Когда их след простыл, Мельник опустил руку. И засмеялся. Прислонился к стене, чтобы не упасть. Грязный, пьяный, с раскалывающейся головой, он стоял и гоготал в голос. Почти до слез.
Такой вот вечер был у моего напарника. А что касается меня… Я встретил вечер дома. Засел в нашей с Таней спальне с ноутбуком на коленях и просматривал записи с камеры наблюдения, которые мне переслал по электронной почте Артемов. Эта камера была установлена над подъездом дома Геннадия Фролова на улице Юных Ленинцев.
Записи было – около десяти часов. Первые пару часов я просмотрел на быстрой перемотке. Потом стал смотреть чуть более внимательно.
За этим занятием меня застал звонок Артемова.
– What’s up, кореш, – сказал я в трубку.
– Чего?
– Как дела, говорю, что звонишь?
– Нет, ты что-то другое сказал.
– Стас, забей уже, – разозлился я. – Чего звонишь?
Артемов, кажется, оскорбился.
– Ты как бы просил… Не хочешь, хрен с тобой. Пока.
– Погоди-погоди! Что у тебя?
– То время, которое ты называл, – сдался Артемов. – Неделю назад, около восьми часов вечера.
– Ну?
– Я проверил распечатку звонков Фролова. Да, в это время был звонок. Причем только один, так что это точно то, что тебе нужно.
– Отлично! – обрадовался я. – Это и был наш мокрушник Морс! Он звонил Фролову, чтобы обсудить с ним работу по убийству Гомонова! Круто, Стас, молодец. С какого номера звонили?
Артемов деликатно кашлянул.
– В этом-то и проблема. Такого номера не существует.
– Чего? В смысле? Что ты имеешь в виду?
– То, что сказал. Такого номера не существует. Точнее, существует, но это не телефон. Звонок Фролову был сделан с компьютера. Звонили через интернет по программе-звонилке. Одна из тех, которые отследить невозможно.
Вот черт. Мой хитрый план немедленного разоблачения киллера накрылся медным тазом.
– Б… дь, – буркнул я. – Хитрый ублюдок. С самого начала не доверял Фролову. Подстраховываться любит. Такого с наскоку не возьмешь… Ладно, Стас, спасибо за информацию. Поцелуй Иванюка от меня.
– Пошел ты.
Хмыкнув, я отключился и вернулся к просмотру видео с камеры наблюдения. Где-то там был киллер, который пришел к Фролову, чтобы убить его. Где-то там. Я вглядывался в экран, пока не увидел Паяльника. На мониторе тот стоял и жал кнопки домофона. Пытался попасть в подъезд, еще не зная, что его ждет внутри. Набирал номер квартиры Фролова, который к этому моменту был уже пару часов как мертв.
– Раньше…
Пришлось перематывать к самому началу. И смотреть все заново без всяких перемоток, вглядываясь в каждое существо любого пола, которое входило в двери подъезда на улице.
В комнату вошла Таня. На ней была ночная рубаха. Только сейчас я сообразил, что за окном уже кромешная тьма. Очередной спущенный в унитаз вечер.
– Даша ложится, – поведала Таня. – Поцелуешь ее перед сном?
– Чуть позже.
– Может, на работе посмотришь?
– Угу.
Таня вздохнула и села рядом. Вечер я провел дома, поэтому сразу истерику она решила не закатывать. Предпочла начать спокойно.
– Максим, я серьезно. Мы с тобой и так почти не видимся. Приезжаешь домой уже ночью, иногда не приезжаешь вообще. А когда ты дома… то тебя здесь нет. Мы с тобой и так отдаляемся, понимаешь? К тому же… Даша. Она ведь дочь. Ты ведь ее любишь. Разве нет? Ей нужен отец. Ты ей нужен, Макс.
Она была чертовски права. Мне даже стыдно стало. Я увидел ситуацию со стороны. Действительно, как скотина. И я уже открыл рот, чтобы сказать, что виноват и обязательно исправлюсь, причем начну прямо сейчас.
Но не сказал.
Потому что на ноутбуке возник тот, кого я и искал. Не было никаких сомнений. Я понял это с первого, черт побери, взгляда. Тип среднего роста и среднего телосложения. Ничем не примечательный с виду. В просторной куртке, которая скрывала детали фигуры – так, что непонятно даже, мускулистый он или худощавый. В бейсболке, надвинутой на глаза. С опущенной чуть вниз головой, благодаря чему ни единого фрагмента его лица не попало в объектив камеры. Вот киллер подошел к двери. Поднял руку к кнопкам домофона. Козырек дернулся – человек что-то сказал. Представился Фролову, чтобы тот впустил его. После чего дверь открылась, и киллер, так и не засветив своего лица перед камерой, благополучно попал внутрь.
Я посмотрел на хронометраж записи. За три часа до появления Паяльника.
Все сходится.
– Вот он, скотина, – выдохнул я.
А потом, вспомнив про Таню, поднял глаза. Но не обнаружил жены в комнате. Она ушла, поставив, очевидно, на мне крест.
В свое оправдание я должен кое-что сказать.
Ситуация вот в чем. Паяльник был на свободе. Своего информатора я худо-бедно отстоял и из неволи вытащил. Так что для меня, по сути, вся эта история уже перестала представлять личный интерес. Но знаете, что? Когда-то я, уже много лет назад, я пришел в эту профессию, чтобы раскрывать преступления и ловить преступников, и чем сложнее преступления и коварнее преступники, тем круче. Романтика и все такое. За годы службы в убойном мимо меня прошли уже, наверное, сотни трупов и вдвое больше подозреваемых. Но качество, если так можно выразиться, хромало. Как романтика молодых супругов разбивается о быт, что заставляет их искать острых ощущений на стороне, так и моя романтика когда-то разбилась о девятый вал из бытовух и семейных драм.
И вот теперь, кажется, в моей жизни появилось что-то еще. Все-таки речь шла о заказном убийстве. Мало того, речь шла о двойном убийстве. И где-то внутри меня начал просыпаться уже успевший впасть в летаргический сон сыщик. Стал расправлять крылья и точить инстинкты. Вспоминать, что это такое – азарт охоты. Вспоминать, для чего он вообще пришел в эту жизнь. А учитывая обстоятельства того, как я оказался впутан в эту историю, что-то внутри твердило мне, что эта история сама выбрала меня.
И я сам не заметил, как впервые за очень и очень долгое время азарт охотника захватил меня. Захватил с головой.
И да. Наверное, именно в этот момент я решил идти до конца. Пока не поймаю ублюдка по ту сторону монитора, с которым нас таким странным образом свела судьба.
Я принял это решение, еще не зная, что ждет меня впереди. Еще не предполагая, что ни с чем подобным я никогда не сталкивался раньше и вряд ли столкнусь когда-нибудь в будущем.
Еще не подозревая, что и большинство моих коллег никогда не вляпывались ни во что, даже отдаленно напоминающее лихорадку, ждущую меня за поворотом.
Еще не догадываясь, что путь, который я начинал, будет скользким от крови и жутким от застилающих дорогу трупов…
Часть 3
1
– "Вига Кондитер" не хватает звезд с неба, но мы стабильное предприятие. Происки конкурентов, говорите? Не могу сказать, что все идеально, но… Вы же спрашивали о проблемах. Конкуренты у нас есть, как и у всех, но проблемами я бы это назвать не смог никак.
Фамилия человека была Чистюхин. Если верить визитной карточке, заместитель генерального директора ООО "Вига Кондитер". То есть, непосредственный помощник и правая рука покойного Гомонова. Мы сидели в его небольшом, но уютном кабинете в их офисе на окраине города, и пили кофе.
– Следственный комитет уже затребовал у вас материалы?
– Конечно, и мы в любом случае их предоставим, – заверил Чистюхин. Было видно, что он старается произвести максимально приятное впечатление, но ничего подозрительного в этом не было. Так ведут себя большинство людей, к которым приходят такие, как я, с такими вопросами, как у меня. Все-таки расследование убийства. – Если следствие считает, что наша документация как-то поможет – мы должны подчиниться. Но если честно, я уверен, что вы не там ищете.
Я пожал плечами. Зачем говорить сакраментальные фразы из серии "мы должны проверить все версии" и тому подобное?
– Ну, а попутные вещи?
– В смысле?
– Не знаю: конфликты с кем-то из коллег, из подчиненных? Недоразумения, увольнения, скандалы?
Чистюхин повел рукой:
– Спросите кого угодно. Ничего подобного. Одно время у нас было недопонимание с владельцами здания, из-за стоимости аренды. Но эти вопросы тоже удалось уладить. С тех пор никаких вопросов. Говорю же, если бы что-то было эдакое – ну, подозрительное, что ли – я бы первым делом вам сказал.
– Понятно. Знаете, Юрий… – я сделал последний глоток кофе и отставил чашку. – Спасибо, кстати, за кофе, то что нужно. Очень вкусный. Так вот, знаете, Юрий, я вот вас сейчас слушаю – и такое ощущение, что Гомонов жил прям в раю. Без хлопот и забот. А вообще без проблем в жизни не бывает, мы все это знаем. Правда?
Чистюхин поколебался.
– Не знаю, говорить или нет…
– О чем?
– Я много думал об убийстве Артема Михайловича… Как иначе, мы ведь через много прошли вместе. Большими друзьями не было, но, как-никак, я у него в замах уже четыре года.
– И что надумали?
– За несколько дней до того, как Артема Михайловича убили… Я заметил, что он ходил какой-то мрачный. Знаете, словно его что-то тяготит. Я даже спрашивал, в чем дело – может, неприятности, или приболел, или еще что… Но он отшучивался.
– Хм. Ну и что, по вашему, его могло тяготить?
Чистюхин снова заколебался. Неуверенно посмотрел на меня – словно взвешивал, стоит ли мне доверять. Странно. Я кивком подбодрил его – мол, давай, вперед, доверять стоит, посмотри в эти честные глаза. И Чистюхин, еще помявшись для приличия, решился. Открыл сейф. Из него конверт. И вручил мне.
– Может быть, это.
– И что это такое?
– Посмотрите сами. Мне как-то… Как-то даже неловко об этом говорить… Ну, вы ведь тоже из полиции…
Он сделал акцент на слове "тоже", что мне как-то совсем не понравилось. Но Чистюхин решил ничего больше не объяснять, а кивнул на конверт, как бы говоря, что лучше один раз увидеть, чем… Ну, вы понимаете. Я открыл письмо, надеясь, что внутри не споры сибирской язвы. У меня в руке оказался сложенный втрое лист бумаги. Открыв, увидел, что передо мной документ с гербом и подписью. Начал читать. И, наверное, глаза мои расширились, потому что Чистюхин кашлянул.
– Так вот.
– Это шутка такая? – с робкой надеждой спросил я.
– Боюсь, что нет. Мы называем это "письмо счастья". Его прислало нам местное отделение полиции. И по-хорошему это… – он невольно понизил голос. – По-хорошему, это вымогательство.
Приплыли.
Если бы для ментов была своя группа поддержки, как "анонимные алкоголики" у американцев, то я мог бы занимать там центральное место. И на очередной встрече группы встать и сказать: "Привет, меня зовут Максим Силин. Мне 36, и я постоянно влезаю туда, куда влезать не стоит".
Через полчаса мы с Мельником сидели в моей машине, направляясь на совещалово по делу Гомонова. Я хмуро крутил баранку, а Мельник озадаченно перечитывал послание из ОВД "Полехино", адресованное руководству ООО "Вега Кондитер".
– Дорогой друг, – читал Мельник. – Просим оказать спонсорскую помощь подразделению МВД России. ОВД "Полехино" будет радо стройматериалам и денежным пожертвованиям… С надеждой на долговременное сотрудничество и частно-государственное партнерство… – Мельник покачал головой. – Вот черт. Ты меня расслышал? Я сказал: "Вот черт". Прям, вот черт.
– Причем письмо счастья прислали не конкретно Гомонову, а просто на адрес фирмы, – хмуро откликнулся я. – Походу, письмо типовое. И походу, такие послания от ментов из "Полехино" получают большинство местных фирм.
– Вот черт.
– Ты уже говорил. Помнишь? Совсем недавно.
– И не боятся, – Мельник убрал письмо, словно оно жгло ему папилляры. – У нас же типа это, хроническая война с коррупцией. Одна наколка в УСБ или в следственный комитет, и им всем конец.
– Хроническая война, – хмыкнул я. – Ты имеешь в виду такую войну, которую нельзя выиграть? Как лечить хроническую болезнь и все такое?
– Сам не знаю. Ты скажи.
Я вздохнул.
– Кто там в "Полехино" всем заправляет-то? Их шефа я не знаю. А вот ихний нач розыска, Иванюк – тот еще козлина.
Мельник невесело покосился на меня.
– Козлина, может, и козлина, Макс. Но Иванюк зато в больших друзьях с нашим Варецким.
– Зашибись.
– И что ты будешь с этим делать? – Мельник шикарно поставил вопрос, сразу выведя себя за скобки. Понтий Пилат, умывающий руки, блин. – Скажешь Можаевой?
– Я похож на кретина? Если уж тут до Варецкого может дойти… Он меня и так не переваривает, если ты заметил. А за такое просто повесит меня. А потом застрелит, сожжет, а прах развеет над городской свалкой.
Мельни почесал репу.
– Вот черт.
– Знаю.
– Может, это… Может, тогда ему самому сказать? Варецкому? Доложить типа, чтобы сразу дать понять, что мы за его спиной ничего не мутим?
Интересно: как что-то делать, так я один, а как обезопасить себя перед начальством, так сразу проскальзывает слово "мы". Напарничек.
– Разбежался, – буркнул я. – Базара нет, я подчиненный Варецкого, а потому не могу сжечь его и развеять прах. Он может, а я нет. Но вот бежать к нему докладывать и стучать на коммерса, чтобы обелить его приятеля – однозначно нет. Перетопчется.
В общем, час от часу нелегче.
У Можаевой собрались все, кто теперь работал по убийству. Были здесь и Горшков и Клюкин: они тайком от Можаевой играли в крестики-нолики. Сидел в кабинете и незнакомый мне хмырь.
– Я совершенно не рада, что на меня повесили это дело, – сразу сообщила всем Можаева. – Но приказы руководства не обсуждаются.
– Аминь, – согласился я.
Можаева и ухом не повела.
– Учитывая обстоятельства дела, в состав группы я попросила включить сотрудников управления по экономическим преступлениям, – Можаева кивнула на хмыря. Вот, значит, кто он. – Они лучше разбираются в финансовой документации, а нам предстоит проверить состояние дел в фирме "Вига Кондитер".
Коллега из БЭП сразу ввернул:
– Но быстрых ответов не ждите. Разбираться и изучать все надо досконально, а на это нужно много времени.
– Главное разобраться. Что у нас с планом работы? Силин?
Я потрепал бумажку, которую набросал с утра.
– Мы поговорим с друзьями Гомонова. Это некие товарищи Бондаренко и Федоров. Если есть информация, что Гомонов был чем-то обеспокоен, то кому знать о причине, как не им?
– Сейчас меня больше интересует исполнитель, – сказала Можаева. – Если верить поступившей информации, мы знаем кличку возможного киллера. Морс. И еще у нас есть его фотография. Ну, если ее можно так назвать, потому что не видно ни черта.
– Мы уже проверяем кликуху, – Клюкин оторвался от крестиков-ноликов с недовольным видом. Проиграл, наверное. – Изучаем донесения от агентуры, все базы данных. РИЦ вот запросили. Пока тишина.
– В свою очередь, я дала поручения усилить работу с агентурой отделу оргпреступности и отделу по бандитизму. Может, у них будет хоть какая-то информация на этого Морса… – судя по лицу Можаевой, особых иллюзий по этому поводу она не испытывала. – Еще меня смущает вот что. Почему киллер два раза использовал один и тот же ствол? И почему после второго убийства он не скинул его, а забрал с собой?
Горшков оторвался от черчения новых клеток для игры.
– Может, будет еще и третий труп?
– Может, киллер скинул волыну, просто не там? – предположил Мельник. – Где-нибудь на набережной, например. Выкинул в реку и все.
– А может, у него нет возможности пополнять арсенал, – выдал я. – Дали один ствол для работы. Фролова надо было убирать быстро, если до киллера дошло, что тот может разболтать про готовящуюся мокруху. А потом надо было быстро убирать и Гомонова, пока менты на него не вышли и не обломали заказ.
Можаева покивала.
– Составьте все возможные версии. И проработайте каждую. Найдите мне стрелка.
Клюкин бодро кивнул:
– Давайте просто сделаем это.
2
– Бондаренко сказал, что перезвонит, – сообщил я, убирая трубку.
Мы тормознули около кафешки, чтобы перекусить. Два хот-дога и два пластиковых стаканчика с кофе. Мельник грустно витал в облаках. В каких именно, стало понятно, когда он вздохнул:
– Анжела… Интересно, это ее настоящее имя?
Я ухмыльнулся.
– А вот ты сам-то как думаешь, Димон?
Мимо прошла девушка в короткой юбке. Длинные ноги, стройная фигура. Мельник с тоской проводил ее взглядом.
– Мда… А красивая тварь, а? Кто ж знал, что гопница.
– Какого черта ты их не сдал? Вызвал бы наряд, закрыл обоих…
– Чтобы что?
– Вот не понял сейчас вопроса.
– Чтобы – что?
– Справедливость восторжествовала чтобы. Чтобы наказать уродов. Чтобы твое удостоверение не просто валялось в кармане, а, не знаю, использовалось по назначению. Ты ведь мент, помнишь? Служить и защищать и все такое.
– Чтобы что? – заворчал Мельник. – Чтобы потом все правление надо мной ржало, как кони, сто лет? Ты же знаешь, как у нас сплетни расползаются.
– Это да. Бабки на лавочке только позавидовать могут. Им до масштабов ментуры расти и расти.
Мельник покачал головой, продолжая предаваться вселенской грусти.
– В кои-то веки Мельник познакомился с бабой… Но и ей от Мельника нужно было только одно – ограбить его нахрен.
Я не выдержал и засмеялся. Мельник обиженно зыркнул на меня.
– Вот-вот. И так вели бы себя все. Думаешь, мне такая репутация нужна?
Веселый разговор. Но все "прекрасное" подходит к концу. Сейчас, например, от нытья Мельника меня избавил телефонный звонок. Звонил Бондаренко.
– Капитан Силин? – услышал я в трубке его голос. – Я освободился. Скажите, вы не могли бы подъехать в мой магазин?
Конечно, мог бы.
Магазин назывался просто и без изысков: "Бытовая химия". Как вы догадались, продавалась там именно бытовая химия. Бондаренко встретил нас в торговом зале и провел в подсобку, где был импровизированный кабинет. Крохотный стол с ноутбуком и множество коробок с логотипами известных марок.
– Вообще, у меня сеть магазинов бытовой химии по всему городу, – поведал Бондаренко, крепкий мужик лет 45 в свободной полуспортивной одежде. – Я работаю в формате "магазин у дома". Моя ниша – небольшая торговая точка. Чтобы люди по пути домой могли купить самую необходимую бытовую химию. Только так сейчас можно конкурировать с большими гипермаркетами.
Мельника раздражал этот экскурс, и он проворчал:
– Спасибо за информацию, конечно. У вас с Гомоновым был общий бизнес?
– Что вы. Конечно нет. У нас совершенно разные сферы. У меня магазины бытовой химии, у него оптовая торговля кондитерскими изделиями. Мы по бизнесу никогда не пересекаемся. Не пересекались… С Артемом мы просто друзья, – Бондаренко грустно улыбнулся и поправился: – Были друзья. Сложно привыкнуть…
– Друзья, – повторил я. – Вы, Гомонов и Федоров?
– Вы и про Федорова знаете? А, ну да, Маша сказала, наверное, да? Все так. Дружим втроем, черт знает сколько лет уже. Со школы еще.
– Когда с Гомоновым виделись в последний раз?
– Недели две назад. С удовольствием встречался бы почаще, но сами понимаете – бизнес, дела. Плюс у Артема семья, а это тоже отпечаток накладывает. Не всегда удается.
– Может, он вам звонил? Говорят, его в последнее время что-то тревожило.