В этой огромной концентрации войск НКВД взвод младшего лейтенанта Бодрова - песчинка. В овраге его не видно и не слышно. Но жизнь там не прекращается ни на миг. Гарнизон находился в постоянной боевой готовности. После прекращения поступлений изделий на склад у командира появилась возможность организовать боевую подготовку бойцов. Если бы кто смог со стороны понаблюдать ночью за оврагом, он увидел бы удивительную картину. В полнейшей темноте люди занимаются строевой подготовкой, физзарядкой, команды подаются приглушенным голосом. Потом беззвучная ночная атака на "противника", отрабатываются вопросы по обороне склада в условиях отражения нападения превосходящих сил десанта, метание гранат, рукопашный бой, действия каждого бойца по боевой тревоге. При свете лампы "летучая мышь" в блиндаже изучаются история ВКП(б), приказ Сталина № 270 от 16 августа 1941 года о личной ответственности за судьбу Родины, его доклад в связи с 24-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции; устройство и работа частей и механизмов ППШ, пулемета, винтовки, гранаты; правила стрельбы по воздушным и наземным целям; служба часового, секрета, других видов нарядов. Перерыв на ночной "обед" - и вновь занятия и тренировки. И так ночь за ночью.
Днем полнейшая тишина в овраге и около него. Вдруг наблюдатель подергал за сигнальную веревку, в блиндаже ударили друг о друга пустые банки из-под консервов. Вызов командира. Такого еще не было. Начальник гарнизона поднялся по лестнице наверх в дзот. В направлении большого оврага шел человек на лыжах. Солнце просвечивало легкие облака, стоял мороз с ветерком, на снежной поверхности не было ни единой помарки, и по этой белизне двигалась черная фигурка. Вот она подалась немного влево, пошла в направлении склада. Это уже серьезно. Резерв во главе с командиром взвода получает задачу: задержать человека, как только тот спустится в большой овраг. Когда человек скатился вниз, он очутился лицом к лицу с патрулем и оказался мальчиком лет десяти-двенадцати. На лице ни малейшей растерянности или удивления. Вроде бы так и должно быть.
- Кто такой, куда едешь? - спросил Сергей с грозными нотками в голосе.
- А вы кто? - довольно смело парировал мальчуган.
- Мы - патруль. Смотрим, не скрываются ли здесь преступники или диверсанты.
- Они давно бы померзли, холод вон какой. А вы тут часто бываете? - с прищуром глаз спросил лыжник.
- Бываем, - нарочито безразличным тоном ответил Бодров.
- Зовут меня Толик, Анатолий значит, - поправился он, - я из того вон поселка, - мальчик показал лыжной палкой в сторону видневшейся вдали деревни.
- Так куда, Толик, идешь? На что ты хотел посмотреть?
- Я вчера ходил на лыжах вдоль дальнего конца оврага. Там много лисьих и волчьих следов. Но звери подходят к оврагу, а потом уходят в сторону или назад, заячьих следов в овраге тоже нет. Подумал: в овраге кто-то есть. Пришел посмотреть.
- Разведчик из тебя хороший получится.
- Это в школе военрук нас так учит.
- А тайну ты хранить умеешь?
- Еще бы, - согласился сразу Толик. Он с интересом уставился на Бодрова.
- Больше сюда не ходи, время военное, мало ли кто здесь может появиться. И никому ни слова о том, что нас видел. Сможешь?
- Смогу, товарищ младший лейтенант.
- Ты иди домой, а мы пойдем по своим делам. Служба у нас такая - ходить и смотреть, кто шастает по оврагам и другим укромным местам.
- Возьмите меня с собой, я тут всю округу знаю, - уже со слабой надеждой в голосе попросил мальчик.
- Нельзя, брат. Подрастешь, приходи, думаю, будешь хорошим красноармейцем.
И опять вдоль стены оврага на объект. Тишина.
Капитан с таким решением командира взвода согласился, но решил проверить, кто такой этот Толик. Мальчик смелый и не дурак. А со звериными следами действительно нескладно получилось. Надо что-то придумать. Волынов пусть покумекает.
На второй день опять сигнал тревоги. Где-то перед обедом в подземелье послышался гул мотора. "Может быть, автомашина пришла днем?" Но потом стал отчетливо прослушиваться звук самолета. Пролетал дважды несколько правее оврага и удалился. У всех одна и та же мысль: "Заметил или нет?" Когда темнота сгустилась, вздохнули с облегчением: пронесло. Немецкие самолеты в пределах видимости появлялись довольно часто, но каждый раз вдали от объекта. А последний вроде бы для разведки оврага прилетал, но склад, похоже, не обнаружил, иначе гарнизону пришлось бы туго.
На следующую ночь капитан не приехал, а вечером второго дня о звериных следах он уже не вспоминал. Прибыл в хорошем настроении. Сообщил, что наши войска в районе Каширы и севернее Москвы нанесли сильный контрудар по противнику и добились существенных успехов.
- В ближайшие дни намечается контрнаступление войск Западного фронта, - доверительно сообщил капитан, - будьте готовы к тому, что весь ваш склад заберут за одну-две ночи, а может быть, и завтра днем.
- А что будем делать потом?
- Война кончится не скоро, безработица вам не грозит. А теперь, товарищ младший лейтенант, давай выпьем за успех контрнаступления. Чтобы он был не последним.
Капитан налил Сергею и себе по полстакана привезенного еще в прошлый раз спирта, чокнулись. Они сидели вдвоем в кабинете, отгороженном от блиндажа занавесью из трофейного парашюта.
Сергей по примеру начальника сразу же проглотил содержимое стакана. У него перехватило дыхание, глаза полезли из орбит, побагровело лицо, не зная, за что ухватиться, беспомощно двигались туда-сюда руки.
Первым спохватился капитан. Он сунул в руку задыхающегося подчиненного стакан с водой, заставил его сделать глоток.
- Думал, ты помираешь, - сказал в растерянности капитан, когда Сергей немного отдышался, - похоже, спирт никогда не пил?
- Нет.
Они посидели, поговорили о делах. Уже собираясь уезжать, капитан спросил:
- Тебе совсем не интересно знать, что находится в ящиках на складе?
- Начальник штаба предупредил, чтобы не любопытствовал.
- Дисциплинированность - дело похвальное. Но теперь сказать можно. У нас появилось новое мощное секретное оружие - гвардейские минометы, "катюшами" называют их бойцы. Так вот, на твоем складе реактивные снаряды для этих самых "катюш".
- Реактивные - это как? - с любопытством поинтересовался Сергей.
- Как действуют, не видел, но говорят, летят мины с огненными хвостами, как у нечистой силы, а куда падают, там сплошной ад.
В течение двух последующих ночей склад реактивных снарядов опустел. Перестал существовать и сам объект. Остались от гарнизона лишь "норы" да теплые, хорошо укрытые блиндаж и дзот.
Опять покатили в расположение полка.
Только взвод успел помыться в бане, командира вызвали в штаб. Здесь уже находилась большая группа командного состава части. Все в приподнятом настроении: контрнаступление наших войск идет успешно.
Перед собравшимися выступил командир полка майор Ляшкевич. Это был достаточно высокий, с крупными чертами лица, большими руками, эдакий ядреный мужчина.
- Довольно редкое явление, - говорил на ухо Сергею рядом сидящий старший лейтенант, - обычно слово держит начальник штаба, а у командира с русским языком не очень.
Сергей особого дефекта в речи майора не заметил, но вместо звука "щ" у него отчетливо слышался "ш", а иногда "и" превращалось в "ы".
- Товарыши командыры, - начал свое выступление Ляшкевич, - я вас поздравляю с успешным началом контрнаступления наших войск.
А потом командир полка стал говорить о том, что с 6 декабря войска Западного фронта успешно продвигаются вперед, уничтожая живую силу и технику врага, освобождая населенные пункты. В новых условиях перед нами, сообщил майор, вырисовывается совершенно иная задача. Если до сих пор войска НКВД по охране тыла действующей армии, а сейчас мы к ним прикомандированы, чаще всего занимались наведением порядка передвижения на основных магистралях, то с начала декабря этому вопросу отводится второстепенная роль.
- Теперь наша служба будет совершенно иной, - продолжил он после небольшой паузы. - Нам предстоит идти вслед за наступающими войсками. С помощью местного населения на освобожденных от оккупантов территориях восстанавливать Советскую власть, выявлять, захватывать, а при вооруженном сопротивлении уничтожать враждебный и преступный элемент, изменников Родины, остаточные группы солдат и офицеров противника, задерживать без документов всякого, кто без таковых окажется.
После очередной паузы Ляшкевич сказал:
- Появилась и другая задача. Если до сего времени мы только и делали, что оборонялись, отступали, сдавали или уничтожали охраняемые объекты, теперь, не дожидаясь на то особых указаний, необходимо брать под охрану все важные объекты на освобожденной территории, не допуская их разграбления, и создавать условия для восстановления там производственных процессов. Для выполнения всех указанных задач в каждой роте полка создаются оперативно-войсковые группы в составе взвода. Командирам этих подразделений даются широкие полномочия. Надо пользоваться ими по законам военного времени, но без самодурства. Военная прокуратура за этим будет следить строго. В штабах батальонов и полков начали создаваться оперативно-следственные группы для оказания помощи в работе фильтрационных пунктов. Сюда с первичными протоколами следует направлять для более глубокой фильтрации лиц, в отношении которых возникает много неясных вопросов. Группы, в свою очередь, будут работать в тесном взаимодействии с прокуратурой и трибуналами.
Проныкнытесь ответственностью момента, - напутствовал майор, - после изгнания оккупантов там нет ныкакой власты. Пароль для всех прибывших к вам для контроля и проверки - "Товарыш", отзыв - "Танк", - закончил он с легкой улыбкой.
Начальник штаба ткнул карандашом в карту, прочертил на ней красную изломанную линию до самой рамки - маршрут выполнения задачи.
Сергей смотрел на петлявшую от одного населенного пункта к другому кривую, и ни единого вопроса у него не возникло. "Дело новое. Пройдем маршрут, посмотрим по обстановке, будет видно, как выполнять задачу".
После организации взаимодействия начальник штаба пожелал младшему лейтенанту всяческих успехов.
- Удача зависит от способа действий, от продуманности и хитрости. Не спеши с решениями, - посоветовал он, - больше инициативы. Береги людей, экономно расходуй боеприпасы.
"Уж больно много пустых наказов, - опрометчиво подумал Сергей, - дела-то вроде ерундовые".
Осложнения начались уже в штабе полка. Взвод Бодрова получил пополнение, вооруженное винтовками. Командир взвода управления штаба передал личное распоряжение начальника: все автоматы IIIIITT передать в его распоряжение, а взамен получить винтовки, "чтобы в подразделении ликвидировать разношерстность в вооружении". Командир ОВГ-8, такой шифр получил взвод, отказался выполнять указание. Ему решать боевую задачу, объем и содержание которой толком никто не знает. Убежденность в правоте придавала смелость. Вновь вызов к начальнику штаба. Но младший лейтенант настоял на своем, и дело дошло до командира полка.
- Товарыш Бодров поступил разумно, - заключил Ляшкевич после выяснения сути дела, - неизвестно, какие ему придется выполнять задачи даже завтра.
Успех окрылил Сергея, но неприятный осадок от разговора с начальником штаба долго еще не мог выветриться. "Не везет мне со штабными". Чтобы не нарваться еще на какую-нибудь неприятность, он раньше, чем другие подразделения, выехал на выполнение задачи на двух ЗИС-5.
XVI
До первой же деревни по намеченному маршруту доехать на автомашине не смогли. По сводкам, населенный пункт еще вчера был освобожден от оккупантов. Снег выше колен, машина непрерывно буксует, ее то и дело подталкивают бойцы. Последние километра два шли пешком по глубокой балке. Практичный Волынов где-то уже раздобыл пару валенок и теперь впереди прокладывает путь, бойцы гуськом, след в след, идут за ним. Мороз. Но в движении он особо не заметен. Снег искрится всеми цветами радуги, затрудняя наблюдение. Бросается в глаза безжизненность окружающего мира: ни души, ни следа, даже звериного.
Наконец показалась укрытая толстым белым покрывалом крайняя хата. Постучали в маленькое оконце. Вышел невысокого роста дед с всколоченными седыми волосами, согбенный, жалкий, в серого цвета кожушке и стоптанных валенках.
- Дед Тимофей, - представился он, - цыган Тимоха по-деревенскому.
- Почему цыган? - с неподдельным удивлением спросил Сергей. В стоящем напротив человеке вообще трудно было определить национальную принадлежность.
- Я и есть настоящий цыган. Живу здесь, кую помаленьку в кузнице.
На верхней губе у деда большая сизо-красного оттенка опухоль.
- Это у меня рак, - пояснил дед Тимофей, указывая на губу, - дохтур так сказал. Ты не знаешь, как его лечить? - обратился он к Сергею. - Болит проклятый.
- Не знаю, дедушка Тимофей, - ответил растерявшийся от такого вопроса командир взвода, - а этот "дохтур" почему не сказал, как его лечить?
- Уехал он куда-то.
- Почему, деданя, людей-то не видно? Пустота вокруг, тишина.
- Схоронились все от немцев: кто в ямах, кто в лесу живет. Меня не трогают, я никому не нужен.
- А собаки почему не брешут?
- Так их всех оккупанты перестреляли.
- Скажи, дедушка, а сейчас немцы в деревне есть?
- А куда же им деться, тута они. В сельсовете, по-ихнему - в управе, гам и сидят. Вон в том доме. - Дед показал рукой на здание, стоящее несколько на отшибе.
- К бою! - подал команду Бодров.
Бойцы рассредоточились вдоль плетня и сарая, залегли в снег, недоуменно поглядывая на командира.
- Немцы здесь, - передал по цепи командир взвода. - Сколько их, дедушка?
- Ды голов пятнадцать, а то и более. Там с ними два наших полицая и староста.
- Староста и полицаи - кто такие? - насторожился Сергей.
- Да это наши, деревенские. Староста - Ванька Хрящ, Хрящев, значит, двухметровая детина с лошадиной мордой. До войны все по тюрьмам скитался, а теперь к нему на шелудивой козе не подъедешь. Важный такой, кулаки Пудовые, и матерщинник, каких свет не видывал.
- Спасибо за сведения, дедуня, они нам пригодятся.
- Храни вас бог, ребятки. Откуда вы взялись-то?
- Наши перешли в наступление, гонят фашистов.
- У нас тут никто не наступал, кругом одни немцы.
- Выгоним, деданя, выгоним.
- Бог в помощь.
Сельский совет - большой одноэтажный дом, деревянный, покрыт соломой. Со стороны улицы дощатый коридор с входной дверью из толстых дубовых досок, в эту же сторону смотрят два окна, по три с других сторон дома. Дом заметно выделяется среди окружающих его хат.
"Как поступить? - размышлял Сергей. - Можно атаковать пристанище немцев открыто, но вряд ли сумеем без потерь добежать по открытому участку, а там около двух десятков вооруженных солдат. Взять их измором? Но они в тепле, а мы на снегу. Майор говорил, что удача зависит от хитрости, продуманности действий. Думай, командир, думай. Не спеша оглянись, но скоро вечер, холодно".
…Немолодой, с обвисшими щеками унтер-офицер налил по полстакана самогона каждому солдату и полицаям, себе и старосте наполнил всклянь невесть откуда взявшиеся здесь ёмкие фужеры. Они вдвоем сидели во главе длинного, грубо сколоченного из темных досок некрашеного стола, подчиненные разместились на деревянных скамейках по обе его стороны. Поправив на лбу прядь жидких светлых волос, унтер говорил солдатам, что в этой холодной стране нормальные люди жить не могут, ну а если им уж довелось сюда попасть по воле фюрера, надо выпить за то, чтобы перезимовать, чтобы доблестные войска рейха до весны победоносно закончили поход на восток.
- Хайль Гитлер! - сорвавшимся вдруг голосом выкрикнул он.
Вся компания вскочила и хором рявкнула: "Хайль!"
Староста и угрюмые полицаи не понимали смысла длинного тоста унтера, но поддакивали, улыбались. Они гордились тем, что смогли раздобыть целую четверть самогона-первача и достойно угостить своих друзей.
Телефон не работает, дороги засыпаны снегом. Оказывается, это не так уж и плохо, нет начальства, тихо, так бы можно до конца войны прожить.
Когда выпили и закусили по третьему кругу, стоявший на входе полицай, тоже "погревшийся" у стола, сообщил начальству, что идут к ним два по виду подвыпивших мужика.
- Пусть идут, - снисходительно разрешил староста.
Немцы ничего не поняли из разговора, не прислушивались - чести много.
Между тем двое "пьяных" подошли к часовому.
- Нужно увидеть господина старосту, - заплетающимся языком потребовал тот, который повыше, - есть очень важные новости, - голова его тяжело упала на грудь.
- Какая новость?
- Мы скажем только начальнику.
- Еще раз спрашиваю, какая новость, - подозрительно, по-бычьи уставился на подошедших красноносый страж и потянулся за винтовкой, прислоненной к косяку двери.
- Ладно, тебе тоже скажем, - с неохотой согласился молчавший до сего "мужик". - Красная Армия перешла в наступление и далеко продвинулась вперед. Вы уже в окружении, предлагаем сдаться.
Наган командира взвода уперся в живот стоявшему с выпученными глазами охраннику. Второй "пьяный" шагнул вперед, приоткрыл входную дверь в комнату, где бражничала компания, и бросил туда гранату. Взрывом сорвало с петель дощатую дверь, и она обрушилась на часового и стоявшего рядом с ним "пьяного".
В комнате послышались крики, стоны, стрельба. Гитлеровцы один за другим стали вываливаться из окон, вести беспорядочную стрельбу из автоматов. Начал бить из окна станковый пулемет, но новый взрыв гранаты заглушил его. Под прицельным огнем первого и второго отделений немецкий гарнизон быстро таял. К этому времени третье отделение со стороны глухой стены дома ворвалось в коридор, но дальше продвинуться не смогло. В проем двери немцы вели интенсивный огонь.
Когда подбежали к сельсовету остальные бойцы, стрельба уже закончилась. Из восемнадцати солдат противника лишь четверо остались невредимыми и двое тяжело раненными. Живым и здоровым, но до посинения напуганным оказался староста. Его от осколков гранаты защитил своим грузным телом унтер, за которым он прятался до конца боя. Староста не оказывал сопротивления и поднялся с пола только после хорошего пинка.
Погиб командир второго отделения. Это он бросил две гранаты в комнату, вел огонь из нагана по пытающимся выскочить из комнаты немцам, но когда кончились патроны, попал под их автоматную очередь. Второй "пьяный" - боец того же отделения - оказался под выбитой взрывом дверью легко контуженным.
Убитых солдат пленные снесли за дом, на мороз. Погибшего младшего сержанта похоронили тут же, перед зданием сельсовета. Пленных и старосту, а после отдыха и часть личного состава командир взвода поставил на расчистку дороги, Волынова с резервом послал осмотреть деревню, разведать, нет ли где еще немцев, а также отыскать председателя и членов сельского совета.
Пересчитали трофеи: восемь немецких автоматов, десять винтовок, гранаты и патроны, станковый пулемет с гремя полными патронными лентами к нему. Но самый главный трофей - восемь пар валенок и три тулупа.
Вскоре заместитель командира взвода привел невысокого изможденного человека в рваной ватной телогрейке, таких же брюках и вконец изношенных валенках. Казалось, его большая голова едва удерживается на тонкой шее.
- Кто такой? - обратился командир взвода к Волынову.
- Говорит, тутошний председатель сельсовета.