* * *
На третью неделю января, когда все было засыпано тонким слоем снега, Наоми, дождавшись обеденного перерыва, поспешила домой. Энсон отправился вместе с ней.
- Ты вовсе не обязан был меня сопровождать, - сказала она, вытаскивая из сумочки ключи.
- Да ладно, хоть на полчасика сбежать из школы.
Энсон Чаффинс был угловатым, неуклюжим парнем со своими причудами. Но Наоми искренне считала его хорошим редактором и превосходным журналистом. И он как-никак оказал ей любезность, согласившись сопровождать Наоми на выпускной.
Там он слегка поприставал к ней, но без особой назойливости, так что им удалось сохранить приятельские отношения.
Щелкнув замком, Наоми распахнула дверь и впустила Энсона в дом.
- Я поднимусь наверх, прихвачу камеру. Между прочим, мне не пришлось бы за ней ехать, если бы ты заранее сказал, что нужны снимки с репетиции школьного драмкружка.
- Может, я предпочел забыть об этом, чтобы хоть на полчасика сбежать с уроков, - ухмыльнувшись, он поправил очки в темной оправе. Те постоянно съезжали на кончик его орлиного носа.
За стеклами очков светло-голубые глаза его казались еще бледнее.
Энсон огляделся.
- А колы у вас, случаем, не найдется? Чтоб не уезжать с пустыми руками.
- Конечно, найдется. Помнишь еще, где кухня?
- Помню. Дом у вас что надо. Прихватить тебе баночку?
- Ага, - стащив перчатки, Наоми сунула их в карман пальто.
Энсон глянул на нее со своей фирменной усмешкой:
- А как насчет чипсов?
Закатив глаза, Наоми сдернула с себя шапку.
- Поищи сам. Я скоро вернусь.
- Не торопись. У нас в запасе еще двадцать пять минут. А это что? Твое?
Он подошел к черно-белой фотографии, стоявшей на самом видном месте. Пожилой мужчина дремал в парке на скамье. Рядом с ним спала ушастая собачонка.
- Да. Я подарила ее Гарри на день рождения пару недель назад. И он пристроил ее тут, в фойе.
- Превосходно, Карсон. Просто превосходно.
- Спасибо на добром слове, Чаффинс.
Невольно усмехнувшись - Энсон всех называл по фамилии и просил, чтобы к нему обращались так же, - Наоми заспешила по лестнице наверх.
Тут она с удивлением обнаружила, что Конг сидит у комнаты ее матери. Пес обычно коротал время в спальне Мейсона, а в теплую погоду выбирался через маленькую дверцу во двор, погреться на солнышке или сделать свои собачьи дела в специально отведенном для этого углу.
- Привет, малыш, - потрепав его на ходу, она шагнула было дальше, но Конг заскулил. - Прости, но я буквально на пять минут.
Но пес заскулил снова, заскребся в дверь. Наоми почувствовала, как сердце у нее упало.
- Мама дома?
Неужели светлая полоса все-таки кончилась?
Она-то думала, что мама на работе, с Сетом и Гарри. В ресторане готовился праздничный обед, так что дел было невпроворот.
Приоткрыв дверь, Наоми заглянула внутрь. Занавески плотно задернуты - плохой знак. В тусклом свете она разглядела мать - та лежала у себя на кровати.
- Мама.
На Сьюзан был красный свитер, который они купили тогда в порыве вдохновения, а не рабочая блузка с жилетом.
Конг запрыгнул на кровать - что ему строжайше запрещалось - и вновь заскулил.
Сьюзан даже не шевельнулась.
- Мама. - Шагнув ближе, Наоми включила настольную лампу.
Та лежала без движения. Белое лицо, полуприкрытые глаза.
- Мама! - Наоми схватила Сьюзан за плечо, тряхнула. - Мама, проснись! Проснись же!
Таблетки стояли здесь же, на столике. Нет, не таблетки. Пузырек. Пустой пузырек.
- Проснись! - Схватив мать за руки, она потянула ее на себя. Голова у той качнулась, упала на грудь. Она обняла Сьюзан, потянув с кровати.
Пусть только встанет, сделает пару шагов.
- Эй, Карсон, чего ты так разоралась? Я уж подумал… что тут…
- Позвони в "Скорую", живо. Набери девять-один-один.
Будто в оцепенении, наблюдал он за тем, как обмякшее тело Сьюзан падает на кровать, как глаза незряче глядят в потолок.
- Ох ты… Это твоя мама?
- Звони в "Скорую". - Наоми прижалась щекой к груди Сьюзан, начала давить на сердце. - Она не дышит. Пусть поторопятся. Скажи, что она приняла элавил. Передозировка.
Вытащив телефон, он второпях начал жать девять-один-один. Наоми, отдуваясь, пыталась делать искусственное дыхание.
- Да, да, пришлите "Скорую". Она перебрала с эльдервилом.
- Элавил!
- Простите, элавил. Черт, Карсон, я не знаю адрес.
Она прокричала адрес, не обращая внимания на слезы, градом катившиеся по щекам.
- Мама! Мама, прошу тебя!
- Нет, она не движется, не просыпается. Дочь пытается сделать ей искусственное дыхание. Я… даже не знаю. Лет сорок, должно быть.
- Тридцать семь, - выкрикнула Наоми. - Пусть поспешат.
- Врачи сейчас приедут, - помедлив, Энсон присел рядом с Наоми, похлопал ее по плечу. - Она… то есть дежурная… сказала, что машина где-то рядом. Так что они скоро будут.
Сглотнув, он коснулся руки Сьюзан.
Та была мягкой на ощупь. Мягкой и холодной. Как будто она долго пробыла на морозе.
- Господи, Карсон. Я… слушай-ка… - Он вновь коснулся плеча Наоми. - Мне кажется… она мертва.
- Нет, нет, нет. - Наклонившись над матерью, она принялась дышать еще усердней, ожидая, что та тоже вздохнет в ответ.
Но ждала она напрасно. В глазах царила мертвая пустота. Вроде той, что сквозила из глаз женщин, чьи фотографии висели на стенах погреба.
Наоми устало откинулась назад. Она не плакала, лишь молча пригладила волосы матери. В груди у нее не ощущалось ни капельки тяжести. Там, как и во взгляде матери, не было ничего.
Это шок, как-то отстраненно подумала Наоми. Она в шоке. А ее мать мертва.
Услышав внизу звонок, она поднялась на ноги:
- Пойду открою. А ты побудь пока здесь. Не оставляй ее одну.
- Я… ладно. Ладно.
Наоми вышла, почти как во сне. Энсон бросил взгляд на мертвую женщину.
Да уж, через полчаса они точно не вернутся в школу.
Пять
Свое новое черное платье она надела на похороны матери. Прежде Наоми не случалось бывать на похоронах, а поскольку погребения не предполагалось, это больше всего походило на поминки.
Сет специально выкроил время, чтобы поговорить об этом с ней и с Мейсоном. Может, отвезти тело Сьюзан в Сосновый луг и предать земле там?
Нет, нет, нет.
А как насчет кладбища в Нью-Йорке?
Наоми удивило, с какой решительностью воспротивился этому Мейсон. Никаких похорон в Нью-Йорке. Будь их мать счастлива здесь, она бы не ушла так рано.
В результате тело кремировали, чтобы весной арендовать лодку и рассеять прах по ветру, над морем.
Конечно, не обошлось без слез, но Наоми плакала не столько от горя, сколько от гнева.
Ей пришлось побеседовать с полицией. Второй раз за ее жизнь полицейские нагрянули к ним в дом, ходили по комнатам, задавали вопросы.
- Я детектив Россини. Искренне сочувствую вашему горю. Понимаю, как вам сейчас нелегко, но мне надо задать вам несколько вопросов. Могу я зайти к вам в комнату?
Наоми случалось видеть в фильмах женщин-детективов, весьма умных и привлекательных, но она считала это чисто киношным трюком. Однако детектив Россини выглядела так, будто и правда могла играть в кино.
- Заходите.
Наоми спряталась у себя в комнате, поскольку не знала, что еще ей делать - со всеми этими полицейскими, которые опрашивали Сета и Гарри. С ее мамой…
Россини присела на кровать, напротив Наоми, которая сидела на стуле, поджав под себя колени.
- Скажи, почему ты пришла сегодня домой? Почему ты и твой приятель не были в школе?
- Это было в перерыве, мы приехали, чтобы забрать мою камеру. Мы вместе выпускаем школьную газету. Предполагалось, что я сделаю пару снимков с репетиции нашего драмкружка. Он все еще здесь? Чаффинс… то есть Энсон еще здесь?
- Мой напарник уже допросил его и увез в школу.
- Он обязательно расскажет. - Наоми закрыла лицо руками. - Расскажет всем про мою мать.
- Мне очень жаль, Наоми. Что произошло, когда вы пришли домой?
- Чаффинс захотел колу, и я сказала, чтобы прихватил две, а сама отправилась наверх за камерой. А Конг, наш пес… он сидел у спальни мамы. Сидел и скулил. Обычно он находится в комнате Мейсона или во дворе, ждет, пока мы придем из школы. А тут… Дверь была прикрыта, и я распахнула ее. Я решила… я подумала, что она спит или плохо себя чувствует. Она не просыпалась, и тут я увидела таблетки. Точнее, пустой пузырек. Чаффинс поднялся наверх, и я сказала, чтобы он позвонил в "Скорую". Я пыталась сделать ей искусственное дыхание. Мы проходили в школе, и я знала, как это делать. Но все было без толку.
- Стало быть, когда ты вошла, она лежала на кровати.
- Я пыталась поднять ее, хотела, чтобы она сделала хоть пару шагов. Я знала, что ей нужно расходиться. Потом бы я отвезла ее в больницу.
- Она уже поступала так прежде? Я имею в виду передозировку лекарства.
Наоми молча кивнула.
- Когда ты в последний раз виделась с ней сегодня?
- Утром. Гарри приготовил завтрак, но мама не пришла в столовую. Я поднялась наверх и застала ее за сборами. Она была в хорошем настроении. Сказала, что ей до работы нужно забежать в пару мест, так что позавтракает она позже. Пожелала мне хорошего дня.
Подняв голову, Наоми взглянула на детектива Россини.
- Мой брат. Мейсон.
- Твой дядя уже поехал за ним в школу, так что не беспокойся.
- Вы знаете, кто мой отец?
- Да, Наоми, знаю. И понимаю, что второй раз в жизни ты сталкиваешься с тем, что не каждому взрослому под силу.
- Получается, все теперь узнают? Мы поменяли фамилию, но теперь и это не поможет?
- Мы сделаем все возможное, чтобы это не просочилось в прессу. - Россини на мгновение умолкла. - Тебе известно, как часто твоя мама общалась с твоим отцом?
- Она писала ему и несколько раз ездила в тюрьму. Уже после того, как мы перебрались в Нью-Йорк. Мейсон узнал и рассказал мне. Мама скрывала это от всех. Мы ничего не сказали дяде Сету или Гарри. Еще она говорила с создателями фильма - тоже по его настоянию. Мейсон и это обнаружил. Но она очень старалась совладать с собой, изо всех сил, и несколько месяцев все шло как нельзя лучше. Она выглядела счастливой… по крайней мере, более радостной. Не думаю, чтобы она когда-нибудь была счастлива после той давней ночи…
- Что ж, пока хватит. Твой дядя сказал, что позвонит бабушке с дедушкой, сам им обо всем расскажет. Мистер Доббс сейчас внизу. Попросить его подняться? Чтобы он побыл с тобой.
- Нет, не надо. Мэм, вы спрашивали, не общалась ли мама с отцом. Она что, разговаривала с ним сегодня? Этим утром?
- Лично я так не думаю.
- Но что-то случилось. Должно быть, он написал ей. Что-то такое, из-за чего она пришла домой и наглоталась этих таблеток.
- Мы пока в процессе расследования, - сказала детектив, вставая со своего места.
- У вас есть что-то… Я не видела в ее комнате записки. Да и не смотрела. Я пыталась… Она не могла уйти, не оставив записки. Не попрощавшись с нами. - Наоми с трудом сдержала рыдание. - Она любила нас. Любила. И в каком бы настроении ни была, обязательно попрощалась бы.
- Конечно, мама любила тебя. Она оставила записку, адресовав ее всем вам. Положила на столик в комнате твоего дяди.
- Где эта записка? Я должна прочесть ее. Я хочу знать, что она написала, прежде чем выпить таблетки и уйти от нас.
- Твой дядя сказал, что ты захочешь знать. Подожди здесь.
Что сделал их отец? Из-за чего их мать так быстро пала духом? Так быстро и так фатально.
Наоми встала, когда в комнату снова вошла Россини. Последние слова матери она выслушает стоя, а не съежившись на стуле.
- Тебе придется читать сквозь пакет для улик. Записка будет приложена к делу.
- Не важно. - Взяв пакет, Наоми подошла к окну, откуда сочился неяркий зимний свет.
Я так виновата перед вами. Я совершила столько ошибок, все время лгала и изворачивалась. Я лгала людям, которые заслуживали совсем иного отношения. Я поступала так, поскольку Том меня об этом просил. Сотни раз пыталась я освободиться, и все напрасно. И вот теперь он разводится со мной, чтобы жениться на другой. На женщине, которая переписывалась с ним, которая ездила к нему больше двух лет. Он прислал мне бумаги для развода и письмо, в котором наговорил много ужасного. Но кое-что из этого ужасного - чистая правда. Я глупая и беспомощная особа. Я - никчемное существо. Я не смогла защитить своих детей, когда для этого были все возможности. Ты помог им, Сет. И ты, Гарри. Вы приютили нас, когда мы в этом так нуждались. Я знаю, вы и дальше будете присматривать за Мейсоном и Наоми. Мейсон, ты у меня такой умница, я ужасно горжусь тобой. Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, почему мама так поступила. Наоми, я не такая сильная и храбрая, как ты. Я пыталась, но безуспешно. Я так устала, детка. Мне хочется уснуть, уснуть навсегда. Пригляди за Мейсоном. Во всем слушайтесь Сета и Гарри. У вас все будет хорошо. Когда-нибудь ты поймешь, что так лучше для всех. Когда-нибудь ты простишь меня.
- С какой стати мне прощать ее? Она бросила нас только потому, что стала не нужна ему? Пришла домой и наглоталась таблеток, поскольку устала жить?
- Наоми…
- Нет-нет, не нужно подыскивать ей оправдания. Вы из полиции. Вы не знали ее, как не знаете никого из нас. Но вот что я вам скажу: так поступают только трусы. Он убил ее. Расправился с ней, как расправлялся с другими женщинами. Но у них не было выбора, а у нее он был. И все же она позволила убить себя. Ушла из жизни, когда все у нас стало складываться более-менее хорошо.
- Ты права. Ты абсолютно права, Наоми. Но пытки бывают не только физическими. Существует немало способов замучить человека до смерти. Тем не менее ты вправе злиться. У тебя есть право на злость, даже на ярость. Но когда эмоции схлынут, тебе стоит поговорить с кем-нибудь знающим.
- Очередной терапевт? Хватит с меня. Много пользы было от него маме?
- Ты не такая, как твоя мать. Но если тебе не захочется общаться с терапевтом или с подружкой, или с дядей, или со священником, - детектив достала из кармана визитную карточку, - можешь позвонить мне.
- Вы - второй коп, который дает мне свою карточку.
- А с первым ты разговаривала?
- Нет, мы сразу уехали оттуда.
- Что ж. - Россини положила карточку на столик, после чего подняла с кровати пакет для улик. - Копы умеют слушать. Детектив Анжела Россини к вашим услугам. Звони в любое время.
* * *
И вот тремя днями позже Наоми надела свое черное платье. Щипцами она подвила волосы, поскольку матери нравилось, когда они выглядели чуть волнистыми. Она ничего не сказала Сету о той злости, какую вызвала в ней предсмертная записка Сьюзан, - уж слишком измученным и потрясенным он выглядел. Не заводила она разговор на эту тему и с Мейсоном, во взгляде которого светилась странная пустота, и с Гарри, на которого неожиданно свалились заботы обо всех домочадцах.
Спрятав свое раздражение поглубже, она отправилась со всеми в ресторан.
На день его закрыли для посетителей, чтобы устроить поминки по Сьюзан. Всю подготовку провел Гарри - он сам настоял на этом. Расставил цветы и фотографии, подобрал музыку, приготовил еду.
Родители Сьюзан тоже приехали попрощаться с дочерью. После переезда в Нью-Йорк Наоми и Мейсон регулярно встречались с бабушкой и дедушкой. Им потребовалось не так уж много времени, чтобы понять, что все те ужасные вещи, которые отец их говорил про родителей жены, оказались очередной ложью.
Это были добрые, сердечные люди. Способные любить и прощать. Они простили дочь за то, что та вычеркнула их из своей жизни, запретила им видеться с внуками. Позже они оплатили ее лечение. Ни разу, по крайней мере в присутствии Наоми, не сказали они дурного слова о Сьюзан.
И никогда они не упоминали в разговоре Томаса Дэвида Боуза.
На поминки пришли все работники ресторана, а еще друзья Сета и Гарри. Заглянул кое-кто из учителей Наоми и Мейсона. Родители их одноклассников - по крайней мере некоторые из них - тоже пришли почтить память Сьюзан.
Появление детектива Россини стало для Наоми сюрпризом.
- Я и не знала, что полиция ходит на такие мероприятия.
- Мне хотелось выказать свое почтение. И узнать, как у тебя дела.
- Я в порядке. Хуже всего, похоже, моему дяде. Даже хуже, чем бабушке с дедушкой. Он думал, что сможет спасти ее. Думал, что ему это удалось. Он так старался. И Гарри тоже старался. Но сейчас он беспокоится главным образом из-за Сета. Про нас с Мейсоном он тоже не забывает, но главное для него - это Сет. Гарри сделал все, чтобы поминки прошли как можно лучше, чтобы все выглядело как прославление жизни. Но у мамы была такая жизнь, что особо и славить-то нечего.
- Тут ты не права. У нее были вы с Мейсоном, и это повод для радости.
- Спасибо на добром слове.
- Я говорю правду, Наоми. Ты сделала эту фотографию?
Она кивнула на снимок, где мать Наоми кружилась в танце с Сетом.
- Как вы узнали?
- Я же полицейский, - улыбнулась Россини. - Ты умеешь подмечать счастливые моменты. Но больше всего мне нравится вот этот снимок.
Она подошла к фото, которое Наоми сделала с помощью таймера. Здесь они были втроем: Сьюзан и ее дети. Гарри прислонил снимок к вазе с букетом розовых роз, ведь мать ее так любила этот цвет.
- Сразу видно, как она гордится тобой и твоим братом.
- Вы так думаете?
- Конечно. Копы умеют не только слушать, но и наблюдать. Она действительно гордилась вами. Вот о чем тебе нужно помнить. Что ж, мне пора возвращаться на работу.
- Спасибо, что зашли. - Наоми говорила это всем, кто заглянул на поминки.
Неожиданно для себя она увидела среди гостей Марка Райдера.
- Привет, - подошел он к Наоми.
- Привет.
Марк был высоким и симпатичным, с большими карими глазами. Каштановые волосы слегка вились на концах.
- Мне так жаль, что твоя мама умерла. Я так тебе сочувствую…
- Спасибо. Спасибо, что пришел.
- Я понимаю, каково тебе. Моя мама умерла, когда я был совсем маленьким.
- Правда? Но я… я же встречалась с твоей мамой.
- Отец женился на ней, когда мне было три. Она хорошая, совсем как настоящая мать. Но моя родная мама умерла.
- Я не знала. Мне очень жаль, Марк.
- Ну да, это всегда нелегко. Вот я и заглянул, чтобы поддержать тебя.
Растроганная, она сделала шаг вперед и обняла его. И тут же поняла свою ошибку, когда Марк обнял ее в ответ, совсем не по-дружески.
Наоми отстранилась.
- Мы же на поминках.
- Ну да, прости. Я просто подумал… - Он пожал плечами, стараясь скрыть неловкость. - Да что там…
- Спасибо, что пришел, - повторила она. - Если хочешь, в баре можно выпить чего-нибудь некрепкого.
- Пожалуй. Ну ладно, бывай.
Оставшись в одиночестве, Наоми с тоской взглянула в сторону двери. Может, уйти в соседнюю комнату, посидеть в одиночестве? Развернувшись, она сделала шаг вперед и чуть не столкнулась с Энсоном Чаффинсом.