Я отыскал записную книжку и паркеровскую ручку, которую накануне забрал у убитого Ивана, и выписал на листке буквы русского алфавита. Они уместились в трёх колонках. Я пронумеровал их, ставя против каждой соответствующий порядковый номер. Затем сосредоточился, напряг память: чем же занимался Иван, когда я вошёл в его офисный кабинет без малого двое суток тому назад? Да. Он сидел за компьютером и играл в покер. Игра была на раздевание девицы. Получалось, мне могли подойти лишь два слова: игра и покер. Взвесив их на весах наития, я решил, что покер перевешивает. Три конечные буквы были – К, Е и Р. Я выписал в ряд порядковые цифры, которые им соответствовали в колонках алфавита. Такими оказались: 11, 6 и 17. Вместе они составили 11617. Вполне приличный номер для кода. Я запомнил его. Вырвал листок, на котором записывал, и три следующих – на двух различались продавленные пером буквы и цифры, а третий на всякий случай. В бардачке были спички, и я поджог один листок. Когда он догорал, подпалил им другой, и так сжигал все. Потом достал найденный в сейфе конверт с письмом, и тоже сжёг. Кроме моей головы его содержание осталось лишь в голове секретарши. За надёжность своей я был спокоен. Когда надо, она была не хуже стального сейфа, вскрыть её можно было разве что специальными наркотиками. А вот другой, девичьей головке, я доверял гораздо меньше. Ну да ладно. Если я хоть чуть-чуть понравился не глупой девушке, прежде чем расколоться, она заболтает кого угодно. К тому же, этим "кому угодно" придётся здорово попотеть, гадая, чем занимался Иван при моём появлении. Фактор опережения пока работал на меня. Банк вычислить не так уж и сложно, на данный счёт у меня не было никаких сомнений. И всё же у меня была хорошая фора.
Разрешив главную задачу, мысли стали разбредаться, рыскать по другим закоулкам. Странное чувство не покидало меня с той самой минуты, когда получил у секретарши первый конверт и отправился на квартиру Ивана. Казалось, оттуда, из своего небытия Иван держал меня за шиворот живее всех живых. Будто рассчитал на компьютере, как будет мною двигать. И он не сомневался: я стану послушно выполнять все распоряжения лучше офицера, выполняющего приказ главнокомандующего. Вроде не по его капризу, а движимый собственными интересами, я был у него на поводке или на крючке, – на чём именно, не имело значения. Главное, я и не думал возмущаться, спорить, волей-неволей покорно следовал правилам игры, которые он выложил передо мною. Я буквально ощущал его невидимое властное присутствие, из-за чего никак не удавалось забывать его живого. Да, у меня перед глазами всплывала картина, как он с простреленной шеей и головой коченел в мрачном склепе своего дачного гаража. Но тот Иван, которого я последний раз видел живым возле банка, был постоянно рядом и подмигивал мне, лукаво или насмешливо, не могу сказать точно. И вынуждал меня направиться именно к тому банку, послушно выполняя его точные указания.
Я взглянул на часы. Посредством них он делал знак, пора отправляться. Двигатель ожил, и я медленно покатился из-под ветвей с бурыми листьями, под арочным сводом выехал на улицу. Моих преследователей не было видно, и я надеялся, они канули в Лету. Их навязчивый флирт мне порядком надоел. Как умудрённый опытом заяц, я осторожно петлял по проездам старого города, проверяя, не обнаружится ли хвост, и пересёк Садовое Кольцо. За ним вздохнул свободнее. Обогнал трамвай и направился к проспекту Мира.
К банку я подъехал, как пунктуальный немец. Остановившись у соседнего здания, выложил револьвер на смежное сиденье, накрыл его шерстяным свитером и выбрался из салона. Погода была ни то ни сё, ни плохая, ни хорошая. Меня она устраивала, по мне – лишь бы ни моросило. Я обошёл школу и настороженно зашагал по пешеходной дорожке. Если меня дожидались те, кому я был очень нужен, они нашли отличное укрытие. Ничего подозрительного я не заметил. Быстро перейдя уличную дорогу, я уверенным шагом приблизился к ступенчатому входу в банк, вошёл в бронзовую парадную дверь с толстым стеклом и очутился в чистом и недавно отделанном дорогими материалами просторном помещении. Двое охранников у входа были наделены изучающими взглядами; их вооружили ещё и табельным оружием, однако готовности немедленно воспользоваться им я не ощутил. На таких охранников теперь натыкаешься на каждом шагу, и создаётся впечатление, они – самые необходимые спицы в колесе наших рыночных реформ, своего рода наскоро обученные и необученные санитары в охваченном эпидемией разбойного обогащения городе.
Строгая деловитость царила в данном учреждении. Подойдя к ближайшему окошку, я объяснил молодой женщине, в чём моя проблема, и она направила меня к управляющему. Молодой человек лет двадцати пяти, в дорогом, с иголочки костюме, сидел за угловым окошком и что-то сверял на компьютере, подключённом к внутренней банковской сети. Вкратце пересказывая ему суть дела, я видел, что костюм сковывает его, как панцирь черепаху. Он проверил карточки клиентов общего сейфа, выбрал одну и набрал вызов на клавиатуре. После чего попросил моё удостоверение личности. Я выложил все, что у меня оказались, но он проявил интерес только к паспорту. Тщательная сверка фотографии с моей физиономией удовлетворила его, он назвал мне номер бокса и нажал кнопку вызова. Поднялся и предложил мне:
– Прошу вас, пройдёмте со мной.
Мы прошли коридором к лифту, там нас дожидались двое охранников, оба посерьёзней тех, что стояли у входа. Мы вчетвером спустились в подвал, где спутники привели меня к прочной стальной решётке, преграждающей доступ к тёмному помещению хранилища личных сейфов. Управляющий включил в помещении ровный свет и коснулся электронного замка. Решётка медленно и бесшумно поднялась. Прежде чем шагнуть к боксам, я обернулся к сопровождающим.
– Вы оставите меня?
– Да, конечно, – с невозмутимой вежливостью заверил управляющий.
Я прошёл внутрь к стальным, вделанным в стену ячейкам и взором отыскал ту, которую письменно упоминал Иван. Охранники и управляющий отошли в сторону. Убедившись, что они не наблюдают за мной, я приблизился к ячейке. Она находилась на уровне плеч.
Оказалось, кроме трёх цифр, полный код содержал и две буквы. Утруждать себя догадками было некогда, и я набрал буквы, с которых начиналось слово "покер". Затем уже по памяти добавил цифры 11, 6 и 17. Короткий звук, напоминающий писк потревоженной мыши, прозвучал для меня "Одой радости". Он означал, мне удалось решить ещё одну головоломку, и теперь позволено удовлетворить любопытство. Я распахнул дверцу, заглянул внутрь личного сейфа. Меня уже не удивил очередной белый конверт без каких-либо надписей. Но сверху лежал пластиковый пакет.
В пакете была компьютерная дискета. Вместе с пакетом я сунул её в карман. И сразу же бегло пробежался глазами по строкам письма из конверта. Содержание было обстоятельным в сравнении с предыдущими вроде бы шутками-посланиями, и наконец-то кое-что проясняло. Я внимательней перечитал все строки.
"Поторопись выполнить, что записано на дискете. Прежними ходами я дал тебе возможность понять и оценить, с какими серьёзными чужими интересами и намерениями ты столкнулся. Когда получишь дискету, назад пути не будет. Им нужна дискета, а не ты. Если читаешь это письмо, значит, ради её получения они ни перед чем не остановятся. Пока у тебя – преимущество. Они не знают некоторых условий игры, которые я придумал на случай своей мести. Загляни в ячейку. В глубине найдёшь с виду точно такую же дискету. Не перепутай. Вторую можешь случайно потерять, получишь небольшую передышку.
Среди моих бумаг обнаружишь завещание. Копия у нотариуса, – там адрес. Желаю удачи. Письмо тут же уничтожь.
Надеюсь, пишу для себя, не для тебя. Уверен в этом".
Я снова заглянул в ячейку. В глубине виднелась кожаная папочка, чёрная – поэтому я не заметил её с первого раза. В ней оказались конверт с письмом и пакет с дискетой, совершенно такой же, как та, что я упрятал в карман пиджака. Второе письмо было тоже отпечатано на компьютерном принтере, и отличалось только отсутствием упоминания о завещании, о второй дискете и распоряжении тут же его уничтожить. Я вернул дискету и второе письмо в папочку, закрыл её и застегнул ремешком. Всё это проделывал намеренно медленно, придумывая способ уничтожить основное письмо. Спичек или зажигалки с собой не было, да и воспользоваться ими не смог бы, – к потолку крепился датчик пожарной сигнализации. Он включил бы сигнализацию и привлёк ко мне внимание, подорвал доверие к тому, что было в папочке. Не найдя подходящего способа в этом помещении, я незаметно просунул основное письмо в задний карман брюк и направился к выходу из хранилища. Охранники и управляющий обернулись ко мне.
– Всё в порядке, – сказал я, показывая им чёрную папочку.
Управляющий прикоснулся к электронному замку, что-то прижал, и решётка плавно опустилась, перекрыла доступ в хранилище. Он погасил свет, и мы безмолвно зашагали обратно к лифту.
Наверху я подписал все бумаги, который подсунул парень управляющий. Стоя возле его окошка, я убрал паркеровскую ручку Ивана и положил чёрную папочку на стойку, тихо попросил об одолжении:
– Нельзя ли заскочить в туалет?
Я ясно дал понять, то, что забрал в личном сейфе, оставлю ему для присмотра. Он решал секунду, потом кивнул.
– Паша, – попросил он серьёзного охранника, который стоял позади меня, держал руки за спиной. – Проводи в служебный.
Запершись в чистом туалете, я быстро разделался с основным письмом, разорвал его на части и бросил в унитаз. Затем дважды слил воду, чтобы ни один клочок не напоминал о его существовании. Когда я вернулся, папочка лежала, где я положил её, на стойке, но управляющего за окошком не было.
18
Выпущенный из банка я зашагал тем же путём, каким шёл к банку от своего автомобиля. У дороги с мчащимися машинами приостановился, глянул на светофор. Из-за угла ближайшего дома выехала иномарка и повернула ко мне. Это был "пежо" свинцового цвета. В нём сидели трое мужчин, и мне они не понравились. Бережёного бог бережёт! Я бросился на дорогу в поток транспорта, под сигнальные гудки и визг тормозящих машин перебежал на другую сторону. Там оглянулся. "Пежо" опасно нарушал правила, по дуге рванулся с полосы одного направления движения на полосу противоположного движения, то есть опять ко мне. Этого было достаточно, чтобы я припустил к зданию школы, пересёк баскетбольную площадку и забежал за выступающее строение. "Пежо" в поле моего зрения надменно удалился, скрылся за деревьями и домами улицы, словно не желал знать о моём существовании. Возможно, так оно и было, но я похвалил себя за проявленную прыть.
Живо забравшись в свой "шевроле", я сорвал его с места и круто развернулся, понёсся прочь. Мне надо было скорее добраться до компьютера, и я не придумал ничего лучшего, как воспользоваться собственным. Решение направляться к своему дому было не из самых разумных, но я настроился на предельную осторожность и опережение неизвестных противников.
Медленно объезжая дом, где жил, я пронаблюдал за окрестностями, стоящими машинами и редкими людьми возле подъездов. Ничего подозрительного не заметил и подъехал к большой платной стоянке возле здания технического учебного заведения. "Шевроле" я оставил в боевой готовности не на стоянке, а возле пристройки учебного заведения, захватил револьвер и зашагал к родным пенатам.
В вестибюле подъезда было тихо. А вот у раскрытой кабины лифта деловито возился невзрачный парень, с короткой стрижкой под боксёра и в потёртом джинсовом костюме. Сумка с набором инструментов была раскрыта и занимала остающийся за его спиной проход. Парень оторвался от возни с дверцей кабины, вскользь глянул на меня и подвинул сумку к себе, – хотя я мог легко перешагнуть через такое препятствие. Миновав парня, я бы забыл о его существовании, не разговаривай позапрошлым утром в этом самом месте с другим мастером, пожилым и не таким необщительным. Совпадение могло ничего не значить, мало ли кто и где занимается ремонтом лифтов, но обстоятельства не позволяли мне проявлять небрежность, не отмечать подобные явления. Уже настороже я лестницей поднялся на площадку третьего этажа, с кошачьей мягкостью движений приблизился к своей входной двери и замер. Тишина вокруг была какая-то тягостная, нехорошая. Я вынул револьвер из кармана, сунул его за поясной ремень, пару раз сжал и разжал пальцы, размял их. Затем встряхнул брелок с ключами, чтобы их звяканье слышалось изнутри, и резко навалился плечом на дверь, мысленно хваля лень, помешавшую до сих пор сменить ненадёжный замок. К моему удовлетворению язычок замка выскочил из паза, и дверь распахнулась внутрь прихожей, вталкивая кого-то за нею. Я перехватил направленную на меня руку с короткоствольным револьвером, ладонью поймал бульдожий подбородок ширококостного молодца с перебитым носом и со всей силы ударил этого гостя затылком о стену, раз, другой, третий. Он обмяк и сполз к полу. Я помог ему завалиться на бок и издал мучительный стон. Стонал я выразительно, с завываниями и всхлипываниями, чтобы парень внизу у лифта понял, как мне досталось. После чего закрыл дверь и с помощью ключей запер на два замка, а для верности вдел цепочку. Вырвал короткоствольный револьвер из руки молодца и крадучись двинулся в сторону кухни. Ни на кухне, ни в гостиной, ни в спальне никого не было, никто не прятался за шторами и в ванной комнате, в туалете.
Надо было торопиться. Я закрылся в спальне, включил компьютер и вставил основную дискету Ивана в гнездо дисковода. Вслушиваясь в тишину на лестничной площадке, я опустился на стул и раскрыл содержимое дискеты. На экране замелькали цифры и предложения, и внезапно раздался звонок у входа, затем по двери застучали и ударили. Я не отзывался, рассчитывая, звонящие и стучащие не станут взламывать дверь, привлекать внимание соседей, которые способны вызвать милицию.
Минуты через три, когда я успел просмотреть и запомнить главное из занесённого на дискету, изображение передёрнуло, экран мигнул и погас. Я дотянулся до выключателя настольной лампы. Лампа не загоралась. Квартира, а возможно, и весь подъезд, были обесточены. Я не мог знать определённо, известно ли моим преследователям о дискете. Но о компьютере они были осведомлены, через него я принимал электронную почту от файл-сервера, который они взломали и обчистили. Обесточив квартиру, они лишали меня способа отправить кому-нибудь электронное послание, – послание с полученными от Ивана и в банке сведениями. Телефон пока работал, и это подтверждало такое предположение. Я вернул трубку на место и вынул дискету из дисковода. От дискеты надо было избавиться. Если моя жизнь и представляла интерес для охотников за тайнами Ивана, то лишь потому, что я прочитал и запомнил её ключевые данные. Получи они дискету, зачем нужен буду я сам?
Встав со стула, я уронил дискету на пол и приподнял ногу, чтобы ударить, раздавить её каблуком туфли. Но вспомнил о второй, в чёрной кожаной папочке у меня в машине. Не следовало недооценивать сообразительности противников. Если они обнаружат следы раздавленной дискеты, вряд ли станут доверять сведениям, записанным на другой.
Послышался сильный удар, как будто на входную дверь с разбега налетели парочка детин. В квартире меня больше ничто не удерживало, нужно было сматываться. На глаза попалась звуковая колонка от радиосистемы. Я быстро схватил её и, не раздумывая, разбил об угол каменного подоконника. Вырвав кусок треснувшего пластика, прижал дискету к магниту динамика. Магнит должен был необратимо повредить запись, но мне хотел убедиться воочию, и я убрал дискету во внутренний карман пиджака, рассчитывая найти другой компьютер для повторного просмотра. Я сунул короткоствольный револьвер в боковой карман, выглянул в окно. Внизу на лужайке не было ни души, и только справа по пешеходной дорожке вдоль улицы шли две девушки возраста старшеклассниц.
Под треск раскрываемой входной двери я рывком распахнул окно, прыгнул с подоконника к стволу берёзы, ухватился за толстую ветку. Живо слез по дереву и спрыгнул на землю. Под ногами предательски зашуршали опавшие листья. Я отскочил на узкую полосу примыкающего к стене дома асфальтового покрытия, но из распахнутого окна моей спальни высунулась курчавая черноволосая голова. Голова исчезла; я расслышал, как низкий невыразительный голос с южным выговором сообщил кому-то внутри квартиры:
– Он там.
Крадучись отступая под прикрытием берёзы, её обвисающих ветвей с редкими листьями, я оглянулся. Черноволосый вновь высунулся наружу, и на этот раз в руке у него был пистолет с глушителем. Меня словно что-то подстегнуло, заставило убегать. Из-за угла наперерез вылетел невзрачный парень, тот, что недавно возился у лифта. Он не ожидал, я окажусь так близко, и не успел воспользоваться пистолетом. С разбегу ударив ногой в пах, я столкнул его на кусты и свернул за угол, слыша, как сзади по кирпичу чиркнула пуля. Я помчался со всех ног, на бегу снимая расцарапанный и мешающий движениям плащ. Отбросил плащ и с короткоствольным револьвером в правой руке перебежал улицу к старым деревьям сквера и, наконец, скрылся за пристройкой, где меня ждал "шевроле".
Я в мгновение завёл машину, с предельным ускорением устремился к перекрёстку. Вдогонку никто не стрелял. На повороте перекрёстка я глянул в зеркальце заднего обзора и увидал рослого молодого мужчину, который поднял мой плащ и проверял карманы. Ни мышастой "самары", ни свинцового цвета "пежо" я не заметил, и сложно было разобраться, одна шайка-лейка преследовала меня или конкурирующие фирмы.
Я погнал "шевроле" прочь от родного дома, выехал к кажущимся безжизненными предприятиям и возле одного из них свернул к рядам гаражей. За кирпичным забором, укрытый гаражами остановился и успокоился.
Наползали хмурые сумерки, на глазах темнело, и я надеялся, наступающая ночь станет для меня своего рода шапкой-невидимкой. Торопиться было некуда. То, что прочитал в инструкциях на дискете, требовало предварительной подготовки. Я бы не смог до полуночи собрать и купить всё необходимое и выехать за границы МКАД. А время имело ключевое значение. Если через три минуты после полуночи я не успею подплыть к указанному месту, сигнал исчезнет, и его придётся ждать ещё сутки. А ездить туда дважды, значит, существенно повысить риск оказаться замеченным и выслеженным.
Я выложил оба не своих револьвера возле шерстяного свитера на боковом сидении. Кроме них у меня был пистолет малого калибра, спрятанный в ногах под ковриком. Только он был зарегистрированным, и только им я мог воспользоваться на законном основании. Но в наше время одни идиоты стоят навытяжку перед законом, с таким усердием защищающим воровские и преступные кланы всевозможных приватизаторов. Подручный арсенал был вполне достаточным для ведения мини-войны и придал мне уверенности.