- Сейчас - нет, - согласился Олег Кириллович. - Сейчас ты орел. А когда тебя привезли в больницу, ты был грязным, кровоточащим куском мяса. И мать видела тебя таким. Так что не суди ее слишком строго.
- Да я не сужу. О ногах ее забочусь.
Генерал пожал плечами, достал из пакета яблоко и протянул его Дмитрию. Тот нехотя взял.
- Грызи, - сказал Олег Кириллович. - Самая полезная вещь для здоровья. По себе знаю. Съешь десять кило яблок - и будешь как новенький. Как ты себя чувствуешь?
- Так же, как вчера. Нормально. Вы мне лучше скажите, как наши с вами дела? Продвигаются?
- Пока глухо, Дима.
Костырин-младший откусил кусок яблока, брызнув соком на одеяло, и принялся методично работать крепкими челюстями.
- Затаился, сволочь, - с невыразимой злобой произнес он. - А что его друзья-графферы, молчат?
- Молчат. Я думаю, они не знают, где он. Иначе бы давно рассказали.
Дмитрий сморщился, с ненавистью, взглянул на яблоко и положил его на тумбочку. Посмотрел на дядю и сухо спросил:
- Долго мне еще париться на койке?
- Еще недельку придется полежать, - ответил тот.
- Черт! Достало меня валяться. Скоро совсем плесенью покроюсь. И еще этот запах! Чувствуете? - Дмитрий обвел палату ненавидящим взглядом. - Он везде. Смесь йода с мочой. Меня уже наизнанку от него выворачивает. Плюну на все и пойду домой!
Олег Кириллович покачал большой головой:
- Не дури. Ранение было глубоким. Если ты встанешь, швы могут разойтись и рана начнет гноиться.
Несколько секунд они молчали, затем генерал Костырин произнес неприязненным, холодноватым голосом:
- И все-таки я не понимаю, как ты позволил этому ублюдку добраться до тебя? Ведь ты самый крепкий из всех парней, каких я только встречал. Неужели он оказался крепче?
- Дядя Олег, - предостерегающе сказал Дмитрий.
- Я не хочу тебя обидеть, - упрямо гнул свое генерал. - Скорей уж я сам обижен. Какой-то тщедушный щенок едва не отправил тебя на тот свет. Если б твой отец смог это услышать, он бы в гробу перевернулся.
Мышцы на шее Костырина-младшего напряглись, жилы - вздулись.
- Ладно, не напрягайся, - заметив это, сказал генерал. - Отыщем мы твоего обидчика. Отыщем и накажем, чтобы не повадно было ножом махать. Я сам, лично, с него шкуру спущу. - Олег Кириллович нахмурил рыжеватые брови и задумчиво потер пальцами щеку. - Хотел бы я знать, в какую нору он забился? Мы пробили все его связи. Слушай, а может, он действительно рванул в Крым, а потом подох где-нибудь в дороге?
Дмитрий усмехнулся и покачал головой:
- Этот не подохнет.
Зрачки генерала сузились:
- Значит, он все-таки крепкий парень?
- Теперь - да, - сказал Дмитрий. - Я сделал его таким.
- Ты как будто гордишься этим? - холодновато прищурившись, проговорил Олег Кириллович.
Дмитрий криво ухмыльнулся:
- Я ему голову отрежу. Дайте только мне до него добраться. Кстати, дядя Олег, я тут думал… Мне кажется, я знаю, как выманить его из логова.
Костырин-старший внимательно посмотрел на племянника:
- Я правильно понял? Ты сказал - выманить?
- Да, - кивнул Дмитрий. - Он очень чувствительный малый. И на этом можно сыграть. Только нужно действовать осторожно. Если мы сожжем за его спиной мосты, он превратится в полного отморозка. А отморозки действуют хитро и расчетливо. - Дмитрий на мгновение задумался, усмехнулся своим мыслям и тихонько покачал головой. - Нет, этот ублюдок нужен нам теплым и жалостливым.
- Кажется, я понимаю, о чем ты говоришь, - сказал Олег Кириллович. - И, кажется, я знаю, как это сделать.
10
"Разводящий" графферов - Олег Николаевич Шевцов - был высоким, худощавым, с гривой черных волос, стянутых на затылке резинкой, и черной бородкой-эспаньолкой, которая росла у него как-то криво и клочковато, но над которой (это было сразу заметно) он усиленно работал, стараясь придать ей максимально мужественный вид.
Шевцов вышел из кафе с потрепанным коричневым кейсом в руке и двинулся к серебристому "форду-фокусу".
Он остановился возле машины, чтобы достать ключи. Промедление оказалось для него губительным. Он даже не успел понять, как все произошло. Только что кейс был в руке, а потом - р-раз! - и его не стало. От неожиданности Николаич уронил ключи в лужу. Обернувшись, он увидел удаляющегося мужчину. Высокого, широкоплечего, в элегантном пальто. В левой руке он нес кейс Николаича; нес не торопясь, спокойно и уверенно, будто тот принадлежал ему.
- Эй! - заорал Николаич странному грабителю. - Эй, ты!
Он бросился за ним вслед, но в этот момент мужчина обернулся и, усмехнувшись, произнес:
- Тише, малыш. Спокойно.
Это было так неожиданно, что Николаич, собиравшийся броситься грабителю на плечи и повалить его на землю, затормозил и остановился.
- Да что спокойно-то! - крикнул он, гневно блестя глазами. - Отдай кейс, сволочь!
Однако взгляд у незнакомца был такой холодный и такой невозмутимый, что Николаич осекся. Так может смотреть только человек, который имеет право так смотреть.
- Я сказал, угомонись, - мрачно проговорил незнакомец и сунул руку в карман пальто.
Шевцов отступил на шаг назад. Некоторое время он ошалело смотрел на грабителя, затем сжал руки в кулаки и заговорил подрагивающим голосом:
- Послушайте… как вас там… это не мой кейс, ясно? Это кейс моего босса. А он очень большой человек. - Он не сводил перепуганных глаз с руки незнакомца. - Вы меня с кем-то перепутали… Правда! Если вы вернете кейс, я обещаю, что ничего не расскажу своему боссу.
- Да ну? - Мужчина достал из кармана пачку сигарет. Вытащил одну губами, по-прежнему не выпуская кейс, и, не торопясь, прикурил ее от блестящей зажигалки. - А я как раз хочу, чтобы ты все ему рассказал.
Увидев, что у незнакомца нет ствола, Николаич слегка успокоился. Однако уверенней он от этого не стал. Шевцов совершенно не представлял, что в такой ситуации полагается делать.
- Ну! - твердо сказал незнакомец. - Так чей же это кейс?
- Я же сказал - моего босса, - ответил Шевцов.
Мужчина кивнул:
- Отлично. Осталось выяснить, кто твой босс.
Вопрос был таким прямым, а вел себя незнакомец так нагло, что Николаич вспылил.
- Слушай, а не слишком ли много ты на себя берешь? - злобно сказал он. - Ты вообще кто такой?
- Я - тот, кто отнял у тебя кейс, - спокойно ответил мужчина. - И если ты не дурак, ты понимаешь, что я не простой уличный воришка. И если я взял этот потрепанный, ничем не примечательный кейс именно у тебя, значит… - Тут незнакомец пожал широкими плечами. - Значит, я сделал это преднамеренно.
Шевцов растерянно заморгал.
- Зачем же вы его взяли? - спросил он.
- Чтоб завязать знакомство. Не возьми я его - ты не стал бы со мной знакомиться, правда? Ты бы послал меня куда подальше, запрыгнул в тачку и уехал.
Николаич хмуро усмехнулся:
- Я не знакомлюсь на улице.
- И правильно делаешь. Зато я знакомлюсь.
- Это ваше хобби, что ли? - съерничал Шевцов.
- Скорей, часть моей профессии, - ответил мужчина.
- И какая же у вас профессия?
Незнакомец снова сунул руку в карман, на этот раз - пиджака.
- Вот, взгляни! - он протянул Николаичу визитную карточку.
Тот нерешительно ее взял. Пробежал по визитке взглядом и поднял удивленные глаза на незнакомца.
- Так вы из прокуратуры?
Мужчина, оказавшийся старшим следователем Генпрокуратуры, не вынимая сигареты изо рта, кивнул:
- Угу. Ты разочарован?
Николаич помолчал, потом сказал:
- Я сразу понял, что вы не бандит. Теперь, когда я знаю, кто вы… может, вернете мне кейс?
Турецкий (а это был именно он) медленно покачал головой:
- Нет.
- Но почему?
- Я верну его только твоему хозяину. Из рук в руки.
Шевцов вдруг весь как-то сник, опустил голову и жалобно заканючил:
- Пожалуйста, отдайте кейс. Я за него головой отвечаю.
- Олег Николаевич, вам двадцать семь лет, а вы распустили нюни, как пятнадцатилетний мальчишка, - с укором сказал Турецкий.
- Вы знаете, как меня зовут? - удивился Шевцов.
- А ты думаешь, я просто угадал? - Александр Борисович покачал головой. - Нет, парень. В общем, так. Кейс я верну. Целым и невредимым. Передай мою визитку своему боссу. Я жду его звонка до вечера. Если звонка не будет, я приобщу кейс к уликам, и вы увидите его только на суде.
- К каким уликам? - не понял Шевцов.
- Там узнаешь.
Турецкий повернулся и как ни в чем не бывало пошел своей дорогой, размахивая кейсом.
- Эй! Эй, вы!
Турецкий обернулся и небрежно бросил:
- Если вздумаешь за мной тащиться, следующую ночь проведешь в камере.
Шевцов остановился. Разговор был окончен.
11
Звонок раздался полчаса спустя.
- Александр Борисович Турецкий? - спросил вкрадчивый тихий голос.
- Он самый, - ответил Турецкий. - Кто говорит?
- Хозяин кейса, который вы так беззастенчиво отобрали у моего человечка.
- Как вас зовут?
В трубке повисла пауза. Затем вкрадчивый голос ответил:
- Сергей Михайлович.
- А фамилия?
Послышался смешок и вслед за тем:
- Она не слишком благозвучна. Поэтому называйте меня по имени-отчеству.
- Хорошо, с фамилией мы повременим. Теперь я хочу знать, кто вы?
- Я? Художник. И друг художников. А вы, насколько я понял, представитель Фемиды?
- Что-то вроде этого.
- Я хочу вернуть мой кейс, Александр Борисович. Вы изъяли его незаконно.
- Правда? Докажите.
- Доказать что?
- Что он действительно принадлежит вам. В кейсе, между прочим, двести тысяч долларов. Вы готовы ответить, откуда у вас такие большие деньги?
- Что вы хотите? - после паузы спросил Сергей Михайлович.
- Встретиться с вами.
- Гм… И тогда вы отдадите мне кейс?
- Возможно.
- Хорошо. Скажите, где вы, и я пришлю за вами машину.
- Вот так бы и давно. Записывайте.
Особняк был не слишком большой, всего-навсего три этажа, и не слишком роскошный - лишь два мраморных льва на крыльце. Забор возвести еще не успели, поэтому двор просматривался насквозь.
- Хороший домик, - похвалил Турецкий.
Один из верзил, сидевших с ним машине, усмехнулся:
- Хороший. Только нам не туда.
Машина и в самом деле обогнула особняк стороной и остановилась возле простого пятистенка, бревна которого потемнели от времени.
Хозяин, невысокий, сухопарый, с худым, морщинистым лицом, встретил их на крыльце. Сергей Михайлович был в старом ватнике и вязаной шапочке, на ногах - валенки с галошами. В руке - лопата.
- Здравствуйте, Александр Борисович! - улыбнулся Сергей Михайлович, почти не разжимая губ.
Турецкий захлопнул дверцу машины и направился к крылечку.
- Здравствуйте, Сергей Михайлович. - Они пожали друг другу руки.
- Хорошо Добрались? На ухабах не трясло?
- Добрались хорошо, - ответил Александр Борисович. - Жаль только, округой полюбоваться не получилось. Ваши культуристы напялили мне на глаза повязку.
- Необходимая предосторожность, - объяснил хозяин.
- Неужели вы думаете, что при желании я не смогу найти ваш дом и установить вашу личность?
- Может, да. А может, нет, - неопределенно ответил Сергей Михайлович. - Да и сомневаюсь я, что у вас появится такое желание. У вас и без меня проблем по горло.
- Это верно, - согласился Турецкий.
- Александр Борисович, вынебудетепротестовать, если мои ребятки слегка вас… обыщут?
- Боитесь, что я вас застрелю?
Сергей Михайлович улыбнулся:
- Вот уж этого нисколько не боюсь. Боюсь другого. Вдруг у вас хватило простоты принести с собой микрофон. А я, знаете, никогда не даю интервью.
Турецкий развел руки в стороны, и "мальчики" тщательно его обыскали. Один из них повернулся к хозяину и пробасил:
- Он чист.
- Тогда прошу в дом, Александр Борисович!
В доме тоже не было никакой роскоши, только все самое необходимое. Стол, кресла, диван, пара шкафов и полки с книгами и художественными альбомами (Турецкий разглядел альбомы Рембрандта, Пикассо, Поллока и Клее). В камине уютно потрескивали березовые поленья. На каминной полке стояла бронзовая женская статуэтка.
- Итак, Александр Борисович, - начал Сергей Михайлович, когда они расселись в кресла, - вы сдержали слово и вернули мне мой кейс. Я тоже хозяин своему слову. Я обещал вам встречу, и вот вы здесь. Что вам от меня нужно? Только давайте без обиняков, у меня не так много времени.
- Сергей Михайлович, в городе идет молодежная война. И многие считают, что вы можете ее остановить.
Хозяин дома помрачнел.
- Художники-графферы вместо красок взяли в руки дубинки и ножи, - продолжил Турецкий. - Забит насмерть восемнадцатилетний парень из общества "Русская память". Неделю назад графферы избили четверых членов патриотического союза "Воля". У одного из них сломан позвоночник. А еще один - ослеп. Отслоение сетчатки. Слышали об этом?
Сергей Михайлович мрачно усмехнулся.
- Если вы хотите, чтоб я расчувствовался, то напрасно стараетесь, - желчно сказал он. - Мне нисколько не жаль этих ублюдков. И потом, зачем вы мне все это рассказываете? И откуда у вас информация о том, что в избиениях замешаны графферы? Художники - смирный народ. Если они с кем-то и воюют, то исключительно при помощи линий, образов и цветов.
Турецкий дернул щекой:
- Бросьте. Есть свидетели.
- Вот как? - Брови Сергея Михайловича взлетели вверх. - Тогда почему виновные до сих пор не наказаны?
- Потому что жертвы молчат. Они предпочитают торжеству закона личную месть.
Хозяин дома слегка оттаял и даже покивал в знак согласия:
- Вот это уже ближе к делу. Не знаю, кто там, кому и за что мстит, но графферов… (я подчеркиваю: графферов, а не скинхедов!) действительно избивают. И даже убивают! Юных парней, из которых в будущем могут вырасти наши, русские, Рафаэли и Рембрандты. Это, между прочим, наше национальное достояние. Что сделали вы, Александр Борисович, чтобы уберечь их от беды?
- Это демагогия, - сухо произнес Турецкий.
- Правда? А мне кажется, что демагогия - это то, что вы говорите.
Александр Борисович поморщился, как от зубной боли, и устало вздохнул:
- Если вы будете продолжать в таком же тоне - мне с вами не о чем говорить.
- В таком случае, зачем вы жаждали этой встречи?
- Я считал вас умным человеком. По крайней мере, человеком, который слышит не только самого себя. Но, видимо, я ошибся.
- Вы не ошиблись, - веско сказал хозяин дома. - Давайте так: вы будете говорить, а я - молчать и слушать. И постарайтесь пока обойтись без вопросов. Я хочу услышать ваш монолог. Ваши мысли на этот счет.
- Что ж… - начал Александр Борисович. - Пожалуйста. Начнем с того, что молодежная война не выгодна никому. И она не может длиться до бесконечности. Я знаю, что скинхедам нужен один из ваших ребят. Его зовут Андрей Черкасов.
Сергей Михайлович неприязненно прищурил глаз.
- Предлагаете мне его сдать?
- Нет. Вы не сможете этого сделать, и вы об этом знаете. Иначе вы давно бы уже его сдали. Черкасов прячется. И никто - ни вы, ни скинхеды - не знает где.
- Так-так. Прошу вас, продолжайте.
- Вы наверняка встречались с кем-то из лагеря скинхедов, с тем, кто руководит всей этой шайкой-лейкой, и вели с ним переговоры. Но переговоры не увенчались успехом. И этот кто-то, этот большой начальник лысой банды наверняка предложил вам свои условия прекращения войны. И вы наверняка рады были бы принять эти условия. Но по изложенной выше причине не смогли этого сделать. И теперь вы пытаетесь найти Черкасова. Найти, чтобы "скормить" его скинхедам.
Лицо Сергея Михайловича налилось кровью.
- Вы соображаете, что говорите? - тихо произнес он.
- Вполне. А вы?
Хозяин дома откинулся на спинку кресла и, глядя на Александра Борисовича исподлобья, побарабанил пальцами по подлокотникам. Затем спросил:
- Что вам нужно, Турецкий?
- Мне нужны фамилии, - сказал Александр Борисович. - Фамилии людей, которые отдают скинхедам приказы.
Сергей Михайлович нахмурился еще больше.
- Вы не понимаете, - резко сказал он. - Если такие люди и есть… я говорю чисто гипотетически… то вам до них не добраться. Эти люди… опять же чисто гипотетически… не какие-нибудь мальчишки. У них есть свои цели, и у них есть силы, чтобы этих целей достичь.
- Спасибо за лекцию, - с вежливой иронией сказал Турецкий.
- Пожалуйста!
- Напрасно вы бравируете, Сергей Михайлович. Вы не сможете справиться с ними самостоятельно. Скинхеды будут продолжать убивать ваших ребят. Я слышал, что в последние дни никто из графферов не выходит на улицу. Они боятся нарваться на скинхедов. Вынужденный многодневный простой, который сильно бьет по вашему карману.
Сергей Михайлович фыркнул:
- Вы что, заглядывали в этот карман, что так уверенно говорите?
- Я заглядывал в карманы людей, подобных вам. И надеюсь, что со временем удастся заглянуть и в ваш. Но не сейчас. Сейчас я хочу помочь вам, потому что мне не нравится то, что творится в городе. Мне не нравится, когда дети гибнут из-за грязных игр, в которые их втянули взрослые.
Сергей Михайлович надолго задумался. Наконец сказал:
- Вы хотите, чтобы я назвал вам имена? Ну допустим. Допустим, я назову вам их. А вы чувствуете себя достаточно сильным человеком, чтобы противостоять этим людям?
- Вполне, - твердо ответил Турецкий. - Можете навести обо мне справки.
- Правда? Что ж, это дельная мысль. Возможно, я так и сделаю. А на данном этапе я предлагаю свернуть нашу беседу.
Сергей Михайлович поднялся с кресла и протянул Турецкому руку.
- Прощайте, Александр Борисович. Мои мальчики довезут вас до гостиницы. Берегите себя.
- И вы тоже. Кстати, через два часа я буду в кофейне "Ярус". Это рядом с гостиницей. Вы сможете найти меня там.