***
- Как ты к этому относишься? - спросила меня Агеева, когда в пятницу я появилась на работе.
- Положительно, - ответила я, полагая, что речь идет о золотом армировании.
- Да ты совсем ненормальная, Валентина, ввязаться в такую авантюру…
Договорить Марина Борисовна не успела, потому что на пороге возникла фигура Обнорского.
- Ну что, Горностаева, достукалась? - привычно пошутил шеф. - Пойдем потолкуем.
Предчувствуя недоброе, я пошла за ним.
В кабинете уже сидели Спозаранник, Повзло и Скрипка, который упорно делал вид, что не замечает меня. Ничего хорошего это не предвещало. Обнорский опустился в кресло и придвинул к себе пепельницу.
- Пока вы, госпожа Горностаева, любовались репинскими пейзажами, - начал он, - случилось страшное.
Зная склонность Андрея Викторовича к подобным словесным конструкциям, я молчала, ожидая продолжения.
- Валентина Ивановна! - продолжил за Обнорского Глеб. - Поскольку составление мониторингов кажется вам занятием утомительным, мы решили внести разнообразие в вашу жизнь.
Привычка Спозаранника выражаться эвфемизмами всегда выводила меня из себя, но сейчас я не среагировала даже на нее.
Поэтому паузу Глебу пришлось нарушить самому, что он и сделал весьма эффектно.
- Вам срочно предстоит стать горничной в квартире начальника Ревизионной палаты Карачаевцева.
От неожиданности я подавилась табачным дымом.
- Вы что, совсем рехнулись? - вырвалось у меня.
Спозаранник поморщился, он не любил грубых выражений. Строгим голосом он начал говорить о том, что если бы я внимательнее относилась к своим обязанностям по составлению мониторинга рынка недвижимости, то от моего внимания вряд ли укрылся бы факт приобретения начревом новой квартиры.
- Ну и что? - спросила я и подумала о Нине Викторовне.
- А то, - сказал Глеб, - что роскошная восьмикомнатная квартира на Дворцовой набережной, стоимость которой вместе с ремонтом составляет не менее ста тысяч долларов, досталась ему практически за копейки.
Мои секретные источники располагают информацией о том, что столь удачным приобретением Карачаевцев обязан некоему депутату Зайчикову, который до того, как занять место в ЗакСе, подрабатывал черным маклером и имеет большой опыт криминального расселения бывших коммунальных квартир.
- Между прочим, Зайчиков, - вступил в разговор Повзло, - является правой рукой небезызвестного Алексея Калугина, он же - Леха Склеп.
- Ну и что? - снова спросила я, краснея при воспоминании о своем плавании на яхте "Фетида" в обществе Калугина.
- Ты что, Горностаева, совсем уже не врубаешься? - взорвался Обнорский. - Склеп близок к опальному Вересовскому, и, если удастся доказать, что Карачаевцев таким образом получил от него взятку, карьере начрева конец.
От всего услышанного мне стало тошно.
Я понимала, что Обнорский, имевший давние счеты с Карачаевцевым, который лишил его заслуженного ордена за поимку преступника, не упустит возможности вывести начрева на чистую воду.
- Во вторник, - заговорил Повзло, - в сводке прошла информация о том, что горничная супруги Карачаевцева Марианны Цаплиной попала в автомобильную аварию.
Месяц ей придется провести в больнице. Мы подумали, что этой ситуацией надо воспользоваться. Нужны факты, без которых публикация материала чревата неприятными последствиями. Мы должны узнать правду об этой квартире. Внедрить туда своего человека - это единственный шанс.
- Каким образом? - поинтересовалась я. - Дать объявление в газете? Или ты собираешься прямо позвонить Цаплиной и предложить ей в качестве горничной сотрудника "Золотой пули"?
- Нет, конечно, - смутился Николай. - Но, учитывая твой богатый опыт внедрения, выбор пал на тебя.
- Спасибо за оказанную честь, - церемонно поклонилась я.
- Не ерничай, Горностаева, - сделал мне замечание Обнорский.
Здесь он снова пришел в хорошее расположение духа и произнес свой любимый монолог о том, что, когда отечество в опасности, каждый мальчишка с фауст-патроном нам дороже… Ну и так далее. На сей раз его слова не произвели обычного эффекта. Затея с горничной казалась мне абсолютно бесперспективной и в высшей степени дурацкой.
- Думать всем! - прозвучал зычный голос шефа.
На этой оптимистической ноте совещание закончилось.
***
- Ты что, не мог мне сразу сказать? - напустилась я в коридоре на Скрипку.
- А что бы это изменило? - резонно заметил он. - Так ты спокойно прожила "еще один день оплаченного отпуска".
- Слушай, - миролюбиво спросила я, - а разве нельзя каким-нибудь другим путем разузнать все об этой злосчастной квартире? Ведь наверняка существуют официальные сведения о том, кто ее купил и сколько за нее заплачено?
- Не будь наивной. Она занесена в специальный закрытый реестр ГБР, как и все подобные квартиры, да и владелец ее - наверняка лицо подставное. История с горничной мне и самому не очень нравится, но, пожалуй, это все-таки шанс. Да не переживай ты раньше времени, - добавил Алексей, глядя на мое расстроенное лицо. - Может, сходим куда-нибудь вечером? Фуа гра не обещаю, но что-нибудь придумаем…
Я была благодарна Леше за его попытку утешить меня, но сегодня вечером с юга возвращалась Сашка, которую я не видела больше месяца.
***
Дома я узнала множество новых подробностей из экспедиционной жизни моей черной, как головешка, сестры. И про ловлю пеленгасов на острове Бульбек, и про скалы-гроты мыса Турханкут…
Мы выпили привезенную ею бутылку "Белого муската красного камня" и, памятуя о том, что градус понижать нельзя, перешли на водку, когда наконец сестра поинтересовалась моими делами. Я рассказала ей про Нину Викторовну и про квартиру Карачаевцева. Идея внедрить меня туда в качестве горничной вызвала у сестры приступ гомерического смеха.
- Знал бы Обнорский, что дома ты берешься за уборку лишь в самых крайних случаях, - сказала она.
- Вечно ты смотришь на проблему с какой-то непонятной стороны, - разозлилась я. - Нет, чтобы посоветовать что-нибудь.
- Говно вопрос, - процитировала Сашка нового крымского знакомого - "дикого прапора" из кефального хозяйства. - Позвони своей Нине Викторовне.
Честно признаться, эта мысль была первой, которая пришла в голову и мне, но я гнала ее от себя. В том, что Нина Викторовна была учительницей Карачаевцева, я видела странное совпадение, которое по каким-то причинам тревожило меня.
- Нет, это невозможно. Да и что я ей скажу - помогите добыть компромат на вашего ученика? И это после того, как я знаю о ее отношении к газетным разоблачениям? Да ты сама-то понимаешь, что говоришь?! - обрушилась я на ни в чем неповинную сестру.
- Ладно, не заводись, - спокойно ответила она. - Не хочешь, так и не звони.
***
На другой день я все-таки позвонила, подсознательно надеясь на то, что трубку никто не возьмет. Но Нина Викторовна оказалась дома. Она чрезвычайно обрадовалась звонку и стала настойчиво приглашать меня в гости.
- Валенька! Приходите в любой день после работы. Я живу на Итальянской - от библиотеки всего десять минут ходьбы.
Ощущая себя волком в овечьей шкуре и краснея от каждого слова, я начала действовать по заранее продуманному плану.
- Знаете, Нина Викторовна, а у меня неприятности…
- Что случилось, моя девочка?
- Да вот, без работы осталась. Фонды библиотеки перевели в новое здание, у нас - большие сокращения. А в новом здании у директора какие-то свои библиографы оказались, вот нас с подружкой - как имеющих минимальный стаж - и сократили.
- Как неприятно, - расстроилась Нина Викторовна.
- Да, - продолжала я врать. - Только-только надумала зимние сапоги новые купить. А тут еще у Манюни день рождения грядет… В общем, мне, к сожалению, не до походов в гости. Надо работу временную искать. Хоть горничной. А потом - выкручусь…
У меня даже ладони вспотели от всей этой словесной гадости. А Нина Викторовна вдруг обрадовалась:
- Валечка, как удачно, что вы позвонили сейчас, а не днем позже. Кажется, я смогу помочь. Не расстраивайтесь. Погуляйте, почитайте, обновите блузку моим воротничком - у молодых женщин от этого должно улучшиться настроение. Завтра я позвоню вам сама.
***
Обнорского в Агентстве не было, он срочно улетел в Москву и должен был вернуться только к вечеру. О Нине Викторовне я рассказала Скрипке, который из моего сбивчивого повествования сделал вывод, что у меня - маленький, но все же шанс. Впрочем, о том, как использовать этот шанс, я не имела ни малейшего представления. И продолжала целый день заниматься мониторингом.
А на второй день позвонила Нина Викторовна:
- Валя, вам ужасно повезло. Марианна Цаплина ищет горничную (ее предыдущая девушка - такой ужас! - попала в аварию) и готова с вами встретиться…
"Ну вот и все!" - подумала я. Хотя что "все" - не понимала сама. Но, как последняя гадина, радостно затрещала в трубку:
- Нина Викторовна, вы - моя спасительница!
- Ну что за глупости, Валя! Мне это ничего не стоило: вы же знаете мои отношения с семьей Карачаевцева.
Я знала, и от этой своей подлости мне стало еще горше. Однако я тут же взяла себя в руки:
- А Цаплина - она какая?
- Ну, Марианна всегда была своевольной и капризной. А работа редактором газеты "Тик-так" только усилила ее диктаторские замашки. Разве такая жена нужна Василию?
Завела целый дом охранников, прислуги - сама макароны отварить не может. Ну да, может, вам это и на руку - вы же девушка хозяйственная, должны понравиться этой росомахе.
"Ага, хозяйственная", - вспомнила я пыль по углам в собственной квартире.
- В общем, как устроитесь, забегайте ко мне в гости, - продолжала милая учительница. - Чайку попьем.
Я с благодарностью пообещала.
***
Утром я впервые пришла в дом Карачаевцева. Суровый охранник на входе придирчиво посмотрел на меня, потом позвонил по радиотелефону:
- Марианна Андреевна, к вам!…
Только после этого пропустил меня внутрь лестничной площадки, отделанной мрамором.
Квартира располагалась на втором этаже, где меня препроводили к еще одному охраннику - молодому, нагловатого вида, амбалу.
Марианна Цагашна встретила меня достаточно благосклонно.
- Мне сказали, что вы работали в Российской национальной библиотеке.
- Да, - скромно потупилась я. - Но той Библиотеки больше нет, она прекратила свое существование с тех пор, как на Московском проспекте открылось новое здание.
- Разве там плохо? - рассеянно спросила она.
Я едва не ляпнула, что по помпезности интерьеров оно напоминает лестничную площадку этого дома, но вовремя сообразила, что вопрос был задан скорее риторически и судьба Библиотеки Цаплину не волнует.
- У вас редкий цвет волос. Цвет меди, - задумчиво разглядывая мою шевелюру, сказала Марианна. - Как вы думаете, если я куплю похожую краску, мне пойдет?
Не могу сказать, что Марианна была откровенной красавицей, но некая чертовщинка в ней определенно была. По всему - она умела нравиться и создавать впечатление. К тому же на свои сорок она не выглядела.
Моя новая хозяйка лениво вела меня по квартире, перечисляя обязанности горничной. За 50 долларов в неделю я должна была поддерживать порядок в комнатах, носить белье в прачечную, гладить, поливать цветы, заботиться о сантехнике, готовить полуфабрикаты на ужин, выгуливать таксу по кличке Бакс. Наставления были подробные - поливать пальмы только теплой водой, с особой осторожностью стирать пыль с антикварных часов и безделушек на камине, не позволять Баксику грызть ножки кресел.
Я шла за Марианной и думала о том, что такое можно увидеть разве что в залах Эрмитажа. Не хватало только стеклянных витрин и табличек с названиями экспонатов.
Все остальное, включая наборный паркет и картины в багетных рамках, имелось в изобилии. Здесь был даже зимний сад, где стоял бильярдный стол.
Напоследок Марианна продемонстрировала мне ванную, размеры и сантехника которой потрясли меня, и сказала:
- Надеюсь, Валя, вы справитесь. С завтрашнего дня можете приступать к работе.
***
Узнав о том, что я принята горничной в квартиру Карачаевцева, Агеева ехидно заметила, что белая наколка исключительно подойдет к моим волосам. У Завгородней это известие вызвало иную реакцию.
- На твоем месте, Горностаева, должна была быть я, - сказала она, потягиваясь в кресле.
- Ты это к тому, что Карачаевцев не устоял бы перед твоей неотразимой красотой? - спросила я, глядя на ее безукоризненные ноги.
- А то! - ответила Светка.
Скрипка выглядел грустным и напутствовал меня словами;
- Ты там смотри, опять не учуди чего-нибудь.
Я пообещала, что прыжков с яхты больше не повторится, и подумала о том, что, возможно, Нина Викторовна была права, и иногда Леша бывает "славным".
Обнорский зазвал меня к себе в кабинет и извлек из бара шершавую бутылку коллекционного коньяка:
- Ну, Горностаева, я на тебя надеюсь, - сказал он, наполняя рюмку и подавая ее мне. - Помни, что нужны не эмоции, а факты, без которых у нас ничего не получится.
Постарайся добыть их.
- Андрей Викторович! Вы, кажется, путаете меня с Джеком Бердоном из "Всей королевской рати". Я тоже люблю этот роман и помню, что "всегда что-то есть", но начрев Карачаевцев явно не тянет на судью Ирвина.
С этими словами, которые мне и самой показались немного напыщенными, я залпом выпила коньяк. Он был восхитительным.
***
На следующее утро, собираясь в дом начрева, я вспомнила, что горничная Лолиты в телевизионной рекламе стирает белье "Бимаксом", а потому "Лола всегда прекрасна".
Вряд ли эта информация могла мне сейчас пригодиться, но пути назад уже не было.
Прямо в плаще я прошла в дальнюю комнату и переоделась уже там. Марианна мне позволила пользоваться своим шкафом, и я повесила шелковую красную блузку с воротничком Нины Викторовны на плечики среди вещей хозяйки. Платьев и блузок у Цаплиной было немерено, из гардероба шел стойкий запах ее духов. Я не могла вспомнить французское название, но запах был дорогим и волнующим - из красивой, безбедной жизни.
- Валя, захотите есть, не стесняйтесь.
Все в холодильнике, - крикнула Марианна из душа.
Зря Нина Викторовна считает Марианну капризным диктатором. Мне она показалась очень милой, только грустной и рассеянной.
Дважды с утра она пыталась сварить себе кофе в турке, и дважды кофе убегал на плиту, пока не вмешалась я. Марианна присела за низкий столик в зале с крохотной фарфоровой чашечкой и блюдцем и взглянула на меня с благодарностью.
- Спасибо, вы меня выручили. Я страшная кофеманка, и утром до первой чашки у меня все валится из рук.
- Это - из-за низкого давления, - понимающе кивнула я.
- Вы извините, что я обратилась к вам за помощью. - Она затянулась сигаретой. - Я понимаю, что нанимать человека для уборки - не очень-то демократично, даже как-то по-буржуазному. Деловая женщина должна в наши дни успевать все делать сама… Но я - страшно безрукая, а с такой огромной квартирой одной не справиться. Я возражала против такого количества комнат, но муж был непреклонен. К тому же у меня помимо работы - куча представительских мероприятий, да еще и общественная работа: жена начальника Ревпалаты, как и жена президента, по негласному протоколу должна заниматься благотворительностью или чем-то в этом духе…
Она растерянно оглянулась вокруг, ища глазами, куда бы стряхнуть пепел. Я пододвинула пепельницу. Марианна снова улыбнулась благодарно.
***
- Она еще дома, задерживается сегодня. - Этот тихий знакомый уже голос я услышала, проходя мимо лифта.
- О черт! - ругнулся кто-то. - С этими бабами вечно… Никакого распорядка.
Бакс, обрадованный скорой свободой, нервно взвизгнул и потащил меня на поводке вниз по лестнице. За лифтом затихли. Уже поворачивая к лестничной площадке, я заметила Амбала - одного из охранников, который почти на цыпочках возвращался к квартире Карачаевцева. Второй, юркий чернявый мужчина, завидев меня, отпрянул к кабине.
О чем это они шептались?
***
Я решила не доходить с Баксом до Михайловского замка, как предыдущая горничная, а позволила ему лишь обежать свои потайные места на Лебяжьей канавке. Мне предстояло еще сдать рубашки Карачаевцева в прачечную, вытереть пыль с пальм и освоить влажную уборку пылесосом.
Бакс радостно метил кусты и фонарные столбы, а я грустно размышляла о своем положении. Да, я смогу научиться разглаживать воротнички на мужских рубашках, не засушу цветы, смогу нашпиговать курицу чесноком… К концу моего пребывания в квартире Карачаевцева Марианна, пожалуй, даже даст мне отличную рекомендацию. Но разве за этим я сюда пришла? Обнаружить те самые факты о квартире, ради которых я вляпалась в эту авантюру, мне не удастся.
О том, чтобы проникнуть в кабинет Карачаевцева, и речи быть не может. Горничные туда не допускаются, а дверь всегда была закрыта на ключ (наверное, там все-таки смахивала пыль Марианна). Кроме того, каждый мой шаг контролируется охранниками. Стоило мне на несколько лишних минут задержаться в любой из комнат, как один из них тут же появлялся следом. Эти верные стражи были молчаливы и бесстрастны.
Единственным разговорчивым из них оказался тот самый Амбал, которого я встретила сегодня утром перед входом в квартиру, а днем - с кем-то у лифта. Пару раз, пока я варила кофе и собирала пакет для прачечной, он даже попытался весьма своеобразно выказать мне свое расположение - ущипнуть за ягодицу, но я увернулась. Многозначительно, правда, улыбнувшись.
Ну как же мне быть?