- Прогуляйся верхом, и подольше. Наполни легкие свежим воздухом, почувствуй ветер в лицо, посмотри на оленей и антилоп. Будем надеяться, тучи не задержатся на весь день. Тебе нужен какой-нибудь стимул. Что-нибудь приятное и нежное, чтобы ты снова встал в строй. Займись фотографией, шашками, аппликацией, вышиванием, пойди по бабам - займись хоть чем-нибудь, ради всего святого!
- Ты лучшая из лучших, - сказал Боб.
- Ты говоришь так всем девушкам, - усмехнулась Джен.
Вот так Свэггер оказался верхом на лошади по кличке Лошадь, отличной гнедой лошадке, крепкой и норовистой, склонной выражать свое отношение ко всему вокруг по-лошадиному. Казалось, даже Лошадь советовала Бобу не ворошить прошлое. Перебороть себя.
Скала обрывалась вниз футов на тридцать, и Лошадь категорически отказывалась приближаться к краю - весьма разумное поведение, - предпочитая неспешно бежать на некотором удалении. Свэггер наслаждался холодным ветром, голубыми горами вдалеке, сложным нагромождением облаков, похожих на развалины замков или разбитые мечты, плывущие туда и сюда в своем неизмеримом многообразии. Он чувствовал себя лучше. На следующей неделе ему предстояло вылететь в Англию, на состязание метких стрелков в Бисли, куда его пригласил Джимми Гатри, и он знал, что там соберутся как заслуженные ветераны, так и молодые ребята, действующие снайперы. Это будет здорово, это будет весело. Потом Джен присоединится к нему в Лондоне и…
Зазвонил сотовый телефон. Натянув поводья, Свэггер остановил Лошадь, выудил телефон из кармана джинсов, раскрыл его и с удивлением увидел на экране незнакомый номер. Это еще кто такой, черт возьми? Лишь считанные люди знали номер Свэггера, и ни у кого из них никогда не имелось этого номера.
- Свэггер слушает, - бесстрастным тоном произнес он.
- Боб! - Это была Рейли.
- Черт побери, откуда ты звонишь?
- Я в Австралии, - рассмеялась она.
- В Австралии! И что ты там делаешь?
- Сейчас расскажу. Но ты-то сам где?
- Я же ковбой, помнишь? Я в седле, у черта на рогах. Этим славятся все ковбои.
- Спешивайся.
- Зачем? Какого черта…
- Слушай меня, Свэггер. Слезай со своей чертовой лошади!
- Хорошо, подожди секундочку.
Свэггер слез с лошади и отпустил поводья. Хорошо вышколенная лошадка не могла убежать далеко.
- Надеюсь, ты сообщишь мне что-нибудь хорошее.
- Да, хорошее, можешь не сомневаться.
- Выкладывай!
- История не закончилась. В ней есть еще одна глава.
Глава 58
Карпаты
Чрево Джинджер
28 июля 1944 года
Карл отошел от распростертой на земле женщины, и к нему присоединился Вилли.
- Классный выстрел! - заметил он.
- Очень на это надеюсь, - сказал Карл.
- Пули пролетели, наверное, в добром метре от нее, да?
- Гм, - пробормотал Карл. - Что, это было так заметно?
- Ага. Можно спросить, что ты собрался сделать?
- Пока сам не могу сказать.
- Позволь поинтересоваться, что тобою двигало?
- Да ничто. Просто я обнаружил, что не могу это сделать. Я сказал девчонке, чтобы она упала, когда я выстрелю. Она и упала.
- Актерского мастерства ей не занимать, в отличие от тебя. Ее падение выглядело совершенно правдоподобным. С другой стороны, в твоей игре все было неестественно. Я бы на твоем месте после войны вернулся в автогонки. Забудь о кино.
- Ребята знают?
- Полагаю, да.
Увидев двух "зеленых дьяволов", выглядывающих из ближайшего окопа, Карл крикнул, подзывая их к себе.
- Возьмите кусок маскировочной сетки и отнесите мертвую женщину в окоп!
- Карл, а что, если она захочет идти самостоятельно?
- Не сомневаюсь, она нам подыграет.
- Будет сделано, Карл!
Десантники удалились.
- Уверен, у тебя есть какой-то план, - сказал Вилли.
- Не совсем.
- Что ты собираешься делать?
- Наверное, импровизировать. У меня блестяще получаются импровизации.
- Нет, ошибаешься. Ты совершенно не умеешь импровизировать. Все дельные мысли исходят от меня. А ты только символ.
- Можешь предложить что-нибудь?
- Было бы гораздо лучше, если бы ты предупредил меня заранее.
- Да я и сам ничего не знал.
- Первая проблема: как поступить с этими уродами?
Вилли махнул рукой, и Карл повернулся к дороге. Все три эсэсовских бронетранспортера, с бортами, заляпанными грязью поверх камуфляжной раскраски, вспахивая гусеницами рыхлую землю и зловеще обводя горизонт дулами пулеметов, карабкались к перевалу. В первом, узнаваемый даже на расстоянии двухсот метров, стоял гауптштурмфюрер Салид, возвышаясь подобно статуе над бронированной кабиной водителя.
- Он похож на Нельсона в Трафальгарском сражении, - заметил Вилли. - Решительный, героический, торжествующий, спешащий навстречу своей судьбе, своему триумфу.
- Теперь я вижу, что женщину ему не отдам, - пробормотал Карл. - Он будет очень недоволен. Вилли, скажи ребятам, чтобы были готовы ко всему. Я не доверяю этим типам, особенно их предводителю Синдбаду-Мореходу.
Опустив руку, он расстегнул кобуру с "Браунингом". Его большой палец, задержавшись внутри, нащупал ребристую поверхность курка и оттянул его назад, до щелчка.
- Так, Карл, я, как ни в чем не бывало, отхожу в сторону. Но продолжаю внимательно следить за тобой. Мы разыграем эту партию так, как лягут карты.
- Приз получит тот, кто первым выполнит крутой поворот, - сказал Карл.
Салид мысленно приказал себе сохранять спокойствие. Бронетранспортер медленно полз по горной дороге к ущелью. Когда он поднялся на гребень, Салид увидел офицера-десантника в мешковатом маскхалате и нелепой каске с расстегнутым ремешком. Этих ублюдков ничего не волнует. Они стараются продемонстрировать свое превосходство всеми доступными способами.
Женщину Салид не видел. Предположительно она лежала связанная на дне окопа, вырытого справа от дороги. Ограждение из колючей проволоки, натянутой на деревянные колья, пулемет за мешками с песком, сжимающие оружие фигуры в маскхалатах и нелепых касках. Салид увидел, как же их мало. И эта горстка собирается остановить всю советскую армию?
Салид наклонился к связисту, застывшему перед рацией.
- Радист, соедини меня с базой люфтваффе под Ужгородом.
- Слушаюсь, господин гауптштурмфюрер!
Радист сверился с шифровальной книгой, повозился с настройкой каналов, протянул руку, чтобы развернуть ромбовидную антенну для получения более мощного сигнала, установил связь и передал микрофон с наушниками Салиду.
- Слон, Слон, вас вызывает "Цеппелин-1", как слышите?
- Говорит Слон, вас слышу, "Цеппелин-1", прием.
- Я готов забрать добычу. Мне нужен самолет, полностью готовый к вылету. Эта операция имеет наивысший приоритет, в соответствии с распоряжением бригаденфюрера СС Мюнца и приказом главного управления имперской безопасности, это понятно?
- "Цеппелин-1", вас понял, самолет стоит на взлетно-посадочной полосе.
- Меня беспокоит то, что, когда сюда придут русские, мы окажемся в зоне действия их артиллерии. Берлин требует немедленно доставить добычу, так что вы должны оказать максимальное содействие.
- "Цеппелин-1", мы получили все необходимые инструкции. У нас все готово к немедленному вылету.
- Очень хорошо, Слон. "Цеппелин-1" - конец связи.
- Конец связи, - подтвердил радист люфтваффе.
Салид вернул наушники и микрофон. Убедившись в том, что до цели совсем близко, он повернулся к Аккову.
- Я выйду из бронетранспортера, чтобы переговорить с этим типом. Встань за пулемет и прикрывай меня. Держи десантника под прицелом, чтобы он это чувствовал. Все наши люди должны оставаться в полной боевой готовности. У этих ублюдков на нас зуб. Помните, у нас есть бронетранспортеры, чтобы быстро убраться отсюда, и "Кондор", который доставит нас в Берлин. А они должны остаться здесь и удерживать ущелье, после чего пусть взрывают его перед самым носом у красных. Русские могут появиться здесь с минуты на минуту.
- Слушаюсь! - ответил Акков.
Включив рацию, унтершарфюрер связался с другими бронетранспортерами, приказав им находиться в боевой готовности.
- Господин гауптштурмфюрер, вы опасаетесь, что начнется перестрелка? - с тревогой спросил он.
От таких заносчивых ублюдков можно ожидать чего угодно. Если это случится, нам понадобится максимальная огневая мощь. Если десантники вздумают нас обмануть, мы их уничтожим. Впрочем, они в любом случае потенциальные изменники.
Три бронетранспортера выехали на поляну перед самым Чревом Джинджер. Карл внимательно следил за ними, отметив пулеметы, установленные на каждой кабине. Он также обратил внимание, что все эсэсовцы надели каски, а над бронированными бортами не торчали стволы автоматов, то есть солдаты, готовые к бою, держали их в руках.
Послышался лязг массивной двери, и через мгновение из бронетранспортера вышел, сверкая взглядом из-под надвинутой на глаза каски, гауптштурмфюрер Салид в маскхалате СС, безукоризненно чистом, словно выстиранном для какого-то официального мероприятия. В правой руке офицер-эсэсовец сжимал "Люгер". Это был дурной знак.
Пулеметчик в головном бронетранспортере развернул дуло МГ-42, направив его на Карла, и передернул рукоятку затвора, досылая патрон в патронник. Сам он оставался невидим за броневым щитом.
- Хайль Гитлер! - рявкнул Карл, вскидывая руку в лучшем нацистском приветствии за последние два года.
- Хайль Гитлер! - ответил араб.
- Рад видеть вас здесь. Нам требуется ваша огневая мощь. Пусть ваши люди займут левый фланг, и, думаю, лучше будет расположить бронетранспортеры справа от дороги, чтобы они держали под прицелом…
- Мы здесь не для того, чтобы сражаться. Нам нужна женщина, господин майор. Вам известно, что именно ради нее я здесь, и у меня есть приказ.
- Для меня на первом месте стоит военная необходимость. Вопросы разведки подождут до тех пор, пока мы не отразим натиск красных, чтобы дать возможность как можно большему количеству немецких солдат пройти через проход под кодовым названием Джинджер. После чего мы взорвем ущелье. Тогда, и только тогда, я передам вам женщину.
- Об этом не может быть и речи. Решения здесь принимаете не вы, а главное управление имперской безопасности, через меня. Старшинство званий не имеет значения. Я предвидел, фон Дреле, что наткнусь на ваше противодействие. Вы ставите себя превыше всех…
- Нет, я только думаю о предстоящем бое.
- Где женщина? Это все, что я хочу знать.
- А, женщина, - сказал фон Дреле. - Ну конечно, СС сейчас ведут войну исключительно с женщинами и генералами.
- Я не собираюсь заниматься с вами пустой болтовней, фон Дреле! Мое терпение на исходе. Я должен выполнить приказ вышестоящего начальства. Пусть ваши люди…
- Она мертва, - перебил его фон Дреле.
Салид уставился на него. Кажется, у него задрожал подбородок. На побелевшем лице мелькнуло что-то среднее между яростью и паникой.
- Вам было четко приказано.
- Да, но… понимаете, она попыталась бежать, и вместо того чтобы броситься в погоню, один из моих людей выстрелил в нее. Все подразделения германской армии имеют приказ расстреливать бандитов на месте, и так продолжается уже три года. Выстрел, хоть и сделанный навскидку, пришелся точно в цель. Я не могу винить своего солдата. На войне всякое случается.
- Я требую, чтобы мне показали труп!
- Мы оставляем бандитов лежать там, где их настигла смерть. Не желаете пройти со мной в лес, господин гауптштурмфюрер? Хотя мы можем наткнуться на красных партизан.
- Ты лжешь! Эта женщина ведьма, ее красота легендарна, она тебя околдовала, и теперь ты ее защищаешь! Это слабость и мягкотелость! Я требую, чтобы ты немедленно привел ее сюда! Отдай ее, или все обернется для вас страшными последствиями! Мы являемся вооруженными представителями законов рейха, а вы - бунтовщики! - Салид навел на Карла "Люгер". - Не испытывай мое терпение, фон Дреле! Я без колебаний пристрелю тебя, а мои люди расправятся с твоей группой. Вы предатели, и это всем известно.
- Старина, ты становишься мелодраматичным, тебе не кажется? На меня не раз направляли самое разное оружие, и я этого нисколько не боюсь. Что же касается смерти, то с тем, что я умру, я смирился уже много лет назад. Если это произойдет сегодня - что ж, значит, это произойдет сегодня. Опусти пистолет и убирай отсюда свои бронетранспортеры! По дороге к Ужгороду ты сможешь обдумать, что доложить обо мне Мюнцу, и подготовить документы на мой арест. А мы тем временем останемся здесь и будем оборонять ущелье до последнего человека. Мы с тобой встретимся в Вальгалле. О, подожди, я помашу тебе рукой из Вальгаллы, поскольку ты отправишься в свой арабский ад, где женщины не носят паранджу!
- Неверный! Неверный! - завопил араб. Лицо у него стало пунцово-красным, глаза сузились в щелочки. Изо рта брызнула слюна. - Ты оскорбил Господа! Ты будешь гореть в огне, обещаю тебе!
- Практически наверняка так оно и случится, - невозмутимо ответил Карл, - но сначала я наслажусь зрелищем того, как сгоришь ты.
- Грязная свинья! - крикнул Салид.
И в это мгновение превратился в огонь.
Вилли Бобер направил на эсэсовца из "Фламменверфера" струю пылающей жидкости, выброшенной давлением сжатого азота. Пламя охватило все. Вспыхнули волосы Салида, его лицо, глаза. Вспыхнули веки, нос, язык, небо и пищевод. Вспыхнули грудь, сердце и легкие. Вспыхнули кости. Вспыхнули внутренности, вспыхнули мышцы, вспыхнули ноги и ступни.
Даже его сапоги занялись огнем.
Жертвенный костер заполнил поляну, и нависшие сводами ветви отразили его багряные отсветы, окрасившись яркой зеленью вместо тускло-серого цвета пасмурного дня.
Объятая пламенем фигура сделала два-три нетвердых, шатающихся шага, крича что-то нечленораздельное, после чего повалилась на землю.
Последовало мгновение жуткой тишины, затем Акков повернул МГ-42, чтобы разрезать Вилли пополам, но он действовал слишком медленно, поэтому Карл выхватил свой "Браунинг" и с расстояния в тридцать метров прицельно всадил пулю чуть ниже края каски, но выше плеча, прямо в левое ухо.
И тотчас же заговорило все оружие 21-го воздушно-десантного полка. На бронетранспортеры обрушился шквал огня. Летящие со сверхзвуковой скоростью пули ударялись о броню; звук столкновения быстро летящей стали со сталью неподвижной был подобен барабанной дроби крупных капель дождя по железной крыше. Какой-то умелец мастерски забросил "лимонку" в кузов второго бронетранспортера, и та взорвалась, полностью выведя из строя груз полицейского батальона. Один из осколков вонзился в спину пулеметчика, и тот повалился, нажимая пальцем на спусковой крючок, так что МГ-42 сожрал всю ленту, вот только пули улетели куда-то вверх, чтобы упасть на землю предположительно где - нибудь в Чехословакии.
ФГ-42 и СТГ-44 десантников ударили по открывающимся задним дверям бронетранспортеров, выбивая облака стальной пыли, сражая эсэсовцев, которые попытались вылезти, чтобы вступить в бой. Солдаты полицейского батальона падали, скошенные свинцовым дождем, который врывался в тесное внутреннее пространство и отражался от массивной брони. Вилли уже повернул в сторону длинный хобот огнемета и выпустил вторую огненную струю, накидывая на третий бронетранспортер пламенное покрывало. Застигнутые врасплох бедолаги, объятые пламенем, с криками переваливались через борт, падали на землю, бежали, снова валились и затихали, обугленные, дымящиеся.
И вдруг целей больше не осталось. Воздух был наполнен смрадом сгоревшей жидкости и паленой плоти, над поляной зависло облако грязно-серого дыма. На теле гауптштурмфюрера, распростертого на земле, кое-где продолжали плясать языки пламени, поскольку еще не вся его плоть была уничтожена огнем.
- Не стреляйте! - послышался слабый голос из чрева второго бронетранспортера.
- Сейчас мы снова бросим гранаты, затем сожжем вас огнеметами. Оставляйте оружие внутри и выходите с поднятыми руками! Если мы не будем видеть ваши ладони, то откроем огонь. Быстро, быстро, быстро!
Из бронетранспортеров начали выбираться оставшиеся в живых боснийцы, обожженные, дрожащие от страха. Им приказали выйти на дорогу и сесть, держа руки поднятыми, по-прежнему над головой. Их окружили вооруженные СТГ-44 десантники.
Вилли отшвырнул в сторону двадцатикилограммовое устройство, в котором все равно почти закончилось горючее, и подошел к Карлу.
- Ну, - сказал он, - вряд ли речь шла о бое такого рода, но мы все равно одержали победу.
- Интересное развитие событий, не находишь?
- Кстати, это был отличный выстрел.
- Да, на этот раз у меня получилось лучше. И что теперь? Ты уже что-нибудь придумал?
- Нет, у меня и без того дел было по горло.
- Понимаю, что в это трудно поверить, но на самом деле у меня есть одна мысль, - объявил Карл.
- Ты не перестаешь меня поражать.
- Как я вижу, у нас в распоряжении есть два практически целых бронетранспортера.
- Набитых трупами. От которых, впрочем, легко избавиться.
- Еще я вижу, что если мы разденем наших пленных, а их человек пятнадцать-двадцать, то эсэсовских маскхалатов и касок хватит на всех.
- Да, хватит. Кажется, я начинаю догадываться, к чему ты клонишь.
- И еще у нас есть Белая Ведьма, наш билет на борт "Фокке-вульфа-290", который уже ждет на взлетно-посадочной полосе в Ужгороде.
- Да.
- Давай переоденемся в эсэсовские мундиры, - продолжал Карл. - А самих эсэсовцев отпустим, голые они нам ничем не навредят. Пусть уходят в горы туда, куда им заблагорассудится. А мы заберем женщину. Взорвем Джинджер. В конце концов, именно в этом состоит наша боевая задача. Затем приедем на аэродром в Ужгороде. И сядем в самолет.
- Пока что мне нравится, - согласился Вилли.
- Ну а потом полетим… туда, где нас не расстреляют, что непременно произойдет, если мы полетим в Берлин.
- У "Кондора" большая дальность полета. Можно будет лететь на маленькой высоте, чтобы нас не засекли локаторы. Не сомневаюсь, наши пистолеты убедят летчиков оказать нам всяческое содействие. В конце концов они от этого только выиграют, при условии, что мы найдем подходящий аэродром для посадки.
- Я готов выслушать любые предложения.
- Отправляться за решетку у меня также нет ни малейшего желания, - продолжал Вилли. - Насколько я понимаю, заключенных держат в тюрьме взаперти.
- Что ж, - сказал Карл, - в таком случае Москва исключается. Там русские. Рим тоже исключается. Там американцы. И Александрия. Там англичане.
- Гм, - задумчиво произнес Вилли.
Карл прыгнул в окоп. Белая Ведьма сидела в углу. Теперь ее уже никто не охранял. Она подняла взгляд на Карла.
Ее распущенные волосы ниспадали на плечи, золотистые, пышные. Голубые глаза были широко раскрыты. В них не было ни капли страха - только апатия. Поверх белой блузки Петрова надела грубое крестьянское платье, повязав на изящной шее яркий платок. На все это Карл до сих пор не обращал внимания.
- Еще одну сигарету не желаешь? - спросил он.
- Не откажусь. Кстати, что это была за стрельба?
Карл протянул ей сигарету, дал прикурить, затем закурил сам.