- А ты с чего вдруг вообразил себя следователем? - заерепенился Варис, но потом добавил серьезно: - Попробую сдать в медицинский. Не смейся! А там поглядим… может, пойду в ту же милицию медицинским экспертом, может - спортивным врачом или пристроюсь на пароход, мир поглядеть…
- Или же с утра до вечера будешь бегать из дома в дом по вызовам и выписывать бюллетени, - в том же тоне докончил за товарища Альберт.
- Нет, Альберт, серьезно. Что ты на это скажешь? Может, пойдем вместе?
Альберт молчал. Опустив голову на скрещенные руки, он лежал с закрытыми глазами. Приятно грело, нагоняя дремоту, солнышко, но растревоженный разговором Альберт не мог заснуть.
Хорошо таким как Варис с Астрой! Ни сомнений, ни проблем. Втайне Альберт завидовал другу, но в то же время поглядывал на него критически: с таким подходом к жизни далеко не уйдешь. В отличие от людей, которым всегда все ясно, Альберт причислял себя к категории искателей. Последнее дело - глотать препарированные истины. До главной сути вещей надо доходить самому! И потому жизнь надо постигать по-настоящему, а не через институтское оконце. И только тогда, может быть, удастся осуществить заветную мечту - стать писателем и кинорежиссером.
Альберт понимал, что подобное решение не обрадует родителей, в особенности мать, которая считала диплом единственным залогом жизненного благополучия. Но так далеко он не задумывался, - в конце концов впереди был еще целый год школы.
Очевидно, Альберт все-таки уснул, потому что когда он вновь открыл глаза, рядом уже сидели красавица Астра, спортивный донельзя Вилис и кареглазая попрыгунья Лайла. Размахивая портфелем, приближался и комсорг их класса Эдгар.
- Давай к нам, но не вздумай что-нибудь организовывать! - тоном ультиматума заявил Альберт.
Угроза агрессии нимало не смутила Эдгара. Расположившись с комфортом на нижнем венце вышки, он вынул из портфеля папку и принялся перебирать какие-то бумаги.
- Ты задолжал за три месяца, - произнес он, ни на кого не глядя. - Если бы не летние каникулы, давно пора исключить.
- Выбрал подходящий момент, - Альберт отвернулся. - У нас у всех вместе на кружку пива не наскрести.
- Эдгар, будь человеком, - сказал Варис, - выдай ему рубль из комсомольской кассы. С возвратом в той же валюте.
- Ну правда, Эдгар, а в отчете запиши лекцию о вреде алкоголя, - поддержала идею Астра.
- Чтобы наглядное пособие оставило большее впечатление - давай сразу четыре, - сказал Альберт.
- Видали, как растут потребности трудящихся. - Эдгар убрал папку в портфель и извлек оттуда плавки. - Интуиция мне подсказывает, что сейчас к четырем рублям вы затребуете еще двенадцать копеек.
- И для тебя это уже повод утопиться? - закатив глаза, горестно вздохнула Лайла.
Зубоскалили незлобно. Дань привычке. Тем более, что Эдгар успешно парировал ехидные выпады и в долгу у друзей не оставался.
Вилису это наскучило первому.
- И как вам не надоест травить вечно одно и то же… - Упругим прыжком он вскочил на ноги. - Пошли, старье, макнемся!
Альберт устало махнул рукой. Астра взяла на гитаре первые такты знакомого физкультурного марша. Под ее аккомпанемент Варис замогильным голосом запел сочиненный Альбертом текст:
- В древнем Риме усекли пользу утренней зарядки…
- Гениально! Давайте споем хором! - вдохновенно предложил Эдгар.
- Обратно мероприятие… - и Альберт демонстративно уткнулся лицом в свои вытянутые руки.
- Тогда уж лучше пойти поплясать, - Лайла сказала это между прочим, однако втайне лелеяла надежду потанцевать с Вилисом, в которого была влюблена с пятого класса.
Это ни для кого не было тайной, но Вилис, как это порой случается, о чувствах Лайлы узнал последним. А, узнав, долгое время не мог определить свою дальнейшую линию поведения. Затем убедился, что никаких особых требований к нему не предъявляют, и благосклонно разрешил себя любить. Даже привык к тому, что Лайла терпеливо поджидает его после каждой тренировки, дает сдирать домашние задания и всячески опекает его. Жизнь стала более легкой и приятной…
- Давно, наверно, не слышали: "Папа, маме сам скажи", - вяло съехидничал Альберт.
- Выключай пилу! - оборвал приятеля Варис. - Что на тебя сегодня нашло?
- Скукотища…
- Я бы на твоем месте посадил всех нас в свою "Волгу" - и по Юрмале.
Хотя Вилис свое предложение внес скорей шутки ради, тем не менее оно сразу оживило ребят.
- А почему бы и нет?! Права и доверенность у меня есть, - тон у Альберта был вызывающий. - Если бы Варис еще раз прогулялся к моей мамаше и сказал, что по заданию органов милиции…
- Нет, нет, до наступления темноты я не могу появляться в нашем районе! Тот ворюга ведь не отдает бабушке шмотки. А еще раз выслушать, какие она привезла нам подарки - это свыше моих сил. Мы с Расмой прикинули, что в багажном шкафчике уместилось не менее двух контейнеров груза.
- А если попробовать по телефону? - Лайла не желала так легко отказаться от заманчивой перспективы.
- Не пройдет номер… - покачал головой Альберт. - Вот если бы кто-нибудь из Варисовых предков позвонил, а так…
- Тебе все-таки удалось родиться в солидном семействе, - сказал Варису Эдгар, младший сын почтового работника-пенсионера.
- Отец - милиционер, мать - учительница, - ехидствовал Альберт. - Для преступника - идеальное родословное дерево…
- И все же они хорошие люди! - неожиданно серьезно сказал Варис.
К группе ребят ленивой, развинченной походкой приближалась Ингрида. В первый момент Альберт даже не узнал свою недавнюю пассажирку - настолько изменилась внешность девушки. Теперь на ней было простое коротенькое платьице, и были видны ее длинные красивые ноги. Лицо ненакрашено, круглый лоб, огромные темные глаза, чуть припухшая верхняя губа. Она показалась ребятам веселой и бесшабашной девушкой. Такие сидели рядом с ними за партой в одиннадцатом классе.
- Да здравствует цвет и будущее народа! - она направилась прямиком к Альберту. - Дай закурить, адский водитель!
Признаться, что он некурящий, означало бы утратить по крайней мере половину мужского достоинства. Парень запустил руку в карман брюк, затем бессовестно соврал:
- Позавчера бросил.
- Молодец. Теперь получаешь двойное удовольствие, когда куришь чужие, - Ингрида присела рядом с Альбертом и достала из висящей на плече сумки пачку американского "Уинстона", предложила юноше, затем пустила по кругу: - Берите, ребята, смело, капиталистическая здесь только оболочка, внутри наша старая добрая "Прима".
Закурили только Альберт и - ко всеобщему удивлению - Астра. Она посмотрела на незнакомку холодно, почти враждебно. Впервые в жизни в ней пробудилось подобие ревности, до конца неосознанный страх. Астра волновалась отнюдь не за Вариса, а за Альберта, который не сводил с Ингриды глаз. Девушка это заметила, но не подавала виду.
- Когда мы днем ехали на его машине, - рассказывала Ингрида, - я чуть не стала калекой. Он, наверно, еще не в курсе, где педаль тормоза, и чешет на всю железку… Нет ничего глупей - удовольствия никакого, а алименты платить потом всю жизнь. Тогда уж лучше, если знаешь, за что, хотя бы под старость будет приятно вспомнить, верно?.. - и она вызывающе посмотрела на Альберта.
Девушка Эдгару не понравилась.
- Ты из какого дома отдыха? - спросил он, чтобы переменить тему.
- Я разве похожа на тех, кому раз в год бывает нужна "кустотерапия" и кефир перед сном? - сейчас тон у Ингриды был вполне серьезный. - Терпеть не могу романтику по профсоюзной путевке.
- Все-таки ты, может быть, соблаговолишь поведать, как нам величать основателя теории свободной романтики. - У Эдгара была страсть говорить сложно о самом простом.
- Ингридой. Можете звать Ингой, если хотите короче, даже Идой.
Людей на пляже не убыло; купающихся сменили любители неторопливого гуляния на берегу, свято верившие, что таким образом они могут сбросить килограмм-другой лишнего жира. Кое-где в павильонах вспыхнул холодный и неприятный "дневной свет".
- Теперь или никогда! - убедившись, что остальные идут за ним, Вилис скинул тренировочный костюм и пустился бегом с дюны.
- Ты пойдешь? - спросил Альберт.
- Я без купальника. Пойдем попозже, - ответила Ингрида.
- Я барахлишко покараулю! - крикнул Альберт друзьям, которые уже вошли в воду, затем обратился к девушке: - Ты что - всегда такая откровенная?
- Стараюсь. И знаешь, мои друзья постепенно привыкают.
- Я тоже хочу стать твоим другом, - простодушно признался Альберт.
- Вот видишь, вовсе не так уж трудно обойтись без петляния.
Ингрида встала и потянулась. Альберт тоже вскочил и несмело положил руку на талию девушки. Она резко повернулась и очутилась в объятиях юноши.
- Только давай с уговором: в тот день, когда ты мне надоешь, я тебе скажу об этом в глаза, и мы расстанемся без лишних слов, хорошо?.. Пошли! - она взяла Альберта под руку и грустно усмехнулась: - Эти вещи можешь смело оставить без надзора, поверь мне…
На берегу Альберта остановил выходивший из воды Варис.
- Позвонить твоей маме, что ты задержишься?
- Будь другом! Скажи, что на реке полный штиль, - после чего пояснил Ингриде: - Моя мамаша волнуется только в шторм…
- У тебя и яхта есть? - Ингрида задумчиво прикусила губу. - Может, тебе все-таки не стоит меня провожать… Видишь ли, у тебя столько всего, что можно потерять…
- Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей! - с наигранной бесшабашностью воскликнул Альберт.
В действительности же он чувствовал себя препогано, хотя ни за что на свете не признался бы, что сейчас с удовольствием вернулся бы к ребятам. Альберту частенько доводилось провожать домой девушек, но на этот раз - он был не настолько наивен, чтобы не понять это, - навряд ли их прогулка завершится традиционным ни к чему не обязывающим поцелуем у калитки. И он сам не знал, желает ли этого по-настоящему.
Но Ингрида опять шла впереди и оставалось лишь следовать за ней.
Совсем стемнело, когда они подошли к длинному забору из штакетника, освещенному редкими фонарями. За ним темнел фруктовый сад. В глубине угадывались контуры большого дома.
Ингрида остановилась. Альберт опытной хваткой бывалого сердцееда привлек к себе девушку и хотел поцеловать в губы. Ингрида кокетливо откинула голову вбок.
- Легче на поворотах!..
Раздвинув две незакрепленные снизу планки, Ингрида пролезла в сад и подала знак Альберту. Они прошли несколько шагов, и Альберт споткнулся о корень. Хотел было посветить спичкой, но Ингрида схватила его за руку.
- Не надо.
- Романтика? - Ему хотелось быть насмешливым, но произнесенное шепотом слово прозвучало скорей робко.
Вблизи дом показался еще больше. Где-то играло радио. Музыкальное вступление к спортивной передаче из Москвы, - стало быть, одиннадцать часов. Когда из-за забора донесся свист и подбадривающие вопли тысяч зрителей, Альберт вздрогнул. Но сразу опомнился и улыбнулся - неужели ему тоже нужна моральная поддержка на финишной прямой?
Ставни одного из окон, выходящих в сад, не были заперты. Створка окна от слабого нажима подалась внутрь. Забравшись на кухню, Ингрида позвала:
- Лезь!
- Разве хозяева уже спят? - спросил Альберт, словно сам не знал, в чем дело.
- Теперь можешь спокойно говорить вслух… Осторожно!
Но предупреждение запоздало. Грохнув на весь дом, опрокинулся задетый Альбертом столик. В следующий миг парня стало корчить от смеха. Забыв о всякой предосторожности, он схватил девушку за руку и помчался с хохотом по коридору, по лестнице на второй этаж.
- Мой будуар, - и Ингрида толкнула дверь перед собой.
Альберт поднял девушку на руки и внес в комнату.
- О, ты ходишь на заграничные картины, - подтрунила над ним Ингрида, но тут же, словно прося извинения, обвила руками шею Альберта и поцеловала в губы.
Не стало слышно шума из чужого радиоприемника, шелеста листвы, только стук собственного сердца гулко отдавался во всех углах комнаты.
…Прямо напротив окна второго этажа висел уличный фонарь, тихо колыхавшийся от слабого ветра. В том же ритме по стенам, потолку и по полу скользила причудливая тень липы.
Комната была почти пуста. Старенький покарябанный стол, колченогий табурет и в углу, между окном и дверью - голый, полосатый матрац, на котором лежали Ингрида и Альберт, укрытые пестрым купальным халатом. Положив голову на плечо юноши, Ингрида неподвижным взглядом глядела в потолок.
- Берт, это было у тебя первый раз в жизни, да? - голос ее звучал надломленно.
- Ты уверена на все сто, что дачники нигде не оставили недопитую бутылку?
Она подперла голову рукой и пыталась перехватить взгляд Альберта.
- Берт, умоляю, сейчас не корчи из себя донжуана.
- А ты? Уже давно?
В интонации Альберта было что-то такое, отчего Ингриду передернуло, и она ушла в себя, как улитка в раковину.
- Я тебя предупреждала, Берт, - сказала она. - Я прекрасно обхожусь без покровителя.
Альберт сел и стал молча обуваться.
- Что случилось? - недоумевала Ингрида.
- Ты сама говорила: "Без лишних слов"…
- А завтра?
- После уроков буду ждать тебя на крыше.
VI
До утра Альберт не засыпал. Вертелся с боку на бок и пробовал осмыслить происшедшее.
Не спалось и матери в ее комнате. Альберт слышал, как она дважды вставала, ходила на кухню и принимала сердечные капли или снотворное. Потом стучала пальцем по стеклу барометра, скрипела створкой окна. И время от времени тяжко вздыхала. Для беспокойства у Альберта оснований не было - она всегда так себя вела первые ночи после отъезда отца, хотя судно еще стояло в порту и ничего ему не угрожало. Но Альберт давно уже примирился с этой самой очевидной бессмыслицей и не воевал. Любящую женщину логикой не переубедить…
Ингрида теперь сладко спала и, наверно, видела уже десятый сон. На этот счет у Альберта не было ни малейших сомнений. А вот он уснуть не мог. Хотелось разобраться в самом себе. Не покидало чувство, будто его обокрали, но сваливать вину на девушку было бы несправедливо. Независимо от того, сколь уничижительны были его суждения в разговорах со школьными товарищами, в глубине души Альберт мыслил себе любовь совсем иначе. Облик своей будущей избранницы он представлял весьма туманно, но зато твердо знал, как станет проводить с ней время - в машине девушка будет сидеть всегда рядом с ним и не попрекнет чрезмерной скоростью, будет шагать с ним рядом в туристских походах и разрешит ей помогать только на самых крутых подъемах. Труд и забавы, мысли и мечты - все будет у них общим, но, разумеется, роль предводителя в этой двуединой жизни будет принадлежать ему, мудрому и сильному Альберту.
И вот у него вдруг завелась своя девушка, в первый же вечер между ними была достигнута та степень близости мужчины и женщины, которой обычно заканчиваются фильмы и пьесы. А где же остались понятные лишь двоим взгляды, ласки, поцелуи, интимность, о которых мечтал Альберт, глядя на Астру и Вариса или Лайлу с Вилисом… Возможно, все еще было впереди? Он этого не знал, так же как не знал, влюблен ли в Ингриду.
Когда мать уже начала позвякивать на кухне посудой и готовить завтрак, усталость доконала Альберта. Полчаса, заполненные кошмарными сновидениями, не освежили, казалось, голова вот-вот разлетится на куски под напором бесчисленных вопросов, сверливших мозг. Чтобы найти ответ хотя бы на часть из них, надо было поскорей встретиться с девушкой, каким-то способом досуществовать до окончания уроков…
Послышался пронзительный свист. У калитки стоял Варис и нетерпеливо звал. Уже который год они ежедневно отшагивают эту дорогу через лес, пользуясь лишь школьникам известными наикратчайшими тропками. А сегодня Альберт предпочел бы проделать путь до школы в одиночестве Любопытство друга пугало. И в самом деле, Варис даже не поздоровался.
- Ну как? - с ходу задал он вопрос в лоб.
- Порядочек! - ответил Альберт, прикинувшись, будто не понял, о чем его спрашивают. - Мать даже не слыхала, как я вошел.
- Очень даже ничего твоя Ингрида. Где оторвал?
- Выиграл в последнем тираже спортлото. - Альберту было тошно от собственной пошлости, но казалось, правда прозвучала бы еще глупей.
- А где она живет? Чем занимается? - лез Варис с расспросами.
- Настоящий джентльмен никогда не оговаривает даму…
Ничего другого Альберт не мог сказать даже если бы захотел. Да в конце-то концов, какая разница, учится она в университете или работает официанткой в ресторане? Последнее было бы даже интересней. Ведь он тоже намеревался познавать жизнь во всей ее многогранности…
На уроках Альберт слушал вполуха. Он думал об Ингриде, и чем дальше, тем сильней скучал по девушке.
Рената Зандбург привыкла вставать рано. Зимой или летом - безразлично, будильник поднимал ее в пять утра. Так бы хорошо повернуться на другой бок и поспать еще часок-другой, но какой-то чертик подзуживал, заставлял ее сесть, нашарить ногой под кроватью мягкие шлепанцы. Она словно боялась прозевать что-то важное, словно в ее квартире или у соседей могла совершиться без ее ведома какая-то непоправимая ошибка. Жить осталось не так уж долго, чтобы можно было позволить себе проспать самое интересное - то, что происходит в жизни других людей.
Еще с полчасика Рената Зандбург кое-как себя сдерживала, после чего равномерное дыхание остальных членов семьи превращалось для нее в личное оскорбление; богатырский храп подполковника, слышный за тонкими регипсовыми стенами, прямо-таки бесил ее! Но постучать она не решалась - поди знай, может, у этих милиционеров принято спать с пистолетом под подушкой и чуть что - стрелять без предупреждения.
Выпустив Цезаря в сад, мадам Зандбург хотела поставить чайник, но передумала - в конце концов она тут почетный гость и вправе рассчитывать на соответствующее обхождение. Однако - голод не тетка…
От Вариса все равно проку не будет, поэтому она отправилась будить Расму. Зарумянившееся от сна лицо, разметанные по белой подушке каштановые волосы на миг остановили занесенную руку на полпути, но оскорбленная гордость взяла верх, и мадам Зандбург принялась энергично трясти внучку за плечо.
- Утренний час дарит золотом нас, - пропела она до противности слащавым голосом.
Сон у Расмы как рукой сняло.
- Сказал знаменитый немецкий поэт, и в этом одна из его идеологических ошибок. - Затем ее взгляд упал на часы, и она озабоченно спросила: - Что так рано, уж не по грибы ли собралась?
- Есть хочется, - призналась мадам Зандбург.
- Как маленькая девочка, приехавшая из деревни к чужим людям! - злилась Расма. - В кладовке должны быть пироги, если только Варис ночью до них не добрался. И кефир. Холодильник тоже не на запоре.
- Нет, нет, нет, одной мне ничего в глотку не лезет.
Разумеется, это было чистейшей выдумкой, поскольку Рената Зандбург вот уже девять лет как жила бобылкой, но Расма покорилась судьбе. Тем более что солнце уже вылезло - можно успеть до школы искупаться…
- Ну, тогда завари кофе, я сейчас…
Немного погодя они с отменным аппетитом уплетали приготовленный бабушкой завтрак.