В подобные моменты, в моменты смертельной опасности, время начинает тянуться, словно патока, и все вокруг движется медленно-медленно, как в документальных фильмах, когда пуля словно плывет по воздуху.
Именно это происходило со мной сейчас, когда Карла летела по направлению ко мне, и ее волосы крыльями развевались на ветру, а рот безмолвно расползался в жуткой ухмылке.
Карла крупнее меня, так что у нее имелось преимущество и в весе, и в скорости.
Хрусткий снег между могилами смерзся в предательскую ледяную корку. Я попыталась отступить в сторону, поскользнулась и упала.
Карла стрелой пронеслась мимо меня и с оглушительным треском влетела в покосившееся надгробье. Тут же вскочила и неуверенно затрясла головой.
Я отползла за высокий мраморный памятник, изображавший фигуру, вытянувшую указующий перст в небо. Перекатилась, встала на колени и несколько раз втянула воздух.
Я не сразу осознала, что я в шоке.
Низкий стон и влажные всхлипывания дали мне понять, что Карла снова в строю. Я видела ее тень на снегу, она склонила голову и прислушивалась.
Я затаила дыхание.
Она снова преследует меня. Заметила мои следы на снегу и тяжело понеслась ко мне.
Я ее не видела, но слышала прерывистое дыхание.
Я встала на ноги и выглянула из-за памятника. Поскольку она и так поняла, где я прячусь, нет смысла таиться. Лучше видеть, что она делает, подумала я.
- Послушай, Карла, - сказала я. - Инчболд, Сэмбридж или как ты его там называешь, умер, потому что не смог высвободиться из своего устройства. Что-то заело. Эта чертова штука сломалась. Ты не в ответе за его гибель. Понимаешь?
Повисла длинная пауза, во время которой я почти слышала, как крутятся шестеренки у нее в голове.
А потом до меня донесся чуть ли не самый душераздирающий звук, какой мне доводилось слышать за свою жизнь: мягкий влажный смешок, который не могло издать человеческое существо.
- Ч-что-то с-соскользнуло. - Она хихикнула. Слова вырывались из нее резкими толчками. - Он за-закричал. Не-не мог высвободиться. Умолял меня. Я… могла бы перерезать веревки. Пойти за помощью.
- Но он посмеялся над тобой, - сказала я с таким видом, будто понимаю ее.
Карла кивнула почти с облегчением. По ее щекам покатились слезы.
- Я… оставила его… умирать.
И с пронзительным воплем она снова бросилась на меня, пролетев так близко, что я почувствовала жар ее тела. Я даже ощутила едкую вонь ее пота.
Она - охотник, а я - добыча. Как легко потерять глаз из-за этих огромных острых рогов, подумала я.
- Карла! - закричала я со всей решимостью, которую могла изобразить. - Спой мне! Спой, Карла!
Мне доводилось слышать, что неуравновешенные люди успокаиваются, если получают четкую команду. Больше мне ничто не приходило в голову, так что стоило попробовать.
И это почти сработало.
Она остановилась, замерла на секунду, и ее рот изогнулся в жуткой, мучительной гримасе, как будто из ее тела пыталось вырваться нечто.
Она меня услышала?
Ее голос разнесся по морозному воздуху.
Чу! То рога голос грозный
Но это уже не был голос Карлы. Это был голос неведомой измученной души, умоляющей освободить ее из ада, куда она угодила.
Знать, охотник молодой
Голос сумасшедшей.
Воздух в этот день морозный
Острою пронзит стрелой.
- Убийство! - дико завопила она и снова бросилась на меня.
Я резко повернулась, хватаясь замерзшими пальцами за пуговицы пальто. Нырнула за памятник, лихорадочно выдергивая руки из рукавов.
Резкое движение плечами, и я выскользнула из пальто.
Голова Карлы покачивалась из стороны в сторону, словно у гадюки, нацелившейся на жертву. Она жутко, немыслимо жутко ухмылялась.
Не говоря больше ни слова, она устремилась на меня, наклонив голову. Я сделала шаг вбок, стремительно развернулась и набросила пальто ей на голову, прямо на рога, и изо всех сил дернула.
С глухим стуком она упала на снег.
Я прыгнула на нее и вцепилась в нее изо всех сил, не давая ей вырваться.
Удивительно, но при этом я плакала.
Только сейчас я заметила, что в домике викария загорелся свет и что по снегу ко мне осторожно пробираются темные силуэты в развевающихся на ветру халатах.
22
Прошло больше часа. Вызвали доктора Дарби, он быстро приехал и дал Карле успокоительное.
Ко времени возвращения инспектора Хьюитта, которого призвали с помощью беспроводной магии и который вернулся в обществе Лилиан Тренч и Хилари Инчболда, объявивших об исчезновении Карлы, ситуация в домике викария практически нормализовалась.
Карла и я, закутанные в древние стеганые одеяла, сидели у камина. Карла стеклянными глазами смотрела в огонь с таким видом, будто никогда его раньше не видела, а я рассеянно потягивала горячий "Оксо", который быстро приготовила Синтия.
Лилиан Тренч решительно плюхнулась на стул рядом со мной.
- Любопытная ворона! - прошипела она. - Это не твое дело…
- Вы с самого начала были в это замешаны, да? - перебила ее я. Инспектор Хьюитт разговаривал с Хилари Инчболдом, и я воспользовалась своим шансом. - Фрэнк Борли был влюблен в вас, верно? Он бы сделал для вас все что угодно.
Это что, шантаж? - спросил меня Борли в кабинете. Ты понимаешь, что случится, если это выплывет наружу?
Если бы я была повнимательнее, то еще тогда поняла бы, что дело неладно.
Тогда я еще удивилась, почему он вдруг раскипятился, но теперь все понимала.
Все дело в Лилиан Тренч.
- Он помог вам провернуть дельце, да? - тихо сказала я. - Имею в виду вашу гибель в Средиземном море.
Выстрелив в меня таким взглядом, которым наверняка можно убивать пауков, Лилиан вскочила и ушла в противоположный конец комнаты, где и стояла, обхватив себя руками.
Ладно, какая разница. Инспектор Хьюитт со временем выяснит все подробности. Нет смысла лишать его удовольствия.
Я взглянула на него и поняла, что он раздражен, хоть и не показывает этого, из-за того что Карла не в состоянии подвергнуться допросу.
- Я надеялся перемолвиться с ней словечком-другим, - сказал он, не глядя на доктора.
- Она еще молода, - ответил доктор Дарби. - У вас много времени. Кроме того, - добавил он, разворачивая мятную конфетку и бросая ее в рот, - ее ждут в больнице. Не стоит заставлять старшую медсестру ждать. Она этого не любит, если мне не изменяет память.
С этими словами Карла, Лилиан и Хилари уехали. Их препоручили заботам детектива-сержанта Вулмера, препроводившего их к машине с таким видом, будто они заблудшие овцы.
- Ну что, - сказал инспектор Хьюитт, как только они ушли. - Излагай.
Он открыл блокнот и выжидательно посмотрел на меня.
- Что ж, - отозвалась я. - Синтия, то есть миссис Ричардсон, попросила меня отнести записку мистеру Сэмбриджу.
Синтия кивнула и подтвердила:
- Это так.
- Благодарю вас, миссис Ричардсон, - сказал инспектор. - Не смею больше вас утруждать. Вы очень помогли нам.
С заметным вздохом облечения Синтия встала и покинула комнату, бормоча себе под нос что-то о необходимости отполировать серебро и погладить стихари.
Наконец я осталась наедине с инспектором.
- Продолжай, - сказал он.
- Я обнаружила его труп. Он висел на двери. Не смог высвободиться из медицинского устройства, которое сам же изобрел. Сломалась защелка.
Я подумала, что инспектор оценит мою профессиональную лаконичность.
- Да, - подтвердил он, взглянув на часы. - Мы это знаем. Переходи к сути.
Мне казалось, что я это уже сделала, но я снова начала.
- Когда я покидала Торнфильд-Чейз, я увидела, что в доме через дорогу дернулась занавеска. Теперь я знаю, что это была Карла, навещавшая свою тетушку Луизу, она же Лилиан Тренч.
Я не смогла удержаться от этого "она же".
Инспектор Хьюитт ничего не сказал, но сделал запись в блокноте.
Я рассказала о своей поездке в Лондон и посещении издательства "Ланселот Гэт", о визите в газетные архивы в Колиндейле; бесстрашно поведала, как обыскала квартиру Луизы на Крэнвелл-Гарденс (правда, заявила, что дверь оказалась незаперта). В интересах правды я даже рассказала ему о встрече с бывшим бойскаутом Джеймсом Марлоу.
Разумеется, о Милдред Баннерман я умолчала.
Есть в этом мире что-то святое.
Во время моего выступления его ручка непрерывно скользила по бумаге.
- Вы захотите поделиться этой информацией с инспектором Кавендишем из полицейского участка в Сомерсете. - Я положила перед ним негативы и фотографии, сделанные Джеймсом в тот ужасный день на Стип-Холме, когда он наткнулся на останки покойного Уолтера Гловера.
Секунду меня мучила совесть, оттого что я выдала беднягу Джеймса, но у полиции были годы, чтобы его допросить. Не моя вина, что они плохо сделали свою работу.
Пока инспектор Хьюитт рассматривал снимки, висело тяжелое молчание. Я захватила их, чтобы шокировать Луизу, если она надумает опровергнуть мои умозаключения.
- Думаю, да, - наконец сказал он, откладывая их в сторону. А потом ловушка захлопнулась. - Как ты связала Луизу Конгрив с Лилиан Тренч?
Этого вопроса я опасалась.
- Это произошло не сразу, - ответила я. - Но все началось с Томаса Мора.
Инспектор Хьюитт непонимающе уставился на меня.
- Кота, - объяснила я. - Кот в доме Лилиан Тренч был тот же самый, которого я видела в спальне Роджера Сэмбриджа.
- Ага, - сказал инспектор Хьюитт, и его ручка "Биро" начала порхать с дикой скоростью. - Объясни, пожалуйста.
- Это кот из ее дома, а не из его.
- Ага, - снова сказал инспектор. - Как ты узнала?
Он что, смеется надо мной? Не пойму.
- Коты не мяукают под дверями незнакомцев, - сказала я. - А этот мяукал у нее.
- Пожалуйста, продолжай.
- Ладно. Очевидно, что кто-то из дома мисс Тренч был в Торнфильд-Чейзе в тот день, когда погиб мистер Сэмбридж. По крайней мере, была такая вероятность. Кот вошел вместе с этим человеком и был заперт, когда гость ушел.
- Не очень убедительно, - сказал инспектор Хьюитт.
- Нет, - согласилась я, - но, как я уже сказала, это только начало.
- Умоляю, продолжай, - сказал он. "Опять шутит? Не пойму".
- Когда я увидела Хилари Инчболда в доме Лилиан Тренч, ой, простите, я имела в виду Луизы Конгрив, я сразу же поняла, что этот кот принадлежит ему. По поведению кота.
- Ты хочешь сказать, что Хилари Инчболд и его кот жили у мисс Конгрив?
- Да. Во всяком случае, какое-то время. Подозреваю, он снял комнату в "Тринадцати селезнях" просто для прикрытия.
- Гм-м-м, - протянул инспектор, но это было согласное "гм-м-м", а вовсе не снисходительное.
- Луиза была ему как мать, - говорила я. - Она поддерживала его, когда отец издевался над ним. Я начала подозревать, что Лилиан Тренч на самом деле Луиза Конгрив…
- Постой, - перебил меня инспектор Хьюитт, делая торопливые заметки. Неужели он не знал? Теперь уж не выяснить.
Закончив писать, инспектор кивнул, и я продолжила:
- Что ж, если Оливер Инчболд мог исчезнуть, что мешало ей сделать то же самое? Она оказала ему любезность, "опознав" тело, а теперь пришел ее черед. По сравнению с тем, чтобы помочь всемирно известному писателю испариться, устроить несчастный случай в Средиземном море - чепуха.
- И они вдвоем могли теперь жить счастливо в Стоу-Понтефракте, - договорил инспектор Хьюитт.
- Именно! Он отрастил бороду и стал резчиком по дереву, специализировался на евангельских сюжетах, а она…
- Ведьмой, - подхватил инспектор Хьюитт.
Я обхватила себя руками. Не смогла удержаться.
На секунду мы стали партнерами, инспектор и я, и это так греет душу! И на секунду мне захотелось поделиться с ним всем, что я знаю, и неважно, как он этим воспользуется.
- Сначала все шло гладко, - рассказывала я. - Но потом что-то произошло. Скорее всего, прошлым летом.
- Почему именно прошлым летом? - поинтересовался инспектор Хьюитт с легкой улыбкой.
- Потому что именно тогда он внезапно начал захаживать в "Гуся и подвязку" в Ист-Финчинге. Официантка Рози сказала, что он был "угрюмым".
- Есть предположения почему?
- Ну, я подозреваю, что дело было в Хилари Инчболде. Как я уже говорила, Луиза была ему как мать, защищала его. Наверняка они с Оливером поссорились.
- Наверняка? - инспектор бросил на меня резкий взгляд.
- Наверное, - исправилась я. - Прошу прощения.
Проклятье! Я чересчур самонадеянна. Надо скромно привлекать внимание к моим дедуктивным талантам.
- Как я это вижу, - продолжила я, - в день гибели Оливера Инчболда Луиза отправилась в Лондон, может быть, за какими-то бумагами, поскольку ее квартира оказалась пустой. Была ли она в курсе перед отъездом, что он умер? Не знаю. Она сказала, что видела, как я покидала Торнфильд-Чейз, но, может быть, меня видела Карла. Я думаю, она оставила Карлу одну в доме, и та решила сходить в Торнфильд-Чейз - извиниться за вандализм в церкви и забрать у Оливера подписанный экземпляр "Лошадкиного домика". Обнаружила его в устройстве, с помощью которого он облегчал боли от артрита. Он попросил ее спеть, может, чтобы успокоить ее.
Но когда Карла запела, Инчболд посмеялся над ней. Смеялся так сильно, что в устройстве что-то соскочило. Он оказался в ловушке. Не мог дотянуться до защелки. Умолял ее освободить его. Но Оливер Инчболд над ней посмеялся. Карла развернулась и вышла, и ей было все равно, что он может умереть.
- Успокойся, - сказал инспектор.
Я не осознавала, что впиваюсь ногтями в ладони с такой силой, что у меня побелели костяшки пальцев.
- Это убийство? - спросила я. - Карлу обвинят в убийстве?
- Не могу сказать, - ответил инспектор Хьюитт.
- Не можете или не скажете? - уточнила я.
Я не смогла скрыть пренебрежение.
- Послушай, Флавия, - сказал он. - Мы оба связаны одними и теми же великими правилами. Закон требует, чтобы ты рассказала мне все, что знаешь, и одновременно велит, чтобы я ничего тебе не говорил.
- Это нечестно, - ответила я, пытаясь не поджимать губы.
- Разумеется, это нечестно, - согласился инспектор Хьюитт. - Но никто и не обещал честности. Нужно помнить, что некоторые вещи в жизни, самые великие вещи, бывают абсолютно нечестными.
Некоторое время он молчал, вертя в руках блокнот и давая мне время успокоиться.
Я вспомнила об Эсмеральде. Это тоже было нечестно, да? И в то же время ее смерть, возможно, спасла жизнь отцу.
- Я понимаю, что вы имеете в виду, - сказала я. - Вы правы.
- Возвращаясь к Луизе Конгрив, - продолжил инспектор Хьюитт. - Ты позвонила в ее квартиру в Лондоне…
- Да, - подтвердила я. - Она притворилась, что ее зовут Летиция Грин. А я представилась представительницей ирландской лотереи. Простите, я не должна была. Но было понятно, что если она подумает, будто ее билет выиграл - ее или Оливера Инчболда, - она вернется в Торнфильд-Чейз. Так и получилось. Когда на следующее утро я приехала к ее дому, она только что объявилась. Я видела следы недавно подъехавшей машины. К тому моменту было очевидно, что Луиза и Лилиан - одно и то же лицо.
В глубине души я считала, что надо было просто пойти следом за котом. Тогда все было бы намного проще, и мороки было бы куда меньше.
Тем временем инспектор еще кое-что записал, но ничего не сказал.
Все дело в том, кто есть кто, не так ли? Оливер Инчболд жил под именем Роджера Сэмбриджа; Луиза Конгрив - под именем Лилиан Тренч. Даже Хилари Инчболд зарегистрировался в "Тринадцати селезнях" как мистер Хилари.
Изменилось ли хоть что-то?
Мы все - свои собственные творения, если задуматься.
Кто я на самом деле? Флавия де Люс, которую все знают, как им кажется? Или та, кем я себя считаю?
Грустно думать, что Оливер Инчболд и Луиза Конгрив были настолько несчастны, что, так сказать, убили себя и создали новые жизни, в которых они оказались так же несчастны, как в тех, от которых с таким трудом избавились.
"Роза всегда пахнет розой, как ее ни назови", - любит говорить Даффи.
Так ли это?
Имеют ли значение имена? Была бы я лучшим или более счастливым человеком, если бы Харриет и отец назвали меня Брунгильдой? Или Корделией?
- Что в имени тебе моем? - внезапно сказал инспектор Хьюитт.
Я совсем забыла о его присутствии.
- Прошу прощения, - извинилась я, воспользовавшись словами несуществующей Летиции Грин, - я витала в облаках.
- Я думал о подписи, которую ты видела в экземпляре "Лошадкиного домика", принадлежавшего Лилиан Тренч. "Элси", если я ничего не путаю.
- Да. "Элси, с любовью". Так очевидно, не правда ли?
- Мне нет, - сказал инспектор. - Не могла бы ты просветить меня? Кто, черт возьми, такая Элси?
- Элси - это Л. С., Луиза Конгрив. Должно быть, это ее ласковое прозвище. Чтобы сбивать людей с толку, так сказать.
- Господи! - воскликнул инспектор.
- У них большой талант к маскировке, - продолжила я. - Видимо, они были вынуждены. Вся эта история с колдовством, например. Она даже попыталась отпугнуть меня. Сказала: "Осторожно, призраки", словно у нее в ковре живут злые духи. Я чуть не купилась.
Инспектор с отсутствующим видом улыбнулся.
- А поскольку на сцене появилась Луиза Конгрив, - рассказывала я, - мне стало понятно, что Карла не может быть далеко. Я уже унюхала запах ее спрея для горла в Торнфильд-Чейзе, но в тот момент не сделала нужные выводы. Я поняла, только когда увидела, как она использует тот же самый спрей во время выступления на церковном дворе.
- Хорошая работа, - похвалил меня инспектор Хьюитт.
- Сернистая кислота, - объяснила я, стараясь продлить миг славы. - H2SO3.
- Да, что-то такое припоминаю из университетского курса, - сказал инспектор, и в этот момент между нами образовалась нерушимая связь - химическая.
Я засияла, словно новорожденная галактика.
Инспектор закрыл блокнот, отложил "Биро" и встал.
- Пойдем, - сказал он. - Уже поздно, и дует сильный ветер. Я отвезу тебя домой.
Мы поблагодарили облачившуюся в передник Синтию и попрощались.
- Счастливого Рождества, - сказала она. Я совсем забыла об этом.
Падал снег, пока мы шли к машине, и ветер подталкивал нас в спину.
- Как ты себя чувствуешь? - неожиданно спросил инспектор Хьюитт. - Такой тяжелый день.
Я поняла, что он имеет в виду мою стычку с Карлой.
Внезапно самым важным делом в мире стало дать понять, что я справляюсь, пусть даже это не совсем правда.
- Я в порядке, - ответила я.
Он заметит, если я сменю тему? Чуть-чуть юмора даст ему понять, из чего я сделана.