- Которую он ни разу не видел до прошлой среды?
Веки резко поднялись. Глаза под ними были холодными и злыми.
- Кто так говорит?
- Мистер Оукли. Если вы располагаете иными сведениями, вам лучше их сообщить.
Веки опустились вновь.
- Он приходил повидать ее в среду во второй половине дня. Полагаю, джентльмен может нанести визит леди, которая его интересует.
- Отпираться бессмысленно, мисс Хупер. Я уже сказал вам, что ваши разговоры с мистером Порлоком подслушали. Вы позвонили ему во вторник вечером и рассказали, что миссис Оукли нашла скомканную фотографию и очень из-за этого расстроилась. Потом вы осведомились, следует ли вам сообщить ему, кто изображен на этой фотографии. Он велел вам назвать имя фотографа, что вы и сделали - "Роубекер и сын, Норвуд". Итак, кто был на этой фотографии?
- Откуда мне знать?
- Вы хорошо это знали, когда говорили с мистером Порлоком.
Хупер снова подняла глаза, стараясь не встречаться взглядом с инспектором.
- Там был мистер Порлок.
- Вы в этом уверены?
Она кивнула.
- Он хорошо выходит на снимках.
- Вам известно, откуда взялась фотография?
- Должно быть, ее подобрал мальчик. Она была в шкафу с его игрушками. Няня жаловалась, что он устроил в детской страшный беспорядок, пока ее не было. Она сказала, что мисс Браун забрала фотографию из детской.
- И что случилось с ней потом?
- Миссис Оукли сказала, что фотография испорчена, и бросила ее в огонь.
- Мистер Порлок приходил к ней в среду во второй половине дня?
- Да.
- Где она его принимала?
- Наверху в ее гостиной.
- И какую часть их разговора вы слышали?
- Я не подслушиваю у дверей.
- А там есть дверь, у которой вы могли подслушивать? Дверь в ее спальню?
- Повторяю: я не подслушиваю у дверей.
- Я спрашиваю вас, есть ли дверь из ее гостиной в спальню. Могу спросить об этом саму миссис Оукли.
- Да, есть.
- Но вы у дверей не подслушиваете? Я не угрожаю вам, мисс Хупер никоим образом, я всего лишь указываю вам на некоторые факты. Мы расследуем убийство, и если вы будете препятствовать полиции, у вас могут возникнуть серьезные неприятности. Если вы подслушивали у той двери и располагаете информацией, которая может нам помочь, - ваш долг сообщить ее. Попытка воспользоваться этими сведениями в собственных целях квалифицируется как шантаж - а это серьезное преступление. Вы уверены, что вам пойдет на пользу, если мы вплотную займемся вашей биографией? Лично мне бы этого не хотелось. Итак, что вам удалось услышать из разговора миссис Оукли и мистера Порлока?
Хупер задумалась. Конечно, миссис Оукли заплатила бы ей за молчание, но в следующую минуту побежала бы к мужу, заплакала у него на плече и все ему выложила. Мистер Оукли вряд ли отнесся бы к этому благосклонно. Нет, она не может допустить, чтобы полиция копалась в ее прошлом. Рисковать хорошо в молодости, а с возрастом понимаешь, что самое главное - безопасность. Лучше рассказать инспектору то, что он хочет знать, а потом попытаться что-нибудь вытянуть из миссис Оукли, прежде чем все выйдет наружу. Это труда не составит - она сначала плачет, а через минуту пудрится и мажется, чтобы муж ничего не заметил.
Лэм дал ей время на размышление.
- Ну? - осведомился он наконец.
Хупер деловито кивнула.
- Ладно, сэр, я все расскажу.
- Вот и отлично. Тогда вам лучше сесть.
Она опустилась на стул, положила руки на колени и устремила холодный взгляд на инспектора.
- Дверь была приоткрыта. Миссис Оукли знала, что придет мистер Порлок, так как он звонил и я передала ей сообщение, но понятия не имела, кем он окажется.
- Вы в этом уверены?
- Я никогда не говорю того, в чем я не уверена.
- Продолжайте.
- Я подумала, что мне лучше послушать, о чем они будут говорить, потому что мистер Порлок велел мне устроиться сюда горничной и сообщать ему все, что он захочет знать. Он не объяснил мне причину, а я не люблю работать впотьмах. Прежде всего я услышала, как мистер Порлок назвал ее по имени. "Я так и думал, что это ты, Линнет, - сказал он, - но должен был убедиться". А она ответила: "Я думала, что ты умер" и назвала его Гленом.
- Что было дальше?
- Ну, я всего не помню, но миссис Оукли плакала и спрашивала, почему мистер Порлок позволил ей считать его мертвым. "Полагаю, - спросил он, - ты сказала Мартину, что ты вдова?" А она ответила, что думала, будто так оно и есть.
- Вы имеете в виду…
Горничная кивнула.
- Все было ясно как день, Они были женаты, он сбежал от нее, а через девять месяцев она вышла замуж за мистера Оукли. Мистер Порлок говорил о двоемужии, напомнил, что закон нарушила она, а не он, и потребовал, чтобы она выставила "дипломат" мистера Оукли на подоконник кабинета. Мистера Оукли ожидали к чаю. Она должна была поставить "дипломат" за окно, когда он пойдет переодеваться к обеду, и не запирать окно, чтобы "дипломат" можно было вернуть и никто ни о чем бы не догадался. В конце концов миссис Оукли согласилась.
- И она это сделала?
- Не знаю, но думаю, что да. Ее легко напугать, а - мистер Порлок пригрозил, что отправит ее на скамью подсудимых за двоемужие и что мистер Оукли выставит ее на улицу. По-моему, она бы не осмелилась ослушаться.
- А миссис Оукли ничего не рассказала мужу?
- Нет, если у нее в голове есть хоть капля здравого смысла.
- Почему вы так говорите?
- Потому что так говорил мистер Порлок. Он сказал, что сомневается в ее умении держать язык за зубами, но если она проболтается мистеру Оукли, то отправится под суд за двоемужие.
- Между мистером и миссис Оукли не произошло сцены, какая могла бы произойти, если бы он узнал, что она в действительности… ему не жена?
- Н-нет… - Хупер заколебалась. - Разве только перед тем, как они отправились на обед к мистеру Порлоку. Мистер Оукли вошел, когда она одевалась, и я оставила их вдвоем. Миссис Оукли могла признаться мужу тогда или в машине.
- Но вы не знаете, сделала ли она это?
- Нет, я спустилась вниз.
Отпустив горничную и велев прислать к нему мисс Браун, старший инспектор Лэм повернулся к Фрэнку Эбботту и заметил бесстрастным тоном:
- Это все означает, что у мистера Мартина Оукли был весьма веский мотив.
- Если жена рассказала ему.
- Мы узнаем об этом больше, когда повидаемся с ней.
Глава 25
Мисс Мастермен написала письмо. Оно начиналось обращением: "Дорогой мистер Трауэр…", заканчивалось словами: "Искренне Ваша Агнес Мастермен" и было написано четким, разборчивым почерком.
Поставив свою подпись, мисс Мастермен положила письмо в конверт и адресовала его "гг. Трауэру и Уэйкфилду, адвокатам". Потом она надела поношенную шубу и шляпу и зашагала по подъездной аллее.
Мисс Мастермен вернулась минут через двадцать. Ее брат гонял шары в бильярдной. Увидев на сестре шубу и шляпу, он нахмурился и спросил:
- Где ты была?
Прежде чем ответить, она подошла к столу. Мастермен наблюдал за ней с растущим беспокойством, а когда услышал ответ: "Выходила отправить письмо", это беспокойство перешло в тревогу. Он хотел спросить ее, что это за письмо, но вовремя сдержался. Конечно, это его не касается, но после смерти старой Мейбл Ледбери Агнес практически не писала писем. Кому же она написала теперь?
Они стояли на расстоянии ярда друг от друга. Мастермену не нравился взгляд сестры. В нем ощущалась необычная твердость, как будто она приняла какое-то решение и намерена его осуществить несмотря ни на что.
- Не лучше ли тебе снять шубу? - сказал он, отложив кий. - Здесь жарко.
Агнес проигнорировала это замечание и спокойно сообщила:
- Я написала мистеру Трауэру, что мы нашли новое завещание.
- Ты что, с ума сошла?
- Нет. Я говорила тебе, что больше так не могу. В письме я сообщила, что его нашли в банке из-под печенья, так что никаких неприятностей не будет.
- Ты спятила! - повторил Мастермен.
Она покачала головой.
- Вовсе нет. Я подумала, что лучше сразу тебе рассказать. А теперь я, пожалуй, сниму шубу.
Впоследствии Мастермен был рад, что Леонард Кэрролл выбрал этот момент, чтобы войти в комнату, очевидно, решив со скуки поиграть в бильярд. Агнес вышла с тем же бесстрастным видом, и Мастермен был удовлетворен, разбив молодого Кэрролла наголову. Это куда лучше, чем ссориться с сестрой. Какой смысл, раз письмо уже отправлено? Им придется пройти через это, но он примет ее предложение насчет пятидесяти тысяч. Таким образом, он ничего не потеряет и будет в безопасности. Знал бы он, что Агнес так себя поведет, то вообще не стал бы рисковать. У женщин для таких авантюр кишка тонка.
Покуда продолжалась игра в бильярд, Джастин вошел в Милл-хаус.
- Надень шляпу и выйди, - сказал он Доринде.
Они зашагали по дороге к деревне в сгущающихся туманных сумерках. Из труб деревенских домов вились струйки дыма, сливаясь с туманом. В воздухе ощущался запах гниющих листьев и навоза.
Отходящая от первого дома дорожка тянулась между высокими изгородями и нависающими деревьями. Джастин и Доринда молчали, пока не свернули на нее. Они чувствовали, что должны сказать слишком многое и что об этом лучше говорить, когда рядом никого нет.
Первым заговорил Джастин:
- Как твои дела?
- Приходила полиция… - вместо ответа сообщила Доринда.
- Они виделись с миссис Оукли?
- Нет, мистер Оукли им не позволил. Он сказал, что она неважно себя чувствует. Завтра они вернутся, а сегодня поговорили с горничной и со мной.
- Расскажи поподробнее.
- Они держались очень любезно, не старались меня запугать. Вопросы задавал старший инспектор, а другой записывал мои ответы. Прежде всего меня спросили, давно ли я знала мистера Порлока.
- И что ты ответила?
Доринда посмотрела на него сквозь туманную мглу. Между изгородями и под деревьями было почти совсем темно. Джастин велел ей надеть шляпу, но она вышла в твидовом пальто и с непокрытой головой. Коричневый цвет пальто сливался с осенними красками опавших листьев, голых веток и бурой земли. Волосы Доринды скрывали тени деревьев. Видно было только ее лицо, лишенное красок и почти всех характерных черт, словно первый набросок портрета на тусклом темном фоне. Девушка казалась Джастину близкой и далекой одновременно. Он мог дотронуться до нее, протянув руку, но в тот момент сомневался, что ему это удастся.
- Я ответила, что совсем его не знала до визита к нему вчера вечером, - сказала Доринда после небольшой паузы. - Господи, кажется, что это было уже давно… - Она вздохнула. - Прости… на меня что-то нашло. Потом я добавила, что когда мы вошли в гостиную, я его узнала.
- Значит, ты им рассказала?..
Голос Доринды внезапно стал совсем детским.
- Мне казалось, я должна им рассказать, и я подумала, что лучше сделать это сразу же.
- Ладно, продолжай.
- Ну, они задали много вопросов. Я рассказала им, что, когда я знала мистера Порлока, его звали Глен Портеус и он был мужем тети Мэри. Они спросили, когда она умерла, и я ответила, что четыре года назад. Тогда они осведомились, развелась ли тетя Мэри с мужем, и я сказала, что она получила развод лет через семь после того, как он ушел в последний раз, и что с тех пор я его не видела. Они спросили, уверена ли я, что Грегори Порлок это Глен Портеус. Я ответила, что уверена и что он понял, что я узнала его. Я догадалась по тому, как он на меня смотрел. Ну, потом они стали расспрашивать про фотографию, которую я подобрала на полу в детской - не знаю, кто им об этом рассказал. Я сказала, что точно такая же фотография была у тети Мэри, и я сразу ее узнала. Тогда они вернулись к этой ужасной истории в магазине "Де Люкс". Знаешь, что я думаю, Джастин? Что все это подстроил Злой Дядюшка, чтобы лишить меня работы у Оукли. Он ведь не мог рассчитывать на то, что я его не узнаю, и ему не хотелось, чтобы вдруг возник кто-то из его прошлого и заявил: "Это вовсе не Грегори Порлок, а Глен Портеус. Моя тетя Мэри развелась с ним, потому что он был законченным негодяем".
- Возможно, ты права.
- Кажется, они знают мисс Силвер. Когда я рассказала им, как она говорила с управляющим магазином, молодой полицейский усмехнулся и воскликнул: "Ну, еще бы!", а старший инспектор сказал, что мисс Силвер очень уважают в Скотленд-Ярде. О, Джастин, как бы я хотела, чтобы она была здесь!
- Почему?
- Из-за Оукли - я боюсь за них. Помнишь, как миссис Оукли закричала, увидев Порлока мертвым, и назвала его Гленом? Должно быть, она знала его до того, как он стал Грегори Порлоком, а ведь считалось, что она вовсе его не знает. Меня все это пугает. Миссис Оукли все время плачет, а мистер Оукли выглядит, как на похоронах. Они оба напуганы. Она боится признаться ему, а он боится ее спрашивать. Это ужасно!
- Мне не нравится, что ты живешь там, - сказал Джастин.
- Дело не во мне. Я не могу не испытывать к ним жалости, даже если…
- Что ты имеешь в виду, Доринда?
- … даже если это пугает меня, - еле слышно повторила она.
Невысказанная мысль, пугающая Доринду, повисла между ними во мраке. Смертельный удар нанесла рука отчаявшегося человека - может быть, женская, а может быть, мужская…
- Такие люди, как Глен Портеус, напрашиваются на убийство, - вздохнув, добавила Доринда.
Глава 26
- Вы примете мисс Мойру, миледи?
Леди Пемберли позавтракала в кровати и сейчас читала газету.
- Мисс Мойру? - переспросила она. - Рановато она явилась. Да, конечно, приму. Возьмите поднос и попросите ее подняться.
Свет падал на газетный заголовок: "Убийство в сельском доме". Когда дверь открылась и Мойра Лейн вошла, она заметила заголовок, но еще раньше успела разглядеть бледное суровое лицо под густыми волосами серо-стального цвета, которые Сибилла Пемберли зачесывала назад - на манер моды восемнадцатого столетия. Все в комнате было очень качественным и очень простым - никаких безделушек и ярких красок; темный портрет маслом покойного лорда Пемберли над камином; под ним на каминной полке вазочка с белыми камелиями; пурпурное постельное покрывало, которое Мойра непочтительно именовала балдахином для гроба; кружевной чепчик с алыми лентами; прекрасная шетлендская шаль поверх ночной рубашки, похожей скорее на одеяние монахини. Все это было хорошо знакомо Мойре: именно то, что она ожидала увидеть. Первый ее взгляд был брошен на лицо леди Пемберли, которое не сказало ей ничего, а второй - на газету, которая сообщила слишком даже многое. Судя по огромным заголовкам и фотографиям, эта газета была не из тех, которые обычно читала кузина Сибилла. Следовательно, Досон специально принесла ей ее, а если так, значит, там упоминалось не только об убийстве, но и о самой Мойре Лейн.
"Среди присутствующих была мисс Мойра Лейн". Вообще-то ее имя почти не сходило с газетных полос, и Мойра воспринимала это, как нечто само собой разумеющееся. "Очаровательная мисс Лейн…", "Лорд Блэнк и мисс Мойра Лейн в Эпсоме…", "Герцог Дэш, леди Эстриск и мисс Мойра Лейн на вересковой пустоши…", "Мисс Мойра Лейн и мистер Джастин Ли…" Однако, когда твое имя упоминается в связи с убийством, это довольно неприятно… "Мисс Мойра Лейн на дознании по случаю смерти Грегори Порлока…"
Подойдя к кровати, Мойра коснулась худой щеки леди Пемберли своей холодной румяной щечкой и снова выпрямилась.
- Доброе утро, кузина Сибилла.
- Что-то ты сегодня больно рано, Мойра.
- Меня привез Джастин Ли. Он поехал в офис за бумагами. Мы должны вернуться к часу или к двум. Полагаю, газеты уже обо всем сообщили.
Темные брови слегка приподнялись. Единственное сходство между старой и молодой женщинами заключалась в тонких изогнутых бровях. Но лицу леди Пемберли они придавали строгое выражение. Глаза под ними были серыми, а не голубыми, как у Мойры. Серые глаза бывают очень мягкими или очень суровыми. Глаза на аскетичном лице леди Пемберли скорее относились ко второй категории.
- Все это очень неприятно, - промолвила она.
Кивнув, Мойра села на край кровати.
- Я хочу рассказать вам о происшедшем.
Повествование шло не слишком гладко. Атмосфера словно была насыщена фразами, которые леди Пемберли не раз произносила. И хотя сейчас она их не говорила, но их присутствие ощущалось почти зримо. Когда ты общаешься с людьми своего круга, то, по крайней мере, заранее знаешь правила игры, но если рискуешь выйти за его пределы, можно угодить во что угодно. Мужчин забавляют подобные эскапады, но женщинам не следует даже пытаться делать нечто в таком роде. Эти назидания с бесконечными вариациями были настолько часто произносимы, что Мойре достаточно было уловить одну знакомую нотку, чтобы вспомнить все пассажи целиком. Кое-как она довела свой рассказ до конца.
- Очень неприятно, - повторила леди Пемберли.
- Эпитафия Грегори Порлоку, - усмехнулась Мойра.
Тонкие изогнутые брови поднялись снова.
- Дорогая моя…
Мойра посмотрела в строгие серые глаза кузины.
- Я имела в виду именно это. - Румянец исчез с ее щек. В сером твидовом костюме она выглядела бледной и осунувшейся. - Этот человек был сущим дьяволом.
- Мойра…
- Он был шантажистом. - Она встала. - И шантажировал меня. И я хочу объяснить почему.
Последовала краткая пауза. Леди Пемберли тоже побледнела.
- Тогда тебе лучше сесть, - сказала она.
Мойра покачала головой.
- Предпочитаю стоять. Вы не поверите мне, кузина Сибилла - полагаю, никто бы не поверил, - но я рассказываю вам об этом не потому, что Грегори Порлока убили. Я бы приехала в любом случае - после того, что произошло там в субботу, когда он пытался меня шантажировать. Конечно, вы мне не верите…
- Я этого не говорила.
Темно-голубые глаза гостьи смотрели по-прежнему отчаянно и смело.
- Некоторое время назад я оказалась на мели - в смысле денег. Я поехала на выходные к людям, где играли по слишком высоким ставкам, и мне не повезло…
- И что же?
Мойра стиснула зубы.
- Помните, я пришла навестить вас в первую неделю ноября?
- Почему ты мне ничего не рассказала?
- Я собиралась, но не смогла. Здесь были Ламонты, и вы были раздражены из-за миссис Ламонт. Она всегда имела зуб против меня.
- Миссис Ламонт - одна из моих самых старых подруг.
- Она меня терпеть не может.
- Не преувеличивай, Мойра.
- Ладно. Скажем, она меня не любит.
- Не думаю, чтобы ты дала ей повод тебя любить. Твое поведение с ней…
- Конечно, я была чертовски груба! Я хотела, чтобы они поскорее ушли, но они никак не уходили. А потом…
- Что потом, Мойра?
- Вы послали меня сказать Досон, что вам нужна шкатулка с драгоценностями. Вы говорили о свадьбе Молли Ламонт и хотели подарить ей брошь, которую надевали на собственной свадьбе. Подарить именно эту брошь, так как вам подарил ее кузен Роберт, который стал потом ее крестным. Я принесла шкатулку, вы показали брошь, и Ламонты ушли, а вы продолжали показывать мне драгоценности…
- Да, Мойра?