Однако проверкой установлено, что данное предприятие имеет на своем счету всего 10 миллиардов рублей и проводит операции по приобретению грузовых автомобилей. Предприятие, в котором приобретаются автомобили, не указывается и не установлено. По оценкам специалистов, предлагаемые Траубергом проекты будут использованы для получения широкого спектра льгот и зарабатывания валюты и рублей на бартерных сделках без реализации программ.
Полагаем, что было бы целесообразным впредь принятие решений или выдачу указаний по реализации тех или иных программ руководством государства осуществлять только после проведения специальной экономической экспертизы поступающих предложений специально созданной для этой цели правительственной комиссией.
Мы неоднократно сталкиваемся с порочными предложениями, вносимыми руководству России. При этом используются личные контакты коммерсантов с должностными лицами из числа президентского окружения, что постоянно приводит к дискредитации руководителя государства".
Турецкий на всякий случай проверил трескучую термобумагу и удовлетворенно сказал:
– Подписи-то нет, Костя!
– Знаю, что нет, – кивнул Меркулов.
– Анонимка Президенту? – спросил "важняк".
– Сам понимаешь, Саша, что говоришь несерьезные вещи. Думаю, что этот человек в последний момент передумал отправлять письмо.
– Где же ты его взял?
– Кто-то генеральному прислал частным порядком.
– Интересно – кто?
– Уж во всяком случае, не Тураев, Саша.
– Это понятно. Понятно, мне кажется, и другое. Вряд ли так поступил бы российский патриот. Он пошел бы в открытую. Это кто-нибудь имеющий свой интерес в этом деле, Костя.
– Я с тобой согласен, но автор послания не врал.
– Не врал, – согласился Турецкий. – Про машины намекнул. Не сказал только, зачем они приобретаются этой фирмой.
– Ты ведь тоже сейчас не можешь ответить, зачем Траубергу военный караван, – заметил Меркулов.
– Правда. Этого сказать я пока не могу, – согласился Турецкий. – Но могу предположить другое: после подставки с анонимкой с таким коммерсантом, как Трауберг, наверху никто разговаривать больше не будет. Даже если он станет обладателем важной для государства информации. Во всяком случае, ему это очень сложно будет сделать.
– Вот видишь, раз-два – и версия готова! – похвалил Меркулов "важняка". – А что сейчас думаешь делать?
– Жду не дождусь появления подполковника Яковлева с арестованным сообщником Макара. Надеюсь выяснить, какие машины от Макара перекочевали в Москву и для каких целей предназначен этот караван, – ответил Турецкий.
– Хорошо, – одобрил Меркулов.
В этот момент зазвонил телефон, замгенерального взял трубку. Меркулов представился и стал внимательно слушать сообщение. В это время Турецкий наблюдал, как лицо друга, меняясь, отражало целую гамму чувств.
Не сказав в трубку ни слова, Меркулов резко отодвинул от себя телефонный аппарат и произнес:
– Иди, Саша. Звонили из "МК". Спрашивают, когда им назовут убийцу Юрия Иванова. Позвони от себя, успокой журналистов. У тебя есть опыт общения с ними. А меня прямо трясти начинает от этих правдоискателей с рупором. Скоро генеральному позвонят и отчета потребуют. Ну что ты с ними, ей-богу, будешь делать? – проворчал Меркулов, прощаясь с Турецким.
2
Яковлев сдал в военную прокуратуру задержанного им Павла, а также его "УАЗ" и помчался в МУР к Грязнову. Подполковник вошел в кабинет начальника МУРа, но не успели они и двух слов друг другу сказать, как зазвонил телефон. Грязнов поднял трубку.
– Добрый день, господин генерал, – приветствовал он звонившего. – Что? Что? Да это же идиотизм! – вдруг крикнул Грязнов в трубку.
Яковлев удивленно следил за разговором шефа.
– Во-первых, подполковник Яковлев еще не появился, а во-вторых, вы все с ума там посходили. Да... да, слушаюсь, – еле выдавил Грязнов и бросил трубку.
– Что случилось, Слава? – с тревогой спросил Яковлев.
– Слушай меня внимательно, – быстро заговорил Грязнов. – Звонил Федоров, требует твоего ареста. Шьют тебе боевиков, которых застрелили на твоих глазах, а также Иванова. Кто-то начал игру в подставки, видно, плотно Турецкий кому-то на хвост сел. Он сегодня должен был допросить Цезаря – это многое решит. А ты сейчас уходи с Петровки. Вечером звони из автомата мне и Сане. Действуй. Я сейчас звоню Турецкому.
– А то-то я думаю, чего это дежурный на меня как-то странно взглянул, – кивнул Яковлев.
– Если сейчас тебя все же возьмут, держись, Володя. Мы тебя вытащим. Это дело двух дней, – ободрил Грязнов друга.
Яковлев бесшумно вышел в коридор и направился к выходу. По пути он никого не встретил. Мелькнула бесполезная мысль: хорошо бы уйти через окно. Но на окнах стояли решетки. Он решил проскочить во двор через черный ход, а там уже что-нибудь придумать.
В этот момент спереди и сзади подполковника одновременно распахнулись двери двух кабинетов. Из них выскочили автоматчики в камуфляже и масках. Яковлев почувствовал, что ему в спину уперся автоматный ствол, а передний спецназовец скомандовал:
– Стоять! Руки вверх!
– Вы, ребята, не из солнцевской группировки? – попробовал пошутить подполковник.
Автоматчики напряженно молчали. Из кабинета вышел еще один и надел на запястья арестованному наручники.
– Пошли! Вперед! – скомандовал третий.
– А если мне назад? – пытался еще ерничать муровец.
– Теперь не ты определяешь, куда тебе идти, – оборвали его.
Яковлева быстро вывели из ГУВД на Петровке, 38, запихнули в машину, и вскоре он очутился в кабинете начальника Главного управления уголовного розыска МВД.
Федоров мрачно оглядел арестованного. Автоматчики расположились так, чтобы Яковлев в случае чего не смог прикрыться хозяином кабинета или даже его ударить.
– Да, подполковник, – сурово произнес Федоров. – Были хорошим сыскарем и вот докатились до уголовщины...
– О чем речь? В чем меня обвиняют? – воскликнул муровец.
– В грубейшем нарушении дисциплины и закона: без санкции прокурора вы произвели арест человека. Но боюсь, что это будет перекрыто обвинением в умышленном убийстве...
– Это недоразумение! – тихо сказал Яковлев.
– Именно так. Вам придется объяснить также, подполковник, что произошло в охотничьем домике, где были обнаружены следы крови и личные вещи пропавшего без вести продюсера Иванова. Кроме того, у нас имеются улики, подтверждающие вашу причастность к убийству Сергея Соловьева и Георгия Рябова, трупы которых обнаружили в джипе недалеко от охотничьего домика. Кстати, вы тоже ехали в этой машине.
– Меня в этом джипе "ехали" в наручниках! – раздраженно перебил Яковлев.
– Об этом вы расскажете следователю, который будет вести ваше дело, – повысил голос Федоров. – Итак, учитывая тяжесть совершенных вами преступлений и опасность того, что вы скроетесь от следствия, я испросил у прокурора Москвы санкцию на ваш арест и содержание под стражей.
3
Грязнов не стал по телефону сообщать Турецкому информацию об аресте Яковлева. Он сам поехал к нему. Секретарша сказала, что Александр Борисович допрашивает Трауберга. Начальник МУРа решил при Трауберге ничего не говорить следователю и только через секретаршу сообщил Турецкому, что он ожидает конца допроса в приемной.
Тем временем Турецкий приготовил бланк протокола допроса свидетеля и окинул Трауберга изучающим взглядом. Тот в свою очередь оценивающе взглянул на следователя. По сравнению с элегантным зеленым костюмом бизнесмена костюмчик следователя выглядел простовато, от долгой носки он вообще утратил первозданный вид, но, несмотря на это, "важняк" выглядел весьма внушительно.
– Глядя на вас, Александр Борисович, убеждаюсь, что человек одежду красит, а не наоборот, – начал Трауберг с комплимента.
– Это комплимент человечеству в целом, – улыбнулся следователь.
– Хорошо! Задавайте вопросы, – посуровел Трауберг.
– Что означает фраза "операция "Ошейники для волков"? – спросил Турецкий, пристально глядя на бизнесмена.
– Вы полагаете, что я смогу ответить на ваш вопрос?
– Да, вы умный человек и не станете торговать тем, чего не знаете. Эту фразу сказал мне умирающий Сергей Колобов. Вы как бывший разведчик лучше других разбираетесь в возникшей ситуации. За этим делом кроется нанесение ущерба нашему государству.
– Хотите взять меня на сю-сю, Александр Борисович? – хмыкнул Трауберг.
– Ни в коем случае, – твердо возразил следователь. – Наша следственная группа вцепилась в это дело мертвой хваткой. Мы не ослабим ее, пока не раскрутим это дело до конца.
– Ясно, – кивнул Трауберг.
– И пожалуйста, Аркадий Альфредович, не пытайтесь выставлять впереди себя покойного Сергея Колобова. Не надо быть провидцем, чтобы догадаться, что главной фигурой в "Каскаде" были вы. Как, впрочем, и в этой схватке с Тураевым. Сергей был как бы вашим ассистентом, имеющим доступ в кабинеты ваших врагов.
– Лестно слышать, – улыбнулся Трауберг. – Но в разговоре с вами я все же, извините, буду занимать пассивную позицию. У меня есть основания...
– В таком случае сообщаю вам последнюю новость, – сказал Турецкий. – Вас подставили на уровне правительства.
Турецкий протянул бизнесмену листок анонимного заключения неизвестных лиц, составленного на базе заявки, якобы посланной Траубергом на имя Президента страны.
– Всего-то? – весело спросил Трауберг.
– Как? Вас это совсем не беспокоит? – удивился следователь.
– Не так сильно, как вы полагаете. Этот аноним у кого-то из моих врагов на довольствии, вот и состряпал под диктовку липовое заключение, компрометирующее нашу организацию.
– У меня иная точка зрения. Думаю, вам отрубают пути наверх. Если вам завтра понадобится срочно выйти на президентские структуры, то возникнут проблемы. Теперь понимаете?
После этих слов Трауберг встал и, подойдя к окну, стал смотреть на улицу. Турецкий напряженно ждал его реакции.
Трауберг оглянулся слишком резко, и листок, выскользнув из неплотно сжатых пальцев, плавно полетел по кабинету. Следователь поднял его и положил в карман.
– Решайтесь же на что-то, черт бы вас побрал, или вы тоже хотите вслед за Колобовым отправиться к праотцам? – почти выкрикнул Турецкий.
– Не нервничайте, Александр Борисович, мне все-таки кажется, что вы взяли нашу фирму под колпак.
– А мне кажется, что я сотрудничаю с вами на грани допустимого, – уточнил Турецкий. И задумчиво добавил: – Может, действительно поделиться с вами кое-чем? Тогда, может, и вы в ответ...
– Чем? – быстро спросил Трауберг.
– Вы, я слышал, машинками интересуетесь? Один мой приятель работает в военной прокуратуре. Он мне недавно рассказал, что они крутят сейчас одного зампотеха из Острогожска. Продавал, понимаете, технику, якобы списанную в Чечне. Но самое интересное, что один из их покупателей – фирма "Каскад".
– Деньги мы еще не перечисляли, – быстро сказал Трауберг.
– Не волнуйтесь, если бы даже и перечислили, то проходили бы как свидетель. Дело в другом: денег-то у вас на эти машины нет. Информация поступила от Тураева.
– Сволочь Тураев! – Трауберг стукнул кулаком по столу.
– Не надо нервничать, Аркадий Альфредович, а то, случись что с Тураевым, мне сразу придется ехать к вам... для допроса. А мне бы этого не хотелось. Я уже признался вам, что тешу себя мыслью, что вы единственный в этой кровавой игре человек, который думает по-государственному.
– Спасибо на добром слове, Александр Борисович, – тихо поблагодарил Трауберг и долгим испытующим взглядом посмотрел в глаза Турецкому. – Думаю, что у нас с вами еще будет время поговорить об "ошейниках для волков", – тем же тихим голосом добавил он, – но сейчас лучше прервать разговор...
4
После рассказа Грязнова об аресте Яковлева и об обвинениях, которые ему предъявили, а вернее, о которых ему сообщил Федоров, Турецкий сразу же позвонил Меркулову:
– Костя, по ходатайству Федорова выдана санкция на арест подполковника Яковлева. Его обвиняют в убийстве двух боевиков, с которыми его нашли в машине недалеко от охотничьего домика. Бред собачий! В этом убийстве сегодня признался Виктор Князев. Позвони, пожалуйста, немедленно генеральному. Я тебе перезвоню минут через пятнадцать.
Турецкий положил трубку и спросил Грязнова:
– Кажется, я понял, откуда все эти анонимки и подставки пошли!
– Откуда, Саня?
– Это исходит от Тураева, но все это он осуществляет через генерала Авдеева. Вот увидишь, сведения о Яковлеве пришли из военной прокуратуры...
Зазвонил телефон. Меркулов подтвердил догадку "важняка" насчет военной прокуратуры и пообещал, что больше суток Яковлев не просидит под арестом.
Немного успокоившись, Турецкий спросил Грязнова, нет ли еще каких новостей.
– Новости прилетают одна за одной, и все удручающие, – ответил полковник. – Пришла информация, что сгорела дача профессора Шатохина.
– Это... – начал вспоминать Турецкий.
– Это бывший муж Ангелины Ивановой.
– Точно сгорела, Слава?
– Почти дотла.
– Вместе с хозяином? – насторожился следователь.
– Слава Богу, нет.
– Я же его попросил поискать, не оставила ли там что-нибудь Ангелина, – вспомнил Турецкий.
– Судя по тому, что он не подавал так долго о себе вестей, он ничего не нашел или не искал, Саня, – махнул рукой Грязнов.
– А может, нашел и решил прибрать к рукам? – рассуждал следователь. – А чтобы следы уничтожить, пустил красного петуха?
– Да нет, Саня, профессор далек от дел Ангелины, – возразил Грязнов. – Вот его поджечь могли – это несомненно...
– Ладно. Расскажи хоть, как это произошло, – попросил "важняк".
– Только со слов оперуполномоченного, – сказал Грязнов.
– Валяй, – кивнул Турецкий.
– Возгорание началось внутри здания, – начал Грязнов. – Поэтому о том, что горит дача профессора Шатохина, стало известно далеко не сразу.
Из рассказа полковника вырисовывалась такая картина.
Двойные рамы окон, плотно закрытые на зиму двери и форточки долгое время скрывали дым и огонь от глаз соседей. Затем лопнуло стекло в окошке кладовки, где начался пожар. Хлебнув воздуха, пламя взвилось длинным оранжевым языком, и повалил серо-черный дым.
Заметались соседи. Кто-то бежал с ведром, кто-то пытался отыскать спрятанный в сарае до весны поливочный шланг, кто-то звонил пожарникам. Но время было упущено. Пожар, вовсю бушевавший внутри, алчно выбрасывал языки пламени на внешние стены, на мансарду.
Прибежал профессор, роняя из хлипкой авоськи молочные пакеты. Пока он ходил в магазин на станцию, его жилище превратилось в пылающий костер.
– Там рукопись! – кричал он. – Рукопись там!..
И рвался к дому спасать свой труд.
Его держали за руки и уговаривали двое мужиков:
– Да ну ее, рукопись, профессор! Еще одну напишете. А то ща обвалится все, а вы там! Тогда уже не напишете ни хрена!
Профессор не хотел ничего слышать и понимать, но вырваться из крепких рук не мог.
Сотрясая воздух сиренами, подъехали пожарные машины. Пожарные развернули шланги и начали тушить. От горящего дома пахнуло яростным шипением и клубами пара, но пена и вода не справлялись с огнем.
С грохотом обрушилась мансарда, взметнув в воздух тучу горячей золы. Наружные стены еще держались, по ним пробегали языки пламени, упорно не затухающие под напором воды. Через час с огнем было покончено, но на месте дома чернело жалкое нагромождение обгорелого хлама.
Профессор пытался посмотреть, уцелело ли хоть что-нибудь, но пожарник остановил его:
– Повремените пока. Еще опасно... У вас было что-нибудь включено из электроприборов?
– Нет. Когда я ухожу, то все обязательно выключаю.
– В таком случае вам тем более не стоит туда ходить. Будет расследование, – сказали профессору. – Если вы исключаете возгорание по вашей халатности, значит, кто-то поджег. У вас есть враги, способные на такое? – Это была последняя фраза офицера-пожарника.
Он развернулся и пошел к машине. Потом оперуполномоченный наскоро составил протокол происшествия, и сразу после этого бедный профессор угодил в реанимацию.
– Вот такие пироги, Саня, – закончил свой короткий рассказ Грязнов.
– Ищут кассету, – уверенно сказал Турецкий. – И задача тех, кто ищет, уже несколько изменилась: если не найти, так уничтожить, хотя бы и вместе с домом.
5
Кем-то умелым и могущественным вокруг личности подполковника Яковлева в кратчайшее время была возведена глухая, непроницаемая стена. Как ни старались Турецкий и Грязнов выяснить что-либо, везде отвечали одно и то же: идет предварительное расследование, поэтому пока рано что-либо говорить. Признание Цезаря в убийстве двух боевиков не возымело пока действия. Когда и прокурор Москвы начал говорить общие фразы, Турецкий не выдержал и рявкнул в трубку:
– Ты, значит, считаешь, что и мне рано сообщать хоть что-то. Мне, который ведет это чертово дело!
– Естественно, Александр Борисович, – спокойно ответил тот. – Убийство Соловьева и Рябова расследует городская прокуратура.
– С подачи военной! – перебил его Турецкий.
– Да. Сведения поступили из военной прокуратуры. У вас что, есть основания подвергать сомнению действия военной прокуратуры?
– У меня есть доказательства непричастности подполковника Яковлева к убийству двух боевиков. Доказательства, понимаете! Заниматься проверкой мнений у меня просто времени нет. Да и профессия у меня другая...
– Успокойтесь, Александр Борисович. Нам известно, в каких вы отношениях с обвиняемым Яковлевым, поэтому тайну следствия я раскрывать перед вами не стану. Если хотите что-нибудь узнать, посылайте официальный запрос. Мы еще посмотрим, что? вам ответить. Историю помните? Вассал моего вассала – не мой вассал!
"Про тайну следствия вещает, а сам проболтался: назвал, кого на Володю вешают", – в сердцах подумал "важняк" про прокурора Москвы.
Как-то на совещании в Генпрокуратуре Турецкого попросили выступить с оценкой работы некоторых специалистов, и он пожурил мужичка за слабый профессионализм. Тот тогда поблагодарил его за товарищескую критику, но злость, как видно, затаил.
– Надо выручать Володю, – вслух сказал Александр Борисович и задумался.
В голове следователя крутилась предсмертная фраза Сергея Колобова: "Операция "Ошейники для волков"... Генштаб". "Важняк" решил немедленно ехать к ответственному сотруднику Генштаба генералу Борису Авдееву. К тому самому генералу, который являлся единственным пока известным следователю персонажем видеопленки, отснятой скрытой камерой Юрием Ивановым. Авдеев также был запечатлен на фотоснимках, принадлежащих Людмиле Семеновой и Тураеву. Переснятая Яковлевым в квартире Семеновой фотография лежала у следователя в столе. Он достал ее и положил в карман. Вдруг придется показать ее генералу.
Авдеев встретил следователя по особо важным делам довольно радушно. Встал навстречу, чтобы поприветствовать работника Генпрокуратуры.
– Извините за беспокойство, Борис Альбертович, я не займу у вас много времени, – вежливо произнес Турецкий.
– Да уж конечно! – пророкотал генерал. – Если что, у нас своя прокуратура имеется, военная.
– Это замечательно, – согласился следователь, – но она подчиняется генеральному прокурору.