- А вот ключа от наручников у нас нет… - виновато сказал он.
Меня разобрал смех - впервые за долгое время.
- Фу, ну и воняет же от тебя! - заметил Конрад.
Они поняли, что говорить я не могу. Ивен налил в стаканчик еще пива и поднес его к моим губам, а Конрад вылез из машины и принялся рыться в багажнике. Он принес четыре кусочка толстой проволоки и моток изоленты и принялся возиться с моими наручниками.
Он сунул четыре проволочки в скважину замка, крепко скрутил выступающие наружу концы, чтобы было за что держаться, и принялся их вращать. Самодельная отмычка сработала на славу. Правда, пару раз проволочки выскользнули из скважины, и Конраду пришлось начать все сначала, но наконец, после долгой возни и ругани, ему удалось освободить мое правое запястье.
А со вторым можно и подождать.
Они расстегнули ремни и попытались вытащить меня из машины, но я просидел в одной позе более восьмидесяти часов, и мое тело не желало менять форму, точно бетон, застывший в опалубке.
- Пожалуй, нам стоит съездить за доктором… - неуверенно предположил Ивен.
Я решительно замотал головой. Мне надо было им кое-что рассказать, прежде чем в это дело вмешается кто-то посторонний. Я пошарил под левым бедром, разыскивая исписанные мною листочки, и сделал вид, будто пишу. Конрад молча достал ручку с золотым пером, с которой он никогда не расставался, и я непослушными пальцами накорябал на свободном уголке бурого конверта: "Если вы никому не скажете, что нашли меня, мы сможем поймать человека, который это сделал". Потом подумал и добавил: "Я этого хочу".
Они прочли неровные строчки и некоторое время стояли, размышляли и чесали затылки.
Я написал еще: "Пожалуйста, прикройте чем-нибудь лобовое стекло".
Это они, по крайней мере, поняли. Конрад занавесил стекло толстым чехлом. В машине сразу стало градусов на пять прохладнее.
Ивен увидел пакет, болтающийся на баранке, и снял его с резинки.
- Черт возьми, а это что такое?
Я указал на плещущийся в уголке пакета глоток воды, так и оставшийся невыпитым. Ивен понял. На лице его отразился ужас.
Он взял у меня исписанные листочки и прочел их. Я выпил еще пива. Руки у меня по-прежнему дрожали, но я чувствовал, как с каждым глотком по моим умирающим сосудам растекается новая жизнь.
Ивен дочитал до конца и передал листки Конраду. И безмолвно уставился на меня. Он был ошеломлен. Непривычное состояние для Ивена. Наконец после долгого молчания он медленно произнес:
- Вы что, действительно думаете, что Клиффорд Венкинс или я были помощниками в этом деле?
Я покачал головой.
- Бедного Венкинса вы, конечно, можете обвинять в чем угодно, потому что он погиб. Его выловили из озера Веммер-Пэн в субботу вечером. Поехал кататься на лодке и утонул.
Мне потребовалось время, чтобы осознать эту новость. Нет больше неуверенного мычания, влажных ладоней, нет больше нервного человечка… Бедный нервный человечек…
Я взял ручку Конрада, и Ивен протянул мне один из своих блокнотов, с которыми он не расставался.
"Я хотел бы лечь. Можно в автобусе?"
- Конечно! - сказал Ивен. Похоже, он обрадовался, что появился повод для деятельности. - Сейчас устроим вам постель.
Он залез в микроавтобус и сдвинул в сторону все оборудование. На освободившемся месте он устроил диван из спинок сидений и сделал большую подушку из курток и свитеров.
- Отель "Риц" к вашим услугам!
Я попытался улыбнуться - и увидел свое лицо в зеркале.
Ужас какой! Четырехдневная щетина, запавшие глаза, красные, как у кролика, а сам - серый с красным, точно обгоревшее на солнце привидение.
Конрад с Ивеном вытащили меня из машины - необыкновенно бережно, я и не подозревал, что они могут быть такими заботливыми, - и скорее перенесли, чем перевели меня в микроавтобус. Я тащился, согнувшись в три погибели, все суставы у меня трещали. Оказавшись на импровизированной кровати, я начал мучительный, но приятный процесс распрямления. Ивен снял чехол с лобового стекла моей машины и накрыл им крышу микроавтобуса, чтобы там было не так жарко.
Я написал: "Ивен, останьтесь здесь". Я думал, что они могут завести мою машину ручкой и уехать за помощью. Мне показалось, что он колеблется. Я в отчаянии приписал: "Не бросайте меня!"
- Господи Иисусе! - сказал он, прочитав это. - Господи, дружище, ну конечно, мы вас не бросим!
Мои слова его явно взволновали, что немало удивило меня. Он ведь меня недолюбливал и на съемках не стеснялся создавать мне всяческие неудобства.
Я выпил еще пива, хотя каждый глоток доставлял мне немало мучений. Горло болело хуже, чем при ангине. И все же выпитая влага мало-помалу оказывала свое действие. Я уже мог шевелить языком, и он уже меньше походил на бревно.
Ивен с Конрадом уселись на переднее сиденье и принялись обсуждать, что делать. Их места в ближайшем лагере, Скукузе, были уже заняты, а до Сатары, где для них были зарезервированы комнаты, два часа езды.
В конце концов было принято решение в пользу Сатары. Мне тоже казалось, что так будет лучше.
- Ну, тогда поехали, - сказал Ивен. - Здесь чертовски жарко. С меня хватит. По дороге найдем приличную тень и остановимся перекусить. Уже третий час, мне есть хочется.
Это было больше похоже на Ивена, которого я знал и терпеть не мог. Улыбнувшись про себя, я снова взялся за ручку. "Запомните дорогу сюда".
- Машину может забрать кто-нибудь другой, - нетерпеливо возразил Ивен. - Потом.
Я покачал головой. "Мы должны вернуться".
- Зачем?
"Чтобы поймать Данило Кейвси с поличным".
Они посмотрели в блокнот, потом на меня. Наконец Ивен спросил:
- Как?
Я написал как. Они прочли. В Ивене пробудилась любовь к приключениям, в Конраде проснулся оператор. То, о чем я их просил, обоим пришлось по вкусу. Но потом обоим пришла в голову одна и та же мысль, и они недоверчиво уставились на меня.
- Не может быть, чтобы ты это всерьез, дорогуша, - сказал Конрад.
Я кивнул.
- А как же тот, который ему помогал? - спросил Ивен. - Что ты будешь делать с ним?
"Он уже мертв".
- Мертв? - удивился Ивен. - Ты имеешь в виду Клиффорда Венкинса?
Я кивнул. Я уже устал. А потому написал: "Смогу говорить - объясню".
Они согласились. Закрыли дверцы моей машины, залезли на переднее сиденье микроавтобуса, Конрад завел мотор, и мы поехали назад по грунтовой дороге, которая так долго была для меня не более чем отражением в зеркальце размером три на шесть дюймов.
Конрад вел машину, а Ивен чертил карту. Похоже, нашли они меня чисто случайно. Я находился на боковом ответвлении заброшенной дороги, которая когда-то вела к колодцу, ныне пересохшему. Эта дорога выходила на другую, которая вела уже на шоссе, предназначенное для посетителей. Ивен сказал, что запросто найдет обратный путь к моей машине - это несложно. Он добавил, что они еще вчера обшарили все боковые дороги между Скукузой и воротами Намби. А сегодня они решили отправиться в голые засушливые земли к югу от реки Саби и нашли меня на пятой дороге с "кирпичом", на которую они заехали.
Миль через пять мы подъехали к небольшой рощице, отбрасывавшей редкую тень. Конрад сразу заехал туда и остановил машину. Ивен полез в красную коробку. Они достали сандвичи, фрукты, пиво.
Я подумал, что сандвичи и фрукты лучше отложить на потом. А вот пиво творит чудеса. Я выпил еще.
Мои спутники мирно закусывали, словно это был обычный пикник. Окна открыли до отказа, рассудив, что в такую жару все нормальные звери спят, а не охотятся за неосторожными путниками.
Машин на дороге не было. Все нормальные люди тоже отдыхали в лагерях, в рондавелях, оснащенных кондиционерами. Ивену жара была нипочем, ну а Конраду приходилось терпеть.
Я написал: "Когда вы начали меня искать?"
- Нам были нужны вещи Конрада, которые остались в вашей машине, - ответил Ивен, прожевывая сандвич с ветчиной. - Нам их очень не хватало. И вчера утром мы позвонили в "Игуана-Рок" сказать вам, каким свинством с вашей стороны было уехать вместе с ними.
- А в гостинице сказали, что тебя нет, - продолжил Конрад. - Они сказали, что ты вроде как собирался на несколько дней уехать в парк Крюгера.
- Мы ничего не могли понять, - кивнул Ивен. - Из-за вашей записки.
"Какой записки?" - машинально попытался спросить я, но язык меня все еще не слушался. Тогда я написал это.
- Ну как же, записки, которую вы оставили! - раздраженно ответил Ивен. - Что вы возвращаетесь в Йоханнесбург.
"Я не оставлял никакой записки!"
Ивен перестал жевать и застыл с набитым ртом, точно в стоп-кадре. Потом снова задвигал челюстью и сказал:
- Ну да. Верно. Вы не могли оставить записки.
- Но мы подумали, что это твоя записка, - сказал Конрад. - Клочок бумаги, а на нем большими буквами написано: "Возвращаюсь в Йоханнесбург. Линк". Мы подумали, что это жуткое хамство с твоей стороны, дорогуша. Вдруг ни с того ни с сего сорваться и уехать на рассвете, даже не попрощавшись!
"Извините".
Конрад рассмеялся.
- После этого мы попытались связаться с Клиффордом Венкинсом, потому что думали, что он может знать, где ты, но по его телефону ответила какая-то истеричная женщина, которая сказала, что он утонул в Веммер-Пэне.
- Мы позвонили еще паре человек, - продолжал Ивен. - Ван Хуренам и еще кое-кому.
"Данило?" - написал я.
Ивен покачал головой:
- Нет. О нем мы не подумали. К тому же мы просто не знаем, где он живет.
Он задумчиво откусил еще кусок.
- Мы подумали, что не очень-то вежливо с вашей стороны - уехать, никому не сообщив, где вас искать. А потом подумали, что вы, возможно, имели глупость заблудиться в парке и вообще не доехали до Йоханнесбурга. Короче, после некоторой дискуссии мы убедили наконец дежурного в Сатаре узнать у охранников на воротах Намби, когда вы выехали из парка, и охранники сообщили, что, согласно их записям, вы вообще не выезжали.
- Мы, дорогуша, позвонили Хагнеру, - сказал Конрад, - объяснили ситуацию, но он не слишком обеспокоился. Сказал, что люди часто ухитряются проезжать ворота без документов, даже те, кто обязан предъявить квитанции об оплате проживания в лагерях. Хагнер сказал, что мистеру Линкольну стоило лишь сообщить, что мы с Ивеном все еще в парке и заплатим за него. Охранники позвонили бы в Скукузу, убедились, что мы действительно еще там, и пропустили его. Кроме того, Хагнер сказал, что заблудиться в парке вы не могли. Вы человек разумный, а заблудиться в парке может только круглый дурак. Который заедет на дорогу, по которой ездить не положено, а потом у него сломается машина.
Вероятно, они подумали, что именно это со мной и случилось. Но я решил, что ворчать по этому поводу не стоит.
Они открыли по банке с пивом. Я продолжал потихоньку прихлебывать свое.
- Ну, мы, конечно, заплатили за вас в Скукузе, - сказал Ивен. - За все, включая окно, которое вы разбили.
Я потянулся за ручкой.
- О господи! - воскликнул Ивен, прежде чем я успел взять бумагу. - Ну да, конечно! Окно разбил Данило Кейвси, чтобы залезть в ваш рондавель!
Я тоже так думал. Должен же он был как-то проникнуть в запертую хижину!
- Ну вот, дорогуша, - сказал Конрад, завершая свою сагу. - Поскольку ты - имущество довольно ценное, мы решили потратить пару дней на поиски.
- Вчера днем мы видели великолепное стадо слонов, - сказал Ивен, желая показать, что потраченное время даром не пропало. - А может, сегодня еще увидим.
В Сатаре они затащили меня в рондавель. Я попросил их отключить кондиционер: мне стало холодно. А если я замерзну, опять начнутся судороги. Только этого мне не хватало… Я лежал на кровати, укрытый тремя одеялами, и чувствовал себя препогано.
Конрад принес стакан воды, а потом они с Ивеном застряли посреди комнаты, не зная, что делать дальше.
- Давайте мы с вас снимем эти вонючие тряпки, - предложил Ивен. - А то от вас даже свиньи шарахаться будут.
Я покачал головой.
- Может, умоетесь? Мы воды принесем.
Я снова отказался. Ивен наморщил нос.
- Ну, тогда, надеюсь, вы не будете требовать, чтобы мы ночевали с вами в одной комнате?
Я снова покачал головой. От меня воняло так, что самому было противно - теперь, когда я надышался свежего воздуха.
Конрад пошел в лагерную лавку купить чего-нибудь, что я мог бы проглотить, и вернулся с пакетом молока и банкой куриного бульона. Открывалка нашлась только для бутылок, но в конце концов они все же продырявили банку и вылили бульон в чашку. Разогреть его было не на чем, так что они наполовину разбавили бульон молоком и размешивали его, пока он не согрелся. Потом перелили часть смеси в стакан, и с их неуклюжей помощью я выпил его по глотку.
- Ладно, - сказал Ивен, довольный тем, что они сделали для меня все, что могли, - а теперь давайте обдумаем, как нам устроить ловушку.
Я снова попытался заговорить. На этот раз мне удалось извлечь из себя некое подобие речи.
- Данило живет в "Ваал-Маджестик", - сказал я.
- Что-что? - переспросил Ивен. - Я очень рад, что вы снова можете говорить, но только я ни слова не понимаю.
Я написал то, что только что сказал.
- А-а! Хорошо.
- Позвоните ему утром и скажите… - Мой голос напоминал хриплое карканье.
- Послушайте, - перебил меня Ивен, - если вы все-таки будете писать, дело пойдет быстрее.
Я кивнул. Тем лучше. Для моего горла это полезнее.
"Позвоните Данило часов в девять и скажите, что вы меня ищете, потому что у меня в машине - снаряжение Конрада. Еще скажите, что у меня в кармане - золотая ручка Конрада, и она ему очень нужна. И что у меня остался один из ваших блокнотов, а вам понадобились ваши записи. И еще вы беспокоитесь, потому что в последнее время я говорил, что меня кто-то хочет убить".
Ивен прочел и недоверчиво посмотрел на меня:
- Вы уверены, что это заставит его приехать?
Я написал: "Имея под рукой бумагу и ручку, я могу записать всю эту историю. Стали бы вы рисковать на его месте?"
Ивен поразмыслил:
- Нет, не стал бы.
"А ведь я ее записал".
- Да, записали.
Конрад тяжело опустился в кресло и кивнул:
- А что потом, дорогуша?
Я написал: "Сегодня вечером позвоните Квентину ван Хурену. Расскажите, где и в каком состоянии вы меня нашли. Скажите, что я кое-что написал. Зачитайте ему мои записки по телефону. Расскажите про ловушку для Данило. Попросите сообщить в полицию. При его положении и связях он сумеет все устроить как надо".
- Конечно, конечно!
Непоседливый Ивен тут же, не откладывая, взял мои записки из машины и свой блокнот со всеми нашими схемами и отправился в главное здание звонить.
Конрад остался. Он закурил сигару - видимо, затем, чтобы перебить жуткую вонь.
- Это ведь Ивен настоял на том, чтобы отправиться тебя разыскивать, дорогуша, - сказал он. - Буквально места себе не находил. Ты ведь знаешь, что бывает, когда он на чем-то зациклится. Мы облазили все самые невероятные закоулки. Я думал, что это ужасно глупо… Пока мы тебя не нашли.
- Кто, - медленно произнес я, стараясь говорить медленно, - рассказал Данило про фильм "Человек в машине"?
Конрад немного неловко пожал плечами:
- Может, и я. В Джермистоне. Они меня все расспрашивали про твои последние работы - ван Хурены, Клиффорд Венкинс, Данило… короче, все.
А, неважно. Клиффорд Венкинс легко мог добыть сюжет фильма через свою компанию.
- Знаешь, дорогуша, - задумчиво сказал Конрад, - грим в фильме был совсем не такой, как надо. - Он выпустил клуб дыма. - Однако с такой рожей, как у тебя сейчас, фильм кассы бы не сделал.
- Ну спасибо…
Он улыбнулся:
- Еще бульону хочешь?
Ивена не было довольно долго. Вернулся он чрезвычайно серьезный и сосредоточенный.
- Ван Хурен просил перезвонить. Когда я закончил рассказывать, он был немного не в себе.
Ивен вскинул брови. Его удивляло, что человеку может потребоваться время, чтобы переварить такое количество неприятной информации.
- Сказал, что поразмыслит, что следует сделать. Ах да, он еще просил узнать, почему вы думаете, что Данило помогал именно Клиффорд Венкинс.
- Клиффорд Венкинс мог… - начал я.
- Лучше пишите, - нетерпеливо перебил Ивен. - Голос у вас как у простуженной вороны.
Я написал: "Клиффорд Венкинс ради рекламы был готов сделать все, что угодно. Например, подменить магнитофон и микрофоны. Я не думаю, что он предполагал, что кто-то может погибнуть. Но если бы меня ударило током на пресс-конференции, мое имя и цель моего приезда появились бы во всех газетах. Я думаю, что сделать это его надоумил Данило, и он же снабдил Венкинса неисправным оборудованием. Когда Катю едва не убило, Венкинс был в ужасе. Я видел, как он звонил по телефону, и вид у него был чрезвычайно озабоченный. Я подумал, что он звонит в компанию, но, должно быть, он докладывал Данило, что током ударило не того человека".
- Ну, дорогуша, с точки зрения компании, так было даже лучше, - заметил Конрад.
"Компания давила на Венкинса, требуя устроить рекламную акцию. Так что, если Данило предложил ему похитить меня и запереть в машине, как в моем новом фильме, у него вполне могло хватить глупости согласиться. Проведя в машине три дня, я начал думать, что это не мог быть Венкинс, потому что знал, что он не оставил бы меня в машине надолго. Но после того, как Венкинс погиб, никто, кроме Данило, не знал, где я. Ему оставалось только оставить все как есть… А когда мое тело было бы обнаружено, все решили бы, что это была рекламная акция, которую устроили мы с Венкинсом, и что акция провалилась, потому что Венкинс погиб прежде, чем смог организовать поиски.
Наверное, они с Данило, приехали в парк на машине Венкинса. У охранников на воротах Намби должна остаться запись о том, что они проезжали".
Все время, пока я писал, Ивен нетерпеливо расхаживал взад-вперед. Когда я закончил, он вырвал блокнот у меня из рук. Дочитав, он передал блокнот Конраду.
- Вы отдаете себе отчет, - осведомился он, - что практически обвиняете Данило в том, что он убил Клиффорда Венкинса только ради того, чтобы вас не нашли?
Я кивнул.
- Я думаю, что он сделал именно это, - прокаркал я. - И все ради золотой шахты.
Они оставили мне воду и бульон, а сами пошли в ресторан ужинать. Когда они вернулись, Ивен снова позвонил ван Хурену.
- Он наконец-то во всем разобрался, - снисходительно сообщил Ивен, вернувшись. - Я прочел ему то, что вы написали о Клиффорде Венкинсе, и он согласился, что, возможно, вы правы. Сказал, что очень переживает из-за Данило, потому что парень ему нравится, но обещал сделать все, как вы просите. Сказал, что сам прибудет сюда… прилетит на аэродром в Скукузе завтра утром. Полиция будет наготове. Мы с Конрадом встретим полицейских и ван Хурена в Скукузе и оттуда поедем на место, если будет похоже, что Данило проглотил наживку.
Данило мы собирались позвонить с утра. Даже если он прибудет в парк самолетом, мы успеем приготовиться к его прибытию.