* * *
Проснулся Сергей Викторович рано. Несколько минут полежал в кровати с закрытыми глазами, перебирая в памяти события вчерашнего дня, затем решительно встал и направился в ванную. На кухню, к завтраку, вышел свежевыбритым, с ясными глазами, но непривычно молчаливый. Ел мало и неохотно, явно пересиливая себя, а вот крепко заваренного кофе попросил жену налить вторую чашку.
- Ты пойдешь сегодня на службу, - мягко спросила жена, - или, может, позвонить, что ты заболел?
- Чем? - спросил Друян, жадно глотая душистый напиток.
- Вчера ты хорош был, отец! - с юношеской развязностью заметил сын с противоположного конца стола. - Что вы обмывали? Наверное, какого-нибудь крупного мафиози прищучили?
- Кирилл! - одернула сына Зоя Александровна. - Тебе пора собираться в институт.
Покончив с немудреным завтраком, Сергей Викторович позвонил на квартиру Рымову и сообщил ему, что прямо с утра, не заезжая в прокуратуру, отправится в университет, чтобы встретиться с профессором Головиным.
- Вы договорились с ним о встрече? - спросил прокурор. - А то получится так, что ты приедешь в университет, а Головин занят на лекциях.
- Нет, нет, все договорено, - успокоил шефа Друян, хотя на самом деле ни о чем с профессором не договаривался. Но, по мнению следователя, чтобы получить ответы на свои вопросы, ему не потребуется много времени, и договариваться о такой мелочи заранее было необязательно.
Сергею Викторовичу повезло: после первой академической пары у профессора было в расписании "окно", и он, прикинув что-то в уме, быстро разыскал пустующую аудиторию. Раскрыв дверь, по-хозяйски пропустил следователя вперед и, легко неся свое большое, несколько грузноватое тело, удовлетворенно заметил:
- Ну вот, тут нам никто не помешает.
"Лет за пятьдесят, - искоса оглядел его Друян, - а выглядит моложе. И седины почти нет", - мысленно позавидовал следователь густой профессорской шевелюре темно-каштанового цвета.
- Вы, наверное, слышали, Эдуард Филиппович, что у Шарфиной неприятности? - спросил Друян, когда они сели у преподавательского стола.
- Слышал, - кивнул Головин. - Но что-то мало верю в случившееся.
- Что ее обокрали? - уточнил Друян. - Так это точно: я сам с оперативниками в квартире был.
- Нет, - с досадой поморщился профессор. - Тут у меня никаких сомнений. Но вот ходят слухи, что ее убили, а она ожила и исчезла из морга. Это как понимать? - вопросительно посмотрел Головин на следователя.
- Глупости! - отрезал Друян, понимая, что он не готов к такому началу беседы. - Во-первых, она не была убита, хотя судмедэксперт и не обнаружил у нее никаких признаков жизни.
- Простите, - смущенно перебил профессор следователя, - мне такая формулировка не совсем понятна: "не была убита, но без признаков жизни".
- Видите ли, - занервничал Сергей Викторович, - рядом с ней обнаружили шприц странной конструкции, а на локтевом сгибе - след укола. Мы подозреваем, что ей ввели в вену сильный наркотик, который вызвал глубокий обморок. Потому врач вначале и подумал, что Шарфина мертва, - неохотно стал посвящать следователь собеседника в детали дела.
- Значит, она все-таки ушла из морга? - с плохо скрываемой радостью уточнил Головин.
- Ушла, - вынужден был признать Друян. И, по-моему, напрасно. Надо было дождаться врача, а…
- Ну да, дождаться! - иронично отозвался Головин. - Еще неизвестно, как дело бы повернулось до его прихода. А так - жива!
- Эдуард Филиппович! Я вас только очень прошу…
- Не беспокойтесь, - понял профессор Друяна с полуслова. - О нашем разговоре никто не узнает. Сплетен и без меня хватает.
- Хватает, - вяло согласился следователь. - Потому я и пришел к вам, чтобы вы нам помогли скорее распутать это дело.
- Чем смогу… - скромно пообещал Головин.
Серые прищуренные глаза профессора в сетке мелких морщин смотрели на Друяна с насмешливым выжиданием, как бы спрашивая: "Чем же я могу вам помочь? Вряд ли что из этого путное выйдет. Раз уж вы не смогли отличить живого человека от мертвого… Если Бог ума не дал, своим не поделишься!"
- Не могли бы вы назвать мне людей, с которыми Шарфина была наиболее близка? - спросил Друян.
- Она ни с кем не была близка, - не задумываясь, ответил профессор. - Со всеми знакомыми поддерживала одинаково ровные отношения. Причем, если они этого хотели, - подчеркнул Головин. - Сама она в гости ни к кому не ходила и себя не навязывала.
- Может, я не так вопрос задал, - виновато сказал Сергей Викторович. - Кто у нее часто бывал? Может, она в разговоре об этом упоминала?
- Трудно сказать, - наморщил Головин лоб. - Я бывал, но не слишком часто. Еще, наверное, Камышин, - неуверенно продолжил профессор.
- А это кто? - поинтересовался Друян, записывая фамилию.
- Владимир Михайлович? - откинулся на спинку стула Головин. - По образованию он философ, но не работает.
"Еще бы! - мысленно воскликнул следователь. - Если работать, то когда же думать?"
- Немного рисует, - продолжал собеседник, - но это больше для себя. Дизайном балуется… Случается, и за плату. Иногда печатает статьи в журналах. Причем высказывает в них весьма оригинальные мысли! - восхищенно качнул кудлатой головой профессор.
- А где он живет? - спросил Сергей Викторович.
- Вот этого не скажу: я у него ни разу не был. Только иногда сталкивался с ним у Зои Федоровны. Думаю, он там часто бывал.
- Ладно, разыщем мы его как-нибудь. Теперь меня интересует такой вопрос: вы знакомы с библиотекой Шарфиной? Можете нам подсказать, что именно пропало?
- Навряд ли… Я с ее книгами знаком, как бы это поточнее сказать, визуально, что ли… Приходилось держать в руках некоторые книги, но как называется каждая… Нет, тут я не смогу помочь, - решительно сказал Эдуард Филиппович. - Не по Сеньке шапка! - усмехнулся он. - Моего знания английского и арабского там бы явно не хватило. Я хоть и читаю курс "Религии мира", но санскрита и тибетского языка, к сожалению, не знаю. А она свои книги вывезла в основном из буддийских храмов. Как уж их ей отдали, не берусь судить.
- А сама она знала тибетский и санскрит?
- Я думаю, в совершенстве. Кроме того, владела английским и монгольским. Как бы иначе она могла много лет жить и работать в Индии и Непале? И зачем бы тогда ей нужны были эти книги?
- Давайте попробуем зайти с другой стороны, - решил Сергей Викторович. - Кого, по-вашему, могли эти книги заинтересовать? Ведь их через букинистический магазин не сбудешь, да и с рук не продашь.
- Это верно, - задумчиво ответил Головин. - Настоящий ученый на преступление не пойдет, - стал рассуждать сам с собой профессор. - Он бы просто обратился к Зое Федоровне за консультацией. Я думаю, их похитили по чьему-то заказу, чтобы потом вывезти за границу. Там их легче продать: многие музеи и библиотеки существуют на средства частных фондов. И купить редкие экземпляры книг для них не проблема.
- Еще один вопрос: вы не можете мне подсказать, хотя бы предположительно, где сейчас Зоя Федоровна?
- Самый легкий вопрос! - улыбнулся Головин. - Если я не знаю, кто к ней был ближе всех, как я могу сказать, где она? Могу только заверить, что не у меня! Что-нибудь еще? - спросил Головин, посмотрев на часы. - А то у меня скоро очередная лекция.
- Почему вы рекомендовали Шарфиной именно Нину Злотову?
- Во-о-он что… - протянул Эдуард Филиппович. - Тут все просто: человеку надо доучиться, а жить не на что. Куда же ей, разнорабочей идти? Вот так сразу - с высот мысли и по колено в грязь? Так человека и сломать недолго, - хмуро заметил Головин, вставая со стула. - А тут как раз Зоя Федоровна пожаловалась мне, что хотела бы взять к себе приходящую домработницу, но не может подобрать надежного человека. Я и порекомендовал ей Злотову… Она у меня на курсе лучшей студенткой была! Возникновением нетрадиционных религий интересовалась. А что, - спохватился профессор, - вы ее в чем-то подозреваете?
- Пока ни в чем, - заверил его Друян.
- И то слава Богу! - облегченно вздохнул Головин, подавая на прощание следователю широкую, крепкую ладонь. - Заходите, если возникнут еще какие-нибудь вопросы.
* * *
- Ты что, на заседании ученого совета у них был? - раздраженно спросил Рымов следователя, когда тот приехал в прокуратуру. - Я уже в университет хотел звонить… Так кому? Ректору? - зло спросил сам себя прокурор.
- Что-нибудь случилось, раз я вам срочно понадобился? - излишне резко спросил Друян.
- Случилось… Три убийства, вот что! И все из той же цепочки: с квартирой Шарфиной связаны.
- Кого там убивать? - удивился Сергей Викторович. - Квартира заперта и опечатана. "Наверное, Шарфина вернулась домой с кем-нибудь из сопровождающих, а их…" - мелькнула у Друяна мысль.
- Ты садись, - предложил, несколько остывая, прокурор. - Хочешь к столу, хочешь на диван.
Следователь сел к столу, напротив Рымо-ва, и выжидательно посмотрел на него, не торопя с продолжением начатого разговора.
- Картина в кабинете у Шарфиной какая-нибудь была? - задал неожиданный вопрос Константин Григорьевич. - А то капитан Стрекалов не помнит, судмедэксперт говорит, что это вообще не его дело, а участковый спрашивает меня: "А где она висела?"
- Была, - утвердительно кивнул головой следователь. - На ней пастух был изображен… Сидел возле костра.
- Не знаю, пастух или кто другой, - раздраженно переложил прокурор на столе папки. - Только эта картина оказалась возле дверей комнаты на даче Сбитнева. А сам хозяин дачи и его гость сидели в креслах застреленными. У каждого по две пули… Стреляли, видно, в упор. В грудь и в голову.
- Сбитнев, Сбитнев… - старался следователь вспомнить, где он слышал эту фамилию. Но, порывшись в тайниках памяти, признался: - Нет, не помню такого. А второй кто?
- Личность второго пока что не установили, а документов у него при себе никаких не было. В карманах немного денег и разная мелочь. По внешности - не из славян: темноволосый, курчавый… И Сбитнев у нас нигде не проходил, так что ты напрасно напрягаешься, - насмешливо заметил прокурор. - Передали данные твоему другу Кирикову, может, что-нибудь удастся выяснить.
- Если открыли опечатанную дверь и унесли у Шарфиной картину, а потом она оказалась на даче у Сбитнева, значит, эти люди и книги забрали? - выдвинул свою версию Друян.
- Возможно, - согласился с ним прокурор. - Осталось только выяснить пустячок, - язвительно продолжил он. - Какие люди? Те, которых убили, или те, что стреляли? И второе: кто убил женщину в квартире Шарфиной?
Друян промолчал. "Слишком много событий за такой короткий строк, - подумал он. - И все связаны между собой". - А кто обнаружил Сбитнева с его гостем? - спросил Сергей Викторович прокурора.
- Сосед по даче, - неохотно ответил Константин Георгиевич. - Пришел попросить какую-то запчасть для машины. "Жигули" хозяйские стоят во дворе, дверь открыта. Поднялся наверх, ну и…
- Вы сами ездили на место происшествия?
- А кто же еще? - с обидой отозвался Рымов. - В оба места… Кинулся, а никого под рукой нет: все в разгоне. Пришлось с собой стажера брать. Ездил сам, а дело придется вести тебе, - сказал прокурор. - Дробить его по частям нечего. Потом еще кого-нибудь в помощь дам.
"Кому же еще вести? Конечно, мне, - отрешенно подумал Друян. - На одного потом и дохлых собак легче вешать".
- С чего собираешься начинать? - оторвал Рымов своего подчиненного от невеселых мыслей.
"Черт его знает! - чуть не бухнул Друян. - Ни свидетелей, ни подозреваемых. А тут еще эта женщина… Чего ее в квартиру Шарфиной понесло? Может, услышала там шум и решила узнать, кто пришел? Гадай теперь!" - Прежде всего свяжусь со Стрекаловым, - начал следователь излагать наметки своего плана. - Все с ним согласую, а то мы будем одну и ту же работу два раза делать. К тому времени Кириков, может быть, что-нибудь подскажет… И надо срочно к одному знакомому Шарфиной заглянуть. Может, у него удастся что-то новое узнать. Мне его фамилию профессор Головин дал. Только его адреса он не знает, - с досадой сказал Друян. - Придется у Стрекалова помощи просить.
- Давай, Сергей Викторович, разворачивайся, - ободряюще сказал прокурор, беря трубку зазвонившего телефона. Выслушав неизвестного собеседника, хмуро сообщил следователю: - Только что передали из лаборатории: отпечатки пальцев на картине и на книжных шкафах Шарфиной полностью совпали. А вот кому они принадлежат, неизвестно. Не состоит на учете их хозяин.
* * *
Адрес Владимира Михайловича Камышина оперативники капитана Стрекалова разыскали быстро.
- Я тоже с тобой к нему проеду, - решил капитан, пряча бумажку с адресом в нагрудный карман пиджака. - Хочется посмотреть на него… А то мне домработница Шарфиной пыталась про него рассказать, но почему-то у нее это не получилось. И плутать не придется, - улыбнулся Стрекалов. - Я ведь город, как собственный карман знаю, а вы в прокуратуре больше с бумагами возитесь. И машины у тебя под рукой нет: будешь с троллейбуса на трамвай перескакивать. А у меня хоть и старенькие "жигули", но свои, - стал капитан убирать бумаги со стола в сейф. - Кстати, почему тебе машину не дают?
- Не знаю, - пожал плечами Друян. - Наверное, не положено.
- Чепуха! - отмел Стрекалов такой довод, запирая сейф. - "Важняк", и не положено? Хочешь, я тебя научу, как машину достать?
- Как?
- Вот, например, осудили кого-нибудь с конфискацией имущества, - начал капитан излагать простейший способ приобретения машины. - А у него приличная тачка. Нужно договориться с кем надо, чтобы ее оценили по нулям, а потом, не дожидаясь аукциона, перечислить за нее деньги. Кто прокуратуре откажет? Заметив, что следователь недовольно скривился, язвительно спросил: - Что, воспитание не позволяет закон стороной обойти?
- Вроде этого… А ты свои "жигули" таким макаром отхватил?
- Таким… А как же иначе быть? - искренне удивился капитан. - Я же не себе лично, а для дела. Или ждать, пока государство побеспокоится, и пешком во все концы города мотаться? У нас в райотделе две машины по штату были: у начальника и дежурная для опергруппы. А теперь четыре! - хвастливо заявил Стрекалов. - Одна у меня и еще одна в отделе экономических преступлений. И приобрели мы их как списанные на запчасти. А что сделаешь? Ладно, поехали, - двинулся капитан к дверям.
Художник Камышин жил в старом кирпичном доме почти на окраине города. Сергей Викторович с капитаном, не обнаружив звонка, постучали в хлипкую, давно не крашенную дверь.
- Открыто! - донесся мужской голос из глубины квартиры.
Тут же послышались мягкие, торопливые шаги, и в проеме распахнутой двери возник худой, высокий мужчина старше сорока лет, с зачесанными набок волосами. Одет Камышин был по-домашнему: в светлую, простенькую рубашку с закатанными рукавами и выцветшие джинсы. На ногах - тапки без задников.
- Заходите, - радушно пригласил он. - Я вас еще вчера ждал.
- Вчера? - изумился Друян. - Вы ведь даже не спросили, кто мы? Как же вы могли ждать?
- А зачем спрашивать? - усмехнулся Камышин. - И так видно… У меня на таких друзей глаз наметан. И потом… рано или поздно, вы бы ко мне пришли. Так что…
- Интересно! - качнул головой капитан, проходя вслед за хозяином квартиры в комнату. - Но все же давайте познакомимся. Это Сергей Викторович Друян, следователь прокуратуры, а я…
- Я знаю, как вас обоих зовут, - перебил капитана Камышин. И, переводя разговор, смущенно улыбнулся: - Вот с мебелью у меня неважно. Холостяк. Так что выбирайте сами, кому где удобней сесть.
Капитан выбрал себе место за столом, стоявшим у окна, а Друян опустился в старое кресло рядом с диваном, который, очевидно, служил Камышину и постелью. На нем хозяин квартиры и устроился, выжидающе посматривал на своих гостей.
- Сами рисовали? - начал разговор капитан, разглядывая небольшой лист ватмана, закрепленный на стене возле стола.
На его белом поле тянулась четкая цепочка босых, разлапистых ступней, небрежно прорисованных черной тушью. Вверху листа - выполненная плакатным шрифтом надпись: "РУССКИЕ ИДУТ!"
- Сам, - нехотя ответил Владимир Михайлович, поправляя на голове рассыпающиеся светлые волосы. - Заказал один журналист заставку к своей статье, я ее прочел, сделал эскиз, а в редакции почему-то испугались и не взяли его. Даже аванс назад не потребовали. А другого я рисовать не стал, - нахмурился Камышин. - Зачем? Я, например, содержание той статьи вижу так. Не нравится, ищите другого художника.
"С характером!" - мысленно отметил Сергей Викторович и, в свою очередь, задал вопрос:
- А откуда вы знаете, как нас зовут? И почему вы ждали нас?
- Мне Зоя Федоровна сказала, что вы у нее после ограбления в квартире были, - обыденным тоном ответил Владимир Михайлович. - Ну, думаю, мимо меня они не пройдут. Все равно им кто-то скажет обо мне.
- Когда она вам сказала? - едва усидел в кресле следователь.
- Позавчера, - ответил хозяин квартиры. - После обеда ко мне пришла, посидела, а вечером ушла.
- Куда? - с надеждой в голосе спросил капитан.
- Не знаю, - пожал худыми плечами Владимир Михайлович. - Она не говорила, куда пойдет, а я спрашивать не стал. Неудобно как-то… Если человек молчит, значит, на это есть причины. И вообще… - обвел он взглядом свое однокомнатное жилище. - Ей тут нельзя было оставаться.
- Понятно, - кивнул Друян. - Комната одна, чужой мужчина…