- Доброе утро, вернее, добрый день, мистер Стокер. Не могли бы вы помочь мне? Я пытаюсь связаться с профессором Карлом Хайнцем Хайдекером. Это знаменитый химик, лауреат Нобелевской премии, если не ошибаюсь, и мне довелось узнать, что он проводит отпуск в наших краях. Я подумала, что даже если он не остановился в "Тринадцати селезнях", он мог заходить в паб.
Маловероятно, поскольку я только что придумала профессора Хайдекера.
Тулли подозрительно меня рассматривал, впрочем, как всегда.
- Я не знаю, как выглядит профессор Хайдекер, - продолжила я, - но мне довелось видеть незнакомого джентльмена, который помогал вам починить окно, и…
- Это не ваш профессор, - отрезал Тулли.
Люди всегда так торопятся указать вам, что вы не правы, что не могут дождаться, когда вы закончите предложение.
- Это мистер Хилари, и он не химик. Не могу даже представить, чтобы он пачкал руки, - сказал Тулли, глядя на мои ладони, которые носили следы экспериментов, проведенных мною после возвращения домой.
Мистер Хилари! Хилари Инчболд остановился в "Тринадцати селезнях" под чужим именем!
Или Тулли просто называет его по имени?
- Мистер Хилари? - переспросила я.
- Мистер Персиваль Хилари, - сказал Тулли. - Из Лондона.
Все сходится! Кто может забыть пингвина Персиваля из "Лошадкиного домика"? Он сбежал из лондонского зоопарка, заблудился и, проходя мимо Музея восковых фигур мадам Тюссо и штаб-квартиры Шерлока Холмса на Бейкер-стрит, останавливался и танцевал павану на тротуаре. А потом его нашли в Гайд-парке, где он катался с детьми на лодке по Серпантину.
"Мистер Хилари" - это явно Хилари Инчболд. Вне всякого сомнения.
Но если он остановился в "Тринадцати селезнях", то как же он оказался в шкафу в доме Лилиан Тренч, расположенном, не могу не заметить, прямо через дорогу от Торнфильд-Чейза, где его отец Оливер Инчболд жил под именем Роджера Сэмбриджа?
Загадка, способная поставить в тупик самый острый ум.
- Хорошо, благодарю вас, мистер Стокер, - сказала я. - Простите, что побеспокоила. О, кстати, передавайте привет Мэри. Я не видела ее со времени своего возвращения.
Мэри - дочь Тулли, оказавшая мне значительную помощь в деле Горация Бонепенни.
Лицо Тулли налилось кровью. На секунду я подумала было, что сейчас он отвернется и захлопнет дверь у меня под носом.
- Думал, ты слышала, - ответил он. - Это все знают. Она уехала.
- Уехала?
- Да. И Кроппер с ней.
Иногда меня можно застать врасплох, но редко до такой степени, как сейчас.
- Уехали? Мэри и Нед? Когда? Почему?
Я не верила своим ушам.
- Пару дней назад. В то же утро, когда Сэмбриджа нашли мертвым. Парень обменялся парой слов с мистером Хилари в баре, и разбилось окно. Вызвали полицию. Утром парень исчез, и она вместе с ним.
Такое впечатление, что он не может заставить себя назвать дочь по имени.
- Кто-то пострадал? - не сдержалась я.
- Да-а, - протянул Тулли, и в его голосе послышался акцент, от которого он давно избавился. - Я.
С трагическим выражением лица он посмотрел по сторонам, потом отвернулся и побрел в дом.
Секунду спустя со стороны бара явился Говард Картер.
- Тебе не следовало спрашивать его об этом, - сказал он. - Ты разбила его сердце.
16
Во главе стола возлежали останки жареного цыпленка, напоминая обломки "Гинденбурга".
Я опоздала на ужин.
Ундина сделала огромные глаза, когда я села и потянулась за десертом - очередным шедевром миссис Мюллет, который мы между собой именуем пудингом-студнем. Одному богу известно, что она туда кладет, но сегодня у пудинга был привкус копченой селедки.
- Нед Кроппер сбежал с Мэри Стокер, - сказала я Фели. - Я подумала, что тебе может быть интересно.
- Ты меня с кем-то путаешь, - ответила Фели.
- О горе! - воскликнула я, приложив тыльную сторону ладони ко лбу. - Прощайте, просроченные конфеты и помятые валентинки!
Когда мне нужна информация, я бываю безжалостна.
Но Фели не попалась на крючок. Она уже сосредоточила внимание на двух парных зеркалах в противоположных концах столовой, в которых она могла одновременно видеть лицо и затылок. Соблазн оказался слишком сильным, и она начала всячески крутить головой, чем напомнила мне попугая, изучающего свое отражение в игрушечном зеркальце. "Умница Полли!" - чуть не ляпнула я.
Мне всегда казалось, что зеркала - очень грустная штука, потому что они удваивают место в доме, которое должно быть заполнено любовью. Мы не отдаем должное людям, которые закрывают зеркала простынями.
Я вздрогнула и стряхнула с себя эту мысль, как собака стряхивает воду.
Ундина отдирала грязь с подошв своих туфель и раскладывала ее на тарелке. По крайней мере, она занята делом.
- Даффи, - спросила я, - ты когда-нибудь слышала о призраках?
Даффи оторвалась от "Над пропастью во ржи", на полях которой она делала густые пометки.
- Тебя интересуют спиритические сеансы, призрак отца Гамлета или Кентервильское привидение?
- Волшебные существа, - сказала я. - Которые живут в коврах.
- А, - протянула Даффи, - эти. - Что означало, что она не в курсе. Или притворяется.
Неужели она не помнит, как до смерти напугала меня "Призраками"?
Даффи - невероятно сложный человек, она вовсе не такая, какой кажется.
Если я хочу проникнуть в ее мысли, придется подыграть.
- А как насчет де ла Мара? - спросила я. - Разве он ничего не писал на эту тему?
Даффи пожала плечами.
- Мог. Я не помню. Ты читала "Мемуары карлицы"? Если нет, тебе стоит. Там рассказывается о некоей мисс М., которая изучает смерть, рассматривая личинки на теле дохлого крота, найденного в саду. Вы с ней сестры по духу.
Я взяла на заметку обязательно прочесть эту книгу. Однако Даффи уклоняется от моего вопроса. Придется действовать напрямую.
- Ты знаешь что-нибудь о мисс Тренч, Лилиан Тренч? Она живет недалеко от Стоу-Понтефракта.
- Я так и знала, что рано или поздно тебя туда занесет, - заметила Даффи. - Она ведьма. Держись от нее подальше.
- Ты и правда в это веришь? - начала я. - Или…
- Неважно, во что я верю, - отрезала Даффи. - Ты влипла по уши. Держись от нее подальше.
Я пришла в крайнее изумление. Даффи что, втайне следит за мной? Она знает, где я была и что делала?
Даффи уже третья, кто предупреждает меня насчет этой женщины. Сначала был Дитер, потом миссис Мюллет, а теперь Даффи?
- Почему? - Я капризно надула губы.
- Послушай, Флавия, хочешь верь, хочешь нет, но есть вещи, о которых не знаешь и знать не надо. Поверь мне. Занимайся химией. Ты в большей безопасности дома со своим мышьяком и цианистым калием, чем когда носишься по округе и провоцируешь сплетни. Сплетни обладают силой, и порой черной.
Это было самое продолжительное выступление Даффи на моей памяти. Если не считать случаи, когда она читала нам вслух свои любимые книги, моя сестрица отличалась крайней немногословностью.
(Интересно, почему для того, чтобы описать человека, который говорит только "да" или "нет", нужно два слова из восьми слогов? Мир, как недавно заметил по радио мистер Партридж, катится в лингвистические тартарары).
Неужели Даффи пытается защитить меня? Если так, это впервые за всю историю человечества. Что-то здесь не так. Но не успела я копнуть поглубже, как Даффи извинилась и торопливо вышла из столовой.
- Ей приспичило на горшок, - прошипела Ундина театральным шепотом. Она жадно следила за нашей беседой.
Я притворилась, что не услышала, и продолжала ковыряться в пудинге.
Пробили часы.
Где-то наверху кто-то слил воду в туалете.
- Видишь? - ликующе произнесла Ундина.
Через несколько секунд Даффи вернулась.
- Я только что вспомнила, - сказала она, - что есть некоторый вид подземных фейри. Они видимые и невидимые одновременно: кто-то их видит, кто-то нет. Они существуют на самом краю поля зрения и обычно прячутся под ногами, где наименьшая вероятность, что их заметят. У них маленькие ввалившиеся глазки, но огромные уши, они все слышат, даже самые секретные разговоры, а потом пользуются этой информацией в своих целях. Говорят, они даруют человеку талант великого артиста, но требуют за это ужасную цену.
Я сразу же поняла, что Даффи цитирует какую-то книгу.
Как я не догадалась! Вода в туалете была просто отвлекающим маневром. Даффи бросилась в библиотеку, заглянула в великий труд профессора Торнвальда Финна, "Энциклопедический словарь волшебного народца". Я сама собиралась это сделать, но она сэкономила мне время.
Я прекрасно помнила этот пухлый зеленый том. Мне пришлось внимательно изучить отдельные страницы, когда Даффи и Фели почти убедили меня в том, что я подменыш: дитя-монстр, которым фейри подменили Флавию де Люс. А их настоящая сестра теперь томится в какой-нибудь подземной пещере и без конца готовит чай из клевера для маленького народца.
"Очень напоминает мою теперешнюю жизнь", - думаю я в трудные дни.
- Спасибо, Дафф, - сказала я. - Очень познавательно. Я читала "Золотую ветвь" и задумалась о том, чтобы посвятить себя изучению фольклора и мифологии.
- Прекрасный выбор, - одобрила она. - Заставит тебя держаться подальше от ночных бродяг.
Ночных бродяг? О чем она?
- От этих идиотов, которые пугают скот своими танцами вокруг старых камней под дождем. Сейчас это считается последним писком моды, хотя это такая чепуха.
Но если это так, почему Даффи предостерегает меня?
Роджера Сэмбриджа, то есть Оливера Инчболда, убил не безобидный призрак. Интересно, привидения из коттеджа Лилиан Тренч имеют к этому какое-то отношение? Что, если они отправились в Торнфильд-Чейз по приказу своей хозяйки?
Нет сомнений, что покойный Оливер обладал поразительным художественным талантом - и как писатель, и как резчик по дереву, и совершенно очевидно, что он дорого поплатился за эти дары. Но кто или что убило его - человек или дух?
А может, это ведьма Лилиан Тренч собственной персоной? Она живет по соседству, кто знает, какие у них были дела? Общеизвестно, что соседские споры порой могут стать причиной убийства, - это очевидно, если просто мельком глянуть на передовицы в "Дейли Мейл". Простое разногласие из-за бродячего кота может легко привести к веренице трупов.
Я снова подумала о коте, который по-хозяйски пришел в спальню Роджера Сэмбриджа, то бишь Оливера Инчболда. А потом заявился в коттедж Лилиан Тренч.
Чей же это кот? Как я уже говорила, коты не тратят время, скребясь в дома чужих людей. Если подумать, вполне логично, что Лилиан Тренч держит кота. Все знают, что ведьмы держат кошек в качестве подручных. Никогда не слышала о ведьме без кота, если не считать Аэндорскую волшебницу, но это только потому, что в Библии вообще нет котов и там бы об этом не сказали - просто из соображений чистоты жанра. Готова поставить пять фунтов на то, что у нее точно имелся.
К этому моменту Даффи потеряла интерес к разговору и вернулась к мистеру Сэлинджеру. Я заметила, что кончики ее ушей слегка порозовели.
Хотя это было крайне увлекательно, я подумала, что наблюдения за читающим человеком никуда меня не приведут. Есть вопросы, на которые не может ответить даже моя сестрица.
Я тихо постучалась в дверь Доггера, но ответа не было.
- Доггер, - тихо позвала я, - это Флавия. Все в порядке?
Конечно, я имела в виду, в порядке ли он сам.
Хотя у него уже какое-то время не было "эпизодов", я все равно беспокоилась, что снова увижу, как он всхлипывает в углу, сжавшись в комок, или воет как безумный, вспоминая немыслимые пытки, которым он подвергся в лагере для военнопленных. Отец и Доггер оказались в одной японской тюрьме и лишились там чего-то, что нельзя было восполнить.
Хотя это противоречило всем моим инстинктам, я открыла дверь и заглянула внутрь. С детства нас приучили, что комната Доггера наверху черной лестницы - это его святая святых, что когда он там находится, ни в коем случае нельзя его беспокоить. Временами я нарушала это правило - чаще всего руководствуясь важными причинами, например, если у него случался приступ, - но, как правило, я его не трогала.
Не стоило беспокоиться. В комнате никого не было, и спартанская кровать Доггера была застелена с армейской аккуратностью.
Может, он на кухне, подумала я и направила стопы в ту сторону.
Но нет. Миссис Мюллет уже ушла, и кухня казалась непривычно пустой. Я поклялась никогда в жизни больше не опаздывать на ужин.
И внезапно меня осенило. Ясно, как белый день! Это же понятно. И как я раньше об этом не подумала?
Я взяла пальто и перчатки из шкафа в вестибюле, вернулась на кухню и открыла заднюю дверь.
Мир превратился в страну чудес. Сильный ветер прогнал почти все облака и оголил деревья, в небе висел серп луны, и все вокруг блестело и сверкало. Словно декорации к русскому балету перед выходом танцоров - может быть, к "Снежной королеве", в которой сердца людей пронзают и замораживают осколки льда из разбитого зеркала троллей?
Под лунным светом сиял даже кухонный огород, и старая кирпичная стена бросала холодные красноватые отблески на останки грядок.
Под моими ногами похрустывало, когда я пошла к каретному сараю.
Я вежливо постучала.
- Доггер? - позвала я. - Ты тут? Это Флавия.
Дверь сразу же открылась, как будто он стоял и ждал моего прихода.
- Мисс Флавия. Все в порядке?
- Да, спасибо, Доггер. Можно мне войти?
- Прошу вас, - сказал Доггер, делая шаг назад. Я заметила, что у него рукава закатаны до локтей.
Посреди сарая стоял старый "Роллс-Ройс Фантом II", принадлежавший Харриет. Много лет он стоял покинутый, до тех пор, пока Доггер каким-то чудом не завел его, когда мне угрожала смертельная опасность. Его снова вывели из сарая во время похорон Харриет, но с тех пор он стоял на прежнем месте, думая и мечтая о чем-то своем.
Мне почудилось, что это место, освещенное одной-единственной парафиновой лампой для экономии электричества, напоминает ясли.
Перед высоким никелированным радиатором стояла трехногая табуретка. Доггер вернулся к своему прежнему занятию - продолжил полировать его с хирургической тщательностью.
- Ты приводишь ее в порядок, чтобы забрать отца из больницы? - догадалась я.
Так и знала!
Доггер подцепил прилипший комочек грязи ногтем.
- Берт Арчер предложил выровнять вмятины, - сказал он. - Не может устоять перед старыми "Роллс-Ройсами", особенно перед пострадавшими.
Разумеется, Доггер имел в виду ущерб, причиненный автомобилю во время моего спасения из гаража за библиотекой, - инцидент, который я предпочитаю не вспоминать. Разве что момент, когда я увидела счастье на лице отца.
- Берт говорит, что если мы сегодня отгоним машину в его гараж, он сразу же возьмется за работу.
- Но цена… - Я вспомнила о грудах бумаг и неоплаченных счетов, воздвигнутых на отцовском столе, словно осыпающиеся башни Ангкор-Ват. Хотя Букшоу достался мне, наши дела все еще находились в ужасающем состоянии после многих лет осады со стороны седовласых мужчин - доходных крыс его величества, как их называл отец, когда думал, что я его не слышу.
- Берт предложил осуществить требуемый ремонт бесплатно, - объяснил Доггер. И загадочно добавил: - Говорит, это меньшее, что он может сделать. Хотите со мной?
Хочу ли я!
- Думаю, мне это понравится, - сказала я, скрывая радость. Если мне предстоит стать хозяйкой поместья, пора начать тренироваться.
Доггер надел пиджак и открыл передо мной дверь. Я села на пассажирское сиденье.
- Надеюсь, однажды ты научишь меня водить ее, Доггер, - сказала я.
- Надеюсь, мисс, - ответил он.
Включились фары, "Роллс-Ройс" плавно тронулся.
- Талли-хо! - заметил Доггер.
- Талли-хо! - скромно поддержала я.
Даже пешком до деревни можно добраться довольно быстро. Нельзя терять ни минуты.
- Оказывается, покойный мистер Сэмбридж на самом деле был писателем Оливером Инчболдом, - сказала я.
Доггер кивнул.
- Любопытно, но неудивительно, - ответил он.
Что он знал такого, чего не знаю я?
- То есть? - уточнила я.
- То есть это интересно, но неудивительно, - ответил он, и я поняла, что не вытащу из него ни слова. Если есть что-то, к чему Доггер совершенно не склонен, это сплетни.
Надо сменить тему.
- Что за черная штука может использоваться в качестве настенного украшения? - спросила я. - По виду напоминает срез мозга: веер с отчетливым стеблем и ветками. Трудно описать.
- Похоже на горгоновый коралл, - сказал Доггер. - И ваше описание очень точное. Rhipidigorgia, если не ошибаюсь. Полип из семейства горгоновых, его легко отличить от ближайших родственников, поскольку их скелет не растворяется в соляной кислоте. К сожалению, их добывают со дна Средиземного моря в его северо-западной части, чтобы они со временем обратились в прах на стенах наших гостиных.
Меня прошибла дрожь. Разве тетушка Карлы не встретила свой печальный конец, ныряя в Средиземном море? Может, это она привезла коралл в подарок Оливеру Инчболду?
В конце концов, они были близкими друзьями. Или меня заставили в это поверить.
Связана ли смерть Оливера с ее гибелью, несмотря на то что эти события разделены несколькими годами? Надо обдумать эту мысль, и обдумать хорошенько.
- Ты хорошо знаешь естествознание, - заметила я, и Доггер улыбнулся.
- В детстве, - сказал он, - я очень увлекался, кажется, так это называли, имею в виду, меня очень интересовала мать-природа. Я изучал ботанику.
- Ботанику?
- Растения, травы и так далее. Думал, в один прекрасный день мне это пригодится.
- И как? - не совсем всерьез спросила я.
- Пригодилось, - ответил Доггер и не стал продолжать эту тему.
В этот момент мне представилась мрачная картина, как Доггер и отец, раскрасневшиеся от сидения в засаде где-то на полном испарений поле в Юго-Восточной Азии, выскакивают из канавы и накидывают удавки из острой, как сталь, травы на шеи тех, кто за ними охотится.