Шаги послышались через минуту - ближе, ближе… Дверь открылась, и на пороге появилась женщина. Та самая - его заложница. В следующий миг Рейлан непроизвольно зажмурился - луч фонаря, который она несла в руке, ударил по глазам.
Шаги раздались совсем рядом, свет убрался, и неуверенный голос спросил:
- Ну, как ты?
- Я… - начал он и остановился, не зная, что отвечать.
Она присела на корточки и потрогала его лоб, сообщила:
- Температура вроде чуть получше. Сейчас принесу лекарства. У тебя аллергия на что-нибудь есть?
- Н-нет…
- Пить хочешь?
- Да.
- Сейчас я все принесу, - кивнула женщина и вышла, оставив фонарь - большой, с лампами дневного света, какие нередко используют автомобилисты - на полу у изголовья.
Вернулась она быстро. Сначала в помещение, словно герольды, вбежала пара кошек, а потом появилась и их хозяйка, толкая перед собой сервировочный столик, уставленный всякой всячиной. Уселась прямо на пол рядом с Рейланом, налила что-то в кружку и протянула ему.
Он приподнял голову и поморщился от боли.
- Сейчас, подожди… - она подсунула руку ему под затылок и поднесла кружку ко рту. - Пей!
Питье, нехолодное, сладкое и чуть кисловатое, само лилось в горло. Рейлан, не отрываясь, выпил все до дна и кивнул.
- Спасибо.
Говорить стало легче, но перед глазами все плыло и с трудом удавалось держать их открытыми. Окружающее казалось каким-то нереальным: мертвенно-бледный свет фонаря, уходящие вверх стены, покосившиеся коробки, рассевшиеся на них кошки - и тут же, словно чтобы сделать все еще неправдоподобнее, эта женщина, совершенно не подходившая ко всему остальному: пухленькая, с кудряшками и с ямочками на щеках, уютная и "домашняя", одетая в розовый халат с оборочками.
Она вытащила из кармана халата несколько фольговых пластинок и выдавила из них на ладонь таблетки: одну… другую, третью… подняла голову, спросила:
- У тебя что-нибудь болит?
Рейлан хотел ответить "все", но это было бы уже слишком. Поэтому ограничился обтекаемым:
- Если не двигаюсь, то не особенно.
- Понятно, - кивнула она и, чуть поколебавшись, добавила к набору еще таблетку. Подцепила одну пальцами и поднесла к его губам, держа наготове кружку. - Давай!
Он проглотил и запил. Тем же путем проследовали и остальные таблетки.
- Хорошо, - словно послушную собаку, похвалила его женщина. Взяла со столика полотенце, вытерла ему подбородок, на который пролилась струйка питья. - Поспишь?
- Да.
Глаза и в самом деле закрывались. Казалось, весь мир вокруг покачивается, словно он лежит в лодке и плывет куда-то, плывет…
- Если надо будет что-то, позови меня, - донеслось откуда-то издалека. - Меня Грейс зовут.
Грейс… Грейс… Лодка слегка качнулась и поплыла дальше.
Когда Рейлан пришел в себя в следующий раз, вокруг царила полная темнота. По лицу текли струйки пота, и все тело было мокрым, но голова больше не кружилась, и попытка пошевелиться на этот раз не вызвала вспышки боли.
Он прислушался и неуверенно позвал:
- Э-э… Грейс!.. - собственный голос прозвучал непривычно хрипло и слабо - едва ли кто-нибудь за пределами этой комнатушки мог услышать его.
В ответ раздался скрипучий звук и одновременно - шум, словно рядом на пол упало что-то увесистое. Потом - быстрый топоток, скрип двери… странно, а он всегда считал, что кошки ходят бесшумно.
Грейс пришла через несколько минут. Сначала в коридоре вспыхнул свет, а потом появилась и она - в халате и шлепанцах, явно разбуженная и сонная. Нагнулась, пощупала его лоб и спросила:
- Ну что, получше тебе?
- Да. Мне… в туалет надо.
Она взяла с сервировочного столика банку из-под майонеза с плотно прилегающей крышкой и поставила рядом с ним.
- Вставать тебе не стоит, так что вот… воспользуйся. Потом заткнешь, я выкину. Справишься?
Рейлан кивнул. Уж в этом-то он не попросил бы помощи, даже если бы подыхал!
- Я пока принесу свежую простыню - ты весь мокрый, - сказала она и вышла из комнаты.
Похоже, температура у него упала, осталась лишь слабость - такая, словно к рукам и ногам были привязаны железные цепи; каждое движение давалось с трудом. Зато грудь почти не болела и пальцы на левой руке более-менее сгибались - это оказалось приятным сюрпризом.
Вернувшись, Грейс протянула ему что-то, при ближайшем рассмотрении оказавшееся его собственными трусами, чистыми и теплыми, словно их только что прогладили утюгом.
- Вот, можешь надеть.
Рейлан втащил их под одеяло, неловко, с трудом, натянул - и откинулся на спину: от этого пустячного усилия сердце заколотилось так, словно он пробежал полмили, на лбу выступил пот.
Она позвякала чем-то на столике и присела рядом, держа в руках полотенце.
- Сейчас я тебя оботру - будет легче.
- Спасибо… - он попытался улыбнуться и закрыл глаза.
Почувствовал, как влажное полотенце скользит по коже, оставляя ощущение прохлады и свежести. Прошлось по лицу, спустилось на шею, на грудь… Хорошо…
Потом Грейс ловко вытянула из-под него простыню и постелила новую. Сменила наволочку. Позвякивавших при каждом его движении наручников она словно и не замечала.
- Еще чего-нибудь хочешь? Есть, пить? Или я спать пойду?
Это был явный намек, но Рейлан не хотел отпускать ее, не получив ответа хотя бы на часть роившихся у него в голове вопросов.
- Если можно, я бы съел что-нибудь, - попросил он.
- Суп будешь?
- Да.
Она снова ушла, подхватив на ходу деликатно отставленную им в сторону майонезную банку.
Суп оказался гороховый - горячий, густой, с сытным мясным запахом и плавающими в ароматной толще кусочками мяса и картошки.
Поставив на пол перед Рейланом плошку, Грейс опять уселась на пол, поджав под себя ноги и натянув на колени полы халата.
- Какой сегодня день? - поинтересовался он, приступая к трапезе.
- Воскресенье… а, нет, уже час ночи. Значит, понедельник… Да, милый, да, можно…
Удивленно взглянув на нее, Рейлан понял, что последние слова были обращены не к нему, а к небольшому серенькому котишке, запрыгнувшему к ней на колени. Кот плюхнулся набок, прищурился и замурлыкал.
- Слушай, а сколько их здесь у тебя?! - не выдержал Рейлан.
- Пятеро.
В ее ответе ему почудилось что-то вроде вызова.
- Что со мной случилось?
- Ты потерял сознание. Я перетащила тебя сюда… в чулан, и вот лечу, как могу. Похоже, у тебя сильная простуда, температура была высокая. Я сначала колола тебе антибиотики, но раз ты уже пришел в себя, то сможешь теперь пить таблетки.
- Колола? Куда?
- Ну… как куда - куда обычно колют, - слегка смутившись, Грейс пожала плечами.
- Ты что - врач?
- Нет. Но ты не беспокойся, я дозу правильно рассчитала. Ты весишь примерно как восемь Кингов, - кивнула она на белолапого котищу, расположившегося на кушетке и при упоминании о его персоне хрипло отозвавшегося "Я-а-а!.." - А этот антибиотик ему прописали, когда он в прошлом году болел.
Еще никогда его вес не считали в кошках и не лечили антибиотиками, прописанными для кота! Впрочем, тут же посетила Рейлана трезвая мысль, уж лучше кошачьи антибиотики, чем тюремная больница. Тем более что они вроде бы неплохо помогают.
Суп он не доел - почувствовал, что сыт под завязку, и отодвинул от себя плошку.
- Спасибо. Вкусно было.
Не вставая, Грейс переставила ее на середину чулана и негромко позвала:
- Коты - коты! Суп есть!
Это вызвало среди котов оживление: через несколько секунд у миски оказались сразу трое: "открыточный" пушистый белый, бурый толстяк - и худой черно-белый, разбудивший Рейлана давеча.
- Они у тебя что - дрессированные? - удивился Рейлан.
- Почему?
- Ну… они тут, когда я только проснулся, между собой вроде как поговорили, а потом тебя звать побежали. И понимают, что ты им говоришь…
- Коты вообще умные. - Она подтянула к себе вылизанную дочиста миску. - Тебе что-нибудь еще нужно - или я пойду?
- Спасибо, больше ничего не надо. Иди спи и извини, что разбудил. Тебе утром на работу?
- Нет, я в отпуске. - Грейс встала. - Я тебе фонарь оставлю, только не жги долго - в инструкции написано, что аккумулятора на шесть часов хватает, а на самом деле он и трех не выдерживает. Завтра днем я его подзаряжу.
- А свет здесь не горит? - кивнул Рейлан на болтавшуюся под потолком лампочку на шнуре.
- Нет, что-то с выключателем. Спокойной ночи.
Старый дом был наполнен звуками, непривычными и "негородскими": что-то поскрипывало, шуршало, за окном шумели деревья и где-то еле слышно капала вода.
Рейлан лежал, рассеянно скользя глазами по уходящим вверх, в темноту, стенам и пирамидам коробок.
- Ну, а ты что скажешь? - шепотом спросил он у Бобби, уставившегося на него со шкафа - в свете фонаря глаза кота отблескивали зеленым.
Очевидно, тот счел это приглашением - деловито соскочил, подошел и плюхнулся рядом на матрац, привалившись теплым тяжелым боком к бедру. Несколько секунд Рейлан размышлял, не спихнуть ли незваного гостя, но потом решил, что не стоит. Еще хозяйке, чего доброго, нажалуется, умник! Эта мысль заставила его улыбнуться.
Странная женщина… Посадила его "на цепь", разговаривала сухо и деловито - но не сделала того, что сделала бы на ее месте любая другая: в ту же секунду, как он упал у нее в коридоре, не бросилась к телефону вызывать полицию…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Почему?!
Заснуть никак не удавалось, и Грейс, ворочаясь в постели, снова и снова спрашивала себя - почему, ну почему она сделала такую вопиющую глупость?! Ведь можно же было, как только этот тип грохнулся в коридоре и она осторожно вытащила у него из кармана железную штучку, которой он расстегивал наручники - можно же было сразу позвонить Кипу и рассказать ему, что произошло!
Она и позвонила - но там все время было занято. И тогда она подошла к лежавшему и посмотрела, что с ним. Вот это-то и стало первой ошибкой!
Он тяжело, со свистом, дышал, и чувствовалось, что от него просто пышет жаром; халат распахнулся, из раны на боку сочилась кровь. И синяки - так много, что страшно было смотреть…
Кип перезвонил через несколько минут, заявил, не дав Грейс вымолвить и слова: "Я видел, что ты звонила, но мне сейчас некогда, у меня совещание, я тебе потом позвоню!" - и бросил трубку.
Некогда так некогда! Не хочет слушать - не надо, пусть себе продолжает совещаться, как поймать преступника, который на самом деле лежит у нее в коридоре!
Рассердившись, она принесла из гостиной плед: пусть лежит в тепле!
Снова Кип позвонил только часа через три. К этому времени Грейс успела покормить котов, принять душ, переодеться, сменить котам песок и поужинать - и сидела в гостиной, уставившись в телевизор и иногда с опаской поглядывая на своего незваного гостя. Тот не подавал никаких признаков жизни, но на всякий случай на диване рядом с ней лежал пистолет.
Спать ей хотелось жутко, глаза просто сами закрывались, и она мысленно крыла на чем свет и этого полудохлого придурка, которому понадобилось захватить именно ее, и Кипа, который все не перезванивает, и составителей телепрограммы, которые не могут показать что-нибудь повеселее и поинтереснее!
Позвонив, Кип с места разразился монологом, обличающим проклятых понаехавших на его голову техасских выскочек, которые чувствуют себя здесь, как дома, и учат его, как надо работать! А начальство отменило все увольнительные и отпуска, так что бейсбола ему уже точно не видать, а такой матч должен быть - зашибись!
Грейс терпеливо ждала, пока он иссякнет, мысленно репетируя, каким тоном она сейчас скажет: "Можешь забирать своего преступника!"
И тут Кип произнес фразу, от которой ей стало нехорошо "Ну ничего, теперь этому Рейлану ОʼКифу точно электрический стул светит!"
Она не поняла, переспросила: как же так, почему, он что - маньяк?!
"Ты что - с Луны свалилась? - хохотнул Кип. - В Техасе законы пожестче, чем наши - убийц полицейских там казнят без разговоров. До сих пор на нем крови не было - он по банкам шуровал, но теперь поджарят его, как пить дать! Да, а чего ты звонила-то?"
И Грейс не сказала "Можешь забирать преступника!", вместо этого промямлила нечто неопределенное - что хотела, мол, просто узнать, нет ли новостей. Повесила трубку, выключила телевизор и долго сидела, глядя на плед, из под которого по-прежнему доносилось тяжелое дыхание.
Значит, его убьют…
Почему-то вдруг представилось, что это произойдет прямо при ней. Что его заставят встать - может быть, даже пнут ногой в и без того покрытый синяками бок и поведут по коридору, и выведут во двор, прямо под лимонное дерево, и выстрелят…
Она понимала, что это чепуха, что все будет не так и его сначала должны судить - но никак не могла изгнать из воображения страшную картину. Его убьют…
Конечно, это закон такой, и, наверное, правильно, раз закон… И она сама сотни раз смотрела боевики, где все было ясно: вот это - преступник, убийца, и он плохой, и такого не жалко! Но до сих пор это было в кино и не относилось к конкретному человеку…
К человеку, который пил у нее на кухне чай, обхватив кружку так, словно хотел согреть руки с покрасневшими распухшими пальцами. И ел у нее в машине размазанный торт, и открыл ей дверь - так что не пришлось лезть в окно кухни. И рассердился, когда заметил, что она подглядывает в зеркало…
К конкретному живому человеку…
У него были очень темные глаза - сердитые и усталые, и ему было больно, когда она стащила с него ботинки. По-хорошему ему надо бы обработать ноги мазью…
Он не сделал ей ничего плохого, хотя мог. Только ругался - но когда мужчинам плохо и больно, они всегда ругаются.
Она сейчас позвонит, скажет всего несколько слов - и его уведут. И она будет жить дальше, и никогда не узнает, жив он еще - или уже нет…
И тогда Грейс принесла матрац, перевалила на него тяжелое, пышущее жаром тело и, пятясь как муравей, потащила его в чулан - подальше от посторонних глаз.
Когда-то, когда ей было лет восемь, у них на заднем дворе жил уж. Грейс увидела его первой, сказала бабушке - они вместе сходили посмотрели, и бабушка подтвердила, что это точно уж, и его можно не бояться.
Если было солнце, он дремал, свернувшись на старой плите, иногда - ползал в траве или забирался под крыльцо. Грейс он особо не боялся - только поднимал голову, когда она подходила, и высовывал черный раздвоенный язык. Порой он уползал неизвестно куда по каким-то своим ужиным делам - а потом снова появлялся.
Грейс так привыкла к нему, что даже начала подкармливать: находила больших червяков и кидала в траву рядом с ним - найдет, полакомится. И ставила молоко на ночь. К утру блюдце обычно бывало пустым, но она так до сих пор и не знала, кто выпивал это молоко - уж или бездомные кошки.
А потом его убили. Он заполз к соседям, миссис Бирн завизжала: "Змея!!!", и ее муж не стал разбираться - просто затоптал его своими огромными сапожищами…
Проснувшись, Рейлан сразу понял, что дело идет на поправку. Правда, при каждом неловком движении треснутое ребро давало о себе знать, да и ослабел он изрядно, но голова была ясной, температура, похоже, нормальной, а главное - очень, просто зверски, хотелось есть.
Кроме белолапого Кинга, который, словно часовой, сверлил Рейлана со шкафа немигающим взглядом, в чулане никого не было. В окошко под потолком светило солнце, а из коридора пахло жареной рыбой, горелой бумагой, цементом и кофе. От этой смеси запахов засосало под ложечкой.
- Ну что - иди, докладывай, что я уже проснулся! - сказал Рейлан "часовому". - И намекни там, что я пожрать бы не отказался! Иди, иди!
Кот обиженно мяукнул, соскочил со шкафа и выбежал за дверь.
Грейс появилась через минуту - в джинсах и заляпанной чем-то белым футболке, с завязанными сзади в хвостик волосами. Руки с растопыренными пальцами тоже были испачканы, и она держала их наотлет от туловища. Не поздоровалась, не улыбнулась - с порога выпалила:
- Ну что? Как ты?
- Вроде лучше.
- Сейчас я помою руки, принесу тебе таблетки, завтрак и все прочее.
- Мне бы… умыться надо сходить и зубы почистить. И хорошо бы еще одеться во что-нибудь.
- Не стоит тебе по коридору ходить. Соседи могут увидеть в окно.
- Я быстро. Туда и обратно!
- Ты думаешь, ты уже сможешь идти? - неуверенно спросила она, ища, похоже, любой предлог для того, чтобы сохранить "статус-кво".
- Смогу.
Ему показалось, что Грейс заколебалась - но тут же, нахмурившись, покачала головой.
- Нет, мне сейчас некогда. Потом, попозже, днем, - и, словно подводя черту, резко сменила тему: - Раз ты уже можешь встать - перебирайся на кушетку, тут с этим матрацем не повернуться.
Завтрак превзошел все ожидания Рейлана - сервировочный столик, что называется, ломился от яств: помимо тостов, яичницы и бекона, там был еще увесистый кусок жареного палтуса и помидорный салат, И полный кофейник кофе, и высокий запотевший стакан с соком, и, как завершающая нота - два больших куска пирога с ананасом.
Не обошлось, правда, без небольшой ложки дегтя - заявления Грейс:
- Поешь поплотнее, до вечера больше ничего не будет - мне сегодня некогда… Да, солнышко, на тебе, кушай!
Последняя фраза была, ясное дело, адресована не ему, а белому коту, с мяуканьем крутившемуся у ее ног - одновременно Грейс отщипнула кусочек пирога и сунула в жадно распахнутую пасть.
- Я и не знал, что кошки едят ананасы… - заметил Рейлан. Возмущаться, что его пирог скармливают коту, он счел недипломатичным: в этом доме кошки явно занимали не последнее место.
- Вайти любит пироги - неважно, с чем, - с этими словами она отщипнула еще кусочек.
Кроме того, Рейлан получил: новую порцию таблеток, упаковку специальных увлажненных салфеток, какими обычно вытирают попу младенцам (хотел умыться? - вот тебе!), трикотажные штаны и футболку с распахнувшей зубастую пасть акулой на животе. И - очередное указание:
- Если услышишь стук в дверь или чьи-то голоса - чтобы ни звука, ни шороха! Ладно, я пойду, а то у меня работы много. Поднос потом заберу.
- Ты что - ремонт затеяла? - миролюбиво поинтересовался он, игнорируя сухость ее тона.
- Думаешь, если женщина, так не справлюсь?! - уходя, огрызнулась Грейс.
Как выяснилось, выданные Рейлану штаны еле доходили ему до лодыжек, что же касается футболки, то надеть ее с прикованной рукой было невозможно.
Зато еда оказалась выше всяких похвал. Яичницу он смел в минуту, даже толком не распробовав; бекон и салат - уже помедленнее; рыбу же смаковал по кусочку, растягивая удовольствие: под хрустящей корочкой пряталась нежная, солоноватая, буквально тающая во рту мякоть.
Случайно подняв взгляд, Рейлан обнаружил, что в комнате он уже не один: на коробке, откуда ни возьмись, появился черно-белый кот, Бобби же, на правах старого знакомого, примостился на углу кушетки. Оба в упор смотрели на него.