- Курочку! - предсказуемо сказала Кира. Куриные ножки в кляре на Полянкином дне были всегда. - А еще груши в карамельке! Хочу груши в карамельке!
Следующие полтора часа Дарья посвятила готовке. Сделала два вида салатов, закарамелизовала ломтики груш, обжарила в кляре четыре куриные ножки. Готовила она расторопно, умело, а главное - с удовольствием. Знала, что на пикнике они с дочкой и половины этой стряпни не съедят, ну да и ладно, все равно ничего не пропадет.
Плоды готовки заняли свои места в большой плетеной корзинке. Сверху Дарья положила покрывало и книжку.
- Ура! - воскликнула Кира. - Это будет самый лучший Полянкин день!
Дарья ощутила легкое дежавю. Раз сто она слышала точно такие слова от дочки перед очередным пикником. И была бы просто счастлива слышать их еще миллион раз. Как бы хотелось, чтобы звучащая в них детская радость вечной светлой аурой окутывала саму жизнь. Всегда, в любое время суток и в любую погоду. Дышать этой радостью, ощущать ее в снах. Сейчас был тот самый момент, когда не хотелось, чтобы Кира взрослела. Дарья даже не удержалась и, смеясь в душе, загадала третье за сегодняшнее утро желание: "Пускай она навсегда останется такой. Пускай навсегда останется беззаботной малышкой с большими веселыми глазами!"
- Мам, можно я корзинку понесу? - спросила Кира. - Я справлюсь, честно!
Дарья коснулась пальцем ее носа.
- Не-а, у тебя от такой тяжести пупок развяжется.
- А мы его обратно завяжем! - последовал сопровождаемый смехом ответ. - И вообще, я сильная, как Джеки Чан!
Она встала в боевую стойку и ударила кулачком по воздуху.
- Всех победю! Даже Человека-паука победю! И корзинку донесу! Я сильная!
В перерыве между готовкой, по настоятельной просьбе Киры, Дарья повязала ей на голову черную бандану с черепками, и сейчас в этой повязке и белом сарафане девочка выглядела более чем комично.
- Пойдем уже, каратистка, - усмехнулась Дарья. - Нас кузнечики и бабочки заждались.
Она взяла довольно увесистую корзинку. На мгновение на лице Киры появилось недовольство, но возражать она не стала.
Когда вышли из дома, им махнул рукой Эдик, приветствуя. В черных солнцезащитных очках и с выпирающими из-под футболки цвета хаки мышцами охранник был похож на молодого Шварценеггера. Они, улыбаясь, помахали в ответ, а Кира еще и выкрикнула, растягивая слова:
- Здра-асте, дя-ядя Э-эдик!
Дарья запрещала ей обращаться к охранникам на "ты". С ее точки зрения, это выглядело как проявление избалованности. На "ты" можно только с Лешкой, он по-всякому "вы" не признавал.
Солнце палило вовсю, над клумбами с астрами и пионами порхали бабочки-капустницы, перелетали с цветка на цветок шмели. На вымощенной плиткой дорожке, ведущей в вишневую рощицу, деловито чирикая, суетилась стайка воробьев. Лето шагало по земле в полный рост, двигаясь к полудню, дыша зноем.
А Дарья с дочкой шагали к заветной поляне. Кира, как речевку, повторяла строфу из выученного вчера стишка:
- Празднуя луны восход, под веселый щебет птичий звери водят хоровод на поляне земляничной…
Ее голос был звонок, глаза сияли, словно вобрав в себя чистоту июльского неба.
Обошли оранжерею - стеклянный памятник давным-давно усопшим экзотическим растениям. Лет пять назад Дарья пыталась сделать в ней уголок тропического рая, но потом забросила это занятие: гибискусы, орхидеи, монстеры росли убогими, а Артур приглашать специалиста-садовника отказывался напрочь: "Пустая трата финансов!" Достаточно того, что он согласился раскошелиться на строительство этого стеклянного чудовища. Оранжерея, как и неработающий, поросший мхом фонтан в западной части участка, была теперь для Дарьи олицетворением завышенных амбиций.
А вот и поляна.
Дарья отметила, что в жизни за высоким забором есть свои плюсы - чужак не осквернит своим присутствием особенный для хозяев клочок земли. Да, эгоизм, но безобидный и не лишенный сентиментальности.
Травы здесь никогда не касались ножи газонокосилки. Возле дарующего тень ветвистого клена разрастался живописный кустарник черной смородины. А далее, до самого овитого плющом забора, высились стебли борщевика с огромными зонтиками белых соцветий.
Дарья расстелила на траве покрывало, выложила из корзинки снедь. Под аккомпанемент стрекота кузнечиков Полянкин день начался.
Во время еды болтали и много смеялись. Смеялись порой без повода, просто потому что было хорошо. А потом разлеглись на покрывале и молча глядели на небесную синь, среди которой резвились ласточки.
Снова испытывая утраченное за последние дни спокойствие, Дарья подумала, что, быть может, напрасно она страшится будущего без Артура. По большому счету ведь ничего не изменится. Да, придется пережить период дискомфорта, но потом… Кто знает, возможно, потом начнется что-то новое, интересное. Во всем есть свои положительные стороны, нужно только их разглядеть. Раньше ведь она не боялась перемен, напротив - стремилась к ним с уверенностью непробиваемого оптимиста. И куда делась та смелость? Неужели осталась в прошлом на веки вечные? От этих мыслей стало немного грустно, а в Полянкин день грустить не полагается.
- Хочешь, я тебе книжку почитаю? - спросила она.
- Очень хочу, - ответила Кира.
Дарья вынула из корзинки "Сказки дядюшки Римуса", уселась на покрывале по-турецки и открыла книжку на странице, отмеченной закладкой. Откашлялась, с улыбкой подмигнула дочери:
- Итак, сказка называется "Как Братец Лис охотился, а добыча досталась Братцу Кролику", - и начала читать, четко, выражением проговаривая слова: - Старый Лис услыхал, как Кролик проучил Братца Волка, и подумал: "Как бы и мне не попасть в беду. Оставлю-ка лучше его в покое". Они встречались частенько, и много-много раз Братец Лис мог схватить Кролика…
Когда дошло до момента, когда Братец Кролик в очередной раз перехитрил Братца Лиса, Кира засмеялась. Хохотала так, что аж слезы на глазах выступили. С улыбкой подождав, пока дочка успокоится, Дарья продолжила чтение. Закончив с этой сказкой, перешла к следующей: "Почему у Братца Опоссума голый хвост".
Кира улыбалась, слушая, но уже сонно. Пару раз она широко зевнула. Заметив это, Дарья теперь читала более монотонно, и скоро девочка уснула.
На небе появились облака. Легкий ветерок зашуршал листвой клена. Откуда-то явилась Ириска. Кошка томно потянулась и распласталась на покрывале.
Отложив книжку, Дарья улеглась на бок, подперев голову рукой. Смотрела на спящую дочку, гадая, что же ей снится. Уж точно не злая Кира. Должно быть, что-то цветное, яркое. А может, она летает во сне подобно птице? Над лесами… над лугами и реками… над поляной, на которой, под веселый щебет птичий, звери водят хоровод…
Дарья не заметила, как тоже задремала.
Ее разбудил громовой раскат. Она села на покрывале, протерла пальцами глаза и зевнула. Сколько проспала, полчаса, час? Как бы то ни было, но за это время погода успела ухудшиться: под порывами ветра шумела листва, с юго-запада ползла огромная туча. Ласточки летали низко, беспокойно. Увы, Полянкин день оказался короче, чем хотелось бы. Пора в дом, пока не хлынул ливень.
Разбудила Киру.
- Давай-ка, Росинка, собираться. Гроза приближается.
- У-у-у, - недовольно прогудела девочка, еще до конца не проснувшись.
- Давай-давай, а то не успеем до дождя, промокнем.
И тут Кира обратила внимание на потемневшее на юго-западе небо. В ее глазах вспыхнул восторг.
- Ух-ты! Вот это тучища! Здорово, правда, мам?
- Правда, - без особого энтузиазма ответила Дарья. - Скорее, скорее, собираемся…
Тучи надвигались грозной волной - темно-серый фронт, в авангарде подсвеченный солнечными лучами. Под далекие вспышки молний мощные облачные валы пожирали синеву неба, погружая мир в сумрак. Ветер усилился, под его порывами гнулись кроны деревьев, флюгер на крыше особняка бешено вращался. В небесной выси будто перекатывались камни - громовой рокот звучал почти беспрерывно.
Дарья с Кирой как попало покидали остатки еды в корзинку, свернули покрывало и побежали к дому, оставляя в прошлом прекрасный, но такой короткий Полянкин день.
Когда за их спинами закрылась дверь, над лесом в свинцовом полумраке полыхнула огромная молния. Гром не заставил себя ждать - прогремел так, что аж земля вздрогнула, и его отголоски еще долго звучали в ветреном воздухе.
Первым делом Дарья поставила чайник, затем выложила на кухонный стол пластиковый контейнер с остатками закарамелизованных груш, а остальную еду разместила в холодильнике. "Гроза все же решила заявиться, - думала она. - Ну и ничего, как пришла, так и уйдет".
Через минуту засвистел чайник.
И в это же время в нескольких сотнях метров от особняка съехала с дороги и остановилась "Нива" с наклейкой "Танки грязи не боятся!" на заднем стекле. Из машины вышли двое мужчин в черных спортивных костюмах.
- А погодка-то как по заказу, - весело заметил Свин.
Виктор промолчал. Он точно знал время, когда нужно подъехать к особняку, точно знал, когда разразится гроза. Погода как по заказу? Свин попал в самую точку, вот только "как" - лишнее.
Они двинулись к особняку, а неподалеку, над поросшим бурьяном полем, с оглушительным грохотом сверкнула молния - она оставила после себя нечто феноменальное: парящий в воздухе светящийся шар размером с теннисный мяч. Сияющая голубоватым светом шаровая молния несколько секунд неподвижно висела над полем, затем поплыла в сторону особняка.
* * *
Вдалеке шумел лес. Тучи полностью покрыли небо - иссиня-черные, плотные, у лучей солнца не было ни единого шанса пробиться сквозь такую завесу. Мир окутал сумрак, который то тут, то там рассекали серебристые лезвия молний. Ветер взметал с земли сор и закручивал его в вихрях, флюгер гудел, вращаясь на тонкой оси, качели возле дома раскачивались, как маятник.
Эдик не мог поверить своим глазам. С открытым термосом в руке он стоял возле окна в будке охранников и глядел на плывущий по воздуху плазменный шар. Бывшего спецназовца мало что могло напугать, но сейчас в нем зарождался первобытный, мистический, лишающий воли страх, какой, должно быть, испытывал пещерный человек, впервые увидевший огонь. К такому его не готовили. К такому просто нельзя быть готовым!
Но дело было не только в шаровой молнии. Какая-то сила вытянула из закромов памяти жуткий образ из прошлого: лучший друг с изувеченной головой - во время не самой удачной спецоперации боевик из наркокартеля снес ему полчерепа из дробовика. Мозги разлетелись по стене - серо-розовая в кровавых потеках масса, сползающая вниз, она блестела в свете пыльной лампочки под потолком. Друг был мертв, но его челюсть дергалась, клацая зубами, дергалась, дергалась… Как же долго Эдуард пытался похоронить этот образ под пластами памяти. И это даже удалось. Но вот он снова воскрес, не иначе, чертов плазменный шар воскресил его! Образ был чудовищно ярок, словно часть сознания вернулась в прошлое и сейчас смотрела на мертвого друга.
Светящийся объект плыл к окну, как будто существуя в ином пространстве, над которым не властны порывы ветра этого мира. Эдуард невероятным усилием воли заставил себя отступить на шаг. Все тело одеревенело, каждое движение казалось подвигом. Челюсть друга перед мысленным взором дергалась, дергалась, клацая зубами. Мозги стекали по стене.
Отступил еще на шаг. Термос выпал из руки, кофе растекся по полу.
Шаровая молния метнулась к окну, прошла сквозь стекло, проделав ровную дыру с оплавленными краями. В голове неожиданно прояснилось, оцепенение исчезло, и Эдуард бросился к двери, но успел сделать лишь два шага - шар взорвался, раскаленная ударная волна швырнула бывшего спецназовца в стену. Взрыв совпал с мощнейшим громовым раскатом, окна, брызнув осколками стекла, вылетели из проемов вместе с рамами, как и обе двери.
Тут же прогрохотал очередной гром.
Эдуард лежал без движения, его футболка и штаны превратились в тлеющие лохмотья, на коже вздувались пузыри ожогов. По стенам и по обломкам мебели плясали огненные языки, в покореженном электрическом щитке дымились и искрились провода.
* * *
- Нет, ты это видел?! - с восторгом выкрикнул Свин. Шум ветра почти заглушал его голос. - Что вообще, мать твою, это было? Кто бы рассказал, не поверил бы!
- Гроза устранила препятствие, - буркнул Виктор, - как и обещала.
Он ощущал мощный эмоциональный подъем. Все шло по плану. И, черт возьми, за последний час не было ни единого приступа кашля! Может, Гроза все же дала аванс? Он представил себе желтоглазого монстра, который корчился в бессильной злобе - щупальца-метастазы выползают из многострадальной плоти легких, становятся слабыми, безвольными. Желтый глаз вспыхивает и гаснет. Тварь повержена, но она может воскреснуть, ведь задание Грозы еще не выполнено!
Братья вошли в будку, в которой уже вовсю властвовал ветер. Свин легонько пнул ногой лежащего возле стены Эдуарда.
- Кажись, жив еще бедолага.
- Оставь его, - бросил Виктор, вытаскивая из-за пазухи черную тряпичную маску. - Нам лучше не задерживаться.
Ливень хлынул ровно в тот момент, когда они, проследовав по усыпанной разноцветным гравием дорожке, поднялись по фасадной лестнице и подошли к аркообразной двери.
* * *
Дарья вздрогнула, когда за окном полыхнула очередная молния. С началом грозы появилась тревога. С чего бы? Это ведь просто гроза, хоть и очень сильная. Но именно сейчас вспомнился тот злосчастный эпизод с зеркалом, да и в голове ни с того ни с сего всплыло былое опасение, что Артур, возможно, привел в дом беду. Проклятая непогода, такой прекрасный день испортила. Даже в душе наступило ненастье.
Кира коснулась ее руки.
- Ничего, мам, гроза скоро пройдет, и снова солнце засветит, - девочка произнесла эти слова так, словно успокаивала маленького испуганного ребенка.
Дарья улыбнулась, упрекнув себя за то, что так неожиданно раскисла. Вон даже дочка заметила.
Они не спеша пили чай за кухонным столом. Гром порой гремел так, что стены сотрясались, а теперь еще и шум ливня добавился. Капли громко барабанили по металлическому карнизу.
- Мам, а давай завтра опять будет Полянкин день, а? - спросила Кира. - А то я уснула сегодня и даже сказку не дослушала…
Девочка вдруг застыла, держа кружку с чаем над столом. Ее глаза стали круглыми от изумления. У Дарьи екнуло в груди, она повернула голову, проследив за взглядом дочки, и обомлела.
В дверном проеме стоял мужчина в черном спортивном костюме и в черной же маске с узкими прорезями для глаз. Совсем близко от особняка ударила молния, свет на кухне замигал, но не погас. Громовой раскат показался Дарье бесконечной адской какофонией. Она ощутила холод в груди, в сознание, будто дождавшаяся своего часа ядовитая змея, заползла страшная мысль: "Гроза привела беду!"
Виктор вошел. За его спиной в сумраке коридора появился Свин.
- Кто вы?! - выдохнула Дарья, изо всех сил стараясь не поддаться панике. - Что вам нужно?!
Она подумала о ноже на стойке возле раковины: слишком далеко! Чудовищно далеко! Метра четыре, а еще нужно стол оббежать.
- Не важно, кто мы, - заявил Виктор, приближаясь. Он взглянул на брата: - Уведи девчонку, живо!
Кира сжалась на стуле, в больших перепуганных глазах блеснули слезы. Дарья вскочила, схватила дочку и прижала ее к себе. Выкрикнула:
- Берите, что хотите, и уходите! - А в голове, будто барабаны грохотали: "Гроза привела беду! Гроза привела беду!.."
Отблеск молнии ворвался в окно, окрасив на мгновение стены в серебристый цвет. Светильник под потолком снова замигал.
Свин приближался, как паук лапками, шевеля пальцами в черных перчатках. Дарья покосилась на нож: нет, никак не успеть! Она отстранила Киру себе за спину, закричала срывающимся голосом:
- Уходите! Если нужны драгоценности, деньги, я все вам отдам! Уходите!
Свин взял ее за плечи, встряхнул и отшвырнул от Киры. Девочка отпрянула к холодильнику, захныкала. Плач дочки мигом поборол страх - взревев подобно зверю, Дарья схватила со стола заварной чайник, подалась вперед и обрушила его на голову Свина. Мужчина со свистом выдохнул - в глазах в прорезях маски вспыхнула ярость - и наотмашь ударил кулаком Дарью по лицу. Виктор тоже не остался в стороне: шагнул вперед, сцепил пальцы на ее шее и пригвоздил к стенке. Прошипел:
- Спокойно, богатая девочка! Твою дочь мы не обидим!
Дарья задыхалась, в голове царил хаос. Она дернулась, пытаясь вырваться, но силы были неравны.
Свин взял Киру за руку.
- Пойдем, малышка, покажешь дяде свою комнату, ага? - Его голос прозвучал почти ласково.
В ответ девочка всхлипнула и с надеждой посмотрела на мать. У Дарьи разрывалось сердце, она бы закричала, да воздух почти не проникал в легкие - пальцы Виктора сжимали ее горло железной хваткой.
Свин повел Киру к дверному проему. Девочка шла послушно, ее бледное лицо было мокрым от слез. На пороге оглянулась.
- Мам, все будет хорошо, - произнесла эти слова почти беззвучно.
"И как она нашла в себе волю сказать такое?! - пронеслось в голове Дарьи. - Но ничего хорошего не будет! Гроза привела беду!" Она изнывала от отчаяния. Ох, как же хотелось хотя бы на несколько секунд тоже найти силы, чтобы вырваться, вонзить ногти в глаза этому отморозку!
Свин и Кира растворились в полумраке коридора. Виктор приблизил свое обтянутое черной материей лицо к лицу Дарьи.
- А ты не такая трусливая амеба, как твой муженек. Уважаю. Мне не доставит никакой радости причинять тебе боль. Но… у меня нет выхода, я хочу жить, понимаешь? Просто хочу избавиться от желтоглазого монстра. Гроза приказала отметить тебя своим знаком, и я это сделаю.
Держа одной рукой Дарью за горло, другую он запустил в карман спортивной куртки, вытащил опасную бритву. Дернул кистью - из пластикового ложа выскочило плоское лезвие. Вспышка молнии отразилась от стали.
Свин и Кира поднялись на второй этаж, прошли по темному коридору мимо кабинета Артура. Вот и дверь в комнату девочки, на которой нарисована фея в розовом воздушном платье и с волшебной палочкой в руке.
Неожиданно Свин застыл. Его глаза стали бессмысленными, зрачки сузились.
- У четырех черепашек четыре черепашонка, - замогильным голосом произнес он. - А и Б сидели на трубе… Что осталось? Что осталось?.. У четырех черепашек четыре черепашонка…
Все сильнее и сильнее сжимая руку Киры, он открыл дверь. В комнате ветер вздувал занавески, как паруса. Подвешенные под потолком забавные пластмассовые дракончики кружились на бечевках, отбрасывая на стены беспокойные тени. Вспышка молнии осветила фигуры мужчины и девочки, сделав их похожими на призраков.
- У четырех черепашек четыре черепашонка… - Свин тяжело задышал. - Четыре… черепашонка…
Лезвие опасной бритвы блестело в сантиметре от лица Дарьи.
- Не бойся, богатая девочка, - выдыхал сквозь маску Виктор. - Гроза выбрала нас. Тебя и меня. Нужно пройти через боль, нужно что-то отдать, чтобы получить… Это справедливо. Она наградит нас… Я видел ее, девочка, видел собственными глазами, и она говорила со мной… Это был не сон, я видел и слышал ее наяву. И ты тоже увидишь Грозу…