- Как ты понимаешь, о многом можно только догадываться. Видимо, дело было примерно так. Елизавета жила в городе с матерью, отчимом и младшей сводной сестрой. Отчим занимался коммерцией. Мать овдовела, второй раз вышла замуж за компаньона своего покойного мужа. Елизавете было около двадцати лет, когда началась вся эта история. Девица никак не могла выйти замуж и по тем временам считалась старой девой. Наверное, сильно переживала по этому поводу, но тут у нее приключился роман с неким мужчиной, назовем его Иваном. К сожалению, Иван не собирался брать Лизу в жены, ситуация осложнилась тем, что барышня забеременела. Когда все вскрылось, она думала, что родители вынудят любимого жениться. Но не тут-то было. Иван дал понять, что совершил ошибку, вняв настойчивости девушки, и попросил отчима Лизы замять историю. А взамен пообещал серьезные финансовые вливания в его бизнес. Отчим согласился. Все решилось удачно, к тому же дочь-то неродная, а сбыть ее выгодно замуж он все равно, видимо, уже не надеялся.
- А что же мать? - возмутилась Вера.
- Понятия не имею, - пожал плечами Паша. - Наверное, согласилась с решением мужа. А может, ее мнения никто и не спрашивал. Опозоренную Лизу сослали "в деревню к тетке, в глушь, в Саратов". Сюда, в Корчи. Здесь жила родная тетя матери Лизы, Евдокия. Ее дом стоял на том самом месте, где стоит сейчас твой. Тут Лиза и прожила до самой смерти.
- Пока все напоминает рядовую мелодраму, - заметила Вера. - Что же стряслось с этой Лизой дальше? Утопилась в Глубоком озере?
- Учитывая то, что случилось потом, лучше бы утопилась, - серьезно ответил Павел. - Понятно, в каком состоянии находилась девушка: любимый бросил, отчим продал, мать предала. Вдобавок она была беременна, и ей приходилось целыми днями сидеть взаперти, никому не показываясь. А тут и новый удар: Иван вскоре женился на ее сводной сестре. Вот тут-то, видимо, в голове у Лизы что-то повернулось. Она стала якшаться со знахаркой, ведуньей, которая жила в соседней деревне.
- Ведуньей? Что за бред!
- Между прочим, таковая имелась практически в каждом селении.
- Откуда ты знаешь, что она стала к ней ходить? Вернее, откуда это мог узнать священник?
- Всю эту историю ему рассказала та самая тетка Евдокия. Но это было уже позже, когда незаконнорожденному сыну Лизы, будущему пламенному революционеру Владимиру Толмачеву, исполнилось три года. В дневнике священник пишет, что Елизавета по навету ведуньи решилась на страшное богопротивное дело. Чтобы отомстить всем, кто ее обидел, она, начитавшись каких-то книг, умудрилась вызвать некое жуткое создание.
- Хочешь сказать, она была одержима?
- Что-то вроде того.
- Паша, неужели ты веришь в такие вещи? Это же глупо. - Вера потерла пальцами лоб и скептически усмехнулась. - Ты ведь ученый!
Паша молчал, глядя куда-то в сторону. Потом повернул голову и посмотрел на Веру. Под этим взглядом ее усмешка выцвела.
- Представь себе, верю. Нельзя насмехаться над силами тьмы, даже если ты убежденная материалистка. Один теолог очень верно подметил: самое большое достижение Сатаны в наши дни - это то, что он заставил нас забыть о своем существовании! Мы не верим в него и не пытаемся противостоять, потому что стоит ли бороться с тем, чего нет? А он спокойно делает свое дело! - Павел говорил горячо и увлеченно. Видимо, много размышлял на эту тему. - Епископ Кит Силамонс, который разрешил в девяностом году документальную съемку изгнания бесов из одной американской девушки, сказал после ее окончания, цитирую: "Дьявол действительно существует. Он силен и активно, как и на протяжении всех веков, действует на планете".
- Паш, я не думала смеяться! После того, что со мной стало, во что угодно поверишь! Но такое!..
- Знаю, современному человеку трудно поверить. Возможно, ты не слышала, но одержимость инфернальными сущностями официально признана церковью, и о ней можно прочесть во многих серьезных изданиях! Если душа порабощена страстями - например, алкоголизмом или жаждой мести, - это ведь тоже одержимость. Но мы сейчас с тобой говорим не о недопустимости грехов, а о крайнем проявлении одержимости. О том, когда в человеке в прямом смысле этого слова обитает бес. О вселении внутрь, полном контроле и подавлении личности! Сами по себе инфернальные сущности не могут воздействовать на физические объекты, потому что не имеют тела, для этого им нужны посредники и носители. Лиза спала и видела, как бы отомстить обидчикам, жила своей ненавистью. И добровольно впустила в себя нечто, чтобы с его помощью расправиться с обидчиками.
- Ей удалось? - помертвевшими губами выговорила Вера.
- Кажется, да. Подробностей в записках не было, но однажды Елизавета внезапно вздумала навестить родных. После того визита в течение двух месяцев по разным причинам умерли все - отчим, мать, сестра и ее муж.
- Господи! - ахнула Вера.
- На этом все не закончилось. Сущность не захотела убраться туда, откуда Лиза ее вызвала. Очевидно, этому существу нельзя сказать: спасибо, вы свободны. Оно осталось, и Лиза изменилась. Поэтому тетка и побежала к священнику. Боялась жить в одном доме с Лизой - или кем там она стала. Евдокия рассказала священнику, что ее начали мучить кошмары, а в доме стало твориться всякое.
- Что значит "всякое"?
- Не знаю. Вера, это же не цельные записи, просто обрывки. Многое приходится додумывать.
- Священник поверил?
- Поначалу нет. Но потом к нему стали все чаще обращаться местные жители. В селении что-то происходило: без всяких причин погибали люди, чаще маленькие дети, и смерти были необычными. На скот напал мор. Люди связывали происходящее с Лизой Толмачевой. Ее боялись, одно лишь имя навевало ужас. Говорили, если кто заговорит с ней или она чуть дольше посмотрит на кого-то, то вскоре с несчастным непременно случится плохое. В итоге священника уговорили провести обряд изгнания беса. Он долго раздумывал, сомневался, но взялся провести его. И что-то пошло не так.
- У него не получилось?
- Обряд изгнания бесов - дело сложное. Он существует в разных религиях: в исламе изгоняют джиннов, в иудаизме жива традиция изгнания диббука. В православии обряд этот называется отчиткой. Самым известным экзорцистом был Иисус Христос, который, как сказано в Священном Писании, неоднократно изгонял бесов из людей. Помнишь эпизод из Нового Завета, где рассказывается, как Он заставил переселиться скопище злых духов из человека в стадо свиней?
- Это оттуда "имя нам - легион"? - неожиданно всплыло глубоко запрятанное в глубинах Вериной памяти знание.
- Верно, - подтвердил Паша. Немного поколебался и признался: - Я сам видел обряд отчитки, специально ездил в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. Это самое известное место изгнания бесов в России.
- И… каково это? - Вере было любопытно, но вместе с тем она испытывала нечто сродни отвращению, как будто спрашивала о чем-то непристойном.
- Впечатляет. Но давай об этом позже, хорошо? Для нас сейчас важно, что отчитывать имеет право только священник, который получил специальное благословение епископа. А всем остальным позволено лишь читать обычные молитвы о здравии. Они, кстати, тоже помогают. Помогают потому, что случаи настоящей одержимости бесом все же крайне редки. Часто это психические расстройства, душевные недуги типа раздвоения личности, шизофрении, паранойи, истерии. Но в случае с Лизой одержимость была самая настоящая. А священник оказался неподготовленным.
- Что же там случилось?
- Опять-таки точно не знаю, - проговорил Паша. - Доподлинно известно, что священник пришел в дом Евдокии и Лизы. Тетка опоила ее чем-то, и та спала. Хотя вообще-то спать почти перестала. Сельчане, которые вызвались помочь, скрутили Елизавету, привязали к кровати, и поначалу все шло гладко. А потом Лиза проснулась, попыталась освободиться, стала визжать не своим голосом, с невиданной силой рваться из веревок, угрожать всем. Деревенские мужики, напуганные и озлобленные, не выдержали этой сцены и убили ее. Священник кричал, чтобы они остановились, но его никто не слушал. Лизу кололи и резали чем попало - топорами, вилами, ножами, рвали на части, пинали ногами. А потом вытащили окровавленные обрубки во двор и сожгли.
- Боже мой! Но ведь их ярость можно понять…
- Понять-то, может, и можно, но священник пишет, что это было недопустимо и крайне опасно. Тело одержимого умертвили до того момента, как бес его покинул. Это было не изгнание, а банальное убийство. Сущность лишили добровольно отданного ей тела, и она осталась обитать там, где все это случилось. В твоем доме, Вера. Возможно, она просто не может покинуть его.
- Не может покинуть, - эхом отозвалась она.
- Священник пишет, что нечто осталось ждать своего часа. Помнишь, что привиделось Ирине Матвеевне? Что она внутри утробы! Это место словно беременно чем-то, вот что я подумал. Бес, демон, сущность - все равно, как это назвать, но оно набирает силу. Заметь, никто не может там нормально жить. У людей начинаются видения, галлюцинации, ночные кошмары, а в итоге они или умирают, или сходят с ума. Вспомни историю своей бабушки, деда, родителей. Не говоря уже о прадеде и прабабке.
- А я? Со мной-то ничего страшного не происходило! - выкрикнула Вера, слетела с табуретки и метнулась к окну.
- А ты подумай сама. Догадаться несложно, - негромко проговорил Паша. Он смотрел грустным, сочувствующим взглядом, и от этого взгляда у нее мурашки побежали по коже. Он словно видел перед собой приговоренного или смертельно больного человека, которому не на что надеяться.
- Нет, - пискнула Вера, затрясла головой и прижала ладони к ушам. Она не хотела слышать то, что он скажет дальше. То, что и сама уже поняла.
- Ты единственное дитя женского пола, которое родилось в роду Толмачевых за целый век. По логике получается, оно ждало тебя, Вера. По какой-то причине ему нужна именно женщина. Может, потому что женщина его и вызвала когда-то? Видимо, ты должна помочь ему вернуться. С твоим появлением оно становится сильнее, оно действует! Вспомни, что говорила старуха Емельянова. Оно не пугает тебя, как остальных, - оно прельщает ! Дом был готов для тебя, и все связи с миром постепенно отпадали - оно каким-то образом об этом позаботилось. Тебе некуда было идти, и ты осталась.
- Не могу поверить! - закричала Вера. Ее затрясло от страха, отчаяния, еще каких-то эмоций, которые, казалось, разрывали ее изнутри. - Не хочу! Пойми, я не отрицаю ничего! Дьявол, Сатана, демоны, бесы, одержимость - пусть все это существует, но как оно может быть связано со мной?! Я обычный человек, совершенно посредственный, и жизнь у меня такая же! Как такое могло со мной приключиться?
- Да это с кем угодно может произойти! - в свою очередь, вскричал Паша.
Он тоже вскочил, подошел к ней почти вплотную и торопливо заговорил:
- Не ты одна такая, Вера! Я сам в Лавре видел - и на крутых тачках приезжают, и на электричках! И простые бабки с авоськами, и интеллигентные дамочки, и золотая молодежь - кого только нет! Почему это произошло с ними? Почему они столкнулись с бесовщиной?
Павел замолчал, налил воды из хрустального графина и залпом выпил.
- Хочешь попить?
Вера глядела в пол и ничего не отвечала.
- Прости, я напугал тебя?
- Дело не в этом.
Она медленно подняла голову, посмотрела на него немигающим свинцовым взглядом. Паше стало не по себе. Показалось, что Вериными глазами смотрит кто-то другой. Он почувствовал, как увлажнились ладони, в голове стало горячо, а в желудке, наоборот, заледенело. Он моргнул и поспешно отвернулся, а когда снова встретился взглядом с Верой, наваждение исчезло. На него смотрела просто насмерть перепуганная растерянная девушка.
- Дело не в этом, - жалобно повторила она, - ты пойми, это просто догадки! Мы можем ошибаться, нет же никаких доказательств…
- Хочешь доказательств - будут тебе доказательства!
Он выбежал из кухни, прошел в комнату, порылся в недрах письменного стола, вернулся и положил на стол бумажный конверт.
- Вот!
- Что это?
- Открой и посмотри.
Вера послушно взяла конверт и вытащила две фотографии. Не успев посмотреть на них, умоляюще глянула на Павла.
- Паша, прости меня, пожалуйста.
- За что? - удивился он.
- Втянула тебя во все это.
- Во-первых, я сам себя втянул, очень давно. В Ковшах живет моя мать, друзья, родственники. Я не хочу, чтобы им что-то угрожало, и если смогу это предотвратить, то предотвращу. И потом, - открыто улыбнулся Паша, - ты красивая девушка. А помогать прекрасным дамам - долг настоящего мужчины.
Вера благодарно улыбнулась и взялась за фотографии. Пригляделась к ним повнимательнее, и улыбка сползла с ее губ. Она потрясенно уставилась на Павла.
- Да-да, это твой дом, - подтвердил тот, - снимок сделан почти год назад. А этот - буквально на днях, когда я приезжал к тебе и не застал.
Девушка не верила своим глазам. На первом снимке был заброшенный дом. Крыльцо полуразрушено, стекла выбиты, кирпичная кладка облупилась, крыша провалилась внутрь. Забор покосился и зиял провалами. Калитка сорвана, двор зарос бурьяном.
На втором снимке был дом, который она видела каждый день, с тех пор, как приехала в Корчи. Ухоженный, словно только что выстроенный.
- Это ведь не ты делала ремонт, правильно?
- Нет, - проскрипела Вера, - когда я приехала, кусок забора еще валялся на земле. Не успел воссоздаться. А через пару дней стоял на месте как новенький.
- Вот видишь.
- И пыли там никогда нет, - продолжала Вера, - я ни разу не убиралась и полы не мыла.
- Погоди, это еще не все.
Вера не знала, к чему ей подготовиться, и покорно ждала. Паша полистал свою записную книжку, нашел нужную страницу и протянул книжку Вере.
- Взгляни. Это тот номер, что ты мне записала.
Вера изумленно вглядывалась в написанное. Рука была, несомненно, ее. А нацарапанное этой рукой выглядело издевательством. Вместо цифр - знаки препинания, звездочки и галочки.
- Паша, честное слово, не понимаю… Как? - запинаясь, проговорила Вера. - Я записывала свой номер…
- Я прекрасно знаю! Разумеется, записывала!
- Хочешь сказать, я одержима?
- Откуда мне знать, Вера. Есть просто факты, а уж как их толковать…
- Послушай, - чуть не плача, сказала она, - а если мне просто не возвращаться туда?
- Если верить старухе Емельяновой, то это уже не важно, - как можно мягче произнес Паша. - Знаешь, что я думаю? Дед или отец что-то рассказали ей, поэтому она ждала твоего возвращения.
- Тогда, наверное, она знает, что делать! - с надеждой воскликнула Вера.
- А вот это вряд ли. Если б знала, давно бы сделала. Поджечь тебя они пытались больше от отчаяния. Наугад - вдруг сработает? Не сработало.
- Но должен же быть какой-то выход?! Может, в Интернете почитать?
- Ни разу не слышал, чтобы бесов изгоняли по Интернету, - невесело усмехнулся Паша. - Но почитать кое-что и впрямь стоит. В записках священника упоминалась книга - "Экзорциум". Автор неизвестен. Я заказал этот трактат в университетской библиотеке и пока не успел прочесть. Редкое издание восемнадцатого века, книга существует всего в нескольких экземплярах. Может, там найдется что-то полезное…
Паша не успел договорить фразу, как за окном, пронзительно завывая, пронеслась пожарная машина. За ней - еще одна и еще. Во дворе зашелся лаем пес.
- Что случилось? - вскинулся Павел. - Где горит?
Вера замерла, сцепив руки. Паша выбежал из дома, и секунду спустя она увидела в окно, что он оживленно говорит с крупной женщиной в домашнем халате - та указывала куда-то. Не дослушав ее разглагольствования, Павел понесся обратно в дом.
- Пожар! - влетев внутрь, проорал он. - В Корчах горит!
- Что? Как? - заметалась Вера и с безумной надеждой посмотрела на него. - Паша, а если старики завершили начатое? И у них получилось?
- В любом случае стоит съездить туда, посмотреть. - Паша схватил ключи от машины и вышел во двор. Вера тенью метнулась за ним.
Глава 19
На месте деревни Корчи было пепелище: почерневшие балки, жалко торчащие печные трубы, остатки заборов и крыш, резкий запах гари. Потрясенные, раздавленные немыслимым ужасом происходящего, Вера и Павел смотрели на это, не в силах вымолвить ни слова. Вид разоренной деревни напоминал кадры хроники Второй мировой войны. Посреди руин бродили бесполезные пожарные: огонь все уничтожил до их приезда. Полиция и "Скорая" тоже прибыли. Но и им спасать было некого: в живых не осталось никого.
Огонь не тронул только одно строение. Толмачевский дом зловеще возвышался посреди деревни, победно взирая на поверженных в прах противников.
- А-а-а-а, что же этта-а-а-а! - надрывно закричала какая-то женщина. - Горе-то какое-е-е-е-е!
Вера содрогнулась и прижалась к Павлу. Они почти одновременно обернулись и увидели Марусю, которая голосила, припав к плечу дочери. Позади них стоял Петр. Сегодня он острить не пытался.
Анечка успокаивала мать, приговаривая, что, слава богу, она успела уехать. А хозяйство, куры - бог с ними.
- Да разве ж в курях дело! А Танюшка, а Маня! И Иры нету, и никого!
К ним приблизился неприметный мужчина лет сорока с короткими жесткими волосами.
- Здравствуйте, извините, - обратился он к Марусе.
- Да? - насторожилась Анечка.
- Меня зовут Дмитрий Михайлович Кочетов. Я буду заниматься этим делом. Нам нужна помощь в составлении протоколов осмотра. Требуется опознание пострадавших, установление их личностей и…
Маруся зарыдала еще громче. Анечка разгневанно просвистела:
- Вы в своем уме? Не видите? Она и так еле жива, того и гляди сердце откажет!
Демонстративно отвернулась и стала успокаивающе поглаживать мать по голове.
- Мамуль, давай домой поедем, а?
- Правда, мамаша, что уж теперь… - поддержал жену Петр.
Маруся ничего не отвечала, только плакала. Анечка с Петром тихонько повели старушку к машине. Она спотыкалась и покачивалась, ничего не видя перед собой. Кочетов, поколебавшись, не стал останавливать эту маленькую группу, и вскоре они погрузились в машину и покинули Корчи.
- Послушайте! - теперь Кочетов обращался к Вере. Представился и спросил: - Это ваш? - Он махнул рукой в сторону толмачевского дома.
- Мой, - обреченно сказала Вера. Павел ободряюще стиснул ее локоть.
- Только что подъехали? Пожара не видели?
- Нет, - коротко ответила она.
- Повезло, что на другой стороне улицы живете. Потому дом и уцелел.
Вера ничего не ответила, только коротко вздохнула. Знал бы Кочетов, как сильно она надеялась увидеть здесь совсем другую картину!
- Как вас зовут? - Кочетов изучающе смотрел на Веру.
- Вера Владимировна Андреева. Я недавно переехала.
- Документы у вас при себе?
Вера кивнула.
- Задержитесь, пожалуйста, можете понадобиться. Вы знали соседей?
- Не очень хорошо, но знала.
Кочетов хотел еще что-то сказать, но тут вмешался Павел:
- Извините, это надолго? Мы собирались ехать в город.
- Не могу сказать. Как пойдет. Возможно, час. Или больше. А вы…
Павел назвался.
- Это мой друг, - смешавшись, пояснила Вера.
Кочетов понимающе хмыкнул. Точнее, думал, что понимает. Вера с Пашей отошли в сторону, и она вполголоса сказала: