Они ушли. Некоторое время ребята молчали. Сашка смотрел с восхищением на девочку, которую, как он теперь знал, звали Арина Антонова, и не находил слов. А она спросила, как ни в чём не бывало:
– Значит, твоя фамилия Соколин? Вот здорово! Ты мне тут полчасика помоги повырезать кое-что, а потом, после полдника, я тебя поведу в одно место. Тебе будет интересно, вот увидишь!
В дальнем углу лагерной территории, за хозяйственными постройками – складами, погребами, прачечной, – в заборе оказалась замаскированная дыра. Следом за Аринкой Саша пролез в неё, сбежал по крутому склону к неглубокому узкому оврагу. Его перекрывал ствол упавшего дерева – толстый, сучковатый. Девчонка сбросила тапочки и босиком ловко полезла по стволу. Сашка последовал её примеру. Потом, на другой стороне оврага, они остановились у густых кустов, и Аринка, приложив ладонь ко рту, издала странные завывающие звуки: "Оу-оу-оу!" Совсем рядом ей кто-то ответил, но по-другому: "Йо-ха-ха!"
– Пошли! – кивнула она Сашке, и, продравшись сквозь кусты, они сразу очутились на маленькой уютной поляне. Там, на траве, уже сидело человек шесть девчонок и мальчишек – в основном из среднего отряда, но Саша с удивлением увидел и своего соотрядника. Ребята вскочили с криками, но девочка, приведшая его, подняла руку, и они сразу замолчали.
– Делавары, – сказала она. – Нашему племени не хватало друга – белого охотника, которого мы называем Соколиный Глаз, а наши враги гуроны – Длинным Карабином. Теперь он у нас есть!
И она торжественно указала на Сашку, который ещё не совсем понял, что происходит, но которому всё было уже очень интересно.
С этой минуты его жизнь в лагере превратилась в настоящее приключение. Он теперь был освобождён от "мёртвого часа", как и другие "делавары": официально они составляли бригаду Арины Антоновой по оформлению бала-маскарада. Они и правда каждый день с полчаса клеили, красили декорации, а потом ускользали на свою поляну. Там, на ней, происходили самые разные события: сражения, засады, погони, выслеживания врагов. Не было близкого лагеря, редкого леса, небольшого ручья: они пробирались по дикой чащобе Северной Америки, по заросшим густыми деревьями берегам Гудзона, на индейских пирогах плыли по озёрам Онтарио и Хорикэн, плясали воинственные танцы, прося у Маниту удачи в охоте и боях. Они побеждали гуронов и мингов, но иногда и хоронили своих воинов, они помогали англичанам против французов, выводили тайными тропами заблудившихся путников… Аринка так обо всём интересно рассказывала, что ребята забывали о времени и о действительности. Но она не только рассказывала – они и сами, словно войдя в тот мир, сочиняли собственные приключения, дополняя друг друга, перебивая, иногда споря, но всегда получалось необыкновенно интересно. У всех у них были индейские имена: Аринка была Чингачгуком – Великим Змеем, был Ункас – Быстроногий Олень, других ребят звали Мудрый Бобр, Орлиное Перо, Серый Бизон, Терновый Шип, Утренняя Роса. Сашка стал Соколиным Глазом. Из рассказов Аринки он много узнал об этом человеке, которого по-настоящему звали Натти Бампо и у которого было много прозвищ: Зверобой, Следопыт, Длинный Карабин, Кожаный Чулок, но самое лучшее – Соколиный Глаз. Сашка гордился тем, что его фамилия так похожа на это прозвище! Нет, думал он, это не случайно! Он даже изменил ударение в своей фамилии, стал называть сам себя "Соколи́н" и поправлять других. Скоро к этому привыкли все – и друзья, и учителя, по-другому уже его не называли.
Но это было позже, тогда же, в лагере, он целыми днями только и ждал, когда придёт время пробраться на поляну. Сначала они изображали и придумывали истории только об индейцах, но незаметно переключились и на пиратов, и на путешественников. Аринка успела за свои десять лет прочитать уйму книг, она рассказывала им и первая начинала сочинять, давая направление их фантазиям. Она же всегда чётко следила за временем, иногда прерывая ребят на самом интересном и заставляя расходиться. Но благодаря этому, об их полянке и об их племени никто в лагере так и не узнал. Когда же "делавары" встречались просто так, на территории лагеря – в столовой или на пионерской линейке, они друг друга не узнавали, но делали незаметный таинственный знак приветствия, понятный только им.
Время лагерной смены пролетело мгновенно. Перед отъездом из лагеря ребята последний раз собрались на поляне. Арина принесла лист бумаги, и они вместе сочинили и записали клятву – хранить тайну племени. Расписались все ручкой. Но потом каждый наколол палец иголкой и поставил свой кровавый отпечаток. Бумагу свернули трубочкой, засунули в бутылку из-под ситро, заткнули плотной пробкой. Потом Сашка взобрался на толстое дерево, на котором они давно приметили высоко в ветвях дупло, и спрятал бутылку в этом дупле…
Больше он никогда не видел Аринку Антонову. Хотя она и жила в его районе, но училась в другой школе. Он очень хотел найти её, рассказать, какие книги уже прочёл. Но мальчишке не так просто прийти в незнакомую школу и начать расспрашивать – где здесь учится такая-то девчонка! Он никак не мог заставить себя это сделать, а когда нашёлся у него приятель из той школы, выяснилось, что Аринка уже там не учится. Её семья получила квартиру в новом микрорайоне, переехала туда, и девочка перешла в другую школу. В большом городе люди могут жить всю жизнь и никогда не встретиться. Так и Саша Соколин не встречал Арину Антонову много лет. И вот, выслеживая парня, которого ему предстояло покалечить, он вдруг увидел рядом с ним эту девочку. Девушку…
Глава 28
Бампер ясно сознавал – не будь в детстве той встречи с Ариной и тех трёх недель в племени делаваров, он бы никогда не пристрастился к чтению. Его разум остался бы тупым, неразвитым, а речь – пересыпанная нецензурщиной и словами-паразитами. Среди его приятелей таких было большинство. Да и физически, скорее всего, он тоже не развился бы – всё связано между собой: пил бы, курил, стал бы нюхать какую-нибудь гадость, а то и колоться. Тогда же, вернувшись из пионерского лагеря, он сразу записался в районную детскую библиотеку и стал читать книги Фенимора Купера. Сначала "Последнего из могикан", а потом и все остальные о Натти Бампо. Многое было ему знакомо по рассказам Аринки, и это радовало его, словно встреча со старыми друзьями. Вообще, чтение оказалось интереснейшим занятием! Он полюбил Майн Рида и Брета Гарта, Густава Эмара и Джозефа Конрада, Джеймса Кервуда и Джека Лондона, Дюма и Жюля Верна, Стивенсона и Сабатини… Путешествия, приключения, интриги, дальние страны, сражения на суше и на море. Родители не могли заставить его оторваться от книги и пойти спать, но всё равно радовались – так разительно Саша изменился. Он стал заметно лучше учиться, особенно по истории и географии: знания, почерпнутые из книг, стимулировали его желание узнавать больше. Потом, незаметно, он перешёл на фантастику, ту, в которой космические первопроходцы осваивали далёкие планеты. Но книги Купера всё равно оставались для него самыми любимыми, а Натти Бампо – Соколиный Глаз, – лучшим героем. Ему хотелось не только читать о нём – во всём подражать. Это желание оказалось таким сильным, что Сашка, почти сразу после возвращения из лагеря, стал ходить по спортивным клубам и секциям. Он записался на борьбу самбо и на спортивное ориентирование, на лёгкую атлетику и стрельбу из спортивного оружия. Энергии в нём было хоть отбавляй, стремления стать во всём лучшим – через край! А ещё, как выяснилось, был он самолюбив и упорен. К тому времени, когда его призвали в армию, он был мастером спорта по стрельбе и самбо, кандидатом в мастера по плаванью, бегу, ориентированию.
В военкомате майор, возглавляющий призывную комиссию, долго перелистывал документы Соколина, давал их смотреть другим офицерам. Потом сказал:
– Ты, парень, уникум! Мы тут только и видим хлюпиков, не умеющих и двух раз от пола отжаться… Выбирай, где хочешь служить?
– В десант! – тут же ответил Сашка.
Служить ему было не просто легко. Физическим нагрузкам он только радовался, дисциплине подчинялся с удовольствием, а во всех видах боевых искусств старался быть лучшим. И у него получалось. Где только не отрабатывали своё мастерство десантники! Прыгали с парашютом в херсонских степях, проводили лыжные марш-броски по Карелии, пробирались в многодневном разведовательном рейде по забайкальской тайге. Для Сашки Соколина всё это было настоящим приключением, и он часто вспоминал Аринку-Чингачгука, думал: "Вот бы написать ей, рассказать!" Но он не думал о ней, как о девушке, с которой хотел бы переписываться. Хоть он и не видел её несколько лет, но, как и в детстве, прекрасно понимал: Арина Антонова – девушка не для него. Она – лучший друг, она открыла ему глаза на мир, для неё он готов на всё! Это не была влюблённость, это было преклонение…
Авторитетом Соколин пользовался не только у солдат, но и у командиров. Всего лишь через полгода службы к нему подошёл капитан Протасов – командир особой роты, выделяющейся даже среди них, десантников.
– Ты, Соколин, переходишь под моё начало, – сказал коротко. – Не пожалеешь.
Рота Протасова называлась "пластуны". Сашка узнал, что были такие особые пехотные части в дореволюционном Кубанском и Черноморском казачьем войске – несли сторожевую и разведывательную службу. Непревзойдённо владели и холодным, и огнестрельным оружием, русским рукопашным боем, устройством ловушек, засад, а маскировались так, что становились просто невидимками! Вообщем, если свести японского ниндзю и пластуна, ещё неизвестно – кто кого… Потом пластунское военное искусство было позабыто и чуть ли не загублено. Однако в Великую Отечественную пластунские отряды, хоть и немного, но возродили. И вновь забыли, потому что начался бум на восточные единоборства – каратэ, джиу-джитсу, тоеквандо и тому подобное. А вот у капитана Протасова родовые корни шли от кубанских казаков, и пластунские секреты передавались по мужской линии – от отца сыну. Он, став профессиональным военным, решил набрать специальную роту и воспитывать пластунов. Сам отбирал подходящих ребят.
Именно тогда и появилось у Сашки прозвище "Бампер". У каждого пластуна были свои позывные для сеансов радиосвязи. Ребята придумывали себе звучные прозвища – Ягуар, Гром, Кентавр… Сашке очень хотелось назваться Соколиным Глазом, но он постеснялся и сказал, чтобы его звали "Бампо". Но ребята очень скоро это необычное слово переделали по-своему – в понятное и привычное "Бампер"…
Мысли о продолжении учёбы Бамперу в голову не приходили. Он для себя давно решил: если читать книжки, то и без всяких институтов можно всему научиться и всё узнать. Не просиживать время на каких-то лекциях, а ездить по свету, смотреть на всё своими глазами надо! А значит, зарабатывать большие бабки! Он не сомневался: с его уникальными навыками заработать он сможет. Но, оказалось, что в армии он несколько оторвался от реальной жизни. Призывался он ещё в Советском Союзе, демобилизовался в другую страну. И в этой стране одни люди нищали, другие гребли деньги и жирели на них. Он не ошибся в одном – его способности не остались незамеченными. И очень скоро его пригрели третьи – те, кто отбирал деньги у жиреющих. Но эти люди не были "робинами гудами", бедным деньги не отдавали. И даже тем, кто работал на них – таким, как Бампер, – не были склонны отсчитывать валюту без счёта. Так что мечты о кругосветных путешествиях пришлось отложить.
Однажды Бампер ещё с тремя парнями из группы Макса поехал за город – нужно было двое суток поохранять виллу одного заказчика. Для чего, от кого – они не знали. У хозяина виллы была своя охрана, они же должны были обеспечить незаметную наружную слежку: возможно, хозяин не доверял кому-то из своих охранников. Когда подъезжали к месту, у Бампера сжалось сердце: это была территория бывшего пионерского лагеря! Под виллу переделали столовую – красивое двухэтажное здание постройки пятидесятых годов, с колоннами, большой верандой и широкой мраморной лестницей. Деревянные корпуса, в которых когда-то размещались старшие отряды, тоже обновили, отстроили, а два каменных корпуса ещё не трогали, но около них уже готовилась стройплощадка. Бампер понял – их нынешний заказчик скупил весь лагерь и теперь переделывает его в собственное имение. От тоски и злости он сжал зубы так, что самому стало больно: он ведь с того самого лета не был здесь, не видел! И вот…
Однако он быстро распределил парней со всех сторон капитального забора, окружающего бывший лагерь, сам себе взял ту сторону, куда выходили хозяйственные постройки… Он сразу увидел заросший бурьяном ров и толстый сучковатый ствол дерева. Прошло почти восемь лет, а вот же, лежит всё так же! На минуту остановился перед кустами – давно так его ничто не волновало! Потом раздвинул ветви и очутился на поляне… Она была такая, как и раньше – маленькая, уютная, таинственная. Сашка Соколин сел на траву, посидел немного, закрыв глаза. А потом вскочил и быстро полез на дерево: вот и дупло, неужели?.. Да! Рука нащупала стекло бутылки, он вытащил её и увидел: пробка плотно заткнута, в середине видна свёрнутая трубочкой бумага.
Аккуратно, подцепив веточкой, он достал лист и прочитал клятву, которую, впрочем, помнил наизусть. А потом долго смотрел на подписи и отпечатки пальцев – уже не красные, а коричневые. Вот это – Быстроногий Олень, это – Мудрый Бобр, это – он сам, Соколиный Глаз, а это – Аринка-Чингачгук… Немного кружилась голова, как от лёгкого опьянения, сквозь уже редкую листву солнце слепило глаза, было печально и радостно… Но уже через несколько минут Бампер вновь закупорил лист в бутылке, опустил её в дупло, забросал мхом и сухими листьями, и пошёл охранять владельца всего того, что раньше принадлежало и ему.
Это произошло осенью, теперь же, через полгода, он встретил саму Аринку. В тот момент, когда он увидел, как его "клиент" Олег протягивает ей розу, он сказал сам себе: "Раньше, чем юноша погибнет из-за отсутствия друга, верность исчезнет на земле и "оленебой" станет безвредным". Он знал "Последнего из могикан" чуть ли не наизусть и часто цитировал книгу – раньше и вслух, но последнее время всегда мысленно.
В этот день Аринка и Олег долго гуляли, сидели в кафе, катались на качелях в парке, потом пришли к дому Олега, зашли в подъезд. За ними тягался телохранитель, и Бампер сто раз мысленно обзывал его нехорошими словами. Ведь столько же раз он мог и вплотную приблизиться к Олегу, и выстрелить в него издалека… Проводив их взглядом в подъезд, Бампер пошёл к себе домой. Он убедился, что этот парень для Арины не просто дружок, хахаль, ухажёр. Она любит его – это так заметно! А для него её чувства были главным критерием. И парень тоже расположил его к себе, ведь он смотрел на Аринку такими влюблёнными глазами, ловил каждое её слово, не отпускал руку… Конечно же, Бампер не тронет его. Но дело даже не в этом! Он может отказаться от задания и даже придумать для Макса натуральное оправдание. Ну и что? Поручат расправиться с Олегом другому боевику, которого не будут мучить сомнения. А ведь рядом с Олегом Арина! Что, если и с ней что-то плохое случиться? Он, Соколиный Глаз, никогда себе такого не простит! Нет, тут должно быть другое решение!
На следующий день Бампер вновь, вместе с Олегом, ждал Арину у консерватории. И когда они, взявшись за руки, повернулись, что идти, он окликнул девушку:
– Аринка!
Ему очень хотелось добавить: "Чингачгук!", но он не хотел ей подсказывать, хотя и боялся, что она его не узнает. Однако она всматривалась в него всего лишь мгновение, а потом, хлопнув в ладоши, воскликнула удивлённо и радостно:
– Саша, Соколин! Соколиный Глаз!
Глава 29
– Этого Макса и его команду мы знаем, – Антон Ляшенко щёлкнул пальцами и разочарованно покачал головой. – И чем они занимаются тоже знаем. Но ухватить не можем, так как официальных заявлений и жалоб на них не поступало. У них, Викентий Владимирович, клиент специфический: предпочитает часть своих денег отдать рэкетирам, чем всё – по суду, – государству, как конфискат.
– Период накопления капитала – самый гангстерский… Но этот парень, Александр Соколин, утверждает, что задание Максу давал некий "босс", которого он сам не знает.
Ляшенко стал в горделивую позу:
– Он не знает, а мы, сыскари отдела по борьбе с организованной преступностью, знаем! Не завидно?
– Отнюдь. – Кандауров улыбнулся. – Вряд ли это карасик в мутной воде нового времени. Скорее всего – щука из бандитских глубин старых времён. А таких щук я всех знаю в лицо.
– Да… – Антон сделал вид, что он разочарован. – Точно так!
Они сидели в кабинете Кандаурова, Ляшенко на время занимал стол Лоскутова. Сразу после гибели Константина Охлопина Кандауров прервал отпуск и принял дело об автомобильной аварии. И хотя основная версия была: "несчастный случай в состоянии сильного опьянения", всё же некоторые моменты вызывали сомнения и дали возможность начать официальное расследование. Подполковник попросил себе в помощники капитана Ляшенко – Антон в какой-то степени уже был в курсе. И хотя капитан работал в другом отделе – Кандаурову пошли навстречу. Он подозревал, что не последнюю роль сыграл в этом и авторитет Вадима Сергеевича Баркова.
Антон, конечно, чувствовал, что дело интереснее и глубже, чем то, что известно ему и даже начальству управления. Но подполковник не посвящал его в подробности, и он не расспрашивал.
– Вы правы, – согласился Антон. – Это Грубин, личность нам знакомая.
– Грубин Степан Васильевич, кличка "Лом"… Но он уже старик, должно быть?
– Эдакий благообразный патриарх, глава семейства! "Семейство" у него, правда, своеобразное: накаченные ребятки без комплексов, но зато при кастетах и ножах. А то и пистолетах!
– Кое у кого комплекс под названием "совесть" имеется.
– Вот же что удивительно! – воскликнул Ляшенко. – Неужели и правда – боевик Макса пришёл в милицию сознаваться из-за девушки?
– Да, – подтвердил Викентий. – Они, оказывается, в детстве дружили.
– Это какая же должна быть девчонка, чтобы из-за детской дружбы такой громила сдал сам себя? Жаль, я такой никогда не встречал!
– Девушка и правда славная, – согласился Кандауров. – Но и парень этот, Соколин, не примитивный "браток". Семья у него хорошая, сам из десантников и очень не глуп.
– Повезло Олегу Баркову! Поручи Макс задание другому боевику, был бы парень в лучшем случае избит, в худшем – калекою.
– Везение, Антоша, процесс совсем не случайный, я в это уверовал давно. И убеждался не раз. Надо уметь девушек выбирать! Но, однако, вот что меня настораживает: почему Олега "заказали" именно побить, даже искалечить? Но не убить?
Ляшенко коротко глянул на Кандаурова и отвёл глаза. Ему хотелось спросить: "А что, других убивали?", но он вновь сдержался. К тому же, подполковник уже заговорил о другом.
– Ладно, это уже второй вопрос. Первый и главный – кто заказчик?