Министр ничем не болел, болезнь – это официальная версия.
Рекс почувствовал, как пот проступает над верхней губой; он сообразил, что несколько минут назад сказал, будто министр не хотел говорить о своей болезни. Он, Рекс, якобы знал о болезни. Но не понимал ее серьезности.
– Мне пора, – сказала женщина и поднялась.
Рекс снова проводил ее на кухню. Она остановилась у стола, повернулась к нему и серьезно спросила:
– Вы ничего не хотите мне рассказать?
– Нет, только то, что уже говорил… что мы иногда заходили в своих шутках слишком далеко.
Вместо того чтобы уйти, агент выдвинула стул, села и посмотрела на Рекса. У нее было лицо человека, который хочет наконец услышать правду.
– Но вы бывали у него в Юрсхольме?
– Нет, – прошептал Рекс и посмотрел на шкафчик, где стояла бутыль с хлоркой.
Если министра на самом деле убили, то его вторжение на министерский участок – это не просто скандал; вторжение делает его подозреваемым.
Рекс в панике подумал – не признаться ли в своем истинном отношении к министру, настаивая при этом, что он не хотел причинить вреда.
Он не сделал ничего ужасного. Но его вчерашняя попытка помочь Диджею может иметь далеко идущие последствия.
В местных новостях ничего не говорили о драке или смертельном случае, но крови было много, и Диджей считал, что тот мужчина серьезно ранен.
Может быть, он попал на операционный стол; если он умрет, то Рекса обвинят в соучастии в убийстве или как минимум в укрывательстве преступника.
Если агент службы безопасности чуть двинет ладонью на подлокотнике, то почувствует липкую кровь.
– Когда вы вообще в последний раз были в Юрсхольме?
Рекс смотрел на ее руку на подлокотнике.
– Я мог бы много чего вспомнить, но мне скоро уходить… я меняю меню в своем ресторане, и…
Женщина слегка побарабанила пальцами по обоим подлокотникам, откинулась назад и изучающе посмотрела на Рекса. Ее пальцы почти касались следов крови.
– Он говорил вам о человеке с двойным лицом?
– Нет, – быстро ответил Рекс.
– Вам неинтересно, что я имею в виду? – спросила она. – Разве не естественно уточнить что-то, чего не понимаешь?
– Да, но…
Ее указательный палец рассеянно двигался возле вязких капель.
– Но что?
Рекс готов был снова провести рукой по волосам, но ему удалось сдержаться.
– У меня остается не так много времени… и, честно говоря, не думаю, что смогу как-то помочь.
– Не удивляйтесь, если я вернусь. – Женщина встала.
Она обошла стул, взялась за его спинку, медленно задвинула его под стол и какое-то время смотрела Рексу в глаза, после чего пошла к лестнице.
Глава 40
Йона остановил машину возле белого облезлого трейлера на Альмнэсвеген, шестнадцать, взглянул на часы и еще раз подумал о допросе Софии Стефанссон.
Киллер, несмотря на великолепную военную подготовку, при выполнении задания нарушил правила.
Он позаботился о том, чтобы не оставить следов, но все же оставил свидетеля.
Ему не было равных в эффективности и быстроте, но он позволил десяти минутам утечь в никуда. Он совершенно спокоен, не дрожит, не колеблется, не молится богу, не задает вопросов и не выдвигает требований.
Эта капсула пустого времени по какой-то причине важна для него – в ритуальном смысле, подумал Йона.
Но в таком случае цепь причин, стоящих за убийством, может оказаться гораздо более сложной, чем они полагают, и тогда мысль об обычном терроризме – слишком простая.
Дверь трейлера открылась, и оттуда, натягивая капюшон на светлые волосы, вышла женщина в зеленом дождевике. Йона вылез из машины, запер дверцу и пошел навстречу женщине.
– Йона Линна, – сказала она.
– Меня тоже так зовут, – ответил он и протянул руку.
Женщина прогнала улыбку.
– Меня зовут Ингрид Хольм, я провожу вас к руководителю опергруппы.
– Большое спасибо.
Ингрид Хольм подвела его к калитке в некрашеном дощатом заборе между домом и гаражом и дальше, к лесу. Пахло вереском и нагретым мхом. Когда ветер шевелил кроны деревьев, на землю осыпалась сухая хвоя.
– Идите точно за мной, чтобы вас не видели с улицы, – предупредила Ингрид и увела его за кроны.
Она переговорила с кем-то по рации "Ракель", послушала, подождала. Попросила Йону пригнуться, увела его за две сосны и валун, поросший белым мхом, и жестом дала понять, что он может распрямиться. Они поменяли направление и мимо высоких кустов сирени пошли по утоптанной тропинке к газону позади желтого деревянного дома с белыми углами. В высоком бурьяне под старой яблоней виднелись красный шар гриля и маленький батут.
Ингрид указала Йоне на белую дверь веранды с облупившейся замазкой возле хрупкого переплета. Полицейские в керамических бронежилетах стояли в прихожей, кухне и гостиной. В воздухе загустел запах страха, пота и оружейной смазки. Автоматические карабины покачивались на кожаных ремнях, черные каски лежали на полу. Экраны закрывали изнутри все окна первого этажа, чтобы с улицы не видно было движения в доме.
– Первая группа – на кухне, – сказала Ингрид, указывая на лестницу.
Йона протиснулся между одетыми в черное мужчинами, беспокойно ожидавшими возле ведущей на верхний этаж лестницы.
Через несколько часов иные из них погибнут, но сейчас они этого еще не знают.
В маленькой кухне стояла группа номер один – команда Густава, которая должна была войти за Йоной и штурмовать двери и окна, если начнется перестрелка или в доме окажутся заложники.
– Йона? – спросил мужчина с темно-карими глазами.
– Да.
– Это Йона Линна, он заходит первым, – пояснил мужчина остальным.
– А это мы. Мы заходим следом и спасаем тебя, – сказал мужчина с могучей шеей и бритой головой.
– Мне уже спокойнее, – улыбнулся Йона и пожал руки четверым, представившимся по очереди.
– У меня сегодня выходной, – заметил полицейский по имени Сонни, – но как пропустить такое!
Адам протопал так, что заскрипел пол, поправил бронежилет и отпил "Ред Булл" из баночки.
– Позвонить твоему брату, сказать, что сегодня ты можешь оказаться в вертолете? – спросил Август, сидевший на полу спиной к стене.
– Его старший брат – бортмеханик у нас, – объяснил Джамаль.
– Вряд ли там окажутся террористы, – сказал Август и зевнул.
– Каких найду – всех убью, – буркнул Сонни и стал разворачивать бутерброд с копченой ветчиной.
– Густав наверху? – спросил Йона.
– Да, они с Янусом уточняют последние детали, – ответил Джамаль.
Один из бойцов сидел на нижней ступеньке, глядя в никуда. При приближении Йоны он торопливо встал и отошел; он нервничал, движения были резкими.
Йона поднялся по скрипучей лестнице и вошел в тесную общую комнату, соединенную с двумя спальнями. Даже здесь окна были закрыты изнутри. Все уже заняли свои позиции. Разговор вполголоса, короткие фразы, как в самолете, который приземляется в непогоду.
Шеф группы Янус Миккельсен стоял с планом соседнего дома в руках и обсуждал что-то с оперативным командующим Густавом Ларссоном.
– Back in black , – сказал Янус, пожимая руку Йоне.
– Что думаешь о штурме? – спросил Густав.
– Вероятно, все пройдет спокойно, – сказал Йона. – Но на случай, если положение осложнится: преступник гораздо опаснее, чем мы думали раньше.
– Ситуация под контролем, – нетерпеливо заметил Янус.
– Я разговаривал со свидетельницей после нашей встречи… и мне кажется, преступник прошел военную подготовку класса "Морских котиков".
– Да, такое полезно знать заранее, – серьезно сказал Густав.
– Черт возьми, у нас шесть снайперов, включая меня, – сказал Янус. – У нас двадцать восемь человек из оперативной бригады, автоматы-карабины, гранаты, М-46.
– Вы просто будьте готовы к тому, что этот преступник видит вашу тактику насквозь, – сказал Йона. – Он будет использовать то, чему и вы учились, он знает, как вы проверяете помещения, как держите оружие…
– А ну-ка начинай бояться! – Янус похлопал Густава по плечу.
Капли пота стекали по его веснушчатому лбу.
– Мы просто не готовы к такому. – Густав вытер рот.
– Если вы начнете нести потери, ломайте стандартную схему. – Больше всего сейчас Йоне хотелось, чтобы мальчик оказался вне штурма.
– Я спущусь, поговорю с бригадой насчет альтернативной тактики, – сказал Густав, покраснев. – Я же не хочу, чтобы ты потом рассказывал тете Анье, как я опозорился.
– Будь осторожен, – напомнил Йона.
– Мы все готовы отдать жизнь за нашего министра иностранных дел, – прошептал Янус и ухмыльнулся.
Густав взял каску и скрылся на лестнице.
Йона вошел в спальню с окном на лес и взглянул на экран компьютера, где шла запись всего, что происходило снаружи. Перед домом Паризы мотались на ветру голые ветки каких-то размытых деревьев.
Дом номер десять оказался желтым домом рядовой застройки пятидесятых годов. Куча сухих листьев у потрескавшихся ступеней, к стене прислонена метла с выцветшей ручкой.
До момента, когда Париза предположительно должна была вернуться домой, оставалось двадцать пять минут.
Янус добыл старые чертежи дома в городской строительной конторе. Из-за медно-красных кудрей и щетины его нервозное лицо казалось нежным.
– С тех пор как Париза ушла утром, мы не засекли никакой активности, – сказал он и положил чертеж на стол. – Но некоторые места видеть снаружи невозможно.
– Прихожую и туалет, – сказал Йона, указывая на чертеж.
– А на втором этаже кто-нибудь может лежать в ванне или на полу… Но самые большие не охваченные наблюдением пространства – котельная и прачечная.
– Дом ведь был построен в пятидесятые, а тогда устраивали большие бомбоубежища…
– Подожди, – перебил Янус и ответил на вызов по рации. Выслушав доклад, он снова повернулся к Йоне. – Париза вернулась раньше, чем мы думали. Она уже направляется сюда, будет меньше чем через пять минут.
Глава 41
Янус переключил канал рации и с напряжением в голосе сообщил, что Париза направляется домой.
– Йона, ты много о чем нас предупредил. Если все пойдет не так… – Янус беспокойно поглядел на Йону. – Если нам придется пойти на штурм… поднимайся на верхний этаж. В чулане есть лестница, которая ведет на чердак и дальше, на крышу.
На экране Париза приближалась к дому, неся в руках пакеты из "Ика". На ней было тонкое черное пальто, розовый хиджаб и черные кожаные сапожки на каблуке.
Она вынула несколько рекламных листовок из почтового ящика, подошла к входной двери, поставила пакеты и отперла.
– Тебе пора, – сказал Янус. – Иди в правую спальню; я пришлю Сив, как только найду ее.
Йона вернулся в прихожую и поднялся в спальню. Молодая женщина в черной футболке-поло сидела на стуле у окна, выходящего на улицу. Услышав, что он вошел, она встала и поздоровалась.
– Меня зовут Йеннифер, – представилась она, пожимая Йоне руку.
– Я не хотел помешать, но…
– Вы не помешали, – быстро ответила женщина, отводя волосы со щеки.
– Мне только нужно закрепить микрофон.
Волосы Йеннифер были собраны в конский хвост, на ней были черные штаны-карго и тяжелые ботинки, но каска, защитные очки и керамический бронежилет лежали на полу возле стула.
Йона заметил, что Йеннифер смонтировала снайперскую винтовку "90" на толстом штативе. При помощи ручки она могла очень мягко переводить дуло с одной стороны окна на другую.
Три дополнительных магазина лежали на столике возле открытой упаковки с боеприпасами – "7,62 СНАЙПЕР" – и зеленой бутылкой "Пеллегрино".
Баллистическая таблица выпала из ящика и лежала на полу. Йона подумал, что она все равно не понадобится Йеннифер. Скорострельность ее оружия – почти тысяча триста метров в секунду, а до цели – не более шестидесяти метров.
Сняв пиджак, Йона положил его на кровать, отстегнул наплечную кобуру и начал расстегивать рубашку.
– Париза сейчас наверху, в спальне, – сказала Йеннифер. – Хотите посмотреть?
Он посмотрел в видоискатель, поднял увеличение до восьми и увидел, как Париза снимает хиджаб. Волосы у нее были собраны в черную, толстую и длинную косу. В центре креста он отчетливо увидел ее лицо: мелкие поры носа, родинка над бровью и тонкая линия там, где она случайно черкнула по скуле карандашом для глаз.
Когда она ушла в ванную, Йона увидел, что дверь в гардеробную с желто-коричневыми медальонными обоями осталась открытой.
Должно быть, именно там находилась лестница, ведущая на чердак.
Он распрямился и, прищурившись, посмотрел на дом. В щель между занавесками видна была Париза в ванной, словно тень за волнистым стеклом окна для проветривания.
Йона как раз снял рубашку, когда пошла звукотехник из группы наблюдения. Сив оказалась женщиной средних лет с красивыми голубыми глазами и светлыми волосами до плеч. Она остановилась, и ее белая блуза натянулась на груди от дыхания.
Она с серьезным лицом смотрела на Йону, который стоял посреди комнаты, голый до пояса. Тренировки в тюрьме сделали его очень мускулистым. На торсе виднелись следы огнестрельных и ножевых ран.
Сив медленно обошла его, коснулась кожи под лопатками, слегка приподняла его руку. Йеннифер, смотревшая на них, не сумела сдержать улыбки.
– Думаю, что микрофон приклеим под левой грудью, – сказала наконец Сив и открыла пластиковый футляр с черным основанием из пенорезины.
– О’кей.
Сив, вздрагивая, приклеила микрофон специальным скотчем и постаралась расправить липкую ленту.
– У меня немного холодные руки, – хрипло сказала она.
– Ничего страшного.
– Давай я расправлю, – вызвалась Йеннифер. – У меня теплые руки.
Сив сделала вид, что не слышала. Она наложила еще скотча и проверила связь. Их голоса раздались из динамика приемного устройства, но из-за близости передатчика возникло сильное эхо.
– Можно одеваться? – спросил Йона.
Сив не ответила, и Йеннифер подавила фырканье. Йона поблагодарил за помощь, натянул рубашку, закрепил наплечную кобуру и снова надел пиджак.
– Этот микрофон почти невозможно обнаружить, – сказала Сив. – Просто имейте в виду: радиуса действия вполне достаточно для дома, но не более того.
Они проверяли связь во второй раз, когда вошел Янус; он поднял свой ноутбук так, чтобы Йоне было видно, как камера следует за Паризой: женщина в лифчике и блестящих мягких штанах вошла на кухню и стала есть чипсы из серебристой миски.
Йона проверил пистолет, взял у Сив скотч и обмотал, как всегда, нижнюю часть рукоятки, оттянул затвор, быстро проверил механизм, пружину и боек, поставил оружие на предохранитель, вставил магазин и дослал патрон в ствол.
– Я иду, – коротко сказал он.
Спускаясь по лестнице, он увидел, что Густав стоит в темном холле, закрыв лицо руками; автомат болтался у бедра.
– Что с тобой? – спросил Йона.
Густав дернулся и опустил руки, он явно смутился. Обычно радостное лицо было сейчас напряженным и блестело от пота.
– У меня ужасно странное чувство, – сказал он угрюмо. – На душе кошки скребут. Может, дом заминирован.
– Будь осторожен, – повторил Йона.
Агент службы безопасности Ингрид Хольм, которая привела его в этот дом через лес, уже стояла у стеклянной двери. Надо было проводить Йону назад к машине так, чтобы его не увидели с улицы.
Глава 42
Чтобы не выходить из непрогретой машины, Йона выехал из района, проехал под метромостом и дальше, вокруг всего Бандхагена, после чего снова свернул в район типовой застройки.
Йона остановился, не доезжая до дома Паризы; идя к двери, он слышал, как машина у него за спиной вздыхает и пощелкивает.
Над черепичной крышей виднелись густые кроны высоких берез.
На улицах было спокойно, район дремал.
Штурмовая бригада никак не давала о себе знать, но Йона понимал: бойцы здесь, они ждут сигнала, они взвинчены и настороженны, их переполняет та шаткая сила, что складывается из желания продлить момент, когда все происходит, и страха увечья и смерти.
Если начнется перестрелка, бойцы превратят улицу в дуршлаг меньше чем за минуту. В спецназе на вооружении автоматы-карабины типа G36C "Хеклер и Кох" – оружие высочайшей пробивной силы, которое опустошает магазин пуль с цельнометаллической оболочкой меньше чем за три секунды.
У Йоны перед глазами стояла карта района с веерами зон риска по обе стороны дома. На карте были прорисованы позиции всех оперативных частей с указанием оружия.
Листья шуршали на ветру. В отдалении заурчал мотор машины.
Йона протянул руку и нажал кнопку звонка.
Он знал, что винтовка одного из снайперов нацелена прямо на входную дверь. Вероятно, стрелок целился в окошко в двери, но сейчас Йона загораживал его своей головой.
Из дома ниже, возле разворотного круга, вышла женщина с детской коляской. Забранные в хвост светлые волосы покачивались при ходьбе. Женщина направилась в сторону Йоны, но вдруг остановилась и ответила по мобильному телефону.
Йона позвонил еще раз.
На крыше заработал было вентилятор, но тут же замер. Женщина с коляской стояла, разговаривая по телефону.
Послышался грохот; мусорная машина свернула на Гнеставеген и остановилась, пыхтя, на въездной дорожке поодаль.
Из нее спрыгнули двое мужчин, подняли мусорный контейнер.
Йона услышал шаги в доме и отодвинулся от окошка. Прежде чем открыть, Париза Рачен накинула на дверь цепочку. Она надела тот же розовый хиджаб, в котором вернулась с работы, и толстый свитер до бедер. Тонкие руки и ноги, невысокая. Лицо мягко подкрашено – губная помада, тени на веках.
– Я пришел передать привет от da gawand halak , – сказал Йона.
На долю секунды женщина отвела глаза. Посмотрела мимо гостя на улицу, потом снова на него, выдохнула и закрыла дверь.
Женщина с коляской закончила разговор и пошла дальше. Она приблизилась к дому Паризы, а мусорщики как раз возвращались к машине.
Йона сдвинулся в сторону, чтобы снайпер мог целиться прямо в щель, которая расширится, когда дверь откроют снова.
Мусорная машина с грохотом свернула на разворотную площадку.
Париза сняла цепочку и пригласила Йону войти. Он шагнул в дом, Париза закрыла и заперла за ним дверь и посмотрела в глазок.
Дом выглядел точно как на чертеже. Слева узкая винтовая лестница поднималась на второй этаж, где находились спальня и гардеробная.
Париза повела его на полуэтаж, в гостиную, окна которой выходили на задний двор.
Он следовал за ней, наблюдая, как струится при движении одежда вокруг ее тела.
На ней не было ни оружия, ни пояса шахида.
На вытертом паркете лежал красивый ковер. Кружевные занавески закрывали окно и наполовину застекленную веранду.
– Садитесь, – тихо пригласила Париза. – Может быть, чай?
– Да, с удовольствием выпью, – ответил Йона и сел на коричневый кожаный диван.
Она прошла мимо камина в стене – ни пепла, ни дров – и вошла на кухню. Йона увидел, как она выглядывает на улицу, потом берет кастрюлю из шкафчика.