А потом он предложил ей вообще не ходить сегодня на работу. Пользуясь правом большого начальника. Но она категорически отказалась – этого еще не хватало! И еще: он должен высадить ее у ближайшего метро, а поедет дальше она сама, не нужно лишних глаз и гнусных предположений. Он смирился и пообещал высадить в центре, чтоб совсем близко от работы.
Интересно, о чем она сейчас думает? И вот этот дурацкий "мобильник"!
– Грязнов слушает! – рявкнул в трубку по привычке.
– Не кипятись, свои, – мирно отозвался Турецкий. – Слушай меня внимательно, мой генерал. Только что мне звонил один из твоих невольных знакомых, некто Шацкий, сечешь?
– А почему тебе? – слегка растерялся Грязнов.
– Требовал твой домашний, но я дал служебный, предупредив, что ты еще наверняка в дороге. А искал он тебя вот по какой причине. Нынче на рассвете его чуть было не угрохал наемный убивец. Но наш ковбой оказался проворней. И теперь тот валяется на лестничной площадке, а ковбой трясется от страха. А вышел на меня он через одну молодую даму, которая и тебе тоже знакома. Не знаю, о чем вы договаривались, но полагаю, что даю тебе пищу для предварительных размышлений. Я тоже скоро отправлюсь в присутствие, так что при острой нужде звони. – И вдруг добавил свистящим шепотом: – Славка, оцени мою целомудренную скромность. Я не спрашиваю у тебя, почему сей доблестный муж не обнаружил ни у себя дома, ни у сестрицы собственную супружницу. Хай, дружище! Сочиняй версию!
Грязнов положил трубку в карман и, приткнув "форд" к обочине, обернулся к Татьяне, на лице которой теперь уже вовсю гуляла прямо-таки блаженная улыбка. Смотрела так, будто слышала последнюю фразу Турецкого по поводу версии, которую следовало бы придумать. А ведь Саня, между прочим, не так уж и не прав.
– Ну я слушаю, мой генерал?
Он чуть не икнул. Это ж надо!
– Только что Сане звонил твой муж, – хмуро доложил Грязнов. – У него там очередное чепе. Кто-то хотел его шлепнуть, но Шацкий каким-то образом опередил киллера. Это ж надо такое! Откуда у него оружие?
– А это свердловчане, партнеры, удружили. И документ соответствующий имеется. Но неужели убил человека? – вдруг ужаснулась она.
– Киллера, – поправил Грязнов. – Это разные вещи. В общем, я думаю, тебе туда сейчас ехать не стоит, я тебя у ближайшего метро высажу. А вот если возникнет вопрос?..
– Я думаю, – спокойно сказала она, – что соврать и промолчать, то есть недоговорить, – не одно и то же. Назови любую свою конспиративную квартиру, где я провела ночь, и все.
– А моя собственная – что, уже не подходит? Чем тебе не явка?
– Ну на подобное вряд ли можно рассчитывать.
– Значит, нет ко мне никакого доверия?
– Чудак, – мягко сказала Татьяна, – да буду просто счастлива в этом сознаться. Как и во всем остальном.
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что было. Ты, кстати, не забыл, что обещал прислать мастера, чтобы сменить замки?
– Я ничего не забываю, дорогая моя... – пробурчал Грязнов. – Вон впереди, метрах в ста пятидесяти, метро "Рижская". Переедем через эстакаду, и я тебя высажу. Или, если желаешь, прямо на Садовом, напротив нашего Каретного, как?
– Второе. Но, может быть, мне лучше с тобой?
– А не много ли проблем сразу? Тут – труп, а тут – жена, которая должна объясняться, а рядом – генерал, который должен заниматься исключительно своим, муровским делом... Нет уж, езжай на работу, а я позвоню. Если будет нужда. Значит, ночевала ты у меня, да?
– Без всякого сомнения. А по поводу Ивана... В общем, так, на будущее. От меня уходят только один раз. Можешь по секрету сказать это Ивану. Не поймет, его дело. А я, пожалуй, выйду у Рижского.
Шацкого Грязнов увидел сразу, едва въехал во двор. Мужик стоял возле большого "ауди", и вид у него был такой, будто его только что пыльным мешком приложили, то есть ну совершенно растерянный, если не ошарашенный. Но самое интересное было в том, что Грязнов без труда узнал Ивана Игнатьевича, хотя ни разу еще с ним не встречался. Что-то промелькнуло в рассказах Татьяны, на фотографии в разгромленной квартире видел – с Татьяной после свадьбы, наверное, – лицо круглое, волосы темные, густые, низкий лоб и чуть выпуклые блестящие глаза – такие девкам нравятся, страсть, мол, в них видна.
Вот и Шацкий, увидев милицейский "форд", резко подался к нему. Будто долго и безуспешно ждал.
– Здравствуйте, – сказал Вячеслав Иванович, выходя из машины. – Грязнов.
– Да-да, я сразу узнал вас, – заторопился Шацкий. – Тут такое, что не знаю, как и сказать...
– Тогда давайте с самого начала. Где труп?
– В том-то и дело, – Шацкий будто опал, выпустив из себя весь воздух. Как воздушный шарик. – Нету никакого трупа...
– Так что ж это, – сухо и с грозными нотками спросил Грязнов, – вас разыграли? А оружие? И вообще, что вы делаете на улице?
– А-а... – он как опомнился. – Машину я бросил... Сосед выехать не мог, вот я и... А они, между прочим, тоже...
– Так, кто они? Нам надо по порядку. Пошли в дом.
Шацкий как-то боязливо поднимался по слабоосвещенной широкой лестнице, поминутно наваливаясь на перила, будто успокаивал дыхание. На площадке между третьим и четвертым этажами устало прислонился к перилам и показал пальцем:
– Вот здесь он лежал. А теперь нет...
Грязнов, кряхтя, опустился на корточки, оглядел пол и утвердительно кивнул.
– Вот, видно же! – Он ткнул пальцем в темное пятно, которое на выложенном керамической плиткой полу казалось обычными грязными разводами. Лестница была, видимо, давно не мыта и вид имела непрезентабельный.
– Я думаю, что труп могли увезти те, которые сидели в БМВ, – сказал Шацкий.
– Так, – решительно сказал Грязнов. – У входа я видел какие-то доски. Живо принесите сюда, огородим место, чтобы не затоптали до прибытия эксперта-криминалиста. Тащите их, чего ждете? И вообще, придите наконец в себя! Вы ж – мужик, черт возьми, а не баба нервная!
Сердитый окрик подействовал, Шацкий задвигался. Приволок три короткие ободранные досточки – кто-то ремонт делал, остались куски дверных косяков. Грязнов уложил две параллельно, а третью сверху, наискось. Прикрыл рекламной листовкой, поднятой у почтовых ящиков. На чистом обороте написал крупно: "Осторожно!!!"
Дом уже проснулся, но народ пользовался в основном лифтом, так что какое-то время за возможное пятно застывшей крови можно было не беспокоиться.
Поднялись на два пролета и вошли в квартиру. Здесь все было в том состоянии, какое осталось после ухода Грязнова с Татьяной. Хозяину, видно, все было до лампочки. Единственное, что он сделал грамотно, это, войдя в квартиру и включив люстру в прихожей, опасливо показал на подзеркальник, где, накрытый мятым носовым платком, лежал ствол. С длинным глушителем.
– Так и брали? – спросил Грязнов.
– Я ж понимаю, пальцы...
– Ну хоть это правильно. Сейчас, – кивнул Грязнов и снял телефонную трубку, набрал один номер, потом другой, никто не отозвался. Взглянул на свои часы, понимающе покачал головой. – Ну да, ишь чего захотел, начальник! – заметил с иронией. Потом, подумав, сделал еще один звонок. Там отозвались.
– Молодец, Дениска, уже на месте! – довольно констатировал Грязнов. – Помнится, вчера ты мне что-то намекал по поводу замка или двери?
– Я-а? – удивился Денис.
– Ты где вчера вечером был?
– Вспомнил! – он засмеялся. – Так я чего скажу. Замок там менять – тухлое дело, такие двери пинком вышибаются. А вот у меня есть ребятки, которые стальные ставят. И недорого.
– На сколько потянет?
– Сотня-полторы баксов. И два часа работы.
– Понял. Подожди у трубки. – Грязнов повернулся к хозяину. – Это мы, собственно, про вашу дверь. Та, что у вас, – кошкины слезы. Сто пятьдесят долларов наскребете?
– Да ради бога!
– Хорошо... Денис, давай распоряжайся. Чтоб эти парни были тут в течение часа. Со всем необходимым... – Потом Грязнов снова стал звонить к себе, в МУР. Один из телефонов отозвался.
– Саватеев слушает!
– Молодец, Николай. Дельце, понимаешь, одно... Зайди в ЭКУ и попроси от моего имени подъехать Разумовского. Со всеми его причиндалами. Сюда, ко мне. – Грязнов продиктовал адрес. – Сам тоже подскочи... – Отдав распоряжения, Грязнов по-хозяйски прошел на кухню, сел на табуретку и жестом пригласил Шацкого. – Ну вот, теперь у нас есть немного времени, чтобы поговорить спокойно. У вас имеются ко мне вопросы?
– Где Татьяна? – сразу спросил Шацкий.
– На работе. Где ж ей быть? А ночью? Ей было предоставлено отдельное охраняемое помещение, нельзя ж было здесь одной оставаться. Как вы считаете?
– Ну... в общем, да. Вы разрешите мне позвонить?
– Чудак, это же ваш дом. Звоните, проверяйте. А сейчас сюда приедут мои специалисты: эксперт-криминалист и замначальника второго отдела, и вы нам все подробно расскажете. Все, начиная с ваших взаимоотношений с Силиным и его фирмой. А пока пишите заявление на мое имя. Проведем официальное расследование. Самодеятельность здесь недопустима.
– Вы считаете, что это необходимо? Что здесь имеется какая-то связь?
– А вы не улавливаете? Странно! И не менее странно, нежели история с вашим непонятным киллером. Но вы хотели позвонить? Может, возьмете мой мобильный? – Грязнов полез в карман за трубкой.
– Благодарю, я позвоню из коридора.
Грязнов хмыкнул и пожал плечами. К этому деятелю, кажется, начало возвращаться его твердолобое упрямство. "Красаве?ц мужчина" по совершенно непонятным причинам обретал спокойствие, а вместе с ним и снисходительную наглость, свойственную людям такого плана. Или он полагал, что все окружающие просто обязаны о нем заботиться и его защищать? В принципе самомнение подобного рода легко разрушается, для этого надо просто приложить его пару раз мордой об стол и популярно объяснить, кто он есть на самом деле. Но не генералу же этим заниматься!
Вячеслав Иванович не слышал телефонного разговора Шацкого с женой, хотя и мог предположить его тональность. Видно, Татьяна сказала-таки нечто такое, отчего супруг явно сник. Вернулся он, во всяком случае, менее воинственным даже внешне. Молча поставил чайник на газ, полез в шкаф доставать чашки.
– Поскольку вопросов ко мне у вас, как я вижу, нет, позвольте начать мне. Итак, если вы твердо рассчитываете получить от нас какую-то помощь, вы должны мне все честно и подробно рассказать. Под протокол. После чего я смог бы дать вам полезные советы. То, что вы не стали сегодня жертвой киллера, чистая случайность. Попытки убрать вас обязательно повторятся. Чтобы помочь вам избежать опасности, я должен твердо знать, в какую игру вы влезли. С кем. Насколько она серьезна. Поэтому давайте не будем терять времени. Начинайте от печки. Чем занимается ваша фирма и давно ли она существует?..
Шацкий, конечно, врал. Не внаглую, не откровенно, нет, он, как грамотный юрист, четко видел разницу между только задуманным и уже совершенным преступлением. А еще он отлично знал, что в нынешней экономической ситуации с налоговым беспределом и бандитскими подходами к вопросам партнерства ни одно серьезное и крупное дело не может обходиться без множества мелких и часто вовсе не значительных нарушений закона. Что в конце концов можно понять. И не судить строго. К их числу он относил и свои коммерческие отношения с Силиным и его фирмой. И будь сейчас жив Ефим Анатольевич, никаких проблем и не возникало бы. Но вышло так, что в связи с убийством свояка и сам Шацкий вдруг оказался как бы насильно втянутым в уголовные разборки. А киллер на лестнице – определенное указание на то, что люди, захватившие силинскую фирму, не намерены ни с кем делиться баснословными доходами от торговли конфискованным алкоголем. Вот, собственно, вокруг этого и крутились все объяснения Ивана Игнатьевича. От дел собственной фирмы он мягко уклонялся. И чем настойчивее это делал, тем большие сомнения вызывал у Грязнова. И его уже откровенные подозрения усугубили сведения о том, что новым владельцем "Алко-сервиса" является сын банкира Авдеева, с папашей же ведет свои основные операции "Контакт", принадлежащий Шацкому. Вот где собака зарыта!
Скупые показания Ивана Игнатьевича были нарушены прибытием сотрудников Грязнова. Шацкому пришлось выборочно повторить все то, что касалось конкретного покушения, а затем исчезновения трупа. На этот раз Саватеев вел протокол его показаний. После чего Иосиф Ильич Разумовский, стареющая звезда экспертно-криминалистического управления ГУВД, отправился на лестницу. В качестве вещественных доказательств были приобщены пистолет "ТТ" китайского производства с навинченным на него глушителем и пистолет Макарова вместе с разрешением, выданным гр. Шацкому И. И. УВД Свердловской области. Стараниями Ивана "тэтэшник" сохранил отчетливые пальцевые отпечатки, видимо, стрелявшего из этого пистолета. И оружие киллера, и его "пальчики" вполне могли светиться у баллистиков и в дактилоскопических картах.
Разумовский подтвердил наличие на лестничной площадке пятен, похожих на засохшую кровь, и следы, вероятно, волочения трупа. Словом, картинка теперь рисовалась более или менее отчетливо.
Автомобильными сигналами Шацкого вызвали из квартиры. На лестнице его ожидал киллер, который явно не сориентировался по ходу операции и был убит. Затем его подельники, ожидавшие, скорее всего, в том самом БМВ, обеспокоенные, поднялись в подъезд и сочли за лучшее поскорее увезти труп. Вероятно, о немедленном повторении покушения речи уже не шло.
Поведение же самого Шацкого подпадало под действие статьи тридцать девятой Уголовного кодекса – "Крайняя необходимость" – как действия, совершенные для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности. Так как эта опасность не могла быть устранена иными средствами и при этом не было допущено превышения пределов крайней необходимости, такие действия не являются преступлением.
И Шацкий знал об этом, а Грязнов подтвердил. Но тем не менее настойчиво посоветовал не дожидаться продолжения начатого, а сразу же, и чем скорее, тем лучше, обратиться в прокуратуру.
– Со своей стороны могу вам поспособствовать в этом вопросе, – заверил Грязнов. – Полагаю, вам будет что рассказать. И в чем искренне покаяться.
– Вы действительно так думаете? – неожиданно с легкой насмешкой возразил Шацкий. Что это – опять всплески спеси?
– Я просто уверен в этом. Смотрите не опоздайте, вы же юрист, законы вам известны.
– Может, вы и правы, – помрачнел Шацкий. – А с кем, по-вашему, я мог бы встретиться?
– Ну, ни генерального прокурора, ни исполняющего его обязанности я вам предоставить не могу, но, в порядке исключения, готов попросить заместителя генерального по следствию Константина Дмитриевича Меркулова. Если устроит. Однако... заранее предупреждаю: никакие лукавства или недоговоренности там не пройдут.
Шацкий долго молчал, раздумывая, потом сказал совершенно нормальным тоном – без гонора и выпендрежа:
– Буду вам очень признателен, Вячеслав Иванович. Помогите.
– Договорились. Сейчас подъедут мастера и заменят вам дверь. Когда все здесь закончите, позвоните мне на службу. А я тем временем постараюсь договориться, чтобы вас приняли.
– Это хорошо, что ты мне позвонил, Вячеслав, – сказал Меркулов. – Я сам хотел с тобой поговорить. Послушай, что это за история с убийством в Подольском районе? Говорят, ты в курсе.
– А почему она тебя волнует? Обычное дело. Ведет областная прокуратура.
– Ребята, вы у меня, я вижу, совсем распоясались! Если я спрашиваю, значит, у меня есть к тому все основания!
– Не обижайся, Костя, не имел ни малейшего желания тебя обидеть или, не дай бог, понизить в звании и должности. Я просто к тому, что дело это раскручивается в обычном порядке, ничего экстраординарного. По существу? Замочили водочного монополиста, заменили руководство, теперь все сидят в Бутырках, дело у "важняка" Платонова. Я в курсе дела потому, что оно некоторым образом связано с семьей моей сотрудницы. Саня, между прочим, тоже в курсе. Устраивает такая информация? В общих чертах.
– Я смотрю – все в курсе! Кроме меня. Но дергают-то именно меня, вот в чем беда! А кого вы засунули в СИЗО?
– Не мы, Костя! Это решение следователя. Он произвел обыск, выемку необходимых для следствия документов, сунул тех, кого счел нужным, за решетку, чтоб не мешали следствию. На то было постановление областного прокурора. Насколько я в курсе.
– Слушай, Вячеслав! Ты меня, пожалуйста, не зли своим "в курсе – не в курсе"! Все вам, я вижу, давно известно.
– Костя, я совсем не понимаю причины твоей горячности. Ну убийство! Так их нынче по сто штук на дню. И не дело Генеральной прокуратуры бегать на каждого жмурика. Есть кому этим заниматься, вот и пусть себе занимаются. Но ты-то тут при чем? Объясни!
– Я попрошу тебя подъехать. По телефону мы этот вопрос не решим.
– Я и сам хотел это сделать. Так что наши желания совпадают.
Грязнов понимал, что без серьезных, действительно серьезных, оснований Меркулов не стал бы переть танком. "Распоясались!", "Не зли!" – это в принципе не его словарь. Значит, его и в самом деле достали...
Другой вопрос: кто конкретно достал? Если, к примеру, какой-нибудь новый олигарх, да хоть вроде того же папаши Авдеева, ратующего за сынка, – это одно дело. Тут ни угрозы, ни, наоборот, слезные мольбы на Костю не подействуют. Да и глупо к нему вообще обращаться с подобными делами – про то всем давно известно. Но ведь обратились? Или даже попробовали нажать? Вот Костя и взорвался.
Возможен и другой вариант: на Костю давят сверху, как это случается чаще всего. От премьера или его многочисленных вице. Из президентской команды, эти всегда перед большими деньгами ручки под козырек кидают. Но кремлевские деятели гребут обычно чужими руками: действуют через исполняющего обязанности генерального прокурора. А уж он и должен, по их убеждениям, раздавать цеу своим замам. Но в любом случае авдеевское дело кого-то очень, видно, достало, и теперь этот кто-то желает произвести раскрутку, но в обратном направлении. Как это должно называться? Закрутка? Неважно, пусть так, худо другое: дорвавшиеся до власти сукины сыны и в самом деле решили, что они подлинные хозяева жизни и им все дозволено. Иначе говоря, все повторяется: царь-батюшка, потом большевики, теперь так называемые демократы... И несть им числа!
Прежде чем зайти к Меркулову, Грязнов решил заглянуть к Турецкому. Не за поддержкой, нет, просто после телефонного разговора Костя наверняка что-то успел высказать и Сане. И знать это "что-то" было бы неплохо.
Турецкий был чем-то сильно озабочен. Видимо, поэтому вопросы Вячеслава выслушал без должного внимания. Сказал лишь, что да, в курсе, Меркулов затребовал к себе дело по фирме "Алко-сервис", которое, вероятно, с минуты на минуту должен доставить в Генеральную Платон Петрович, собственной персоной.
Но вот откуда подул ветер, Турецкий не знал, а Костя раскалываться, видно, не собирался. Остается пока строить общие догадки.
– А у тебя-то что? – наконец проявил интерес Грязнов. – Неужто прокололся перед Ириной Генриховной? Ну, брат...