Роза, растерянно хлопая глазами, принялась нервно крутить перстень на пальце, а Рар начал пятиться, пока не уперся спиной в стенку. Его губы дрожали.
- Кого вы привели сюда? Боже мой!
От сквозящего в голосе экстрасенса ужаса Дарье захотелось перекреститься, но не привыкшая к такому жесту рука поднялась до уровня груди и застыла.
- Кого вы привели? - выдохнул Рар.
И тут Дарья услышала звон колокольчика. Звук был нечетким и вполне мог сойти за происки разыгравшегося воображения, тем более царящая в кабинете гнетущая атмосфера этому способствовала. Но звон больше не повторился. Дарья на несколько бесконечных секунд забыла, как дышать. Ей казалось, что если сейчас она опять услышит "динь-динь", то просто тронется умом. От копчика вверх по спине пробегали "мурашки", в кишках словно образовалась глыба льда.
- Во-он отсюда, - проблеял Рар, а потом сжал ладони в кулаки и заорал истерично, брызжа слюной: - Пошли-и во-он!
Его круглые от потрясения глаза едва не вылезали из орбит, на лбу выступили крупные капли пота, пунцовые щеки тряслись, как у бульдога во время бега.
- Пошли-и во-он!
В кабинет, распахнув дверь, влетел Константин, за ним - яркая девица. Оба выглядели так, будто собирались незамедлительно вступить в бой с полчищами врагов.
Взгляд Розы стал жестким, глаза сузились до узких щелочек, от былой растерянности не осталось и следа. Королева льда пробудилась и теперь жаждала разъяснений.
- Что за спектакль вы нам тут устроили?! - Ее голос вполне можно было приравнять к холодному оружию. - А я ведь вам поверила!
Она поджала губы, схватила со стола фотографию Артура и направилась к выходу. Прежде чем выйти в приемную, выкрикнула:
- Вам лечиться надо, псих! - И добавила желчно: - А вы молодец, ничего не скажешь. Даже мне умудрились мозги запудрить.
Константин бросил на экстрасенса уничижительный взгляд, в котором явственно читалось обещание поквитаться, и нырнул вслед за Розой в дверной проем. Дарья тоже решила не задерживаться, ей казалось, что в кабинете стало темнее, или это в глазах потемнело от потрясения? Хотелось наружу, на шумную московскую улицу, залитую солнечным светом. Она стремительно пересекла кабинет, на пороге оглянулась и увидела, как Рар, прижав ладонь к груди, обессиленно опускался в кресло. Выглядел он так, словно на него в одночасье навалились все болезни мира. Его лицо все еще было пунцовым, на двойном подбородке блестела нить слюны. Побледневшая и далеко уже не такая яркая девица суетливо наливала из графина воду в стакан, сбивчиво приговаривая:
- Успокойтесь, Владимир Борисович… Все хорошо… Успокойтесь…
Дарья нагнала Розу и Константина на лестничном пролете. Свекровь шипела, как змея:
- Если услышу от тебя "я же предупреждал", уволю к чертям собачьим!
Начальник охраны благоразумно молчал, быть уволенным ему не хотелось.
Дарья вдруг застыла, рассеянно глядя, как они спускаются по лестнице. В голове царил хаос, но в нем пылающей птицей метался вопрос: "Что увидел Рар?" Если она сейчас уйдет, то никогда не узнает. Никогда! И тайна будет висеть над ней грозовой тучей - эта мысль показалась жуткой, от нее даже в голове прояснилось.
- Ну уж нет! - решительно заявила Дарья ведущей вниз лестнице, после чего развернулась, едва ли не бегом, не обращая внимания на встревоженных женщин в креслах, миновала приемную и влетела в кабинет.
- Уходите, сейчас же! - выкрикнула девица.
Но Дарье было плевать на ее крики. Она твердо решила выбить из экстрасенса ответ, чего бы это ни стоило.
- Что. Вы. Видели?! - Отпечатала так, будто молотом ударила.
Рар посмотрел на нее с мольбой, мол, оставьте меня в покое. Однако Дарья успокаиваться не собиралась:
- Ответьте мне! - Она обошла кресло и нависла над столом.
Девица, очевидно не привыкшая к такой бесцеремонности, застыла в растерянности, держа в руке графин. Рар тяжело вздохнул, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. В воздухе повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихим гулом автомобилей за окном. Когда Дарья, теряя терпение, собиралась повторить вопрос, Рар наконец разомкнул веки и обратился к секретарше:
- Выйди, пожалуйста, Элла.
Девица, прижимая к груди графин, с подозрением покосилась на Дарью.
- Вы… вы уверены, Владимир Борисович?
- Да, черт возьми! - Рар ударил ладонью по подлокотнику. - И дверь закрой.
Обиженно поджав губы, секретарша покинула кабинет. Дарья все еще нависала над столом в ожидании ответа.
- Я видел… нечто, - произнес Рар. - Не знаю, что это было.
- Нечто?
- Существо. Оно будто состояло из черного дыма. - Экстрасенса передернуло, руки покрылись "гусиной" кожей. - Никогда не ощущал такой энергетики. Это была концентрация чего-то дикого. Ничто не может обладать такой энергетикой. Ничто!
Дарья отпрянула от стола. Ох как хотелось сказать себе, что Владимир Рар просто безумец, страдающий галлюцинациями. Сказать и поставить на этом жирную точку. Но что-то заставляло верить ему, возможно - страх. Грозовая туча разрасталась, накрывая своей тенью разум Дарьи. "Если Рар не захочет продолжать, - подумала она, - я просто уйду. И плевать на вопросы. Иногда лучше не знать ответы". Но он продолжил, с напряжением гладя в угол кабинета, будто опасаясь, что нечто появится снова:
- Когда я смотрел на… это, мне показалось, что жизнь из меня вытекает. Капля за каплей, капля за каплей… Никогда не испытывал ничего более жуткого. И вот еще что. - Он потер переносицу и взглянул на Дарью с сочувствием: - Обычно связующие нити серебристые, иногда серые, но я видел черную нить, которая тянулась от этого существа к вам.
- Ко мне? - Дарья не узнала собственного голоса, он походил на писк мышки.
Рар кивнул:
- Потому я и сказал, что вы привели это. Но сейчас я ни в чем не уверен. Откровенно говоря, даже не знаю, что по этому поводу думать.
Дарья тем более не знала. Все, о чем говорил экстрасенс, воспринималось как не поддающийся логике кошмар. Она даже позавидовала Розе, свекровь ведь мигом вынесла вердикт - Владимир Рар - псих! - и теперь наверняка испытывала только злость, но не страх. Дарья, не раздумывая, поменялась бы с ней местами.
- Это еще не все. - Рар замялся, принялся нервно теребить пуговицу на рубашке. - Прежде чем раствориться в воздухе, это существо на несколько секунд трансформировалось в человека. В маленькую девочку в джинсовом комбинезоне. И я услышал голос у себя в голове: "Только посмей, жирдяй! Пожалеешь!" Оно не хотело, чтобы я искал вашего мужа. И я не стану искать. Вообще отменю все сеансы, и завтра же уеду на какой-нибудь курорт, где много солнца. Мне нужен отдых. - Он оторвал пуговицу, уставился на нее с удивлением и повторил: - Мне срочно нужен отдых.
Услышать что-то вразумительное Дарья уже не ожидала. Да и не хотелось. Эту бы информацию переварить и не спятить.
- А теперь уходите, прошу вас, - жалобно попросил Рар. - Когда вы рядом, мне не по себе. И вы уж извините, что я так сорвался.
Неожиданно захотелось сказать ему что-то резкое, оскорбительное, назвать лжецом и плюнуть в его одутловатое усатое лицо. Но сдержалась и молча поплелась к выходу. Когда взялась за дверную ручку, услышала:
- У девочки был колокольчик.
Дарья на несколько секунд застыла, чувствуя, как в висках пульсирует кровь, после чего тряхнула головой, резко открыла дверь и вышла в приемную.
Роза с Константином поджидали ее возле подъезда.
- Зачем возвращалась? - с упреком спросила свекровь.
Дарья отмахнулась:
- Сама не знаю.
- По этому типу психушка плачет. Чувствую себя последней идиоткой. - Роза ткнула пальцем в грудь Константину: - Чтобы эта шарашкина контора нам все деньги вернула, до копеечки, слышишь?
- Уж я об этом позабочусь, - заверил начальник охраны, злобно покосившись на дверь подъезда. - С процентами вернут.
Роза обратилась к Дарье:
- Хватит с нас неординарных методов. А Артур найдется, чувствую, что найдется. И ты в это верь, слышишь?
Дарья рассеянно кивнула. О пропавшем муже она сейчас совсем не думала, голова была забита мыслями о девочке с колокольчиком, о черной связующей нити. А еще невыносимо хотелось кому-то довериться, поведать обо всем, выговориться. Роза и Константин для этой роли не подходили. Здесь нужен друг. Лешка Краснов? Ну конечно! Вчера вечером он вернулся из Рязани.
* * *
Она позвонила ему, едва сев в такси и устроившись на заднем сиденье. И как же приятно было услышать его веселый голос:
- Приветик тебе, Дашка-Чебурашка!
- И тебе привет, Крокодильчик.
Они так приветствовали друг друга с тех пор, как много лет назад работали аниматорами в маленькой фирме по организации праздников. На детских мероприятиях Алексей развлекал малышню в костюме Крокодила Гены, а Дарья в костюме Чебурашки. Он распевал: "Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам…", а она: "Теперь я Чебурашка, и каждая дворняжка…" Дарья скучала по тем дням, хоть и приходилось тогда экономить на каждой копейке и порой питаться тем, что добрые друзья принесут. Зарплата аниматора была маленькой, как и сама фирма по организации праздников. Но все равно те времена вспоминались с теплотой.
- Слушай, ты не мог бы сегодня приехать? - Она глядела в окно на залитый солнцем проспект, и гнетущая тяжесть после визита к экстрасенсу постепенно улетучивалась. - Мне нужно с тобой поговорить.
- Без проблем, Дашка. Вечерком подкачу, ага? Но ты смотри там, тортик к моему приезду испеки, ну, или кексики.
- Обойдешься.
- Согласен на плюшку без начинки.
Дарья улыбнулась, мысленно поблагодарив провидение за то, что Лешка так кстати вернулся из Рязани.
- Да будут тебе плюшки, только приезжай.
* * *
Когда Дарья вернулась домой, охранник сообщил ей новость: Константин распорядился, чтобы по ночам дежурство несли двое. Патрулировать территорию особняка теперь будут чаще. А что касается постоянного ночного освещения… тут по воле хозяйки.
Насчет освещения Дарья не возражала, пускай охранники хоть все рубильники врубают. После визита к экстрасенсу одна мысль о темноте пугала. Так что пускай и фонари возле забора горят, и прожектор на столбе, и даже подсветка в оранжерее и на крыше беседки. Чем ярче, тем лучше. Мысленно она поблагодарила детектива Вяземского, ведь не сомневалась: именно он убедил Константина усилить охрану. Славный человек, неравнодушный.
Но позитив на этом не закончился. Кира встретила Дарью сияющая, радостная, казалось, в ней энергии было больше, чем в атомной электростанции. Пока мама ездила в Москву, она успела выучить стишок про волшебный лес, слепить из пластилина мухомор и научилась вязать морской узел (муж Глафиры когда-то работал на рыболовном судне). Стишок Кира прочитала сразу же, не дожидаясь, пока мама попросит, - читала громко, звонко, от души. Выучила на славу, ни разу не запнулась. Аплодисменты Дарьи и Глафиры заслужила сполна. Как выяснилось, стишок она уже успела прочесть и охраннику, и кошке, и, по ее уверению, те тоже были в восторге.
Настала очередь хвастаться мухомором.
В эти благословенные минуты Дарья чувствовала себя почти счастливой. Былые страхи рассеялись, и пришла уверенность: если не унывать, можно справиться с любой бедой. Маленькое чудо по имени Кира - лучшая в мире психотерапия.
Дарья обняла дочку. Ей вдруг очень захотелось озвучить слова, которые сейчас казались заклинанием от зла. Простые слова, и она произнесла их тихо, но уверенно:
- Все у нас будет хорошо, Росинка.
Кира кивнула. Дарья ощутила кожей ее теплое дыхание и повторила:
- Все будет хорошо.
Комнату заливал солнечный свет, рядом, с улыбкой на устах, стояла Глафира, на журнальном столике красовался слепленный из пластилина мухомор, кошка Ириска раскинулась на ковре, в ее изумрудных глазах светилось спокойствие. Тишина. Лишь часы тикали на стене. Дарья не спешила выпускать дочку из своих объятий. Ей вдруг пришла в голову совершенно абсурдная мысль, что только эта комната настоящая - маленький островок истинной реальности. А окружающий мир лишь иллюзия. Эту мысль не хотелось развивать, пускай хотя бы на несколько секунд останется абсурдной данностью. Наполненный тихой радостью островок "Здесь и сейчас" - Дарья мечтала, чтобы время на нем застыло.
- Хочешь, я тебя научу морской узел вязать? - спросила Кира.
- Очень хочу, - ответила Дарья.
За окном каркнула ворона, и реальность снова приняла привычный размер вселенной.
Глафира засобиралась домой, но Дарья настояла на том, чтобы та осталась на чаепитие. Хотелось просто посидеть с этой милой женщиной, поболтать о пустяках. Кира, конечно, неплохо отвлекла от тяжелых мыслей, но они ведь никуда не делись - притаились в сознании и ждали своего часа. Так пускай же общение с Глафирой отсрочит их возвращение. Глядишь, к тому времени они и утратят свою тяжесть. Обыденность порой творит чудеса.
Дарья мигом накрыла столик на полукруглом балконе на втором этаже. Без изысков - конфеты, печенье и чай. Поговорили о Кире, о погоде, посетовали на то, что в Шатурском районе снова горят торфяники и иной раз даже досюда доносится запах дыма. Болтали, и паузы между темами не вызывали неловкости. Внизу, на виду у женщин, устремив лицо вверх, тихонько раскачивалась на качелях Кира. Иногда она что-то весело выкрикивала плывущим по небу облакам.
Глафира, съев уже третью шоколадную конфету и запив ее глотком чая, начала рассказывать о своих бывших учениках. С некоторыми из них она до сих пор поддерживала связь. Дарья слушала ее, а сама думала о том, что Глафиру наверняка в детстве сильно дразнили. А может, и не только в детстве: вытянутое лошадиное лицо, крючковатый длинный нос, узко посаженные глаза… Любопытно, как ее между собой называли ученики? Отчего-то казалось, что если у нее и было какое-то прозвище в школе (как у большинства учителей), то не обидное. Да, дети бывают жестоки, но они и доброту ценят, а в Глафире доброты хоть отбавляй. К таким, как она, оскорбительные прозвища не прилипают, по крайней мере в обществе нормальных людей.
Рассказ об учениках закончился, и в воздухе повисла пауза, которую Глафира оборвала спустя минуту. С легкой улыбкой глядя на раскачивающуюся на качелях Киру, она промолвила:
- У меня ведь тоже была дочка. Маша… Машенька.
Ох, как же Дарье не понравилось это "была". В данном контексте это слово не могло означать ничего хорошего. Стоило ли развивать тему вопросом: что случилось? Пожалуй, нет.
Но Глафира, ступив на тропу воспоминаний, решила идти дальше:
- Мы тогда жили в крошечном поселке в Архангельской области. Такие места обычно "дырой" называют. Одна убогая больничка на всю округу, а дороги такие, что… - Усмехнулась. - Но мы с мужем молоды были, на все проблемы житейские сквозь пальцы смотрели. Жили себе вполне счастливо, планы на будущее строили. - Она говорила тихо, позабыв про чай и конфеты. Смотрела на Киру, но взгляд был устремлен в далекое прошлое. - Машенька у нас почти никогда не болела, муж говорил, что она вся в него, что у нее кровь настоящей сибирячки, таким никакой вирус не страшен. Уж лучше бы молчал. Мне потом одна старушка сказала, что нельзя хвастаться здоровьем собственного ребенка. Суеверие? Может, и так… но лучше бы он молчал. Машенька заболела сразу же после новогодних праздников. Морозы тогда стояли ужасные. Врач поставил диагноз "бронхит", лекарства прописал. А через два дня, ночью, Маша начала задыхаться. Все произошло так неожиданно. Муж побежал к соседям "Скорую" вызывать, а я… я растерялась, не знала, что делать. Смотрела, как она задыхается, и проклинала себя за свою беспомощность…
Дарья слушала ее, затаив дыхание. Хотела болтовню о пустяках, а в итоге получила пронзительную откровенность. И ничуть об этом не жалела. Она чувствовала, что в эти минуты они с Глафирой стали духовно ближе. Ощущение, будто обрела что-то ценное, что не купишь ни за какие деньги.
Глафира вдруг смутилась.
- Простите, Дашенька, не стоило мне…
- Не извиняйтесь. - Дарья подалась вперед в плетеном кресле, коснулась ее морщинистой руки и, неожиданно для себя самой, задала вопрос, ответ на который и так уже знала: - Машенька умерла?
Глафира кивнула.
- "Неотложка" приехала только через час. Слишком поздно. Маша захлебнулась жидкостью в легких, у нее оказалась пневмония. Врач поставил неверный диагноз. Я потом высказала ему все, что о нем думаю, а он… он лишь пожал плечами и сказал: "Ошибки случаются". Его даже с работы не уволили. Муж после похорон запил крепко. Пил так, что себя не помнил. Я не ожидала, что он сломается, его будто подменили. Просыпался и плелся за самогонкой, напивался и снова засыпал. Он превратился в тень, я его начала ненавидеть, но в то же время завидовала ему чернейшей завистью: он ведь спрятался от горя, а я так не могла. Однажды не выдержала, убежала в поле и кричала, кричала… а потом легла на снег и лежала так, казалось, целую вечность. Вот тогда-то я и ощутила настоящую злость, она будто с холодом в меня ворвалась. В тот же день поехала в райцентр, подкараулила того врача возле больнички и ударила его обломком кирпича по голове. Последнее, что помню, так это его вопль, а потом все как в тумане. Пришла в себя в милиции, и первая вразумительная мысль была: "Что же я натворила?!" Злость прошла. Как оказалось, я не сильную травму врачу нанесла. И слава богу. Знаете, он не стал подавать в суд, а через полтора года молодой врач Колесников Игорь Михайлович погиб. Двое детей на озере под лед провалились, и он бросился их спасать. И спас. Вытолкнул на льдину, но сам выбраться не смог. Вот такая, Дашенька, история. Я его простила, даже цветы на могилку принесла… а простив, почувствовала облегчение.
Дарья сглотнула подступивший к горлу горький комок. Глафира отчего-то сейчас ей казалась самой красивой женщиной на свете. Именно такой девочке из интерната когда-то представлялась мать, которую она никогда не знала. Должно быть, такой.
- Спасибо, - прошептала Дарья.
Глафира удивилась.
- За что, Дашенька?
Ответом ей стала теплая улыбка.