Ирина удрученно вздохнула:
- Нет ничего опасней, чем быть замужем за ковбоем.
- Вот это уже в самую точку, - самодовольно улыбнулся Александр Борисович. - Теперь я за тебя спокоен. Можешь идти и собирать мне вещи.
Ирина, однако, была не в восторге от этого предложения.
- А если серьезно, - вновь нахмурилась она, - как вы думаете остановить все эти ужасы? Ведь воюют, по сути, мальчишки. А мальчишки редко слушают, что говорят им взрослые.
- Солнце мое, не забивай себе этим голову.
- И все-таки у меня на душе тревожно. - Ирина вздохнула. - Наверно, это потому, что ты уезжаешь.
Турецкий встал, вытер рот салфеткой, обошел стол и, наклонившись, обнял Ирину за плечи:
- Не волнуйся. Считай, что я уезжаю в отпуск.
- Вот уж нет. В отпуск бы я тебя ни за что одного не отпустила!
Турецкий улыбнулся и поцеловал жену в щеку:
- Вот за эту непреклонность я тебя и люблю.
3
Как ни странно, но в Питер весна пришла раньше, чем в Москву. Снега на улицах почти совсем не осталось. Теплый ветер разогнал тучи, и солнце наяривало так, словно его только что помыли.
Александр Борисович Турецкий и Вячеслав Иванович Грязнов успели прогуляться по Невскому, поглазеть на изобилие мостов, лошадок и львов, на колонны Казанского собора, на маковки Спаса на Крови. Они прибыли в Питер сегодня утром. Володя Поремский приехать не смог - у него заболела мать, и он взял отпуск. Галю Романову решили вызвать, если возникнет необходимость, поэтому оперсостав представлял один лишь Володя Яковлев. После утренней встречи с местными операми он рыскал - по их наводке - по городу, время от времени позванивая Грязнову на мобильник и докладывая обстановку.
Щурясь на солнце, Вячеслав Иванович поглядел по сторонам и покачал головой:
- Все время удивляюсь, как они тут живут?
- А что тебе не нравится? - удивился Турецкий.
- Мне-то как раз все нравится. Но чувствую себя так, словно по музею хожу! Все время хочется надеть тапочки.
- Скорей уж галоши, - с улыбкой заметил Турецкий.
Прогулка по городу закончилась обедом в кафе "Крылатый лев", куда их пригласил начальник питерского утро полковник Гоголев.
Полковник поджидал их за столом и был бледен и хмур. С коллегами поздоровался сухо, как будто был недоволен их приездом.
Грязнов и Турецкий переглянулись.
Александр Борисович откашлялся в кулак и сказал:
- Виктор Петрович, мы понимаем, что вторгаемся на вашу территорию, но…
Гоголев махнул рукой:
- Бросьте. Я не помещик, чтоб запрещать вам охотиться в своем лесу. Да и вы на помещиков не слишком похожи. Так что обойдемся без извинений.
- Вот видишь, Саня, - посмотрел на Турецкого Грязнов. - Я тебе говорил, Витя наш человек. А то, что хмурый, так это, наверно, от авитаминоза.
- А, вот вы о чем, - отозвался Виктор Петрович. - Не обращайте внимания, просто спал сегодня плохо. Всю ночь зуб болел.
- Вылечил?
Гоголев ухмыльнулся:
- Ни фига. С утра собрался в поликлинику, а зуб, как назло, прошел. Я с дуру решил поход к дантисту отложить. А теперь чую, что следующая ночь будет не лучше прежней.
Грязнов и Турецкий сочувственно покивали головами.
Когда принесли обед, Гоголев заметно воспрял духом. На губах его наконец-то появилось какое-то подобие улыбки. Глаза уже не были затянуты туманом. А когда речь зашла о деле, ради которого приехали московские сыщики, он и вовсе оживился.
- Столкновения происходят в глухих районах, - объяснял он. - Либо в такое время, когда нормальные люди еще спят.
- Или уже спят, - добавил Грязнов.
Виктор Петрович кивнул:
- Именно. И потом, люди предпочитают не связываться с молодыми отморозками. Все знают, что этих зверенышей ничто не остановит.
- Не слишком хорошего мнения ты о современной криминальной молодежи.
Гоголев посмотрел на Грязнова и меланхолично вздохнул:
- Лет двадцать назад я к криминальной молодежи тоже не слишком хорошо относился. Но тогда даже воры и бандиты играли по правилам. Сегодня нет ни правил, ни игры. Одна жестокость. Взять хотя бы эти два убийства… Не кого-нибудь убили, а следователя и судью! Представляете, что было бы, если бы двадцать лет назад в Питере убили следователя и судью? Черт-те что творится! Как будто снова живем в девяностых.
Турецкий помолчал, давая Гоголеву возможность подостыть, затем спросил:
- Как идет следствие по двум этим делам?
- Со скрипом, - честно признался Виктор Петрович. - Версии есть, но ни улик, ни свидетелей. Вполне возможно, что оба убийства были местью со стороны скинхедов. Рамишевский вывел бритоголовых на чистую воду, а Жукова усадила их за решетку. Мотив, так сказать, налицо. Но, с другой стороны, машину Рамишевского взорвали профессионалы. Это я могу со всей уверенностью сказать. Мальчишки-скинхеды на это не способны. У них нет ни мозгов, ни опыта.
- А как насчет Жуковой?
Гоголев махнул рукой:
- Там тоже темная история. Не к столу будет сказано, ей дважды выстрелили в лицо. Хладнокровно и профессионально. А потом спокойно ушли, не оставив следов. Сомневаюсь, чтобы мальчишки были на такое способны.
- Сам же говорил - современные отморозки способны на все, - напомнил старому другу Вячеслав Иванович.
- Так-то оно так, но сработано слишком уж чисто. В общем, не знаю. Дела мы не закрыли, но шансов найти убийц мало.
- Удалось выяснить, из-за чего началась война? - поинтересовался Турецкий.
Гоголев покачал головой:
- Нет. Время от времени мы берем на улице бритоголовых. Так, по мелочи - хулиганство, сквернословие, распитие алкогольных напитков. Но на допросах они молчат, как сычи. Никакие наши ухищрения не действуют. То же самое и с графферами. Либо они и в самом деле ничего не знают. Либо… - Гоголев пожал плечами.
- Либо они опасаются за свои головы, - задумчиво закончил за полковника Турецкий. - Что из себя представляют питерские бритоголовые?
Виктор Петрович усмехнулся:
- То же, что и московские.
- У них что - союз, партия? Может, они зарегистрированы под каким-нибудь нейтральным названием?
- Есть несколько молодежных союзов патриотического толка. "Нацболы", "Союз возрождения России", "Россия для русских". Мы наведались в их штабы, но никакого криминала не нашли.
- Головы-то хоть бритые?
- Да нынче у каждого второго подростка на голове лысина или ежик. Пойди разбери - то ли он обрит по моде, то ли из идеологических соображений, а то ли ему просто жарко. По крайней мере, портретов Гитлера мы ни в одном Штабе не увидели. А в программах у них одно и то же: возрождение великой России, укрепление национального единства и тому подобное. Нигде не написано, что надо "бить черномазых". В двух штабах нашли "Майн Кампф", но ведь это ни о чем не говорит. У меня племянник тоже эту книжонку читал, но скинхедом никогда не был. Наоборот - дружит с африканцами, рэгги на гитаре играет.
- Да, эту шваль вывести на чистую воду трудновато, - подтвердил Грязнов. - Помню, пару лет назад мы взяли одного "лысика". У того на рукаве даже свастика была. Так он нам впаривал, что свастика - это древнеиндийский символ. Я посмотрел в словаре - так и есть. Знак света и щедрости! Даже ранние христиане использовали. Называется - "граммированный крест". "Хорошо, - говорю. - Но за что ты негра бил?" - "А он у меня девушку увел", - отвечает. Проверил - так и есть, увел. "А лысый, - спрашиваю, - почему?" А он мне: "Волосы выпадают. Вот и брею, чтоб не так позорно было". Скользкий народ, - резюмировал Грязнов.
Александр Борисович задумчиво почесал подбородок и сказал:
- У молодежи есть мускулы, но маловато мозгов. Значит, этими мускулами руководит кто-то извне. Старшие дяди.
- Вероятно, так и есть, - согласился Гоголев. - Но старших дядей припереть к стенке еще трудней. Тем более… - Гоголев понизил голос. - Власти не всегда выгодно наезжать на этих "дядей". Кое-кто там… - полковник ткнул пальцем наверх, - считает, что экстремисты выполняют полезную функцию.
- Это какую же, позвольте полюбопытствовать? - спросил Грязнов.
- Ну, например, отвлекают народ от социальных неурядиц. Раньше во всех бедах России были виноваты жиды, теперь - "черные". Это значит, что ни сами мы, ни тем более те, кто нами управляет, - ни при чем.
- Да, схема удобная, - кивнул Турецкий.
- И, что немаловажно, всегда срабатывает, - заметил Гоголев. - По крайней мере, в нашей стране. Ладно… Давайте обсудим процедурные вопросы.
И разговор трех следователей перешел в более скучное, но более конструктивное русло, превратившись в разговор трех профессионалов.
4
Сутки спустя в том же кафе сидели Турецкий, Грязнов и молодой "важняк" Володя Яковлев. Александр Борисович выглядел усталым.
- В общем, Слав, мы с Володей весь день объезжали милицейские управления и прокуратуры города, собирая статистические данные о преступлениях, совершенных скинхедами в Питере.
- Да уж, пришлось покататься, - вздохнул Яковлев.
Грязнов заботливо пододвинул к нему сахарницу и спросил:
- И как?
В ответ Александр Борисович достал из сумки и грохнул на стол увесистую папку:
- Вот. Здесь собрано все, можешь полистать. По городу зафиксированы восемь нападений скинхедов на художников-графферов. И два нападения на скинхедов. Думаю, последних было намного больше, но скины, даже истекая кровью, все равно говорят, что споткнулись, упали. Вероятно, у них на этот счет есть свой кодекс поведения.
- Думаю, им просто западло признаваться, что их избили какие-то маляры.
- Среди этих "маляров" тоже попадаются крепкие ребята, - сказал Турецкий. - Они тоже молоды и зачастую так же агрессивны, как бритоголовые. К тому же они представляют собой организованную и мощную группу.
- Когда молодняк сбивается в группы, жди беды, - философски поддакнул Грязнов, листая страницы. - Вот, например, тут. - Он тряхнул листком. - Трое художников-графферов подкараулили скинхеда в подъезде и нанесли ему тяжкие увечья. Заметьте, били они его цепью от велосипеда. Кто бы мог подумать, что простые маляры способны на такое?
- Н-да, - протянул Турецкий, отпивая кофе.
Он подождал, пока Вячеслав Иванович пролистает все дела. Как раз хватило времени, чтобы допить первую чашку кофе, заказать вторую и даже положить в нее сахар. Потом сказал:
- Ну что скажешь?
- Скажу, что ничего не понимаю. Из-за чего весь этот сыр-бор?
- В том-то и дело, - кивнул Турецкий. - Причина у столь затяжного конфликта должна быть весомая. А парни объясняют это несходством идеологий и прочей мурой.
- Я бы не сказал, что это такая уж мура, - заметил Володя Яковлев. - В двадцатом веке все войны велись из-за идеологических соображений. Фашизм, социализм, демократия…
- Фрейдизм, марксизм… - с улыбкой продолжил этот список Грязнов.
Однако Александр Борисович упрямо качнул головой:
- Нет, Володь. Идеологические расхождения у скинов и графферов были всегда. Но они умудрялись мирно сосуществовать. Мы с тобой вместе рылись в сводках и старых делах. У них практически никогда не было стычек. Началось все внезапно. Можно сказать в один день! И кстати, в одном из случаев граффер выстрелил в скинхеда из пистолета ТТ. Скажи-ка мне, давно ли наши художники стали таскать с собой стволы?
Яковлев пожал плечами.
- Вот то-то и оно, - резюмировал Александр Борисович. - Нет, ребята, здесь что-то другое, а вовсе не идеология. У всех этих событий есть отправная точка. Что-то произошло незадолго до первого факта столкновения. Мы должны узнать что. Есть предложения?
- Пойдем путем кропотливого анализа, - сказал Яковлев. - Составим расширенный поэпизодный план расследования.
- Правильно, - кивнул Турецкий. - Нужно заново проработать все эти эпизоды. Встретиться с участниками и свидетелями. Раздробить информацию я поручаю тебе, Володь. Посиди сегодняшний вечер над бумагами.
- С ума я скоро сойду с этой бумажной работой, - вздохнул Володя Яковлев.
- Не сойдешь, - усмехнулся Грязнов. - Мы же с Турецким не сошли.
- Вы - титаны и отцы-основатели! - улыбнулся Яковлев. - А мы всего лишь жалкие последователи. Продукт физического и духовного вырождения.
Турецкий и Грязнов переглянулись.
- Приятно, да? - обратился Турецкий к Вячеславу Ивановичу.
- Не то слово! - весело отозвался тот.
- В общем, так, вырожденец, - вновь обратился Турецкий к Володе. - Фронт работ обозначен. Действуй! Завтра с утра перейдем ко второму пункту нашей программы. Проверке и анализу эпизодов.
5
Кабинет, в котором Турецкий вел допрос, был обставлен скупо и строго. Стены, выкрашенные серой краской, производили угнетающее впечатление. Окна были забраны железной решеткой, что еще более усиливало мрачное ощущение.
Александр Борисович нахмурил брови и сказал:
- Ну хорошо. Вижу, дружеского разговора у нас с тобой не получается. Тогда попробую по-другому. Ты знаешь, кто я?
- Следователь, - неуверенно произнес худенький парень, почти мальчик, в разноцветном свитере и широченных вельветовых штанах.
Турецкий уставился на парня своим фирменным взглядом, от которого даже бывалые рецидивисты начинали нервничать. Затем покачал головой:
- Не совсем. Я - заместитель главы президентского комитета по внутренней оборонной политике и искоренению экстремизма в России. Все, что мы делаем, ложится на стол президенту под грифом "Совершенно секретно". Ты понимаешь важность моей миссии?
Паренек с изумлением посмотрел на Турецкого и кивнул.
- Молодец. Сегодняшний наш разговор я подошью к делу. А через два дня дело это ляжет на стол к прези… Впрочем, я не уполномочен сообщать деталей.
Высокопарная ложь Турецкого вкупе с его пронзающим до дрожи взглядом, подействовали незамедлительно. На паренька-граффера жалко было смотреть.
- А теперь я повторю свой вопрос. И тщательно подумай, перед тем как отвечать. Если ты ошибешься, последствия могут быть самыми непредсказуемыми. И не только для тебя, но и для твоих родных и близких. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Паренек судорожно сглотнул и кивнул.
- Молодец, - похвалил Турецкий. - А теперь скажи мне: чего хотят скинхеды? Чего они от вас добиваются?
- Они хотят, чтобы мы выдали им одного человека, - выпалил граффер. - Он что-то знает. Может о чем-то рассказать. И еще - он что-то натворил… Поэтому они и ищут его!
- Кто он? - жестко спросил Турецкий.
Глаза у парня забегали. Воспоминание о реальности отрезвило его. Он, по всей вероятности, уже пришёл в себя и успел раскаяться в необдуманном и поспешном ответе.
- Кто он? - строго повторил Александр Борисович. - Как зовут этого человека?
- Я… Я не знаю, - пробормотал парень. - Знаю только, что его называют Печальный Скинхед.
- Печальный Скинхед?
Парень кивнул:
- Да. Больше я ничего не знаю. Хоть к стенке меня поставьте, я все равно ничего не вспомню!
Паренек замкнулся и больше ничего не сказал.
Оставшись в кабинете один, Александр Борисович взял авторучку и вписал в блокнот крупными буквами:
ПЕЧАЛЬНЫЙ СКИНХЕД.
И поставил жирную точку. Некоторое время он смотрел на эту фразу, размышляя. За день Турецкий опросил пять свидетелей. В основном это были парни-графферы, подвергшиеся нападению скинхедов. Они отвечали немногосложно и, по большей части, угрюмо сопели в ответ. Но был один скинхед. Этот в течение всего допроса молчал, лишь под самый конец усмехнулся и презрительно выдал:
- А это спросите у Печального Скинхеда. Он вам все расскажет.
- Кто это такой? - спросил Турецкий.
Скинхед усмехнулся и ответил:
- Мой внутренний голос.
Больше он ничего не сказал.
И вот теперь - этот паренек-граффер. Он тоже заговорил о каком-то Печальном Скинхеде. Это уже было неспроста.
Поразмышляв, Александр Борисович пришел к выводу, что скины разыскивают важного свидетеля, который, вероятно, может пролить свет на ряд грязных делишек, которыми занимались скинхеды. Возможно даже, речь может идти об убийствах следователя Рамишевского и судьи Жуковой.
Придя к такому выводу, Турецкий снял трубку телефона, набрал номер Грязнова:
- Слав, нужно встретиться. И прихвати Володю.
6
Оперативнику Владимиру Яковлеву Питер не нравился. Слишком уж здесь было сыро, слишком уж серо. Яркое солнце, отражаясь от темной воды каналов, лишь подчеркивало какую-то странную, дремучую мрачноватость желтых фасадов. Да и от всех этих атлантов и ангелочков Яковлев был не в восторге. Все время казалось, что у атлантов, у этих мускулистых и бородатых мужиков, сдадут нервы, и балконы, которые они с таким трудом поддерживают своими мощными руками, повалятся прямо на головы прохожих.
Ангелочки же смотрели с такой нагловатостью и фривольностью во взглядах, словно знали о Яковлеве что-то, чего он и сам о себе не знал.
Два дня работы дали немного. Володя успел познакомиться с питерскими операми. Это были хорошие ребята, но на него они смотрели с плохо скрываемой ревностью и неприязнью. "Будь я на их месте, я бы смотрел на себя точно так же", - сказал себе Яковлев. Подумал и усмехнулся: "А может, и хуже". В любом случае, они помогали, как могли. Но то ли взгляд у них был слишком намыленный, то ли им не хватало энтузиазма - дело не сдвигалось с мертвой точки.
Единственное (ну или почти единственное), что удалось узнать с помощью их информаторов, это то, что бритоголовые любят собираться в баре "Серебряная вобла". Местные опера объяснили Володе, что они уже наведывались в этот бар, но толку от этого - никакого. Посетители "Серебряной воблы" безошибочно распознавали в них ментов. То ли разведка у бритоголовых работала безупречно, то ли лица оперов примелькались в городе. Но факт оставался фактом.
На ступеньках перед входом в бар стояли подвыпившие бритоголовые парни. Они курили, потягивали из бутылок пиво и, что-то шумно обсуждали.
- Оба-на! Черный! А я думаю, чего это у меня с утра кулаки чешутся? Сейчас я ему носяру в череп вомну.
Один из них, с красным лицом, отделился от группы.
- Слышь, ты, примат! - окликнул он негра.
Негр обернулся:
- А?
- Я говорю: тебя в зоопарке-то не хватятся? Скачи домой, а то на ужин опоздаешь. Все бананы без тебя съедят!
Негр нахмурился, повернулся и пошел дальше. Парни заржали.
- Куда? - проговорил краснолицый. - Целым не уйдешь!
Он двинулся было к негру, но неизвестный коротко стриженный мужик его опередил. Он в два прыжка нагнал негра и с ходу дал ему такого пинка, что тот пробежал шагов пять, а затем, не оборачиваясь, затрусил на другую сторону дороги.
- Вали в Африку, нигер! - крикнул ему вслед стриженый.
Он обернулся и столкнулся лицом к лицу с краснолицым.
- А тебе чего? - спросил мужик.
- Ничего, - ответил краснолицый и усмехнулся. - А ты прикольный. Хочешь с нами пивка дернуть?
Мужик посмотрел на компанию, стоящую на крыльце бара, и хмыкнул:
- Можно.
Вскоре он уже пил пиво с парнями.
- Ты откуда такой? - спросил его один из парней.
- Из Москвы.
- А что в Питере делаешь?
Тот усмехнулся:
- Жениться приехал.
Парни заржали.