И только по прибытии в Тагил, потолкавшись с заветным мешком сначала на вокзале, а потом на шумных беспокойных улицах, Леонид понял и то, какая ответственность легла на него вместе с этими деньгами. Он не мог вот так, за здорово живешь, лишиться их, а потому здесь, в чужом городе, должен был вести себя крайне осторожно и предусмотрительно. Скажем, для начала он должен был где-то надежно их спрятать.
Как уже сказано, Леонид не любил что-либо загадывать или планировать далеко вперед. Переночевав в каком-то заброшенном доме на вокзальной окраине, он спрятал деньги в подвале этого дома и уже налегке заявился среди бела дня к бывшей Лешкиной зазнобе - продавщице Надежде.
Судьба ли, Алешкино ли благословение продолжали его вести и дальше. Кое-как ополоснув рожу на станции, он с утра пораньше заявился по запомнившемуся ему еще с того раза адресу и застал Надежду чуть ли не в самый последний момент - стояла в прихожей уже напомаженная, пахнущая духами, - еще минута-другая, и она бы упорхнула…
Она открыла сразу, едва он позвонил, и, видно, спутала с кем-то, потому что бросила, не глядя, кого впускает:
- Ты чего забыл-то?
Она нисколько не изменилась, разве что пополнела немного. А так - была точно такая, как он ее представлял, даже кофточка на ней была как и тогда, просвечивающая.
Увидев чужого, переменилась в лице и спросила довольно неприветливо:
- Чего надо? - но на всякий случай уточнила, уже собираясь захлопнуть перед его носом дверь: - Ты кто?
- Не узнаешь, Надежда Степановна? - удивленно спросил Леонид. - Я же Алексея Остроумова брат, помнишь, мы еще ночевали у вас тут…
Надежда вытаращила глаза.
- Ко-ого? Остроумова брат? Здрасьте!.. - Спросила, переварив новость: - Ну, и чего тебе надо-то?
Ленька, ожидавший совсем не такого приема, даже опешил.
- Дак это… Не знаю и как сказать… Я чего приехал-то… Алешка мне наказал: если, мол, что - ты к Надюхе, она, дескать, поможет…
- Ага, поможет, - буркнула Надежда и, втолкнув его в квартиру, сама высунулась в дверь, огляделась - не видел ли кто, потом оценивающе посмотрела на него. - Ты что - с зоны? - спросила вдруг. - А то, слышала я, у вас, у Остроумовых, мода теперь такая - с зоны бегать.
- Не, - замотал головой Ленька. - Из дома я.
Надежда, нагнувшаяся было, чтобы вытащить ему из-под вешалки тапки, стремительно выпрямилась.
- Ты про то, что я в фуфайке, что ли? - не понял Леонид. - Так у нас там такая заваруха… быстро собираться пришлось…
- Фуфайка ладно, хотя мог бы в город и приодеться! А только я тебе не про это! Что, нельзя было позвонить или телеграмму дать? Деревня - она деревня и есть!
Обиженный Ленька схватился за свою телогрейку, но Надежда властно выдернула ее у него из рук.
- Ишь, блин, гордые они какие! Прешься - а если у меня кто есть? Или вы что думаете, я так с тех пор вашего Алешку тут сижу да жду? Он про меня и думать забыл, а я его жди? Что я ему, жена, что ли?
Лешка совсем набычился, не знал, что делать дальше. Сказал, впрочем, не очень решительно:
- Ладно, пойду я. Извините, что потревожил.
Надежда вдруг засмеялась, прижалась к нему большой мягкой грудью.
- Ай, дурачок, герой какой! Вот за что я твоего брата-то и полюбила - за то, что гордый. Пойдем, покормлю, да побегу на работу. А ты меня тут подождешь, а вечером и решим, что дальше…
От того, что она так вот, походя, помянула Алешку, он вдруг вспомнил все, что с ними теперь случилось. Ну да, сообразил он, она же ведь ничего еще не знает…
А Надежда теперь искренне радовалась ему, весело тормошила:
- Ну, что ты киснешь-то, Леня? Давай ешь да рассказывай, что там про Алешку-то слышно. Что бежал - уже знаю, говорили тут у нас… У меня много после Алеши знакомых-то осталось - он ведь со всеми своими корешками меня знакомил. И, главное, все у него друзья. Знакомься - мой друг…
Леонид отодвинул тарелку - с этими ее разговорами кусок не шел в горло.
- Вот чудила! - удивилась она. - Может, ты стесняешься? Так ты не стесняйся, мы ведь с тобой вроде как родственники, хоть Алешка, поди, и не вспоминает, как собирался на мне жениться…
- Ага, не вспоминает, - как эхо повторил за ней Леонид и неожиданно для самого себя заплакал.
- Ты чего? Чего ты? - всполошилась она, не на шутку испуганная видом этого плачущего бугая из Нижних Болот.
Повинуясь какому-то женскому инстинкту, она, как маленького, погладила его по голове, приговаривая:
- Ну что ты, что ты…
- Убили Алешку-то, - сказал ей наконец Леонид и ткнулся Надежде в плечо, в белую просвечивающую кофту, так нежно пахнущую чем-то таинственно влекущим, женским…
Потом он, всхлипывая, рассказывал ей, как все случилось, как Алеша уже под конец сказал, чтобы он ехал в Тагил и нашел ее - Надежда, мол, поможет…
Потом слезы у обоих словно кончились. Они сидели молча, Леонид шмыгал носом и катал хлебные шарики, она вытирала с лица потекшую тушь, снова приводила себя в порядок. А кончив, сказала деловито:
- Давай выпьем, что ли, на помин души…
- Тебе же на работу! - напомнил Леонид. - Да и не пью я вроде…
- Не пьешь - и хорошо. А сейчас выпьешь. А на работу я позвоню, предупрежу.
Деловито выставила три рюмки - одну ему, одну себе, одну налила всклень, покрыла куском хлеба - это Алеше…
- Давай говори, чего помогать надо! - потребовала она. - Куда ты теперь?
Леонид последний раз подумал: говорить, не говорить про деньги? Решил сказать. Надежда крепко задумалась, услышав.
- Да, загадали вы мне, братья Остроумовы, загадку… Я думаю, здесь, в Тагиле, тебе оставаться нельзя нисколько - найдут. Да и мне-то будет плохо, когда они на след выйдут… Надо тебя сплавить куда-нибудь подальше, понимаешь? А вот куда подальше-то… Он вообще-то говорил тебе, что с деньгами делать? А, да что я, как дура! Деньги же теперь твои - вот и делай с ними, что хочешь. - Вдруг ее осенило: - Слушай, а ты возьми меня с собой, а? Хочешь - женись, а не хочешь - я тебе вроде няньки буду. Как?… Не, ты посмотри, посмотри! - пьяненько сказала она, приподняв ладонями груди. - Чем плоха?
Он был сейчас так одинок в своем пустом мире, что готов был бы отдать все, что у него было, включая так неожиданно свалившиеся на него деньги, что тут же сказал ей:
- Да, да, давай!
Но тут она, словно протрезвев на миг, взглянула на покрытую хлебом рюмку и снова залилась горючими слезами.
- Ох, Ленечка, сиротка, не слушай ты меня, глупую дуру… Все у тебя будет хорошо, должен ты теперь и за себя, и за брата жить как следует, по-людски… Я вот что думаю… Здесь тебе оставаться никак нельзя - найдут и убьют без разговора, я этих ребят хорошо знаю… И я тебе помощница, конечно, не очень… Что я тебе могу сделать?… У тебя документы-то хоть есть?
Леонид замотал головой - когда он бежал из дома, ему даже в башку не пришло, что где-то там, на пути, могут понадобиться документы - в своем родном поселке он прекрасно обходился и без них…
- Ладно, посмотрим… У моего кренделя вроде есть в столе какие-то документы… Крендель - это хахаль мой, - пояснила она, заметив его недоуменный взгляд. - Значит, билет на поезд я тебе куплю… Переодеться я тебе дам, у меня еще кой-какие Алешины вещи остались. Хотела выбросить, когда он от меня только ушел, да пожалела… Это все ладно. А ехать тебе надо в Москву, ну а в Москве… В Москве тебе, пожалуй, надо будет найти одну девушку - Соню Егорову. Она тут у нас начинала - в нашем Уралбанке. Потом в Алешином Союзе ветеранов…
- Воинов-интернационалистов, - поправил Леонид.
- Ну да. Главным бухгалтером была, а потом ее взяли в Федеральную организацию Союза… Правда, ее быстренько там сожрали - Москва она знаешь какая… Но все равно, она большая начальница в одном московском банке… валютным управлением командует. Банк называется Финансовая инициатива. Я думаю, вот она-то как раз тебе и поможет правильно деньгами распорядиться - по старой со мной и с Алешей твоим дружбе… Не таскать же тебе с собой повсюду этот мешок денег… а не сама - так подскажет, кому надо дать, чтобы все было тип-топ…
- А ты откуда про мешок знаешь? - подозрительно встрепенулся Леонид.
- Дурачок, это я так, к примеру. Ну, в народе всегда так говорят: мешок денег…
- А, ну да, - успокоился Леонид.
Она ушла, оставив его ждать, и ему повезло еще раз: если честно, ему страшно хотелось спать - и после всего вчерашнего, и после убогой ночи в тех развалинах около станции, где он потом оставил деньги. Здесь же, в четырех стенах, в тепле и уюте он чувствовал себя в полной безопасности. Единственно что - не мог он себя, вот такого, каким он был, заставить залезть в постель. В баньку бы, тоскливо подумал он, да какая уж тут банька! И он, подумав-подумав, пошел, взял с вешалки свой ватник и лег в спальне прямо на пол, подстелив его под голову. В этом-то и было Леонидово везение, потому что люди, заявившиеся к Надежде в ее отсутствие, его не заметили. В кровати - сразу бы увидели, а на полу - нет. Привел их, похоже, тот самый крендель, он же на правах хозяина быстренько осмотрел квартиру, заглянул и в спальню. Сон тут же слетел с Леонида. Нащупав в телогрейке захваченный во вчерашнем побоище пистолет, он заполз за огромный диван-кровать, на котором спала хозяйка, и там замер, ожидая, что будет дальше.
- Там такая каша была, - говорил один из пришедших, и Леониду его голос казался знакомым. - Менты понаехали - давай в наших пацанов палить, не разобрались, суки, что к чему, ОМОН гребаный… Ну а потом все там загорелось с какого-то хрена. Кто поджег, зачем - ничего не понятно. Наши там потом толкались, слушали, что следователи говорят. Вроде как опознали Лешки Остроумова сестру и его зятя - этих сразу, видать, достало, даже и не просыпались - где спали, там и подохли. И вроде как сам Остроумов - точно, говорят, только эксперты установить могут, а так вроде по всему - он. И все толковали, что одного из братьев не хватает. А какого - хрен их там разберет. Они у них все бугаи здоровенные. Одинаковые. Я со старшим-то с ихним, с Володькой, срок мотал - дак он амбал, я тебе доложу!
- Хрен бы с ним, с этим Володькой. Ты давай про дело, - снова подал голос второй - видать, тот самый крендель.
- А чего там трепаться! Если тот, который свалил, и деньги с собой прихватил - это я тебе доложу!
- В смысле?
- Там бабок знаешь сколько было? Два лимона "зеленью"!
Второй присвистнул:
- Вот оно почему все на ушах-то стоят: А мне и ни к чему…
Надо же, машинально подумал Леонид, неужели в мешке такие огромные деньжищи?! А вроде и небольшой мешок. Так, торбочка… Надо "зелень" посчитать будет…
- Да, хорошо бы такого цыпленочка чикнуть ножичком, - нервно рассмеялся второй. - Ну а я-то при чем? Зачем ты мне все это лепишь?
За стенкой повисла какая-то нехорошая, тревожная пауза. Сейчас небось морду кренделю бить начнут… Но все обошлось без мордобоя, одними словами…
- Ты чего это? Решил, что тебя на курорт определили? А шеф ведь так и высчитал с самого начала: если, мол, что - будете Остроумова на Надьке ловить. Так что не хрен тебе тут на халяву шашни крутить.
Снова пауза.
- Ну ладно, - вздохнув, сказал "крендель". - Как отрабатывать-то?
- А вот это уже разговор. Мы думаем, что этот Остроумов - ну, тот, который с деньгами-то подорвал, он вполне может сюда заявиться, к твоей Надежде. Так что смотри в оба! И сучку эту прощупай как следует - может, ей Остроумов весточку какую подал… Да не дрейфь ты! Тебе делать ничего не надо - только наводи. Милицию сегодня-завтра уже зарядим по всей дороге, аж да Москвы. Только не бешеный этот ОМОН, а нашу милицию, прикормленную.
Они еще говорили о чем-то, но дальше было уже не так интересно. Это же надо! Вчера еще только сидел на своем крыльце, птичек слушал - и на тебе, как в кино какое страшное попал… И главное, чем дальше, тем страшнее.
Теперь ему надо было во что бы то ни стало вывести из игры Надеждиного "кренделя".
И тут ему повезло еще раз - удалось обойтись без смертоубийства, к чему у Леонида ну никак не лежала душа. Оставшись один, "крендель", решивший, видать, выколачивать из Надежды информацию с помощью сексуального ее ублажения, снял штаны и полез в ванну - принять душ. И тогда Леня, не долго раздумывая, запер его в ванной на шпингалет, что был снаружи. Это была гениальная выдумка, потому что, сколько потом ни колотился "крендель", сколько ни вопил: "Надька, сука, открой!" - но так ничего сделать и не смог, сидел там до вечера, пока Надежда, встретившаяся с Леонидом недалеко от вокзала, не вручила ему билет до Екатеринбурга, лежащий в кренделевском паспорте. Леонид заглянул в него - ничего, мордастый малый.
- Ты что считаешь, похож? - спросил Леонид у Надежды, собираясь рассказать ей о том, как он недавно обошелся с владельцем этого паспорта.
- Если шибко не приглядываться, - засмеялась она. Но когда Леонид рассказал ей о подслушанном разговоре, смеяться кончила. - Однако озадачил ты меня, деверь… Эти ребята шутить не любят…
На прощание обняла его, заплакала:
- Алешу жалко… Хоть ты береги себя, Остроумов. - Достала несколько сотенных купюр: - На-ка вот тебе малость, а то у тебя нормальных-то денег совсем нету…
И была она сейчас никакая не намалеванная красавица, а обычная русская бабенка - симпатичная, сердечная, несчастливая в личной жизни…
Он, видно, успел проскочить до того, как начали действовать Алешкины враги - без проблем вылез в Екатеринбурге, бывшем Свердловске, без проблем добрался до аэропорта - паспорт у него брали, разглядывали, а на него самого при этом почему-то особо не смотрели. Так что мало-помалу он совсем перестал волноваться по этому поводу.
Самолет - замкнутая со всех сторон гудящая труба - ему не понравился, как не понравилась и вся его нынешняя новая жизнь - бесприютная, ни к чему не привязанная, делавшая его совсем никому не нужным. В Москве он вообще все делал как бы через силу - ходил по людным улицам, толкался в каких-то противных харчевнях, где было много пьяных мужиков, таких же противных, как в леспромхозе, а может, и еще противнее, дышал чужим дыханием в метро. Но, как ни странно, везение его продолжалось и здесь. Во-первых, судя по всему, преследователи наглухо потеряли его из вида. Во-вторых, на вокзале, где ему несколько раз пришлось заночевать, у него не сперли его заветный мешок. Ну а главное его везение называлось Соня Егорова, Софья Михайловна.
…Он набрал номер телефона, который дала ему Надежда, и, услышав мягкий женский голос, попросил позвать Егорову.
- Это я, Егорова, - сказал все тот же милый женский голос. - Слушаю вас. Что у вас за вопрос?
Он начал мяться, не зная, как объяснить ей все толком, но едва упомянул имя Надежды, как она, видно догадавшись обо всем, что надо, по его меканью, спросила, умница:
- Вы с Урала? Из Нижних Болот? Я в курсе дела… - и сказала вдруг совсем непонятное: - Вы, наверно, хотите встретиться, Анна Ивановна? Давайте договоримся так…
Но он, человек из тихой глубинки, где ни к чему были бы такие вот премудрости, конечно же, не понял, что говорит она для кого-то, кто может слышать ее там, в банке, воскликнул с недоумением:
- Да погодите же вы, Софья Михайловна! Никакая я не Анна Ивановна! Я Остроумов…
Но она снова поспешно перебила его:
- Да-да, конечно, Анна Ивановна, я в курсе, я же сказала…
В назначенное время рядом с ним на скамейку опустилась молодая, по-московски интересная женщина - аккуратненькая, чистенькая, женственная. Такую, понятное дело, на танцах лапать не начнешь… Села, свободно закинула ногу на ногу, достала сигарету и вдруг спросила у него, поймав неодобрительный взгляд:
- Ну, так это вы и есть Остроумов? - и, когда Леонид ошеломленно кивнул, добавила: - Похожи на брата, похожи. - И весело посмотрела на него замечательно темными, похожими на вишни глазами: - А я, как вы понимаете, Егорова.
Она вовсе не была похожа на птичку, разве только глазами, но стоило ему еще раз увидеть эти темные веселые глаза, как сердце сразу ухнуло куда-то вниз: она!
- Вы знаете, что вас ищут? - спросила она, не поворачивая к нему головы - сидела, будто и впрямь случайная прохожая на случайно подвернувшейся скамеечке.
- Знаю, - глухо сказал он. - Думал, они меня потеряли…
- Они и потеряли, - кивнула Софья Михайловна. - Но ищут. Давайте рассказывайте, что у вас за дело, а то меня Надежда предупредить про вас предупредила, а толком по телефону все рассказывать не рискнула. И, наверно, правильно.
Леонид рассказал ей о том, что произошло тем памятным вечером, передал, стараясь не упускать подробностей, их последний с Алешей разговор. Она долго молчала - Леонид даже подумал, что она, наверно, откажется ему помогать - таким тяжелым показалось ему это молчание. А она вдруг спросила совсем не про то, о чем он думал:
- Слушайте, а почему вы такой грязный? Вы что, на вокзале спите?
- Ага, - простодушно подтвердил Леонид.
Она захохотала, снова мгновенно став необыкновенно красивой.
- Первый раз встречаю такого миллионера! У вас же куча денег, а вы на вокзале! Вы что, кстати, так с собой их везде и таскаете? Вот в этом мешке?! И еще небось под голову подкладываете вместо подушки, да? Сколько, вы говорите, насчитали?
Она осеклась, думая, что обидела его этой насмешкой, но Леонид и не думал обижаться - он смотрел на нее с явным недоумением.
- Дак ведь они же не мои, деньги-то… А потом, если честно, опасаюсь я их тратить. А других у меня уже нету. Дала маленько Надежда, спасибо ей, дак все уж улетело…
- Хорошенькое дело, - вздохнула Софья. - Как же они не ваши, когда брат, вы говорите, их вам завещал. Вы что, хотите их сдать?
Леонид отчаянно замотал головой - нет, сдавать он их не хотел.
- Слава богу, - подытожила она. - Вы же понимаете: сдай вы их в Союз интернационалистов или в Сбербанк - они все равно до ваших инвалидов не дойдут! В Союзе их разворуют те же жулики, у которых ваш брат их реквизировал, - это уж вы мне поверьте, я, может, лучше всех эту кухню знаю, а в Сбербанке они просто растворятся в могучем потоке других стекающихся в гострубу долларов… Но если вы, Леня, - можно я вас так буду звать? (Леонид кивнул.) - если вы, Леня, останетесь с этими деньгами здесь - вас не завтра, так послезавтра просто-напросто ухлопают, и все…
Они уже давно забыли о конспирации, и если бы кто-то действительно следил за ним или за ней - он бы в момент обнаружил, что эти двое имеют контакт вовсе не случайный.
- Так чего же делать-то? - растерянно спросил Леня.
Она задумалась, впрочем, ненадолго - вполне могло быть, что какое-то решение у нее в голове было уже тогда, когда он еще только разговаривал с ней по телефону.
- Я думаю, вам надо уехать с этими деньгами за границу. Займетесь там каким-нибудь делом или положите деньги повыгоднее в банк - и будете на прирост капитала, на проценты оказывать помощь и тем самым инвалидам, и тем самым ветеранам… Поверьте, Леня, на слово, это, наверно, сейчас единственный для вас вариант.