и отчаяние. И это действовало мне на нервы. Как и тот факт, что ты постоянно смотрела на свой сотовый и захотела поехать домой после долгого телефонного разговора, для которого выходила из комнаты. Любая другая мать достала бы полицейских расспросами об их стратегии и стала бы умолять меня сделать все, что в моих силах, чтобы разыскать Йолу.
– Но я не любая мать.
– Вот это я и хочу сказать.
Черт, что он о себе возомнил?
Ким сделала большой глоток из стакана, который с превеликим удовольствием разбила бы сейчас о голову этого гнома.
– Значит, ты считаешь себя знатоком женщин? Тогда я кое-что тебе скажу, профессор Самонадеянность: я не боюсь за Йолу. Да, это правда. И у меня нет угрызений совести. Как мать, которая не хочет брать своего младенца на руки после рождения, я знаю, что это неправильно, но не могу ничего поделать со своей природой.
Говоря, она случайно плеснула водой на свой костюм.
– Я никогда не хотела ребенка, Тоффи. Это была идея Макса. У меня нет ни его инстинкта наседки, ни синдрома жертвенности. Это Макс настоял на том, чтобы взять Йолу на воспитание.
– Ты хотела оставаться независимой, – кивнул Тоффи.
– Снова неправильно. Я не хотела испытывать страх. Знаешь, что такое дети? Тревога. Тысячи, миллионы причин для тревоги. Что они задохнутся во сне, утонут в бассейне, попадут под колеса пьяного водителя или потеряются в метро. Я не хотела волноваться. Не хотела ждать в реанимации, пока выйдет врач и беспомощно пожмет плечами. Мчаться по вызову к озеру, на котором треснул лед. И никогда, никогда, никогда не хотела ждать звонка из полиции, нашли ли они наконец моего ребенка, который попал в руки какого-то извращенца. Ты это понимаешь?
Выражение лица Тоффи не изменилось.
– ТЫ ПОНИМАЕШЬ? – закричала Ким со слезами на глазах.
– Где ты была вчера вечером? – невозмутимо спросил он.
– Да пошел ты.
– Где?
Она встала.
– Ты хочешь услышать, что я трахалась с другим мужчиной? Ладно, я признаюсь в этом. У меня любовная связь. Но это не секрет, спроси нашего семейного психолога. И да, это причина, почему я отдалилась от Йолы за последние годы. Долгое время она была единственным, что связывало меня с неудачником.
– А сейчас еще и отсутствие брачного контракта, верно? Кто же захочет платить алименты, – прокаркал Тоффи с наигранным сожалением.
Ким брезгливо улыбнулась.
– Что-нибудь еще?
– Да.
Тоффи подошел к своему письменному столу и взял карандаш.
– Адрес и его имя.
– Чье?
– Твоего любовника, Ким. Извини, но в случае с такой искусной лгуньей, как ты, мне все же придется проверить алиби.
Глава 34
МАКС
– Кто вы? – спросил я пленницу.
Космо тоже забрался в кузов и закрыл за нами дверь. При тусклом освещении женщина напомнила мне Ким, только с темными волосами. Такая же стройная фигура, кожа почти без морщин, если не считать две ямочки на щеках. Даже этот спортивный костюм с шелковистым отливом мог бы висеть в шкафу моей жены. Сходство заканчивалось лишь на тяжелых рабочих ботинках.
– Пожалуйста, помогите мне! – сказала она. – Меня похитили.
– Кто?
Женщина покачала головой:
– Понятия не имею. Они просто проникли к нам в дом, оглушили меня и забрали с собой. Я очнулась только здесь.
– Они?
Она снова покачала головой.
– Он или они, один или несколько. Без понятия. Я ничего не помню.
Она сидела на откидной скамье, прислонившись спиной к стенке, и указала связанными руками мне на грудь.
– За вами стоит какой-то ящик. Там инструменты?
Я повернулся. Космо, который был ближе к оливково-зеленому металлическому ящику, о который я ударился, уже открыл его и присвистнул сквозь зубы.
– И что же у нас тут?
– О господи! – Глаза женщины расширились, когда она увидела пистолет, который мой брат достал из ящика.
– Они хотели меня убить, – прохрипела она.
– Возможно.
Я взял ее руки, проверил наручники. Запястья тонкие, но браслеты затянуты слишком туго, самостоятельно освободиться у нее не получится.
– Посмотри, нет ли там чего-то еще, кроме пистолета, чтобы открыть эти штуки, – попросил я Космо.
– Хорошая идея. – Женщина мне улыбнулась. Ее зубы блестели, как после профилактического осмотра у стоматолога.
– Как вас зовут? – спросил я, пока Космо рылся в ящике.
– Сандра, – ответила она, и вдруг ее глаза снова расширились, словно в голове мелькнула ужасная догадка.
Она взглянула на моего брата.
– Вы ведь не заодно с теми?
– Сандра, а дальше? – невозмутимо продолжил Космо.
Она сглотнула.
– Ошацки.
Мне показалось, что я ослышался.
– Как психолог Гаральд Ошацки?
По ощущениям, у меня по спине начал спускаться целый муравейник, и мне захотелось почесаться.
Женщина возбужденно закивала.
– Это мой отец, да. У вас в руке ключ?
Космо наклонился к ней и кивнул.
– Да. Нашел его в ящике-сюрпризе между ножом и другими инструментами. Какое совпадение, не правда ли?
– Что вы имеете в виду? – Раздраженный взгляд Сандры метнулся ко мне. – Что он имеет в виду?
– Он не доверяет вам, – ответил я и взглядом дал Космо понять, что разделяю его подозрение.
– Хочешь сказать, она слишком хорошо выглядит? – спросил его я.
Космо кивнул.
– Чистые волосы, слегка растрепанные, словно сама их взъерошила? Свежий макияж, никаких следов слез, потекшей туши или размазанной подводки…
Пленница возмущенно фыркнула.
– Послушайте, если я не плакса, то это еще не значит, что я лгу.
– А если мы выглядим как лохи, то это еще не значит, что мы такие, – оборвал ее Космо.
Она сделала глубокий вздох и посмотрела сначала на меня, потом на Космо.
– Сами подумайте, зачем мне самой себя связывать?
– Понятия не имею, – ответил ей я. – Но мы это выясним.
– Отличная идея, вызовите полицию.
– Нет.
– Нет? – Ее голос дрожал, как крылья колибри.
– Нет, – повторил я. – Если ты и правда дочь этого психиатра, то сейчас приведешь нас к нему.
Глава 35
ФРИДА
Ее машина уже почти час стояла на парковке "Макдоналдса", на пересечении Врангель– и Скалитцерштрассе, куда хватило остатков бензина, а Фрида все еще сидела, крепко вцепившись в руль, словно от этого зависела ее жизнь. Сначала от шока ее бросило в холод, сейчас на лбу выступили капельки пота.
Раньше, когда она читала детективы, ее всегда забавляло описание "оцепенел от страха". Теперь она знала, как это.
Чисто с логической точки зрения ей было понятно, что сейчас нужно делать: пойти в полицию, все рассказать, подать заявление, заблокировать сотовый (который тот мерзавец так ей и не вернул), сообщить работодателю, почему с доставкой пакетов сегодня ничего не получится, потом поехать домой, накрыться с головой одеялом и ждать следующего утра. Как-то так.
Последующие шаги были яснее ясного, Фрида не могла даже пошевелиться. Она находилась в шоковом остолбенении, еще одно понятие, над которым она раньше насмехалась и значение которого поняла сейчас. Даже во власти тех двух психопатов было почему-то не так плохо. Ни тахикардии, ни влажных ладоней, ни сухости во рту. Опасность, которая ей грозила, со всеми последствиями лишь постепенно доходила до Фриды. Сейчас, когда угроза миновала, сердце билось сильнее, а неприятный вкус во рту усилился.
"И я даже слышу голоса. Я схожу с ума, как мои похитители".
Это были даже не голоса, а скорее жужжание, шипение – похожий звук чуть не свел с ума однажды ночью. Ей казалось, что над ухом жужжит комар или шипит негерметичный вентиль на батарее. На самом же деле это оказалась неплотно закрученная крышка на бутылке с газированной водой, которая стояла на ночном столике и из которой едва слышно, но постоянно выходил газ. Шепот, который она слышала сейчас, тоже напоминал шипение плохо закрытого термоса.
Или музыку из наушников, только намного тише.
Она задержала дыхание, наклонила голову, и звук за спиной стал громче.
Фрида выпустила, хотя и нехотя, руль из рук и повернулась назад. Ее взгляд скользил по задним сиденьям, на момент остановился на муляже гранаты ("Верно, она по-прежнему у меня в машине"), еще одна причина отправиться в полицию. Затем посмотрела вниз за пассажирское сиденье. И нашла.
Источник шипящих звуков был из серебристого пластика, размером не больше монеты в пять центов.
Конечно!
Это та штука, которая находилась в ухе у чокнутого Макса. Видимо, выпала, когда он вылезал из машины.
Серебряный микронаушник слегка вибрировал, когда Фрида нагнулась за ним. Боязливо, но с любопытством она поднесла устройство к уху. Вставлять его не хотела: отвращение ко всему, что использовал этот ненормальный Макс, было слишком велико, но она и так слышала голос, раздававшийся из маленького устройства.
– Алло? Папа? – говорила девочка. – Алло? Пожалуйста, помоги мне! Я больше не выдержу здесь.
Глава 36
МАКС
В печальном списке всех унылых гостиных, которые я видел за свою карьеру репортера, помещение, в котором мы сейчас стояли, уверенно занимало первое место.
Удивительно, что эта комната находилась в производящем впечатление уютного домике в Бисдорфе, в конце улицы, мощенной булыжным камнем, по которой лишь изредка проезжали машины. Фасад в пятнах давно нуждался в свежей побелке, черепица позеленела, а печная труба из клинкерного кирпича покосилась, но все это проходило в Берлине как "патина", и действительно, вместе с вьющимся над входной дверью виноградом обеспечивало меланхоличный шарм постройки тридцатых годов.
Однако такие понятия, как патина, уют и шарм, абсолютно не приходили в голову никому, кто оказывался внутри дома. Скорее боль, отчаяние и смерть.
Мы оставили женщину, которая выдавала себя за Сандру Ошацки, в припаркованном перед домом автофургоне, дополнительно перевязав ей руки кабельной стяжкой, на случай, если она и правда самостоятельно надела на себя наручники и спрятала где-то нужные инструменты, чтобы так же без посторонней помощи освободиться от них.
Сандра утверждала, что у нее нет ключа от дома отца, и это даже могло быть правдой, что, однако, не добавляло к ней доверия.
Тем не менее она показала нам дорогу к дому, и, открыв немного подгнившую дверь террасы, ведущую в сад, мы очутились в гостиной Гаральда Ошацки.
Мне казалось, что внутри у меня все заледенело. При взгляде на профессора по коже побежал мороз.
– Что здесь происходит? – шепнул Космо, которого ужасная сцена шокировала так же, как и меня.
А ведь женщина в автофургоне нас предупреждала.
– Вы не сможете поговорить с ним. У моего отца последняя стадия рака легких. Метастазы уже проросли в мозг.
– А почему он тогда не в больнице? – усомнился я в ее словах.
– Потому что, когда много лет назад он открыл частную практику, добровольно отказался от медицинской страховки. Чтобы сэкономить деньги. Глупец думал, что никогда не заболеет. Сейчас, после четырех лет химиотерапии, операций и лучевой терапии, он истощен до предела. Финансово и физически. Вы сами увидите.
И мы еще как увидели!
Профессор Ошацки, или, по крайней мере, то, что от него осталось, лежал на полу, в какой-то луже, от которой пахло кровью и рвотой. Он тяжело дышал – а значит, был жив, – но кожа и кости, которые виднелись из-под задравшейся ночной рубашки, никак не могли быть телом взрослого мужчины. Скорее дистрофичного ребенка.
Он жалобно стонал, не открывая глаз. Я был уверен, что он даже не заметил нашего появления.
Рядом с ним лежала опрокинутая капельница, от которой к правой руке тянулась гибкая трубка.
Я поднял установку с капельницей, не отсоединяя катетера.
– На счет три? – спросил я Космо, и тот кивнул.
Я боялся, что кости психиатра, как стекло, разрушатся в наших руках, но мы не могли оставить его лежать на полу, поэтому подняли на кровать, с которой он, видимо, упал.
Он был легче Йолы. Черт, он казался не намного тяжелее Мистера Триппса.
Космо включил настольную лампу: света предвечернего солнца, который проникал в комнату, преодолев толстые, изъеденные молью льняные шторы, было недостаточно.
– Здравствуйте, профессор Ошацки! Вы нас слышите?
Я коснулся его предплечья в надежде, что он откроет глаза, но боль, видимо, была слишком сильной. Он отчаянно сжал веки, словно боялся ослепнуть, если хоть на секунду посмотрит на свет.
Его дыхание было прерывистым и пахло – как и весь воздух в гостиной – гниением и разлагающейся кожей.
– Странно, – сказал Космо, оглядевшись в комнате.
– Что?
– Кровать!
Я отошел на шаг и понял, о чем он. Немногочисленная мебель в гостиной была старой и потертой. Кровать же, на которой лежал Ошацки, представляла собой суперсовременную медицинскую модель с электроприводом.
– И вот на это взгляни!
Космо подошел к шкафам из темного орехового дерева, которые занимали всю стену с соседней комнатой, полки были скрыты за темным стеклом. Он открыл одну дверцу и указал на содержимое шкафа.
Там, где когда-то, наверное, стояли книги, цветочные ваза или сувениры из поездок, лежали медикаменты, одноразовые перчатки и прочие медицинские принадлежности.
Я бросил взгляд на пластиковую бутылку на капельнице.
– Это морфий, – сказал я.
Практически в тот же момент я услышал щелчок – как будто щелкнули выключателем.
– Для того, кто якобы разорился, у него неплохой запас! – Космо открыл ящик, который также был полон лекарств.
– Теперь ты тоже знаешь, как он распорядился деньгами за выданное заключение!
Я снова услышал щелчок, и тут Ошацки открыл один глаз. Наши взгляды встретились, и я понял, откуда исходил этот звук. Ошацки держал в руке маленький пульт дистанционного управления, с помощью которого дозировал морфий. Я слышал про такие устройства, когда собирал материал о раке одного из моих персонажей.
– Здравствуйте, – сказал я. – Не бойтесь. Я…
– …я знаю, кто вы! – простонал он.
Щелк.
– Вы написали заключение о родителях моей приемной дочери!
– Йолы.
Щелк. Щелк.
– Да, ее так зовут!
Он открыл другое веко.
– Она еще жива?
Его глаза были цвета грязного желтка. Химиотерапия не только лишила его всех волос, но и разрушила печень.
– Не знаю! – признался я. – Надеюсь…
– Что вы сделали? – перебил он меня неожиданно жестко.
– Я? Ничего. Ее похитили.
– Вы мерзкая свинья!
Космо повернулся в нашу сторону, вероятно, так же, как и я, удивленный силой в голосе, с какой умирающий неожиданно начал меня ругать. Я переживал дежавю и вспомнил о жертве самоподжога в Вестэнде.
– Вам нельзя нарушать закон!
– Послушайте, вы ошибаетесь! Я не имею никакого отношения к исчезновению Йолы. Думаю, это люди, которые вам заплатили.
– Хорошие ребята.
Щелк. Щелк. Щелк.
Ошацки в изнеможении снова закрыл глаза и какой-то момент выглядел умиротворенным, пока его тело не сжалось судорожно и он не выплюнул – буквально – следующие слова:
– В отличие от вас! Вы дьявол. Выродок.
Слюна капала у него из рта, и, пока я наблюдал за нитью, которая тянулась с его подбородка на запавшую грудь, услышал, как перед входной дверью остановилась машина.
Я посмотрел в окно. На Космо, который пожал плечами. Потом снова на старика, который изобразил нечто, похожее на дьявольскую ухмылку.
Щелк.
Наконец я взглянул на капельницу – уровень жидкости в которой за последние секунды не опустился ни на миллиметр – и понял свою ошибку.
Это не дозатор морфия у него в руке.
Впереди открылась входная дверь, и я услышал, как по коридору зашагали тяжелые сапоги.
А тревожная кнопка!
Космо повернулся к другому выходу, но оттуда тоже послышались шаги. Все пути оказались отрезанными.
Мой сотовый зазвонил странной, незнакомой мне мелодией. Я ответил, как в трансе, не подумав, что сейчас неподходящий момент для телефонного разговора: сейчас, когда в гостиную вошли двое полицейских в черной униформе.
– Твоя дочь, – сказал голос, который показался мне смутно знакомым. – Йола, – добавил он.
– Что с ней? – спросил я и вспомнил, чей голос. Мое веко задергалось, и на протяжении секунды я испытывал худшее, что может чувствовать отец; неизбежность услышать новость, что его ребенка больше нет в живых. Но потом, прежде чем мужчины в масках заставили меня положить телефон на пол перед собой, прежде чем ловкими движениями ощупали меня и Космо и надели на нас наручники, я услышал, как Фрида сказала:
– Хорошо, что ты забрал мой телефон, иначе я никогда не смогла бы с тобой связаться. Я говорила с Йолой. Возможно, мы сможем ее найти!
Глава 37
ДЖЕЙМС
– КАК ТАКОЕ МОГЛО СЛУЧИТЬСЯ?
Гневный голос Джеймса прогремел на другом конце спутникового телефона, как первый раскат грома во время летней грозы на исходе невыносимо душного дня.
– Без понятия, в хижине были спрятаны контейнеры с мазутом или химикатами…
– Без понятия? БЕЗ ПОНЯТИЯ?!
Они знали друг друга уже пять лет, и еще ни разу он так не кричал на Виго.
– Твое "БЕЗ ПОНЯТИЯ" может стоить нам миллиардов.
И отправить за решетку. Как минимум.
Джеймс закрыл дверь между кабинетом и гостиной своей квартиры на Клэйалле в Целендорфе, хотя сейчас это было уже не важно. Джой заснула в гостиной на диване с айпадом ("Снежная королева"!), но сейчас наверняка снова проснулась: он ведь орал громче снежного монстра в фильме.
– Bigvoice ведь должен был просто сжечь лачугу и покончить с этим. Что тут можно сделать не так? – спросил Джеймс уже не так громко.
– Как я уже сказал, под хижиной что-то хранилось, о чем мы не знали. Химикаты, оружие, откуда мне знать. Все это взорвалось, когда он разжег огонь, а у девчонки просто какой-то ангел-хранитель, там ведь так рвануло.
Виго вздохнула. Джеймс сел на одну из запакованных коробок для переезда, которые завтра утром должна забрать фирма и отправить в Сидней. А его и Джой уже сегодня вечером ждал частный самолет на Мадейру.
– Я хочу это услышать, – приказал он Виго, и его помощница послушалась и проиграла ему то, что удалось записать десять минут назад.
"– Алло? Папа? Пожалуйста, помоги мне! Я больше не выдержу здесь.
– Привет, э-э-э… здравствуйте. Кто это?
– Я… что… Кто ТЫ? Я хочу поговорить с моим папой.