Я бросила на него сочувственный взгляд.
С бумагами вечно проблемы. Отец потратил целую жизнь на то, чтобы разобраться с кучей бумаг, поступающих от морлоков из налоговой службы Его Величества: бесконечная игра под названием "наследство", в которой перетасованные и розданные карты никогда не сходились и в которой единственным победителем был продавец в канцелярском магазине, продающий бланки игрокам.
- А на ферме "Голубятня"? - поинтересовалась я. Ненавижу светскую болтовню, но о чем еще говорить с мужчиной, чье сердце разбито?
- Я слышал, ты нашла очередной труп, - сказал Дитер, нарушая убийственное хождение по кругу. - Мои поздравления!
Я радостно улыбнулась. Так лучше.
Дитер - один из тех редких людей, которые умеют правильно расставить приоритеты.
- В Торнфильд-Чейзе, - ответила я. - Это по соседству от вас. Мужчину по имени Сэмбридж. Он был резчиком по дереву. Повешен вверх ногами на двери спальни. Причина смерти неизвестна, по крайней мере мне.
- Роджер Сэмбридж? Говорят, он был дамский угодник, - заметил Дитер.
- Правда? - удивилась я. - Не в курсе.
- Ну, это то, что можно было бы назвать сельскими сплетнями. Вряд ли это обсуждалось в алтарной гильдии.
- Хо! Хо! Хо! - воскликнула я. - Если ты думаешь, что эти ведьмы не унюхают дамского угодника за тысячу ярдов, ты жестоко ошибаешься.
Чистая импровизация с моей стороны. Я ничего не знала о внецерковных делах алтарной гильдии, но полагалась на авторитетное суждение миссис Мюллет, говорившей, что как минимум две из этих дам "не лучше, чем должны бы".
- Что-то конкретное? - спросила я. - Мой мозг скоро взорвется от нехватки информации.
- Нет, - ответил Дитер. - Не из-за недостатка информации, а потому что он "не занят работой, для которой был создан". Шерлок Холмс, "Человек с рассеченной губой".
Я показала ему язык.
- Имена, пожалуйста.
- Что ж, я тебе ничего не говорил, но есть такая Лилиан Тренч.
- Тренч? Эта фамилия ничего мне не говорит.
А я-то думала, что знаю весь Бишоп-Лейси и его окрестности.
- Она живет недалеко от Пауперс-Уэлла, - уточнил Дитер. - Немного отшельница; ни с кем не общается. По крайней мере, так мне говорили, - торопливо добавил он.
- Через дорогу от Торнфильд-Чейза? - спросила я.
- Думаю, да.
Господь всемогущий! Может, это Лилиан Тренч пряталась за занавеской, когда я покидала усадьбу Сэмбриджа?
- Что-то еще? - допытывалась я.
- Ну… Не повторяй мои слова, но я слышал, она ведьма.
- Дитер, ты молодчина! - воскликнула я. Не смогла удержаться…
Дитер был доволен, словно кот, объевшийся сметаны. То, что англичанка назвала его "молодчиной", было для него почище рыцарского звания.
Я не стала ему говорить, что к нам уже заходил Карл Пендрака, думаю, надо оставить это при себе. Дитер уже и так достаточно несчастен и без новости о сопернике.
- Ты так и не ответил на мой вопрос, - заметила я. - Как ты попал в дом?
- Через парадный вход, - ответил он. - В качестве бывшего жениха я подумал…
- Постой, - сказала я. - Кто сказал "бывшего"? Ты?
- Нет. Это Офелия так выразилась.
- Фели? - я презрительно рассмеялась, точь-в-точь как Эррол Флинн в "Капитане Блюде". - Офелия? Моя дурочка сестра? Что она знает о любви и ухаживаниях? Ничего! Она играет на пианино. Точка! До-ре-ми-фа-соль-ля-си! Семь с хвостиком октав. Во всем остальном она глупа как пробка. - И я добавила: - Если тебя интересует мое мнение.
Дитер начал смеяться, но невесело. Потом резко умолк и уставился в темноту над моим плечом.
Я оглянулась и проследила за его взглядом.
На лестнице, с пепельным лицом, сжимая прядь волос в кулаке, стояла Фели.
Не буду утруждаться описанием воспоследовавшей сцены, скажу только, что она была малоприятной. Моя сестрица умеет устраивать скандалы почище Джоан Кроуфорд и Бетт Дэвис вместе взятых.
Не потрудившись извиниться, я прошла мимо ссорящихся любовников и ушла спать. Он умолял, она рвала и метала, как оперная примадонна.
Какой длинный день.
На следующее утро я решила спуститься к завтраку первой. Фели наверняка будет чувствовать усталость после выяснения отношений с Дитером, а Даффи плохо соображает по утрам с тех самых пор, как научилась читать. Три часа ночи для нее - это середина дня. Она укрывается одеялом, включает свой верный фонарик марки "Эвереди" и читает какого-нибудь пухлого Диккенса.
- Доброе утро, миссис Мюллет, - поздоровалась я - слишком громко и, подозреваю, чересчур жизнерадостно.
У бедной женщины так много хлопот теперь, когда отец болен, а дом в запустении.
- Доброе утро, милочка, - сказала она. - Хорошо спалось?
- Прекрасно. Я обнаружила еще один труп, но вы, наверное, в курсе?
- Разумеется. Такие новости разносятся как пожар. Не могу сказать, что я удивилась. Каждому свое, если ты понимаешь, о чем я.
Я не понимала, но со знающим видом кивнула.
- Вроде как Лилиан Тренч… - добавила я, предоставляя возможность вести разговор миссис Мюллет.
- Эй! - она плюхнула передо мной сосиски. - Эй! Не смей связываться с людьми такого сорта!
- Нет, - сказала я, - не связываюсь. - И это правда.
Пока что.
- Есть люди, от которых лучше держаться подальше, и она как раз такая.
- Потому что она ведьма? - предположила я.
- О? От кого ты это услышала? - спросила миссис Мюллет с преувеличенной небрежностью и слишком активно начала сметать крошки со стола. Я поняла, что она тоже об этом слышала.
- Не помню, - сказала я. - Может, от Даффи.
Даффи еще не спустилась к завтраку и не могла быть подвергнута допросу. В любом случае миссис Мюллет достаточно давно работает в Букшоу, чтобы понимать: не стоит встревать в войну между сестрами де Люс.
- Коты, свечи и трупы - все такое? - невинно уточнила я, ковыряясь вилкой в яйце пашот.
Мои познания о колдовстве ограничивались романом Денниса Уитли "Выход дьявола", который Даффи читала мне вслух на прошлое Рождество, когда я выздоравливала после падения с крыши. Он меня до такой степени напугал, что я неделю не могла спать.
- Хуже! - ответила миссис Мюллет. - Но больше ни слова.
"Хуже" означает секс. Я уверена.
Я не сильна в колдовстве, но достаточно хорошо знаю, что лучше оставить его книжным червям или тем, кому больше нечем заняться. Танцевать посреди ночи вокруг покрытых плесенью камней нагишом, сырость, ветер и влага - это не то, что мне представляется приятным.
- Он был резчиком по дереву. - Я решила вернуть разговор к мистеру Сэмбриджу. - Украшал церкви и не только. Ангелы, горгульи.
Я не стала ей рассказывать о хитрых херувимах, которых Роджер Сэмбридж вырезал на собственной кровати; о злобных чертях, которые тащат его в адское пламя.
Впервые я задумалась, зачем он это сделал. Считал, что заслуживает такую участь? Он совершил такой ужасный грех, что ему грозит вечная кара?
Но миссис Мюллет не отвлеклась на ангелов и горгулий.
- Им должно быть стыдно, - фыркнула она. - Моя подруга миссис Уолтер говорит, что костры хороши для ночи Гая Фокса, но в другое время нечего пугать коров и будить цыплят. Альф говорит, людям надо выпустить пар после того, что они видели на войне, и лучше возня посреди холмов, чем удар в ухо, но он служил в армии, не забывай, и видел разное, он не может говорить о боли и смерти даже с викарием - особенно с викарием. Но я скажу, все это нехорошо, и вы держитесь подальше от этих дел, мисси, от этих чернокнижников - так их Альф называет - одно зло. Что хорошего пытаться заглянуть в следующую неделю, когда ты еще одной ногой во вчерашнем дне. Если эта чепуха работает, говорит Альф, почему они не используют ее на скачках? Почему не делают это на бирже?
- Вы правы, миссис Мюллет, - сказала я, отодвигая стул.
Моя решимость навестить Лилиан Тренч крепла. Однако придется обождать, сначала надо съездить в больницу.
Я нашла Доггера в чулане. Он сидел на деревянной табуретке, накинув зеленый передник поверх костюма, и полировал отцовские ботинки.
- Ты хочешь взять их в больницу? - возбужденно спросила я. - Отец возвращается домой сегодня?
- Боюсь, что нет, мисс Флавия. Сегодня утром я разговаривал со старшей медсестрой. Она говорит, что у него была беспокойная ночь. Так часто бывает во время этой болезни. Пневмония - очень утомительное заболевание, и не только для пациентов, но и для членов семьи.
- Значит, сегодня мы его снова не увидим, - сказала я. Смысл слов Диггера был ясен.
- Иногда самую глубокую любовь можно проявить, только оставаясь в стороне, - отозвался Доггер. - Это нелегкая правда, но от этого она не перестает быть правдой.
- Я понимаю. Спасибо, Доггер.
Снег прекратился, но то, что нападало за ночь, смерзлось в хрустящую корку. Шины "Данлоп", которые установлены на "Глэдис", давили лед, словно яичные скорлупки. Дорога перед Святым Танкредом была особенно опасной из-за заледеневших следов проезжавшего утром транспорта - борозд, колей. Я осторожно пробиралась по неровностям, когда рядом со мной резко затормозил и пошел юзом сомнительного вида американский военный джип, эффектно остановившись поперек дороги.
- Хей, детка! - донесся знакомый голос. Карл Пендрака, кто же еще.
- Меня зовут не детка, - поправила я, подтащив "Глэдис" к джипу. - Я была бы очень признательна, если бы ты воздержался от подобных слов.
- Я просто пошутил, - сказал Карл. - Немного пыжусь в обществе Мордекая.
Он махнул вбок. Рядом с ним сидел человек, от которого были видны только огромные очки. Ниже Мордекай был закутан в гигантский шарф цвета хаки, волосы были спрятаны под вязаную шерстяную шапочку. От его дыхания исходили облачки пара, отчего он напоминал чайник, накрытый стеганым чехлом.
- Добыл для тебя кое-какую информацию, - продолжил Карл. - У тебя есть карандаш?
- Мне не нужен карандаш, - ответила я. - У меня есть мозги.
- Отважная крошка, не так ли? - сказал Карл, повернувшись к Мордекаю. - Почти такая же вредная, как ее сестра.
Я повернула руль "Глэдис" и собралась уходить.
- Эй! Постой! Разве тебе не интересно, что я узнал?
- Если ты можешь рассказать мне об этом, не изображая снисходительность, то да. - Я остановилась, но не обернулась.
- Прости, - сказал Карл. - Иногда юмор меня подводит.
Я медленно вернулась к джипу, давая ему возможность усвоить урок.
- Ты хотела знать победителя прошлогоднего майского дерби? - продолжил Карл. - Мордекай, скажем ей?
Огромные очки Мордекая повернулись ко мне, он отрицательно качнул головой и ничего не сказал.
- Мордекай застенчив, верно? Нервничает в обществе женщин.
Я могла бы заметить, что я не женщина, но тогда мне пришлось бы добавить, что я не девочка. Сложная тема для дискуссии, так что я решила промолчать.
- Арктический Принц, - объявил Карл. - Верно, Мордекай? Две минуты, тридцать десять целых и две пятых секунды. Выиграл на шесть корпусов. И знаешь что?
- Что? - спросила я.
- Это был самый денежный забег в истории дерби. Двадцать восемь к одному. Выигрыш составил двадцать две тысячи фунтов.
Я восхищенно присвистнула. Не смогла сдержаться.
Интересно, мистер Сэмбридж выиграл? Единственный способ узнать - достать его билет. Кроме этого…
- Есть информация о мистере Сэмбридже? - спросила я. Если покойный резчик по дереву внезапно разбогател, наверняка кто-то должен был заметить перемены в его привычках за последние шесть месяцев.
- Погоди, - сказал Карл. - Ты кое-что обещала мне, помнишь? У нас сделка.
- Помню, конечно. - Я скрестила руки на груди и бросила на него злобный взгляд. - Я не идиотка, если ты не в курсе.
- Ну не сердись, Флавия, - произнес он. - Я просто напоминаю. Вот, хочешь жвачку?
Он протянул упаковку "Ригли Сперминт", прекрасно зная, что это соблазн, против которого я не смогу устоять.
- Возьми две, они маленькие. - Он ухмыльнулся, и я сделала, как он сказал, только взяла три, чтобы преподать ему урок.
Карл снова ухмыльнулся, когда я убрала жвачку в карман.
Потом снова повернулся к Мордекаю.
- Напомни мне, - попросил он.
Мордекай наклонился и что-то прошептал Карлу на ухо, слова вылетали из его рта крошечными облачками пара, словно у поезда, несущегося из туннеля.
- Купил Торнфильд-Чейз пять лет назад, - повторил Карл. - Заплатил три тысячи фунтов. Наличными на бочку. До этого о нем нет никаких сведений. Мордекай считает, что резьба по дереву - просто прикрытие, а на самом деле он аферист и имеет дело с грязными деньгами.
Мордекай кивнул запотевшими очками.
- Помимо этого нам известно, что время от времени он выпивал пинту пива в "Гусе и подвязке" в Ист-Финчинге. Вечно угрюмый. "Угрюмый" - это слово Рози из бара, не мое. Но кому знать, как не ей. Кстати, ты, наверное, знаешь, что Сэмбридж мертв?
Я кивнула, пытаясь не выдавать больше информации, чем необходимо.
- Забавно, - заметил Карл. - Какое совпадение, он умер в тот день, когда ты попросила меня собрать о нем информацию.
- Гм-м-м, - отозвалась я, интонацией пытаясь изобразить, что я из Сен-Луиса, штат Миссури, - правда?
Карл взглянул на Мордекая, Мордекай взглянул на Карла.
- Задавать вопрос о мертвеце или о человеке, который вот-вот умрет, - это странно выглядит. У нас же не будет неприятностей, а? С полицией, имею в виду.
- Ну и ну! - сказала я. - Надеюсь, нет.
С этими словами я уселась на "Глэдис" и покатила по замороженному полю в направлении Торнфильд-Чейза.
Дорога, поднимающаяся к Пауперс-Уэллу, была опасной. Несмотря на солнце, температура воздуха упала и дул северный ветер. Более того, чтобы не упасть, мне несколько раз приходилось сходить с велосипеда и идти пешком по хрустящей замерзшей траве.
Надо признать, мне стоило одеться потеплее. Миссис Мюллет всегда нудит, что нужно хорошенько укутываться. "Не застуди почки, - талдычит она. - Холодные почки - это смерть, и я имею в виду не те, что подают к обеду".
Ценю ее заботу, но разве может человек, расследующий убийство, носить варежки? Приходится дуть на ладони, чтобы немного согреться.
Я двигалась навстречу ветру, пыхтя и задыхаясь. Легкие жгло от холода. Скорее бы поворот на Стоу-Понтефракт и Торнфильд-Чейз.
Добравшись до поворота, я с удивлением увидела свежие отметины шин: настолько свежие, что следы влаги, оставшиеся от колес, еще не успели замерзнуть. Я знала, что когда все вокруг покрывается льдом, большинство водителей предпочитает более плавную дорогу к востоку, в сторону Мальден-Фенвика. Тем не менее здесь проехали две машины: одна сюда, вторая отсюда.
Нет! Нет, это была одна машина. Она либо приехала со стороны Бишоп-Лейси и потом туда же уехала, либо поехала с этой стороны и потом должна была вернуться сюда.
Судя по следам шин, автомобиль изрядно потаскало из колеи в колею.
Приезд и отъезд по времени почти совпадали, судя по состоянию снега.
Я знала, что замерзание воды зависит от температуры воздуха. Если бы между приездом и отъездом машины прошло больше пятнадцати минут, более ранние следы успели бы заледенеть.
Это в теории. С такими резкими перепадами температуры семь оксфордских математиков должны исписать семь карандашей за семь лет, чтобы вычислить точные цифры.
Я просто приняла во внимание, что машина была тут недолго.
Когда я добралась до Торнфильд-Чейза, все прояснилось. Машина въехала в ворота, остановилась, развернулась и выехала обратно на дорогу. Из машины вышел пассажир, его следы вели прочь - но не к усадьбе мистера Сэмбриджа, а к дому напротив.
Дому, на окне которого подергивалась кружевная занавеска.
12
Существует искусство имитации несчастного случая. Это не так легко, как вы могли бы подумать, особенно если у вас мало времени в запасе. Первое и самое важное - он должен выглядеть совершенно естественным и спонтанным. Второе - в нем не должно быть ничего смешного, поскольку комедия исключает сочувствие.
У меня на расчеты оставалась лишь доля секунды, перед тем как привести план в действие.
Переезжая отпечатки ног у ворот коттеджа, я наклонилась в седле и позволила локтю скользнуть, явно нечаянно, и зацепить руль. "Глэдис" понесло по льду, я попыталась выровняться, но безуспешно. Стараясь сохранить равновесие, я крутила руль, временами казалось, что вот-вот справлюсь, но снова теряла контроль. В результате перед глазами наблюдателей развернулся зрелищный спектакль "девочка и велосипед": яростные рывки, скольжение, крен вправо-влево, а потом мы с грохотом влетели в изгородь, и "Глэдис" упала прямо на меня, дико крутя колесами.
Я спокойно лежала и считала до двадцати. Гибель должна казаться весьма вероятным исходом, и если не гибель, то глубокая кома.
Наконец я приоткрыла один глаз и рискнула осмотреться. Занавеска на окне была поднята, и на меня смотрело белое испуганное лицо, прикрывая рот рукой.
Почему Кружевная Занавеска не выбежала во двор, чтобы посмотреть, в порядке ли я?
Пора переходить ко второму акту моей маленькой драмы.
Медленно, с трудом я приподняла голову, ощупывая ее обеими руками, и заметила, что древний "Остин" во дворе Торнфильд-Чейза стоит на месте. Как я и подозревала, к нему не вели никакие следы. И полиция сюда сегодня утром явно не заглядывала. Единственные отпечатки на снегу принадлежали автомобилю, припаркованному у коттеджа с кружевными занавесками, и человеку, вышедшему из него.
Изображая чрезвычайные страдания, я оттолкнула "Глэдис" и встала на колени, цепляясь за изгородь. На самом деле я не сильно притворялась: я и правда ушиблась сильнее, чем ожидала. Руки и лицо были исцарапаны, и было такое ощущение, будто меня засунули в мешок и хорошенько потрясли.
Достоверность требует жертв.
Я размотала шарф и обернула его вокруг головы, заботливо прикрыв один глаз. Парочка ягод, потихоньку отщипнутых от ветки падуба и раздавленных между пальцами, создали прекрасное впечатление льющейся крови, которую я размазала по лицу, перед тем как накрутить импровизированную повязку.
После этого я встала на ноги, перешла через дорогу, приблизилась к дому и постучала в дверь.
Я внимательно прислушалась, но изнутри не доносилось ни звука. Ни шагов, ни голоса, предложившего подождать. Ничего.
Я снова постучала, на этот раз громче.
- На помощь! - возопила я.
Знаю, не самый оригинальный прием, но зато коротко и понятно.
Я приложила ухо к двери, и меня охватило странное чувство, как будто с стороны кто-то тоже прижался ухом к двери - в дюйме от меня. Я почти чувствовала его тепло, почти слышала стук сердца.
Я поскреблась в этом месте ногтями - к счастью, я начала отращивать их с тех пор, как меня сослали в Канаду, а затем вернули обратно. Скрип ногтей по дереву прямо в ухо должен быть тошнотворным для того, кто находится с другой стороны - как будто я грызу дверь зубами.
- На помощь! - взмолилась я, на этот раз более слабо, прижав указательный палец к губам, чтобы придать шипящие нотки своему голосу. Человеку с той стороны должно показаться, что я страдаю бронхиальным кровотечением.