Енсап не остался в долгу, тут же нанес три удара Айбатыру – один в грудь, не очень результативный, а два в шею, один из которых перебил сонную артерию.
Кровь фонтаном ударила в потолок, но Айбатыр остался на ногах, вырвал нож из раны и вогнал его Енсапу снизу в голову. Клинок прошил мягкие ткани под языком, но не смог пробить твердое верхнее нёбо. Пришлось вырвать его, несмотря на сопротивление изогнувшегося лезвия, и полоснуть острием по горлу. Енсап захрипел, захлебываясь кровью, попятился, споткнулся об упавший стул и рухнул на него, разнеся в щепки.
– Этот гад мне шею пробил! – бледнея с каждой секундой, произнес Айбатыр.
Из ноги Олжаса кровь тоже лилась ручьем. Из раны на ребрах тоже, но слабее, хотя темнеющее красное пятно на рубашке тоже выглядело ужасно. Пол стал скользким от крови и кишечной жижи, как палуба старинного корабля после абордажной схватки.
Айбатыр не смог устоять на ногах, повалился на диван, что-то непрерывно бормоча. А Олжас с ужасом понял, что ему самому придется довести до конца то, что он не хотел давать сделать Енсапу. Тут уже не до шуток, придется вызывать "Скорую".
Слабеющими руками он перевернул на бок обмякшее тело Айбатыра, взял смартфон и коснулся иконки вызова "Скорой".
Глава 8
В которой события развиваются поступательно, штаб ТОРС готовится к пресс-конференции, а Наталья Евдокимова оказывает Пичугину слишком явные знаки внимания.
Наталья корила себя за нарушение протокола, за то, что после звонка Ковалеву выпалила: "В городе чума". Правда, генерал вряд ли понял бы один только специфический термин "Торс по форме А20.2". Непонятно лишь, понимает ли Ковалев, насколько все серьезно? Энтузиазм из него не рвался наружу, что, впрочем, закономерно, учитывая его подлую натуру. Но он не может не понимать: если начальству станет известно, что в данной ситуации он отказал в помощи штабу ТОРС, это тоже не лучшим образом отразится на его репутации в кругах ФСБ.
Так что, скорее всего, на тормозах он просьбу о помощи не спустит. Обещал прислать кого-то. Зачем? Для связи? Хочет в штабе иметь свои глаза и уши? Очень на него похоже. Или хочет убедиться, правда ли все настолько серьезно? Скорее всего, оба предположения верны. Генерал боится играть при недостатке данных и ничего не принимает на веру. Логично. Значит, приедет его человек, а его человек – это чужой человек. С ним нужно быть начеку.
Хотя, по сути, все очень просто. Сейчас очень важно обнаружить семерых носителей мобильников. Точнее, уже пятерых. И как можно быстрее. Ковалев даст команду по своим каналам, номера засекут и дадут адреса, потом придется передать их Головину, а тот непременно спросит, откуда взялась информация, которую он сам не добыл? Не может не спросить. И тогда придется объяснять о связи с Ковалевым за спиной штаба ТОРС. Не очень красивая ситуация.
"А если сейчас пойти к полицейскому и прямиком рассказать о моей инициативе? – подумала Наталья. – Ну, вот, решила и сделала. Казнить нельзя помиловать? Вряд ли… Сейчас только полный амбициозный кретин будет отказываться от помощи. Головин на такого не похож. Да и все члены штаба ТОРС тоже".
Наталья вернулась в кабинет Думченко. Высокое начальство негромко обсуждало тактическое действие в предупреждении распространения инфекции. Руководители службы "Скорой помощи" уехали, остался один Пивник, который прилип ухом к телефону и негромко с кем-то беседовал. Олейник, увидев Наталью, вскинул голову, глянул многозначительно с вопросом, дескать, есть новости? Наталья покачала головой и направилась к Головину, внимательно читавшему текст со смартфона.
– Виктор Владимирович, вы можете уделить мне минуту?
Генерал погасил экран, чуть улыбнулся, ответил хрипловато:
– Конечно, слушаю.
– Я предполагаю, что вам сложно в сжатые сроки получить информацию о нахождении владельцев мобильных телефонов от сотовых операторов.
– Да, есть разработанные правила…
– Я понимаю. Об этом и говорю. Поскольку вы были очень заняты, я взяла на себя смелость и позвонила знакомому генералу ФСБ. Попросила помощи. Вот. Вы не сочтете это "прыжком через голову"? Надеюсь, я не нарушила корпоративную этику. Мне сейчас на нее наплевать, если честно. Вы понимаете, что каждый час без необходимой информации – это шаг к эпидемии?
По лицу Головина пронеслась гамма противоречивых эмоций, но, когда Наталья договорила, он уже был спокоен и благожелателен.
– Наталья Викторовна, именно от таких инициатив дело всегда выигрывает. А что меня предупредили, спасибо. Это важная информация, чтобы мои люди не стукались лбами, что называется, с людьми вашего генерала. Как только получите информацию, поделитесь, прежде чем доложите ее на общем совещании. Хорошо? Чтобы я мог действовать на опережение.
– Непременно, Виктор Владимирович.
– Вы закончили, Наталья Викторовна?
– Да.
– Тогда мне нужно донести информацию до собравшихся. Микрофоны включены? – Головин стукнул по сетке микрофона, проверяя его работоспособность. – Остап Тарасович, Иван Иванович, прошу всех внимания, я зачитаю рапорт оперативной группы.
– Хорошо, но чуть погодите, Виктор Владимирович, – прервал генерала академик Олейник. – Я хочу напомнить, что через пятнадцать минут начнется пресс-конференция. В зале уже не протолкнуться от журналистов. Все же произошла некоторая утечка информации при проведении оперативных и карантинных мероприятий, но ясно было, что это неизбежно. Но теперь я убедительно прошу всех держать язык за зубами во избежание паники. Есть официальная версия происходящего. Это атипичная лихорадка, атипичная, вероятно, вирусная пневмония. А масштабно все так, потому что мы используем ситуацию, параллельно, для проведения внеплановых учений. Теперь мы слушаем вас, генерал!
Головин наклонился к микрофону и принялся зачитывать текст с экрана смартфона.
– Пятнадцать минут назад на адрес: Никитский бульвар, дом двенадцать, вызвана оперативная группа по подозрению на убийство двух и более лиц. По предварительным данным, произошла драка между азиатами с использованием режущих и колющих бытовых предметов в качестве орудия преступления. Три трупа и один раненый, документы сканируются, сейчас данные участников драки поступят мне.
– Простите, не понял, – подал голос Думченко. – Какое отношение к нам может иметь банальная поножовщина?
– Ну… Мне кажется, что это как раз нас всех очень даже касается, – не очень уверенно ответил Головин. – Вот, коротко, рапорт от бригады "Скорой помощи", приехавшей по вызову на ножевое ранение и обильную кровопотерю. Секундочку. – Генерал поднял к лицу смартфон. – В квартире четыре человека, два трупа со следами ножевых ранений в область живота и груди, шеи, ноги, один раненый с проникающим ранением грудной клетки и повреждением задней большеберцовой артерии. – Головин прочитал это почти по слогам. – Рядом с кроватью в соседней комнате лежит труп молодого человека азиатской внешности, с обильными следами розовой пены вокруг головы, на груди и постели. Глаза трупа и рот широко раскрыты, что дает повод предположить смерть от острого отека легких. Со слов раненого, объяснившего ситуацию, погибший у кровати был привязан к этой кровати около одиннадцати часов утра, в шутку, из-за отказа выехать на обслуживание клиента. А потом ему удалось отвязаться, так как в качестве пут использовались шелковые… Да, шелковые шарфы. Думал, опечатка. Нда… Я так понимаю, что эта группа молодых людей, простите, нетрадиционной сексуальной ориентации. Не знаю, как назвать, проституцией они занимаются, или как? Вот что пишет врач "Скорой". Их погибший товарищ приехал ночью, а утром пожаловался на плохое самочувствие и отказался от заранее оговоренного выезда. Почему я решил доложить? Погибший у кровати не имеет никаких признаков насильственной смерти. Поэтому, думаю, можно связать его жалобы на недомогание, розовую пену… Я не медик, но подозрительно. Но главное не это. Никитский бульвар числится в списке адресов таксиста Ширяева. Понимаете? Я полагаю, эти факты как-то сочетаются, данные всех участников поножовщины сейчас поступят. О! А вот новость. Мои опера сообщают, что их в квартиру не пустили эпидемиологи, прибывшие чуть раньше. Все зачитанные данные исходят от врачей. Мои ребята осмотр не проводили… Очень интересно. Но, раз их не пустили, значит, тоже есть причина. Вы можете связаться с бригадой "Скорой"?
Голос подал Моисей Наумович Пивник. Он закончил протирать очки, водрузил их на нос и, не заглядывая в блокнотик, поведал:
– Все вегно, я собигался делать доклад, а вы меня опегедили. Мы по всем адгесам отпгавили бгигады, чтобы обойти подъезды и опгосить жителей. Если б не выяснили, кто пгиехал на такси ночью, то госпитализиговали бы всех. В ка-ган-тин. Понимаете? А так сложили две кагтинки – адгес такси и адгес "Скогой". Так что связываться ни с кем не надо. Я о вашем, пгостите, гомике, или если Наталья Викторовна извинит, педегасте, уже получил гапогт. Сейчас их там всех упаковывают и отпгавят на вскгытие в могг пегвой инфекционной больницы. Гезультаты получим часа чегез два. А вот ганеный гомик поедет в восемьдесят пегвую больничку. Там и хигуггия есть, и кагантинное отделение огганизовали.
Головин не удержался и растянул рот в улыбке.
– Да, я не толегантный… извините. – Моисей Наумович развел руками. – Таким уж мама воспитала. И я вам потом гасскажу о моей маме, это святая женщина, повегьте…
Наталья Викторовна слушала Пивника без улыбки, тогда как хихикал уже не только Головин, но остальные члены оперативного штаба. Сдержаться ей стоило сил только на слове "педегаст".
– Выходит, у нас появился, наконец, пассажир, который заразился от Ширяева? – сказал Думченко. – Сколько их еще может быть?
– Пока всех не найдем, сказать невозможно. Сейчас выявили только одного из пассажиров такси, он здоров. – Головин поводил пальцем по смартфону. – Я жду информацию от моих парней с Петровки. Паспорта сфотографировали. Так… Все, кроме нашего подозрительного погибшего у кровати, граждане республики Казахстан, а он, с недавнего времени, россиянин. Подробности будут, как только выжившего опросят, если удастся до операции. Или уже после, когда проснется от наркоза. Один из оперов дежурит в отделении.
В кабинет заглянула секретарь Думченко.
– Наталья Викторовна, там вас спрашивают.
– Я отойду, Иван Иванович? – спросила Наталья.
Олейник махнул рукой, добавил в микрофон.
– Конечно, но не забудьте, скоро пресс-конференция!
Наталья направилась к выходу, но в руке завибрировал телефон.
– Я слушаю!
– Это Наталья Викторовна? – прозвучал в трубке молодой мужской голос. – Вас беспокоят из компании "Айтиэм", меня зовут Антон. У меня для вас специальное предложение, которое принесет до трех миллионов рублей дохода в год. Вам интересно?
Наталья молча нажала иконку отбоя, толкнула дверь, и ее чуть не сбил с ног Марат Набиев, корреспондент "Медицинской газеты". Этот борзописец ей давно был известен, кажется, он прописался в пресс-центре Роспотребнадзора, и что бы где бы ни случалось, он был первым в РПН. Тип неприятный даже внешне – лысоватый коротышка, вызывающий ассоциации с мифическим Фавном.
– Здрасте, Наталья Викторовна!
– Марат, я занята, прошу прощения.
– Ну, пару слов, по старой дружбе, Наталья Викторовна. Неужели в городе она?
– Кто? Где? Какая дружба, Марат? Не фантазируйте…
Тучный Набиев закрывал собой все обозримое пространство дверного проема.
– Не кто, – прошептал он, – а что! Атипичная пневмония?! В Москве!
– Марат, через пять минут вам все расскажут сам Думченко и главный специалист по инфекционным болезням Департамента здравоохранения Олейник. Меня спрашивать бесполезно, вы же знаете, я вам ничего не скажу.
– И говорить не надо, Наталья Викторовна! Если вас выдернули из дома, значит, ситуация критическая! – продолжал шипеть нахальный журналюга.
– Марат, вы же сам медик! Фельдшер, кажется? На "Скорой" работали, это я точно знаю. Не надо говорить и писать глупости. Я обычный специалист Роспотребнадзора. И занимаюсь любыми болезнями инфекционного происхождения. – Наталья старалась говорить спокойно. – Идите в конференц-зал, там, наверное, мест уже нет.
– Но я же видел тут главных врачей "Скорой", главный инфекционист Пивник там у вас сидит, вы тут, а еще почему-то закрыли хирургию восемьдесят первой. Туда доставили больного с опасной инфекцией? По городу мотаются машины, а в них ребята все в противочумных костюмах, это что, просто так? Да? Я ведь все равно все узнаю, может, лучше, если вы мне расскажете как есть? Я никому…
– Марат, не мешайте мне работать.
Наталья наконец нашла способ обогнуть Марата и направилась к столику секретарши Думченко, стоявшей за невысокой ограждающей стойкой.
– Марина Сергеевна, кто меня искал? – спросила она.
– Ой! Мужчина! Такой импозантный, седой… Очень стильный… – Секретарша Марина была в своем репертуаре. – Он только что был тут. Я не следила за ним. А кто он? Это ваш знакомый?
– Марина, остановитесь. Я не знаю, кого вы имеете в виду. Что за седой? Он как-то представился? Что-то оставил?
– Что? Да! Верно! Он оставил… Вот! – Марина протянула конверт.
Наталья Викторовна раскрыла его и вытянула листок – пять адресов с паспортными данными и пометкой против каждого адреса: "на момент 19.33 – находится в указанном месте". Ай да Ковалев! Все же имело смысл рискнуть и позвонить ему. Не зря, не зря. Это замечательно. Это то, что нужно! Но он в своем амплуа – ни подписи, ни шапки. Ничего, что дало бы возможность использовать бумажку как официальный документ. Ладно, это и не нужно.
Не убирая лист в конверт, Наталья сделала шаг и на кого-то наткнулась, да так приложилась лбом и носом к широкой груди, что в голове зазвенело. Кто-то крепко взял ее за плечи, чуть встряхнул.
– Осторожно! Расшибетесь так! – произнес незнакомец.
От голоса, прозвучавшего над головой, прошла горячая волна по всему телу и оставила огонек в малом тазу. Двух таких голосов в природе быть не может. Голос из прошлого. С ним очень, очень много было связано. Ноги Натальи вдруг ослабели, и если бы не крепкие мужские руки, заботливо держащие за плечи, Наталья повалилась бы на пол прямо в приемной Думченко.
– Девушка, что с вами? Вам плохо?
– Нет, все нормально. Извините.
Быстро оправившись, она подняла глаза. Мужчина действительно выглядел очень стильно. Крупные мужественные черты лица, седые волосы. По описанию похож на того, что принес конверт от Ковалева.
– Это вы от Ковалева? – напрямую спросила Наталья.
– Ну у вас и хватка! Вам бы в полиции работать. Или прямо в ФСБ.
– Нет, спасибо, меня моя работа устраивает.
– Меня зовут Олег Пичугин, – произнес незнакомец. – И, да, я от Максима Константиновича Ковалева.
– Он же передал всю нужную информацию! Зачем вы здесь?
– Максим Константинович поручил мне оказывать вам любую помощь, которая может понадобиться. Кстати, информацию я привез. Теперь можете располагать мною.
– Ого, какой вы любезный! – не скрывая сарказма, сказала Наталья, но, глядя на Пичугина, ей не удавалось избавиться от подсознательного ощущения, что этому человеку можно верить, хоть он и прислан самим Ковалевым. То ли неуловимое сходство с самым дорогим в жизни человеком, то ли какая-то странная эманация, исходящая от этого мужчины, но сарказм из голоса исчезал сам собой. Наталья поймала себя на мысли, что ей очень хочется, чтобы этот человек остался, хотя бы пока, вот сейчас. А потом разузнать о нем побольше.
– Так ситуация того требует. Ведь неординарно все, да?
Скосив взгляд, она обратила внимание, что журналист Набиев не ушел, а внимательно наблюдает за ней и ее собеседником, как и Марина, которая, не смущаясь, рассматривала Пичугина из-за стойки.
Наталья чуть заметно кивнула, но в присутствии посторонних вести серьезный разговор не хотела. Она вдруг решительно взяла Пичугина под руку, совершая то, чего ни с кем себе никогда бы не позволяла. Улыбнулась игриво, чтобы позлить Марину, и сказала:
– Олег, пойдемте в буфет, я ужасно хочу кофе!
Пичугин, несколько опешив, кивнул.
– Ой! – Наталья нарочито скопировала интонацию Марины. – Какая же я дура! Я же не сказала Иван Иванычу, что пошла в буфет. Подождете?
Она отпорхнула от Пичугина и влетела в кабинет Думченко. Там выловила взглядом спину Головина, тот разговаривал по телефону.
– Виктор Владимирович. Вот адреса, где находятся телефоны, с которых вызывали Ширяева.
Генерал опустил трубку, не отключаясь, и заинтересованно глянул на протянутый лист бумаги.
– Пожалуйста, – продолжила Наталья. – При контроле эпидемиологов оперативно отработайте адреса и всех, кого там застанете, в восемьдесят первую!
– Отлично! – Генерал обрадовался и снова поднес трубку к уху. – Самотохин, пиши адреса. Какая разница откуда?! Пиши и мухой там всех под микитки! Только объяснения собрать не забудьте, смотри, чтоб никто не напортачил!
Вернувшись в приемную, она увидела, что Марат атаковал Пичугина.
– А я вас знаю! – тарахтел журналист. – Вы Олег Пичугин из "Военной тайны"? Вы же пишете о науке и ВПК? Чего вы тут забыли? Есть сведения, что ситуация имеет отношение к оборонке? Утечка бакоружия?
Пичугин едва заметно наклонился к розовому поросячьему уху Набиева и шепнул:
– Вы жизнью дорожите?
– Что? В каком плане? А… Вы об эпидемии? Или… Вы мне угрожаете, коллега?
– Ничуть. Я вас вежливо предупреждаю и очень прошу, не говорите глупости так громко. Это может отразиться на состоянии здоровья. Вашего. Впрочем, вы же профессионал, сами понимаете. Собирайте информацию, а не порождайте сплетни и слухи. Я приехал к своей знакомой. Можно сказать, к подруге. По вполне личному делу.
– Давно знакомы? – ревниво спросил Марат. – Я Наталью Викторовну знаю года три уже, а вот о вас с ней ничего слышал.
– А вы ее сосед? – улыбнулся Пичугин. – Или, может быть, родственник? Она вам обязана докладывать обо всем?
Наталья Викторовна не стала слушать легенду Пичугина, а, снова взяв его под руку и восхищенно-влюбленно глядя снизу вверх, мурлыкнула:
– Ну, пойдем, дорогой, я умираю, так хочу кофе.
Пичугин, не понимая, чем может быть обусловлено такое поведение, принял игру и, наклонившись, чмокнул ее в щечку по-дружески. Оставив изумленных Марину и Набиева в приемной главы РПН, они скрылись за дверью.
В коридоре Наталья отстранилась от Пичугина.
– Извините, Олег, это была вынужденная мера, – казенным тоном сказала она. – Не смогла отказать себе в этом маленьком удовольствии.
– Я понял, – улыбнулся Пичугин. – Я уже не в том возрасте, чтобы столь милые барышни сами вешались мне на руку. Но мне понравилось. Вы, кстати, хорошая актриса. Не боитесь дать повод для сплетен? За репутацию не волнуетесь?
– Не волнуюсь, – сухо ответила Наталья. – Она настолько безупречна, что аж противно. Иногда так и хочется ее немного подпортить. Для пикантности. Такой не должно быть. Но главное, не хочется давать этому журналисту информацию для домыслов. Он ведь не дурак. И понимает, что ситуация-то очень опасная. Только пока не знает, насколько все действительно серьезно. А появление сотрудника ФСБ в штабе ТОРС – это дополнительный штрих в общую картинку. Впрочем, он вас почему-то принял за журналиста.