- Вы, наверное, обратили внимание, что она была наркоманкой. Когда превышала дозу, у нее появлялись навязчивые идеи, и тогда она звонила мне. Боялась, что умрет.
- Вы ее давно знаете?
- Я начал практиковать на Монмартре три года назад.
Доктору Блошу было лет тридцать. Мегрэ мог бы поклясться этот человек холостяк, употребляющий морфий с самого начала своей врачебной практики, а может, даже со студенческой скамьи. Не случайно он обосновался на Монмартре. Легко было представить, какие у него пациенты. Без сомнения, его профессиональная карьера закончилась. Он уже был жертвой наркомании.
- Что вы знаете о погибшей?
- Фамилию, адрес - она числится у меня в картотеке. И то, что она наркоманка с пятнадцатилетним стажем.
- Сколько ей было лет?
- Сорок восемь - сорок девять.
Глядя на исхудавшее тело, лежащее поперек кровати, на редкие и бесцветные волосы умершей, трудно было в это поверить.
- Нечасто бывает, чтобы морфинистка еще. и пила, правда?
- Но бывает.
Его руки дрожали, как по утрам у пьяницы, а губы дергались в нервном тике.
- Вы, конечно, старались ее вылечить?
- Сначала, разумеется. Но это был совершенно безнадежный случай. Я ничего не Мог сделать. Она по целым неделям не выбывала меня.
- Это означает, что графиня хотела вас видеть, когда у нее кончался наркотик и она стремилась получить его за любую цену?
Блош взглянул на коллегу. Лгать не имело смысла. Вид трупа, да и всей квартиры в целом не допускали иной версии..
- Не буду читать господам лекцию. Общеизвестно - завзятый наркоман не может обойтись без наркотика. Не знаю, где она их брала. Не спрашивал ее об этом. Два раза, когда сюда приходил, у нее были настоящие галлюцинации. Это мы называем синдромом отрыва. Тогда я делал ей укол.
- Она не рассказывала о своей жизни, родных?
- Знаю только, что она и вправду была женой графа фон Фарнгейма. По-моему, он был австрийцем, намного старше ее. Когда-то они жили на Лазурном Берегу, в большом собственном доме, о чем графиня часто вспоминала.
- Еще один вопрос, доктор: она оплачивала ваши гонорары чеками?
- Нет. Наличными.
- Конечно, вы ничего не знаете о ее знакомых, круге общения, о поставщиках наркотиков?
- Нет, нет.
Мегрэ воздержался от дальнейших вопросов.
- Спасибо. Вы можете идти.
И сейчас Мегрэ не хотел дожидаться, когда приедет прокурор, а особенно - отвечать на вопросы настырных журналистов, которые не заставит себя долго ждать. Он мечтал как можно быстрее выбраться из этой унылой смердящей квартиры.
Комиссар дал несколько поручений Жанвье и отправился на набережную Орфевр, где ему передали, что судебный врач доктор Поль просил его позвонить.
- Заканчиваю рапорт. Результаты получите завтра утром, - сказал бородач, у пего на очереди сегодня Вечером было очередное вскрытие. - Хотел однако сообщить вам две детали, которые могут иметь значение для следствия. Первое: без всякого сомнения, девушке не было двадцати четырех лет, как значится в паспорте. Состояние ее организма самое большее на двадцать лет.
- Вот как?
- Абсолютно уверен. Второе: она уже рожала. Вот и все. Что касается убийства, то его совершил, видимо, необычайно сильный человек.
- А женщина могла сделать это?
- Не исключено. Но она должна была бы обладать воистину мужской силой.
- Вы уже знаете о новом убийстве? Вас вот-вот вызовут на улицу Виктор-Массе.
Доктор Поль пробурчал что-то о пропавшем обеденном перерыве, и оба положили Трубки.
В дневных выпусках газет были помещены фотографии Арлетты и, как обычно, указаны телефоны, по которым можно было сообщить информацию, интересующую следствие по данному делу. Несколько человек ждали в приемной. Их прислал один их инспекторов. Мегрэ забежал домой перекусить. Жена ни о чем не спрашивала, так как все поняла по его глазам.
Продолжал идти дождь. Вся одежда промокла, и комиссар должен был переодеться.
- Уходишь?
- Вернусь, наверное, только утром.
- Нашли графиню?
Газеты еще не писали об убийстве на улице Виктор-Массе.
- Да. Задушенную.
- Как бы ты не простудился! По радио говорили, что скоро ожидается похолодание, а утром гололед.
По дороге Мегрэ выпил рюмочку аперитива и шел пешком до площади Республики, чтобы подышать воздухом.
Сначала он собирался передать дело Арлетты Лапуэнту, но затем решил, что это слишком жестоко, и подумал, что будет лучше, если им займется Жанвье.
Инспектор Жанвье еще был занят. Он ходил с фотографией Арлетты по Монмартру, от дома к дому, уделяя внимание прежде всего маленьким гостиницам, где часто снимали комнаты на время.
Фред не скрывал, что Арлетта, Как и другие девушки, уходила с кем-то из посетителей после закрытия. Не водила их к себе, как сообщила консьержка с Нотр-Дам-де-Лоретт, но и не могла удаляться далеко от кабаре. Поэтому, если она имела постоянного любовника, вполне возможно, что они встречались в отеле.
Жанвье интересовался и неким Оскаром, о котором не было известно абсолютно ничего, кроме его имени, произнесенном один раз Арлеттой.
Из-за недостатка людей под рукой Мегрэ оставил на улице Виктор-Массе Лоньона. Эксперты, наверное, закончили свою работу, и прокурор, скорее всего, уже уехал, пока Мегрэ обедал.
Когда комиссар вернулся на набережную Орфевр, кабинеты были темны и пусты. В большой комнате инспекторов он застал только Лапуэнта, который занимался бумагами, найденными ящике у графини. Инспектор должен был привести их в порядок.
- Нашел что-нибудь, малыш?
- Еще не закончил. Все находится в страшном беспорядке, трудно разобраться. Сортирую их по датам. Заказал несколько телефонных переговоров. И Ниццу тоже.
Он вытащил из стопки бумаг открытку с видом большого шикарного особняка над Заливом Ангелов. Вилла, окруженная пальмами, была построена в скверном псевдомавританском стиле. Не хватало только минарета. В углу карточки было напечатано: "Оаза".
- Как следует из документов, - сказал Лапуэнт, - она проживала здесь с мужем пятнадцать лет назад.
- Ей не было тогда и тридцати пяти.
- А это фотография того времени: она с графом.
На любительской фотографии супруги стояли перед воротами виллы, женщина держала на поводке двух огромных русских борзых.
Граф фон Фарнгейм был маленьким худеньким элегантным человечком с седой бородкой и моноклем. Его спутница представляла из себя крупную женщину, из тех. на кого оглядываются мужчины на улице.
- Ты знаешь, где они поженились?
- На Капри.
- Сколько лет было графу?
- В год свадьбы ему исполнилось шестьдесят пять. Их семейная жизнь продолжалась неполных три года. Граф купил "Оазу", как только они приехали из Италии.
В бумагах было всего понемногу: пожелтевшие счета,
паспорта с бесчисленными визами, входные билеты в казино Ниццы и Канн. И кроме того, пачка писем, которые Лапуэнт еще не успел просмотреть. У их автора был острый почерк, он предпочитал готический шрифт и подписывался: "Ганс".
- Ты знаешь ее девичью фамилию?
- Мадлен Лаланд. Решилась в Ла Рош-сюр-Йон в Вандее. Одно время была статисткой в "Казино де Пари".
Лапуэнт считал свое теперешнее занятие чуть ли не настоящим наказанием.
- Ничего нового? - спросил он, помолчав.
Конечно, он имел в виду Арлетту.
- Жанвье раскручивает этот клубок. Да и я немного.
- Патрон пойдет в "Пикрат"?
Мегрэ кивнул. В своем кабинете он застал инспектора, который отвечал по телефону и принимал людей, явившихся но поводу установления личности "звезды" стриптиза.
- До сих пор ничего важного. Одну старую даму я отправил в Институт судебной экспертизы. Она, увидев фотографию трупа, была полностью уверена, что это ее дочь. Но работник морга знает ее давно. Она - психопатка, уже лет десять осматривает тела всех женщин, которые к ним поступают.
На сей раз синоптики не ошиблись с прогнозом: Мегрэ сразу почувствовал, что похолодало, и поднял воротник пальто. До Монмартра он добрался быстро. Было чуть больше одиннадцати, и ночная жизнь еще не началась. Люди сидели в кино и театрах, в ресторанах только зажигали огни. В дверях еще не стояли швейцары в ливреях с галунами.
Он зашел в кафе на углу улицы де Дуэ, где уже бывал несколько раз и где его знали. Хозяин, бывший по своей натуре типичной совой, только приступал к работе. Днем бар обслуживала его жена и официант, а он сменял их; вечером.
- Чем могу служить мсье комиссар?
Мегрэ увидел человечка, которого хозяин показал ему глазами. Это был, без сомнения, Кузнечик. Он стоял у стойки, не намного возвышаясь над ней, и потягивал мятный ликер с содовой. Он тоже узнал комиссара, но делал вид, что погружен в изучение расписания заездов лошадей, отпечатанного в газете, и ставил там значки карандашом.
Его можно было принять за жокея, так как он имел соответствующие наезднику фигуру и вес. Но вблизи вид у него был пренеприятный: при детском росте - сморщенное серое лицо без всякого выражения, только глаза, живые и беспокойные, замечали все вокруг. Затаившийся в засадке зверек!
В своем строгом костюме он выглядел, как мальчик, идущий к первому причастию.
- Вы были здесь вчера около четырех утра? - спросил Мегрэ хозяина, заказав кальвадос.
- Как всегда. Я понял, в чем дело, мсье. Я видел ее. Читаю газеты.
С этими людьми все было просто. Несколько музыкантов пили кофе со сливками перед началом работы. Увидел он и двух или грех авантюр истов, с которыми уже сталкивался и которые сейчас старались выглядеть как можно более невинно.
- Как она себя вела?
- Как всегда в это время.
- Приходила каждую ночь?
- Нет. Только когда чувствовав, что еще не добрала, Пила рюмку-другую чего-нибудь покрепче перед сном и никогда не засиживалась.
- А прошлой ночью?
- Была изрядно пьяна, но молчала. Ни с кем не заговаривала. Только со мной, когда делала заказ.
Здесь не было седого мужчины, средних лег, низкорослого крепыша?
Мегрэ не сообщил журналистам об Оскаре, и в газетах о нем тоже ничего не упоминалось. Комиссар называл его имя только Фреду, а тот, в свою очередь, мог сообщить содержание их беседы Кузнечику…
- Никого похожего не было, - ответил хозяин. Как показалось Мегрэ. слишком уж уверенно.
- А вы знаете Оскара?
- На Монмартре много Оскаров. Но никого похожего на интересующего вас я не знаю.
Мегрэ подвинулся и оказался рядом с Кузнечиком.
- Не хочешь ничего сказать?
- Ничего не знаю, мсье комиссар.
- Вчера целую ночь простоял на дверях "Пикрата"?
- Почти Может, раз или два сбегал на улицу Пигаль, чтобы раздать проспекты. Был и здесь. Покупал сигареты для одного американца.
- Не знаешь Оскара?
- Никогда о нем не слышал.
Этот тип принадлежал к породе людей, никогда не пасующих перед полицией. Он намеренно говорил с деревенским акцентом, изображая из себя этакого гавроша, что весьма забавляло посетителей.
- Знаешь друга Арлетты?
- У нее был друг? Что-то новенькое.
- Видел, как кто-то ждал ее у входа?
- Известно кто. Клиенты.
- Она уходила с ними?
- Не всегда. Иногда не могла их отшить и приходила сюда, чтобы отцепились.
Хозяин, который без стеснения слушал их разговор, утвердительно кивнул.
- Не встречал ее днем?
- До полудня я сплю, а потом хожу на скачки.
- У нее была близкая подруга?
- Она зналась с Бетти и Таней. Но так. вообще. По-моему, Таня и Арлетта не шибко ладили.
- Никогда не просила тебя достать наркотиков?
- А зачем?
- Для себя.
- Нет. Любила выпить, даже слишком любила, но не верю, чтобы кололась.
- Ты в самом деле ничего о ней не знаешь?
- Только то, что это была самая красивая баба, из тех, кого доводилось встречать.
Мегрэ иронически улыбнулся, оглядывая с ног до головы этого цыпленка.
- Ты приставал к ней?
- А почему нет? Я не упускаю своего. И не только такие…, но, приличные дамы имели на меня виды.
- Это правда, - ввернул хозяин. - Не знаю, почему, но все здесь от него шалеют Сам видел, как совсем не старые и совсем не страшные дамы приходили сюда утром и час, а то и больше ждали его.
Широкий рот карлика растянулся в понимающей и скабрезной улыбке:
- Наверное, все дело в этой штуковине, - он сделал, неприличный жест.
- Ты спал с Арлеттой?
- Я же вам сказал.
- Часто?
- Один раз.
- Она сама тебя позвала?
- Видела, что я хочу ее.
- Где это было?
- Ясно, что не в "Пикрате". Мсье знает "Модерн" на улице Бланш?
- Это был отель со сдачей комнат на час, хорошо известный полиции.
- Именно там?
- И хороша она была в постели?
- Знала множество позиций.
- Ей это доставляло удовольствие?
Кузнечик пожал плечами.
- Даже если и не доставляло, то все равно вопила от кайфа, как ненормальная. Они всегда так: чем меньше чувствуют, тем больше хотят показать, что балдеют.
- Она была тогда пьяна?
- Как всегда.
- А с шефом?
- С Фредом? Он вам рассказал?
С минуту Кузнечик размышлял, затем допил свой бокал.
- Не мое это дело, - сказал он в конце концов.
- Но он ее хотел?
- Как все.
- Как ты?
- Я вам уже сказал. А если хотите, - пошутил Кузнечик, - могу вам все нарисовать. Мсье придет в "Пикрат"?
Мегрэ отправился в кабаре, не дожидаясь Кузнечика, который через несколько минут должен был заступать на свой рабочий пост. Красная вывеска уже светилась. С витрины еще не сняли фотографию Арлетты. Окно и дверные шторки были закрыты. Не доносилось и звуков музыки.
Он вошел и увидел сначала Фреда в смокинге, который расставлял бутылки в баре.
- Так и знал, что вы вернетесь - сказал он. - Правда, что нашли графиню, которую кто-то задушил?
В том, что он знал об этом, не было ничего удивительного. Ведь случилось это в том же самом районе. А может быть, уже сообщили по радио.
Два музыканта, один очень молодой, с напомаженными волосами, другой лет сорока, тщедушный и мрачный, сидели на эстраде и настраивали инструменты. Официант накрывал столы. Роза, наверное, находилась на кухне или еще не спускалась вниз.
В ярких отблесках светильников под розовыми абажурами стены казались кроваво-красными и зловещими. В таком освещении люди напоминали заведенных марионеток. На секунду Мегрэ показалось, что он находится в фотолаборатории. Нужно было время, чтобы привыкнуть к этому нелепому раздражающему свету. Глаза находившихся в зале мерцали темными провалами, а губы исчезли с гротескных лиц.
- Мсье комиссар, если вы остаетесь, отдайте, пожалуйста, пальто и шляпу жене. Роза!
Она выплыла из кухни в черном атласном платье и крошечном, затейливо вышитом фартучке. Почтительно забрала пальто и шляпу Мегрэ.
- Вы желаете сесть за столик?
- Девушки уже здесь?
- Они переодеваются и спустятся через минуту. У нас нет гримуборной, и им приходится пользоваться нашими спальней и ванной. Знаете, я долго думал о ваших утренних вопросах. Мы с Розой долго их обсуждали и абсолютно уверены, что Арлетта не могла подслушать разговора между посетителями. Иди-ка сюда, Дезире.
Он был лыс, с пушистым нимбом редких волос вокруг блестящей макушки, словно официант, сошедший с плаката, рекламирующего известную марку аперитива. Дезире прекрасно знал об этом и, добиваясь большего сходства, даже отпустил бакенбарды.
- Будь откровенен с комиссаром. Ты обслуживал кого-нибудь около четырех часов прошлой ночью?
- Нет, мсье.
- А ты видел двух мужчин - один из них низкорослый, средних лет? - И Фред добавил, покосившись на Мегрэ - Похож немного на меня.
- Нет, мсье.
- С кем разговаривала Арлетта?
- Она долго сидела со своим парнем. Чуть позже выпила несколько рюмок с американцами. И это все. Да, перед самым закрытием подсела к Бетти, и они заказали коньяк. Я внес это в ее счет. Мсье может проверить.
В дверях кухни появилась брюнетка, профессионально стрельнув глазками, оглядела зал, где только Мегрэ не принадлежал к персоналу кабаре, и неторопливо направилась к эстраде, присела за пианино и вполголоса завела разговор с музыкантами. Вся тройка пристально уставилась на комиссара. Потом девушка коснулась клавиш, молодой музыкант извлек несколько звуков из саксофона, второй сел за ударные, и зал наполнила джазовая импровизация.
- Нужно, чтобы люди, проходящие мимо, слышали музыку, - объяснил Фред. - Но все равно раньше, чем через полчаса, никто не зайдет. Клиенты избегают унылых безмолвных заведений, напоминающих музей восковых фигур. Что вам подать, мсье? Если займете место за столиком, то лучше будет - бутылка шампанского.
- Я бы предпочел рюмку коньяку.
- Хорошо. Но бутылка пусть все же стоит. Понимаете, при открытии мы всем обязательно подаем шампанское.
Фред исполнял свою работу с тем неподдельным удовлетворением человека, который всю жизнь стремился к заветной мечте, и она наконец-то сбылась. Альфонси зорко наблюдал за происходящим вокруг. Его жена присела на стул в глубине зала, за оркестром. Она, видимо, тоже была вполне довольна жизнью. Наверняка супруги долго ждали того заветного часа, когда они смогут завести свое дело.
- Я посажу вас в "шестерку", там, где сидела Арлетта со своим ухажером в тот, последний, вечер. Если вы захотите поговорить с Таней, то прошу подождать, пока заиграют джайв. Тогда Жан-Жану нужен будет только аккордеон, и Таня освободится. Когда-то у нас была и пианистка, а потом мы ангажировали Таню, и выяснилось, что она может играть, и вполне прилично. Мы решили, что будет более экономно и целесообразно, если помимо танцев она займет место и в оркестре. Вот идет Бетти. Я вас сейчас ей представлю.
Мегрэ уселся в ложе как обычный клиент. Вскоре Фред подвел к нему молодую рыжеволосую женщину в голубом платье, усыпанном блестками.
- Это комиссар Мегрэ. Он ведет расследование по делу об убийстве Арлетты. Не бойся его, он вполне порядочный человек.
Ее можно было бы назвать красивой, если бы не ее худощавая фигура с ярко выраженной мускулатурой, как у мужчины. В полумраке Бетти вполне могла бы сойти за парня, переодетого в женское платье. Ее голос тоже соответствовал облику - низкий, с довольно заметной хрипотцой.
- Я могу присесть?
- Прошу. Что вам заказать?
- Спасибо, лучше не сейчас. Дезире только что налил мне рюмочку. Этого пока вполне достаточно.
Бетти Брюс выглядела очень усталой. Трудно было представить, что она находится здесь сейчас для того, чтобы разжигать мужчин. Похоже, она и сама не питала никаких иллюзий по поводу своего успеха у сильного пола.
- Вы бельгийка? - поинтересовался Мегрэ, услышав ее специфический выговор.
Я из Андерлехта. это недалеко от Брюсселя. Я начала работать рано, в труппе акробатов. Отец тоже был циркачом. Благодаря цирку я и оказалась в Париже.
- Сколько вам лет?
- Двадцать восемь. Для профессии акробата это уже много, поэтому я и стала танцевать.
- Вы замужем?
- Была когда-то, за жонглером. Но он меня бросил.