На сей раз лицо Ангелины приобрело недоуменное выражение уже без всякой рисовки. Женщина побледнела и, как ни старалась, долго не могла взять себя в руки.
– У меня нет этой кассеты, честное слово, – тихо пробормотала она.
– Вот видите, Ангелина, что получается, когда смотришь на вещи и события односторонне, – иронично улыбнулся Турецкий. – Вы ошибочно предполагали, что Тураев, Колобов и те, кто стоит над ними, пущенные вами по ложному следу, успокоятся, наказав виновника и убрав свидетелей, то есть Иванова и доктора Чижа. Нет, мадам, вы плохо себе представляете этих людей: улыбаясь и говоря, что верят вам, они в этот же день спокойно закажут ваше убийство. С нашей стороны вам тоже спуску не будет, – сурово продолжал следователь. – Я думаю, вам нелегко будет доказать свою непричастность к убийству Олега Колобова, а мы это постараемся обосновать и доказать вашу виновность.
– Полагаю, что ничего вы не докажете! Я не виновна, – с пафосом воскликнула Ангелина.
– Честно говоря, мне и самому не очень-то приятно тащить на скамью подсудимых пусть хищную, но все же женщину. Но дело не только во мне. Не исключено, что не только до суда, но и до ареста вы можете не дотянуть, – начал Турецкий с другой стороны.
– Что вы имеете в виду? – вновь сжалась Ангелина.
– Я имею в виду то, что есть люди, для которых вы со своей крутой студией просто пешки и никаких авторитетов в общественной жизни для них не существует. Следствие выяснило, что на Иванова наехали за то, что он не отдал обещанную кассету с фильмом, который был снят по заказу этой фирмы. Наверняка ваш муж и вы захотели заработать больше. Но кассету требовали, и первой жертвой стал несчастный посыльный Олег Колобов. За ним, как ни заметал следы, отправился ваш муж. После накинули петлю на шею доктору Чижу. Его отыскали даже у любовницы, о существовании которой не знал никто. Я все это вам говорю, чтобы до вас дошло в конце концов, что следующая – вы! – стукнул Турецкий кулаком по столу. – Теперь эту кассету придут искать к вам, потом к вашим дальним родственникам, случайным знакомым и тэ дэ. Предлагаю вам немедленно передать кассету нам, а также дать правдивые показания, – завершил Александр Борисович. Он молча отметил повестку и протянул ее Ангелине, дав понять, что разговор окончен и она может идти.
Ангелина взяла повестку, встала и, забыв попрощаться, быстро вышла из кабинета.
4
Грязнов слегка отстранился от телефонной трубки, чтобы его не оглушили вопли Ангелины Ивановой.
– Да-да, слушаю. Что вы кричите как резаная?
– Вячеслав Иванович, я на допросе была в прокуратуре! Турецкий говорит, что Юрку и Чижа убили! Это правда?
– Вы сами знаете, что это правда, – ухмыльнулся Грязнов. – Но я, если хотите, подтверждаю. Мужу вашему отрубили кисти рук, отрезали уши и – ножом в сердце. Чижа засунули в петлю...
– О Господи! Какой ужас! – воскликнула Ангелина.
– А вы что, надеялись, что их убьют более гуманным способом? – не удержался от сарказма Грязнов.
– Что мне теперь делать?
– Извините за грубое слово, но вам надо сейчас спасать свою шкуру, – посоветовал полковник.
– Как?
– По службе мне не положено вам давать совет податься в бега, тем более что никакого смысла я в этом не вижу, – заметил Грязнов.
– Почему?
– Опоздали. Если вас всех решили прибрать, то за вами давно уже присматривают.
– А что же делать? – взмолилась Ангелина.
– Возвращайтесь к Турецкому, давайте правдивые показания и сдавайтесь. Иного выхода для вас я не вижу, – заключил Грязнов.
– Сдаваться? А если я найму охрану? – заметалась Ангелина.
– Вы в жизни имеете дело с фактами, а не с киношными боевиками, вот и вспомните, кому охранники помогли уйти от пули, – рассудил муровец.
– Это вы так говорите, потому что вы все, менты и прокуроры, заодно! – зло перебила его Ангелина.
– Тогда зачем нам звоните? – сухо осведомился Грязнов.
– Надеялась, что МУР возьмет меня под свою охрану! – Ангелина бросила трубку.
Грязнов покачал головой и набрал номер Турецкого.
– Это хорошо, Слава, что она заметалась, – выслушав друга, сказал следователь. – Посади ей на хвост оперативника. Из виду ее сейчас выпускать нельзя.
– Сделаем, Саня, – заверил Грязнов.
Он распорядился, чтобы за Ангелиной установили слежку. Потом взглянул на часы. Было уже пятнадцать минут седьмого, а от Никиты никаких вестей. Грязнов не на шутку встревожился, потому что автомафия считалась одной из самых опасных и специализировалась исключительно на дорогих иномарках. Большие деньги, огромный риск, плюс большой процент преступников с Кавказа, дерзких и опасных, как говорится, отмороженных. Опасно попадать к ним в лапы сотрудникам органов: расправа немедленная, иногда – смерть.
Грязнов мысленно ругал себя за то, что мало контролировал оперативную работу Бодрова. А ну как по молодости напортачил? Да и мысли у Бодрова перед уходом были неважные... Надо было отменить операцию...
Грязнов решил немедленно действовать. Никита наверняка попал в ситуацию, иначе позвонил бы до шести часов, как и договаривались.
Сыскарь открыл сейф, положил туда свое муровское удостоверение. У него в кармане осталось лишь пластиковое удостоверение сыскного агентства "Глория". В подмышечную кобуру вложил личное оружие. Кобура у него была знатная, снабженная специальным механизмом. Стоило сорвать ремешок, запирающий пистолет в кобуре, как пружина выбрасывала оружие рукояткой прямо в ладонь.
Он спустился к дежурному, поинтересовался, нет ли сообщений от Бодрова. Дежурный отрицательно покачал головой. Грязнов вздохнул и направился к "Палас-отелю".
– Вам чего? – хмуро спросил его громила охранник, которому явно надоело наблюдать, как некий не крутой, хоть и прилично одетый мужик слоняется по холлу как будто без всякого дела.
– Мне бы Ваграма, дорогой, – сказал Грязнов.
– Какого еще Ваграма! Тут те не колхозный рынок! – нагрубил охранник.
– Ты еще будешь меня смешить! Лучше купи себе резинового петуха и ему пудри мозги про то, что никто здесь не знает Ваграма, – сурово произнес сыскарь.
– Ты решил понарываться, мужик? – ухмыльнулся парень.
– Не беспокойся, на руках я с тобой тягаться не собираюсь, Илья Муромец. А вот из-под пальто стрельну в твой толстый бицепс, и будешь однорукий, – пригрозил Грязнов, теряя терпение.
Охранник поверил в серьезность угрозы и насторожился.
– Ваграм спросит, кого черт принес? Че сказать? – примирительным тоном спросил он.
Грязнов с минуту колебался: сказать правду или показать удостоверение сыскного агентства "Глория". Решил, что Ваграму будет достаточно глориевского удостоверения. Его он и сунул под нос парню.
– А по какому делу? – вновь спросил тот.
– Это я его секретарше скажу, а не тебе. Торопись, а то поволокут вас всех до МУРа "черным вороном", тогда от Ваграма и огребешь за нерасторопность.
– Не суетись, иду уже, – всерьез струхнул охранник.
Он скрылся на лестнице, ведущей на второй этаж, а Грязнов уселся в широкое кожаное кресло и стал рассматривать рекламные проспекты, бросая взгляд поверх глянцевых листов. Потом вынул сотовик, набрал номер дежурной части и попросил немедленно прислать к парадному входу "Палас-отеля" трех вооруженных оперативников для прикрытия.
"Надо было сразу об этом позаботиться, – в сердцах подумал Грязнов. – Еще мне не хватало ошибиться..."
Вскоре появился запыхавшийся охранник, повертев головой, нашел кресло, в котором отдыхал полковник, подошел и выпалил:
– Нет Ваграма.
– Кто есть?
– Послушай, ты затрахать меня хочешь?
– Еще нет. Но доведешь. Мне нужен Ваграм или любой его человек, которому я скажу несколько слов, потому что я оказывал ему услуги, а он – мне. Ты, конечно, по КЗоТу ему не подчиняешься, но он тебя отсюда уберет, если узнает, как ты меня мурыжил! Может, вообще с этого света уберет, если случится большой облом, который еще можно отвести. Ну так что, гулять мне или как?
У охранника на лице отразилась вся гамма небогатых его чувств. Но инстинкт самосохранения у него имелся.
– Ладно, пошли, – махнул он рукой.
Переступая вслед за охранником по устланной ковровой дорожкой лестнице, Грязнов старался запомнить маршрут до мельчайших подробностей, вдруг придется драпать или, что все-таки лучше, указывать маршрут движения спецназу.
Оказалось, что логово контролера центровой автомафии прячется за дверями обычного для "Палас-отеля" люксового номера.
Охранник постучал.
– Кто? – гортанно и громко спросили из недр номера.
– Вася. Клиента привел.
Дверь отворилась. На пороге стоял здоровый абрек в несвежей майке.
– Чего хочешь?
– Есть дело.
– Кто?
Грязнов молча протянул визитку.
Абрек посмотрел, осклабился:
– Может, ты ее украл, да?
Слава достал удостоверение "Глории" и, крепко держа его в пальцах, поднес к глазам абрека.
Тот посмотрел, пожал плечами:
– Мы не заказывали.
– Ваграм просил зайти.
– Зачем?
– Да вы задолбали, ей-богу! Что вы из себя корчите? Всего лишь шайка, а туда же! Мне уйти?
– Заходи. Чего шумишь?
– Потому что у меня время – деньги! – входя в номер, бросил Грязнов.
Люди, выросшие в саклях, могут, конечно, добыть денег на то, чтобы снимать шикарный люкс. Но рано или поздно даже четырехкомнатный номер превратится в некое подобие сакли, только отделанной мрамором. Это и мог наблюдать начальник МУРа, пока раздевался в прихожей, затем проходил в гостиную, знакомился с Али, Рустамами и тому подобными уходящими, приходящими, таскающими коробки и тюки детьми гор.
Именно некто Рустам принимал незваного гостя в большой комнате, пытался угостить вином, коньяком, но Грязнов согласился лишь на кофе.
– Ваграм уехал. Давно ждем, – доверительно сообщил горец.
Грязнов удержался от лишних вопросов. Спросил только:
– Вернуться обещал?
– Конечно. А что ты для него делал, уважаемый?
– Узнавал кое-что.
– Можно узнать – что?
– Можно узнать – про кого.
– Хорошо.
– Кое-какие новости из жизни Скользкого.
Скользкий, в миру Антон Слизовский, заправлял местной бандитской группировкой, ратовал за чистоту славянской расы в регионе и время от времени теснил нахальных горцев с московских улиц.
– Вот шакал! – страстно отреагировал Рустам. – И чего ты узнал?
– Ш-ш... – приложил палец к губам Грязнов. – Только Ваграму, только на ушко и не здесь.
– Понимаю. Сейчас позвоню.
Рустам достал из кармана сотовый телефон, потыкал толстым пальцем в крохотные кнопочки. Грязнов не успел усмотреть весь набираемый номер. Запомнил лишь первые три цифры: 941 – все же лучше, чем ничего.
На звонок никто не ответил.
Рустам поцокал языком, сложил аппарат и доверительно сообщил:
– Сегодня, понимаешь, оперка вычислили. Зеленый, но борзой. Ваграм его к Лечо повез...
5
Турецкий поджидал к себе на допрос директора "Каскада" Сергея Колобова. Минуты тянулись томительно, и он позвонил директору "Кононга" Тураеву.
– Добрый день. Мне Ильяса Георгиевича.
– Кто спрашивает? – бесцветно откликнулась секретарша.
– Турецкий.
– Секунду.
Недолгий мелодичный проигрыш автономной телефонной станции, и следователь услышал в трубке бодрый голос хромого дельца:
– Приветствую вас, Александр Борисович!
– И вам здравствуйте.
– Вы с новостями?
– Пожалуй. Только они вас не обрадуют, возможно.
– Все равно. Выкладывайте.
– Есть информация, что Юрий Иванов убит.
На том конце провода воцарилась напряженная пауза. Тем не менее Турецкий не мог определить по шелестящему в телефонной трубке молчанию, знает об этом Тураев или еще нет.
– Вы говорите – убит? Значит, он обнаружен?
– Нет. Тело к нам скоро доставят, оно в пути, – по ходу на всякий случай решил соврать следователь.
– Тогда откуда такие сведения?
– Наши люди, которые обнаружили мертвого Иванова в охотничьем домике, сопровождают его к месту назначения.
– И вы не знаете, где они сейчас находятся? – несколько язвительно спросил Тураев.
– Приблизительно. Им запрещено выходить на контакт, потому что могут запеленговать. В том числе и ваши люди.
– Нашим людям это не надо, – хмыкнул бизнесмен.
– Не верю.
– Почему?
– Кто вам поверит, дня не проживет, – заметил Турецкий.
– Обижаете, гражданин начальник! – шутливо возмутился Тураев.
– Ну почему же? Юрий Иванов погиб, вступив с вашим концерном в противоречие.
– С чего вы взяли?
– А почему же он Олега Колобова вместо себя похоронил?
– Ну, знаете, это слишком бредовая версия.
– Вот как?
– Конечно! Вы очень вольно трактуете мои слова. Нам очень нужен Юрий Иванов, но – живой!..
– Или мертвый, – перебил Александр. – Но с кассетой в зубах, так?
– Тут вы правы. Но заметьте, в том случае, когда кассета у нас, нам будет все равно, что в дальнейшем случится с несчастным партнером. А пока кассеты нет...
– Так вот, Ильяс Георгиевич, труп есть, а кассеты нет. Что будем делать?
– Искать, Александр Борисович. Что же нам еще остается? Если кассета попадет к заинтересованным лицам, уж не волнуйтесь – и вы и я об этом узнаем. Они не откажут себе в удовольствии сообщить нам о том, что мы в заднице!
– Тем самым вы подтверждаете, что наша устная договоренность остается в силе? – продолжал подыгрывать следователь. Пока, похоже, Тураев верил, что Турецкий пошел с ним на сделку.
– А как же! Только пора бы представить какой-нибудь результат! – начальственным тоном изрек бизнесмен.
– Не наезжайте так резко, господин директор! Я еще пока старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры России, а не участковый инспектор со станции Лобня! – осадил его Турецкий.
– Извините, Александр Борисович, – осекся Тураев.
– Пытаюсь, но только трудно вам подыгрывать. Ваши кононги во всей этой истории так наследили, что уже не знаю, кто не сможет заметить.
– Вы откуда звоните? – полюбопытствовал Тураев.
– Из приемной Президента. Устраивает? Если у тебя "жучки" даже в заднице торчат, я ни при чем! – грубо перешел на "ты" Турецкий.
– Хо-хо! Не знал, что вы можете такое загнуть, Александр Борисович! – выдержал тактичный тон Тураев.
– Я профессионал, Ильяс. И я знаю, что, владея информацией, владею всем. А про тебя я знаю больше, чем ты предполагаешь, – нажимал следователь.
– Ты еще так поговоришь со мной, и я пожалею, что с тобой связался, – ощетинился Тураев.
– Жалеть поздно. Уже связался. И свою мзду я с тебя возьму, – жестко оборвал его Турецкий.
– Какую еще мзду? – не понял бизнесмен.
– Я беру дешево – информацией.
– Да ты что, дорогой! Ментовский у тебя базар. Хочешь меня своим стукачом сделать? – окончательно сорвался Тураев.
– Не ерепенься, наш разговор не записывается, – успокоил его следователь. – Но знай, твои парни, а может, и ты вместе с ними, завязли. Постарайся рассудить трезво, прикинуть все "за" и "против", после чего определяйтесь, и вперед – сознавайтесь в том, в чем трудно сознаться...
– А все остальное ты за ниточку вытащишь? – съязвил Тураев.
– Если хочешь, – флегматично ответил Турецкий, убедившись, что разговор не получился.
6
Колобов отлично выглядел и был спокоен. Турецкий, перебросившись с ним парой общих фраз, приступил к важному допросу.
– Вы полагаете, что гражданин Иванов убил вашего брата для того, чтобы замаскировать свое исчезновение? – спросил следователь.
Турецкий задал этот вопрос с умыслом. Если бы Колобов ответил на него утвердительно, это означало бы, что он резко переменил тактику игры. А в том, что Колобов вел свою серьезную игру во всем этом деле, Турецкий не сомневался.
– Я не утверждал, что моего брата убил Иванов, – ответил он.
– Но допустить это вы можете? – настаивал Турецкий.
– Вы следователь или психолог? – улыбнулся Колобов. – Задавайте вопросы по делу! Что вы в подсознание проникаете?
– Исключительно из научных интересов, – уточнил Турецкий. – Но спустимся на землю: что надо было Олегу от Иванова? – спросил он несколько напряженного Колобова.
– Не знаю, – слишком быстро ответил тот.
– Я вам не верю! Вы уходите от серьезного разговора! – стал раздражаться Турецкий.
– Вполне допускаю, что мне трудно поверить, Александр Борисович, но это так, – не отступал Колобов.
– А нам незачем играть в загадки и отгадки. Вы легко сможете меня убедить, если изложите неоспоримые факты, – сказал Турецкий. – Я приму от вас не только прямые, но и косвенные улики.
– А что, по-вашему, можно считать косвенной уликой? – спросил Колобов.
– Да ваши же слова, сказанные в морге Наро-Фоминска.
– Это какие?
– Насчет того, что вы быстрее найдете Иванова, чем мы.
– Но я же не нашел его. Хотя если бы нашел, то убил бы непременно, – заверил Колобов.
– Вам-то зачем мараться? Вы руководитель...
– Это вы к чему? – насторожился директор "Каскада".
Турецкий молча положил перед ним на стол водительское удостоверение, которое нашел возле охотничьего домика подполковник Яковлев.
– Вот этого парня знаете? – спросил он.
Колобов внимательно изучил корочки и спокойно сказал:
– Он работал у меня в "Каскаде" в охране. Но я его уже давно уволил за пьянку.
– Больше он не выпьет. Документик этот нашли на месте, где сначала прятался, а затем был зверски убит Иванов. Вскоре и этого парня обнаружили застреленным вместе с напарником. Вот какая петрушка получается! – вздохнул Турецкий.
Колобов напрягся и, взглянув на следователя полным недоумения взглядом, произнес:
– Не могу себе представить, кому и зачем это было нужно!
– Неужели? – с ехидцей вставил Турецкий.
– Конечно! Я знал, что какие-то контакты с телекомпанией "Спектр" мы имеем. Говоря так, я подразумеваю весь концерн "Кононг". Но в личных деловых контактах с Ивановым я не состоял. Меня с ним даже не знакомили. Моя фирма обеспечивает транспортировку грузов за границу. За промоушн отвечает специальная служба концерна.
– То есть вы полагаете, что продюсер Иванов был нужен концерну как рекламный рупор? – перебил его Турецкий.
– Что-то вроде того.
– А почему была выбрана не самая известная телевизионная компания и вбухано в студию Иванова столько средств?
– Ну это понятно, Александр Борисович! Чем перекупать, надежнее свою телекомпанию иметь, так сказать, с ноля начать, – без тени смущения ответил Колобов.
– Хорошо, – согласился Турецкий. – Давайте попробуем зайти с другой стороны. Я знаю, что Олег, ваш брат, работал у вас в "Каскаде". Так вот, меня интересует, могли ли ему дать поручение, минуя вас, или нет? Тот же Тураев. Он все-таки руководитель концерна.
– Вас понял, – кивнул Колобов. – В принципе нет. Обычно если такие поручения бывали от главы концерна, то они прежде доводились до моего сведения. А я уж сам определял, кто и что будет делать. Этим правом также наделен и мой заместитель Трауберг.
– Трауберг? – переспросил Турецкий.