- А че в Москве уже телок нет?
Мужик отпил пива и покрутил головой:
- Таких, как она, нет.
- У ней, случайно, не Волочкова фамилия? - поинтересовался краснолицый.
Мужик отлип от бутылки и вскинул брови:
- Какая еще Волчкова?
- Э, мужик, да ты темный совсем!
Парни опять заржали.
- Темные - в Африке, - назидательно сказал стриженый.
- Точно! - подтвердил краснолицый. - Зовут-то тебя как, москвич?
- Владимир.
- О! Как Владимира Красно Солнышко!
- Как у Владимира Красная Корочка, - отшутился москвич.
Похоже, никто из парней прикола не понял, но это мужика совсем не напрягло. Он снова приложился к пиву.
- Слышь, - окликнул его один из парней, - а как там у вас в Москве, черные сильно шалят?
- Прохода не дают, - ответил Владимир.
- А вы-то, б… куда смотрите? Мочили бы их!
- "Мочили", - передразнил Владимир. - Москва - не Питер. У вас, может, их и можно мочить, а у нас пенделя черному дашь - в ментовку затаскают.
- Отсталые люди, - сказал краснолицый.
- Отсталый город, - поддержал его один из бритоголовых.
- А вы давайте к нам в Питер - на стажировку, - предложил краснолицый. - Мы вас научим уму-разуму.
Владимир усмехнулся:
- Я тебя сам научу, сынок.
Бритоголовые заржали.
- А ты крутой!
- Мужик!
- Мачо, блин!
- Слышь, Волоха, че, у вас в Москве, в натуре, все так тухло?
- Как тебе сказать…
- Скажи как есть. Нам с пацанами интересно. Да, пацаны?
- Точняк!
- Я тебе одну историю расскажу, а ты уже сам суди, тухло у нас или нет, - сказал Владимир. - Сигаретка есть у кого?
- А своими еще не обзавелся, папаша?
- Мои в Питере тухнут быстро. Климат другой.
- Слушай, а ты, в натуре, прикольный. Так че там у тебя за история?
- Встретил я однажды во дворе негра. Здоровый, мордатый, сидит на скамейке и семечки лузгает…
- Ни хрена себе!
- Во оборзел!
- Я, значит, к этому черному подхожу и спрашиваю: "Че, говорю, мудила, на поезд опоздал?" Он мне: "На какой поезд?" - "В Африку!" - говорю. Черный глазами хлоп-хлоп. Я говорю: "Слышь, чернозадый, твой поезд по другому пути пойдет. А здесь тебе делать не фига!"
- Нормально!
- Молодец!
- Мужик!
Владимир подождал, пока бритоголовые выскажут все комплименты, на какие способны, отхлебнул пива и продолжил:
- Ну вот. И тут негр этот встает. Гадом буду, метра два с копейками! А плечи… - Владимир оглядел бритоголовых. - Вот если тебя и тебя рядом поставить, так за его спиной вас все равно не видно будет!
- Вот это горилла! - откликнулся один из парней. - А ты че?
- А что я? Я ему и говорю: "Чернозадый, тебе уши заложило?"
- А он?
- Аон больше ничего не говорил. Только хрюкнул, как свинья, и в сугроб мордой повалился.
Возникла пауза. Парни пытались понять, почему это негр повалился в сугроб. Общее замешательство выразил краснолицый.
- Слышь, Волоха, я не понял. А че он упал-то?
Владимир смачно сплюнул на крыльцо и, усмехнувшись, ответил:
- А тебе бы по хлебалу кирпичом дали - ты бы упал или нет?
Еще несколько секунд бритоголовые соображали, что к чему, затем все разом заржали.
- Ну ты даешь, мужик!
- Молодца-а!
- Прямо кирпичом - по хлебалу? Надо же!
- Надо было его насмерть забить!
- А потом что? - поинтересовался краснолицый, когда ржание утихло.
- А потом - прямиком на нары, - мрачно ответил Владимир. - Хорошо, следователь был знакомый, отмазал. А так бы сидеть мне до сих пор.
Парни заскребли в затылках.
- Да-а, - протянул краснолицый. - Плохо у вас еще дело налажено, если за одну плюху на нары сажают.
Владимир фыркнул:
- А у вас что, лучше, что ли?
Бритоголовые переглянулись, на их плоских лицах заиграли хищные усмешки. Владимир допил пиво и швырнул пустую бутылку в урну.
- Ладно, - сказал он, - мне пора. Слышь, пацаны, может, подскажете, как мне до Пестеля добраться?
- А у тебя че там, невеста?
- Угу.
Краснолицый допил пиво и тоже швырнул бутылку в урну, однако промахнулся. Она цокнула об асфальт и рассыпалась на блестящие осколки.
- Мазила! Мазок! Мазер! - загалдели бритоголовые.
Не усмехнулся только Владимир. Он спокойно и невозмутимо смотрел на краснолицего. Затем так же спокойно спросил:
- Ну так как? Поможешь мне найти мою кралю? Тачка за мой счет.
Тот задумчиво пожал плечами (после неудачного броска он был явно смущен).
- Ну-у… если за тачку заплатишь, то, в принципе, можно. Все равно делать не фига. Хотя… - Бритоголовый замялся. Ему явно не хотелось покидать компанию. - Слышь, Волоха, а может, потом к своей телке поедешь? Посидим, пивка попьем, а?
Владимир посмотрел на часы.
- Часок у меня есть, - кивнул он.
- Отлично! Тогда пошли? Я угощаю!
Парни побросали окурки и гуськом двинулись в бар.
- Тебя как зовут-то? - окликнул Владимир краснолицего.
- Можно Серж, можно Серый. Мне по барабану, - представился тот.
- Приятно познакомиться.
Они крепко пожали друг другу руки.
7
Свободных столиков в баре не оказалось.
- Давай за барную стойку, - предложил краснолицый. - Чтоб задницами не толкаться.
- Без проблем, - ответил Владимир.
Они уселись за стойку и заказали пиво.
- У вас тут всегда так людно? - поинтересовался Владимир.
- Да. Почти.
В кармане у краснолицего зазвонил телефон.
- Волоха, погоди пять сек, - сказал он и прижал трубку к уху. - Да! - С полминуты он слушал молча, лишь кивая и угукая в ответ. Потом сказал: - Хорошо, буду. - Сложил телефон и обратился к Владимиру: - Слышь, брат, я тебя проводить не смогу.
- Случилось что?
- Да нужно с одним мазилой разобраться. Так что минут через двадцать рвану.
- Мазила - это кто? Черномазый?
Краснолицый усмехнулся:
- Хуже.
- Хуже черномазого может быть только мертвый черномазый, - заметил Владимир.
- Иногда и белый человек на поверку - черное дерьмо, - резонно возразил краснолицый. - Ты в Питере недавно. Наверное, еще не встречал.
- Кого?
- Да бегают тут по Питеру ублюдки с баллонами и стены поганят.
- С какими баллонами? - не понял Владимир.
- С обыкновенными, с какими. Пульверизаторы, или как их там… На стенах еще рисуют.
Серый поднял руку и сделал круговое движение, словно разбрызгивал краску.
- А, понял, - кивнул Владимир. - Граффити, что ли?
- Во-во.
- А эти-то вам чем не угодили? Что-то я не видел, чтобы стены "черномазые" раскрашивали.
Краснолицый поморщился:
- Я же тебе говорю - они не "черномазые". Просто… - Тут Серый стрельнул глазами по сторонам и понизил голос: - Короче, тут такая бодяга: один мазила пацана нашего на нож посадил.
Владимир выкатил глаза и присвистнул от удивления:
- Ни хрена себе. Насмерть?
- Да не, не насмерть. Но пацан до сих пор в больнице лежит. Диагноз знаешь какой? Проникающее ранение брюшной полости! Не слабо, да?
Широкоплечий скинхед, проходивший мимо барной стойки, притормозил, посмотрел на краснолицего и подозрительно спросил:
- Серый, ты что там нашему гостю впариваешь?
- Ничего, - успокоил его краснолицый. - Все по теме.
- Смотри, - предостерегающе сказал верзила и пошел дальше.
Краснолицый кивнул ему вслед и сказал:
- Видал? Конспирация, блин. Так что никому об этом, понял?
- Понял, как не понять. Не знал, что мазилы такими борзыми бывают. За что хоть он его?
Серый наморщил лоб:
- Точно не знаю. Там что-то из-за бабы у них получилось. Сам-то мазила русский, а баба у него вроде черномазая была.
- Слушай, а…
Краснолицый предостерегающе выставил ладонь, прерывая собеседника. Затем залпом допил пиво и хлопнул пустую кружку на стойку.
- Все, братан, пора мне дергать. А к бабе своей ты и без меня доберешься. Не знаю, как у вас в Москве, а у нас таксисты к самому дому подвозят. Ну, бывай! Приятно было познакомиться.
Володя Яковлев вышел из бара сразу вслед за Серым. Он успел увидеть, как тот, а с ним еще два парня усаживались в синюю "мазду". Едва машина тронулась с места, Яковлев быстро зашел за угол дома, где стояла взятая им напрокат у питерских оперов "девятка".
Скинхедов он нагнал у ближайшего светофора. Володя старался держать дистанцию в две-три машины, Чтобы не примелькаться, и ему это неплохо удавалось. Синяя "мазда" минут двадцать кружила по городу, затем остановилась возле старого шестиэтажного здания. Здесь скины выбрались из машины и двинулись к арке проходного двора. Яковлев натянул на нос темные очки, скрыл волосы и пол-лица под бейсболкой, вылез из машины и направился за ними. Куртка у него была черная и неброская. В таких ходит добрая треть мужского населения города.
Пройдя сквозь проходной двор, группа скинхедов свернула за угол. Яковлев ускорил шаг. Дойдя до угла, он хотел было остановиться, но услышал поблизости чей-то сдавленный крик и прибавил ходу.
Если бы Володя Яковлев был чуть менее спортивен, если бы он не спарринговался раз в неделю на ринге спортшколы "Золотая перчатка", он бы не заметил этого молниеносного движения, и дубинка, вне всякого сомнения, размозжила бы ему череп. Но тренированная реакция сослужила Володе добрую службу.
Черная молния со свистом рассекла воздух у него над головой. Поднырнув под дубинку, Яковлев нанес противнику быстрый и точный удар в солнечное сплетение и тут же довершил комбинацию хлестким левым апперкотом. Переносица противника хрустнула под ударом кулака, и ее обладатель - бритоголовый, краснолицый парень - рухнул на землю.
Двое других скинхедов молча ринулись на него. Первого Яковлев подсек и уложил на землю рядом с Серым, пригвоздив его к асфальту ударом каблука. Второй, видя такой расклад, притормозил и, сунув руку в карман, выхватил небольшой нож-балисонг. Пара движений кисти, и узкое лезвие ярко блеснуло на солнце.
- Получи, сука! - завопил бритоголовый и сделал выпад рукой.
Яковлев легко увернулся от лезвия и ребром ладони выбил нож из руки подростка. Затем схватил парня за запястье и вывел его на болевой.
- А-а! - взвыл бритоголовый, складываясь пополам. - Пусти руку, сука! Пусти, сломаешь!
- Какое задание получил? Ну, быстро! Руку сломаю!
Яковлев усилил нажим.
- Не зна-аю я!
- Как меня вычислили?
- Машину твою заметили! Черт, да пусти же ты! - Скинхед жалобно захныкал.
- Как называется ваша организация? Говори, сволочь, руку сломаю!
- "Ро… Россия для русских"…
Из глаз скина потекли слезы, из ноздри на землю потянулась длинная сопля.
- Кто главный? Главный кто, спрашиваю?
Парень лишь заскулил в ответ, и Яковлев еще больше усилил нажим.
- Кто главный?
- Костырин… Костырин главный… - простонал бритоголовый, сморщившись от боли. Затем вдруг набрал полную грудь воздуха и завопил на весь двор: - А-а-а! Убивают!
Краснолицый и второй скинхед зашевелились, приходя в себя. Яковлев выпустил парня, и тот опустился на задницу. Сжал покалеченную руку между колен и, по-собачьи поскуливая, закачался на месте, как шаман, вызывающий духов.
- Еще раз поймаю - башку откручу, - пообещал Володя, повернулся и, не дожидаясь, пока скинхеды окончательно очухаются, быстро зашагал к машине.
Десять минут спустя он докладывал Грязнову по телефону:
- Война между художниками и скинхедами началась из-за художника-граффера. Имя неизвестно. Его чернокожую подругу скинхеды либо изнасиловали, либо убили. Думаю, нужно поднять дела за последние пару месяцев о нападении на девушку-иностранку.
- Сделаем, - ответил Грязнов. - Давай дальше.
- Граффер из мести посадил на нож кого-то из скинхедов. Но не убил, а только ранил. Тот до сих пор лежит в больнице. Думаю, есть смысл проверить все больницы на ножевое ранение в брюшную полость.
- Проверим. Что еще?
Яковлев замялся:
- Товарищ генерал-майор, я тут побеседовал с одним скином. Так вот, он назвал мне название организации, в которой состоит, и фамилию своего вождя.
- Чем это ты так его расположил?
- Как всегда - добрым отношением. У вас ручка под рукой?
- Да.
- Организация называется "Россия для русских". Фамилия вожака - Костырин.
- Записал. Что-нибудь еще?
- Никак нет, товарищ генерал-майор.
- Хорошо. Подробности про "доброе отношение" сообщишь при личной встрече. Никого хоть не помял?
- Так, чуть-чуть.
- Ох, Яковлев, подведешь ты меня под монастырь со своим чуть-чуть. Ладно, дальнейшие инструкции получишь сегодня вечером, после отчета. А сейчас - продолжай работу.
- Слушаюсь.
Грязнов дал отбой. Володя бросил телефон на сиденье, тяжко вздохнул и удрученно покачал головой в предчувствии большого бадабума, который устроит ему суровый начальник.
8
Получив информацию о молодежном объединении "Россия для русских", Александр Борисович Турецкий активизировал (по его собственному выражению) работу. Он подключил все свои связи, объездил половину госконтор города, встречаясь с чиновниками и политиками и выуживая, а порой и выдавливая из них необходимую информацию. Помимо того он лично встретился с несколькими журналистами, освещающими в питерской прессе тему молодежной войны. Беседовать с журналистами было не легче, чем с чиновниками. Турецкому пришлось применить весь свой арсенал уловок, чтобы выудить из них что-нибудь действительно полезное для дела.
К вечеру следующего дня Александр Борисович уже знал об объединении "Россия для русских" и о его лидере Дмитрии Костырине почти все. В том числе и то, что тот лежит в больнице с ножевым ранением в живот.
Грязнов между тем занялся поисками таинственного граффера, пырнувшего Костырина ножом. Совместно с полковником Гоголевым и его людьми они перетряхнули весь "художественный бомонд" Санкт-Петербурга. И примерно к тому времени, как Турецкий закончил колесить по городу, они уже знали имя таинственного граффера - Андрей Черкасов.
- Мария Леопольдовна, здравствуйте! Я звонил вам час назад. Моя фамилия Турецкий.
- Александр Борисович?
- Именно так.
- Простите за излишнюю подозрительность, но не могли бы вы показать мне удостоверение?
- Разумеется.
Турецкий достал корочку и протянул ее Черкасовой. Она с полминуты внимательно изучала удостоверение, разглядывая печать и фотографию, затем вернула удостоверение и посторонилась:
- Проходите.
Беседовали на кухне. Ни чай, ни кофе Мария Леопольдовна не предложила. Она была бледна, под глазами пролегли глубокие тени. Побелели даже губы. По-видимому, женщина не спала уже несколько дней.
- Мария Леопольдовна, как давно пропал ваш сын?
- А разве я сказала, что он пропал?
Турецкий нахмурился:
- А разве нет?
Мария Леопольдовна опустила глаза под его колючим взглядом.
- Да, пропал. - Ее тонкие пальцы принялись перебирать кисти шерстяного платка. - Уже больше недели. Если точно - в прошлый четверг.
Александр Борисович мысленно отсчитал дни. Четверг. Тот самый день, когда Костырина привезли в больницу!
- Расскажите об этом подробнее.
Некоторое время Мария Леопольдовна молчала, по-прежнему нервно теребя платок, затем заговорила- быстро и отрывисто, словно боялась передумать:
- Андрюша позвонил ночью и сказал, что должен уехать на несколько дней. Еще сказал, что ему угрожает опасность. Что он серьезно подрался с одним парнем, отец которого - крупный политик. Сказал, что знает, как все уладить, но на это ему понадобится время. Неделя или больше. - Мария Леопольдовна подняла на Турецкого влажные глаза. - Андрей предупредил, что им могут интересоваться незнакомые люди… Я должна говорить им, что он уехал в Крым - на турнир художников-графферов.
- И как?
- Первые дни после его отъезда телефон раскалился от звонков. Все время спрашивали Андрея и представлялись его друзьями.
- А вы?
Мария Леопольдовна вздохнула:
- Врала про Крым.
- Ясно. Андрей сказал, куда он уезжает?
- Нет. Сказал только, чтобы я не волновалась. Что его приютили друзья. Я спросила, что за друзья, но он не ответил. Сказал, что лучше, чтобы я пока ничего не знала. Потом повесил трубку. - Мария Леопольдовна горестно вскинула руки и прижала их к худой груди. - Господи, Александр Борисович, я не знала, что и думать! Позвонила в милицию, но вспомнила про сына политика и бросила трубку.
- И никому до сих пор об этом не рассказывали?
Женщина покачала головой. Турецкий задумчиво достал из кармана сигареты, посмотрел на Марию Леопольдовну и, нахмурившись, снова убрал пачку в карман.
- А почему вы мне все это рассказали?
- Не знаю. Только чувствую, что должна рассказать. Я не знаю, в какую историю впутался Андрей, но вы должны верить ему. И должны помочь! - Она порывисто протянула руку и сжала пальцами предплечье Турецкого. - Александр Борисович, скажите честно, что с ним случилось? Он… жив? Мой мальчик жив?
- Насколько я знаю, жив, - спокойно и ровно ответил Турецкий. - Он, действительно впутался в нехорошую историю, но ничего трагичного не случилось. Я пока не могу вам всего рассказать, но… Если Андрей позвонит, дайте ему мой телефон. Мобильный у меня всегда с собой. Скажите, что все в порядке.
Турецкий достал из кармана визитную карточку и положил ее на стол.
- Я передам, - тихо сказала Мария Леопольдовна.
- А теперь расскажите мне об Андрее поподробнее. О его характере, привычках, знакомых. И еще - про его отношения с Таей.
- Хорошо, - тихо сказала Мария Леопольдовна. - Я все вам расскажу…
9
Дмитрий Костырин лежал на кровати в полосатой пижаме и, опершись головой на подушку, читал книгу. Рядом на тумбочке тикали часы, лежала пачка леденцов, недоеденная плитка шоколада, градусник и толстая общая тетрадь.
Дмитрийпослюнявилп^Лециперевернул страницу. Дверь палаты отворилась, и на пороге появился высокий, рыжеватый, пожилой мужчина в сером костюме и голубой рубашке. В одной руке он держал пакет с продуктами, в другой - коробку с шахматами.
Дмитрий отложил книгу.
- А, дядя Олег. Проходите.
Мужчина был не кто иной, как Олег Кириллович Костырин, генерал-майор милиции и дядя Дмитрия. Он затворил за собой дверь и прошел в палату. Затем пододвинул табуретку к самой кровати и сел на нее. Шахматы он положил на тумбочку, а пакет поставил на пол.
Дмитрий посмотрел на пакет и усмехнулся:
- Что там? Опять яблоки и пирожки?
- Да. Мать просила передать.
- А когда сама придет?
- Завтра. Сегодня никак.
Дмитрий поморщился:
- Какого черта она вообще сюда таскается? Она что, думает, у нее новые ноги вырастут - взамен больных?
- Она о тебе волнуется.
- Ну и очень глупо, что волнуется. Я же не при смерти!