– Да уж, не умудрился бесовщине, – хмыкнул Череп.
– А я вам скажу, что Петр Данилыч очень даже юзает комп, – продолжил Олег. – Как я это узнал? Очень просто. Недавно я был в гостях у Петра Данилыча. И его супруга показала мне прекрасно отремонтированную ванную. Я спросил: откуда черпаете оригинальные идеи? На что Полина Георгиевна ответила: в Интернете их полно. А теперь вопрос: где жена Черемшанова пользуется Интернетом, если учесть, что она – домохозяйка? Конечно, дома! А стоит компьютер, скорее всего, в спальне, поскольку в зале я его не видел. Я угадал, Петр Данилыч?
– Не буду отрицать, Поля действительно владеет компьютером, – с достоинством произнес Череп. – Но это еще не значит, что им автоматически должен владеть и я. Есть сколько угодно семей…
– А что вы тогда скажете по поводу того, что на Яндексе и Мэйл. Ру у вас имеются почтовые ящики? Я все выяснил. Или Полина Георгиевна и почту за вас получает?
– Это клевета! – взвизгнул Череп. – Нет у меня никаких ящиков! Это ящики моих однофамильцев! Мало ли в России Черемшановых! Фамилия распространенная…
– Смешно. Две недели назад вы, наоборот, похвалялись редкостью своей фамилии, – горько улыбнулся Олег. – Но продолжим. Итак, считаю доказанным то, что Петр Данилыч владеет компьютером.
– Считаю это абсолютно недоказанным! – проорала Крикуненко. – Впрочем, продолжайте свою забавную сказочку…
– Анжелика, голубушка, вы ли это? – с глазами, полными упрека, обратился к ней Череп. – Человек явно болен, находится в плену иллюзий, порожденных больным воображением, а вы, вместо того, чтобы позвать доктора и облегчить его страдания, призываете продолжать, тем самым распаляя его извращенную фантазию? Грешно вам!
– Да чо там париться – грешно, не грешно. Прикольная история. Олег Викторыч, валяйте дальше, – опять проблеял Серега.
– Вы видите, Петр Данилыч, – извиняющимся тоном пробормотала Крикуненко. – Я-то, конечно, против. Но если весь коллектив настаивает на продолжении рассказа. Могу ли я противопоставлять себя общественным интересам?
– Итак, приступим к части второй, – объявил Кудряшов. – Наверно, всех вас интересует, как Петр Данилыч все устроил так, чтобы ему гарантированно никто не помешал? Отвечаю. В тот вечер он под тем или иным предлогом выманил всех из редакции – ну, про Корикову и Ростунова вы знаете. Звонила ли какая-нибудь читательница Анжелике Серафимовне – мне неизвестно, потому что она почему-то отказалась рассказать мне, что она делала в тот вечер после 18.00. Поэтому, не скрою, одно время я крепко подозревал и ее…
– Что??? Меня??? Да как вы смели! О позор, о горе мне! О прощай, моя чистота, моя честь, моя безупречная репутация! Ты поругана и растоптана одним только словом бесчестного человека! – Анжелика Серафимовна хорошо отработанным жестом воздела руки к потолку, а потом в изломанной позе упала на стул и, потрепетав спиной на манер умирающего лебедя, уронила жидкие волосы на руки и обмякла – типа, потеряла сознание.
– Так вот, – продолжил тем временем Кудряшов. – Убедившись, что все, кроме Марины, ушли из редакции, Петр Данилыч проник в здание…
– Проник? Подбирайте выражения, многоуважаемый! – фыркнул Череп. – Я не агент разведки, чтобы куда-то там проникать.
– Итак, Петр Данилыч проходит в здание. Далее в укромном месте – ну, например, с лестницы четвертого этажа – с мобильника набирает номер редакции и измененным голосом приглашает Марину за пирожками. Проследив из-за двери, что она уехала на лифте, Череп вызывает кабину на шестой этаж, заранее припасенной чуркой стопорит ее и, пешком спустившись вниз, вырубает освещение на лестнице. Затем впотьмах поднимается в редакцию и быстро делает свое дело.
– Точно! – воскликнула Марина и осеклась: – Я имею в виду, что за моим компом явно кто-то посидел. Когда я пришла, то удивилась, что экран горит. Если бы никто к нему не прикасался, пока меня не было, комп бы уснул.
– Интересно излагаете, Олег Викторович, – насмешливо процедил Череп. – Захватывающий сюжетец. И со стороны людям может показаться, что все сходится. Ан нет, есть очень серьезные нестыковки.
– Давайте! У меня в голове только что все состыковалось!
– А хотя бы тот факт, что я в то время был на больничном. Это вам не баран начхал!
– Но вы же были не при смерти, а, значит, могли ускользнуть из дома.
– Э-э, батенька, это все из области фантастики, – нервно махнул рукой Череп. – Достаточно запросить у службы безопасности данные о том, кто проходил в здание в тот день, чтобы убедиться, что меня к конторе и близко не было. Да и как я мог? – с обезоруживающей улыбкой обратился он к окружающим. – Валялся в беспамятстве, в бреду с высоченной температурой! Я уже молчу о моральной стороне поступка, который мне пытается приписать Олег Викторович…
– Представьте себе, Петр Данилыч, что я запросил у охраны все данные. И вашей фамилии там действительно не значится.
– Тогда о чем же речь? Значит, вопрос о моей злокозненности автоматически снимается с повестки дня, и мы наконец-то расходимся по домам, – громогласно объявил Череп.
– Но там значится другая фамилия.
– И какая же, многоуважаемый? Впрочем, это меня уже мало интересует.
– Человека, очень к вам близкого. Которого вы видите довольно часто. А именно – Николая Ивановича Круглякова, сотрудника фирмы "Пантера".
– Олег, ты хочешь сказать, что по просьбе Петра Данилыча Кругляков пришел в редакцию и внес в полосу исправления? – подала голос Алина.
– Нет. Этого не могло быть по одной простой причине.
– И по какой же??? – язвительно заметил Череп. – Мели, Емеля…
– Конец октября и начало ноября Кругляков с женой провел на турецком курорте. Ну, теперь-то можете свести дебет с кредитом?
– Совершенно непонятно, какое отношение поездка моего племянника имеет к моей персоне, – с достоинством произнес Череп. – Господа, вам еще не скучно все это слушать?
– А отношение она имеет самое прямое, – продолжил Кудряшов. – В списке, который мне предоставила охрана, я увидел, что Николай Иванович Кругляков 31 октября в 18.48 зашел в здание! Что вы на это скажете, Петр Данилыч?
– Что скажу? А что, он не имел права зайти в собственный офис?
– Но вашего племянника в тот момент не было в городе – это факт! Стало быть, кто-то воспользовался его пропуском. Кто? Ответ очевиден: Петр Данилыч Черемшанов!
– Ну вы даете, Петр Данилыч! – выпалила Корикова. – Не ожидала!
– Это правда, коллега? – мгновенно вышла из "обморока" Крикуненко. – Не томите, скажите хоть что-нибудь!
– Должен вас огорчить, – с достоинством английского лорда произнес Череп. – Но я не намерен оправдываться. Оправдывается тот, кто виновен. Я же чист. И не скажу более ни слова до тех пор, пока этот молодой нахал не принесет мне свои извинения.
– А кто тогда прошел по пропуску вашего племяша? – развязно, как всегда, протянул Серега.
– Только он сам и никто больше! Откуда Кудряшову знать, когда именно мой родственник улетел в Турцию? Ошибка в один-два дня – и вот мы имеем тяп-ляп сфабрикованное чудовищное обвинение.
– Я точно знаю, что 31 октября Кругляков уже был в Турции, – парировал Олег. – Пару часов назад он сообщил это по телефону Инне. Да пусть она сама скажет! Где она, кстати? – он обвел корреспондентскую глазами.
– Да это… я ее в кабинете Яблонской уложил, – зардевшись, сообщил Кузьмин. – Она вдруг плохо себя почувствовала…
В этот момент словно по заказу в дверях появилась заспанная расхристанная Инна.
– Что за базар-вокзал? – зевнула она. – Антош, плесни мне шампусика. Блин, во рту как кошки насрали…
– Ты появилась как раз вовремя! – бросился к ней Кудряшов. – Инн, скажи, что тебе рассказал Кругляков про Турцию? Когда он туда уехал?… Ну, вы все слышали. Кстати, именно благодаря ей мне стало понятно, как проник в здание наш злоумышленник. Мне этот финт с пропусками даже в голову не приходил! Как вдруг Инна подкинула мне плодотворную идею. Помнишь тот вечер, когда ты пришла к нам в редакцию, стянув пропуск у своей подруги, ну, той, которая здесь работала?
– А-а, – засмеялась Инна. – Это было как два пальца обоссать. Верка дерябнула пиваса и задала храпака, я у ней карточку-то и слямзила…
– Милая барышня, нельзя ли умерить свое красноречие? После ваших выражений мне становится больно за молодое поколение и великий могучий русский язык, – проворчала Крикуненко.
Все отвлеклись от Черепа на каких-то полминуты, а когда вспомнили о нем, то увидели, что Петр Данилыч преспокойно вяжет на шею кашне, явно собираясь уходить.
– Стоп, а вы куда? – поинтересовался Кудряшов. – Я ведь еще не все рассказал.
– Вы можете сколько угодно развлекать общество своими побасенками, а с меня хватит, – холодно заметил Черемшанов. – Считаю ниже своего достоинства выслушивать этот ваш бред сивой кобылы. Диву дашься, как в этом мире все встало с ног на голову. Почтенному, серьезному человеку кидают обвинения какие-то сосунки. И что самое удивительное – все молчат, как будто так и надо. А ведь, если на то пошло, у меня есть неопровержимое алиби. В тот вечер у меня в гостях была Яна Яковлевна. Что вы на это скажете, мистер Пинкертон? Или, может, вы будете нас убеждать, что вместо меня Яну Яковлевну принимала говорящая кукла? – и Череп вдруг нервно расхохотался.
– Яна действительно была у вас в гостях, – отвечал Кудряшов. – Но у вас она появилась около семи. И что же? Полина Георгиевна объявила ей, что вы в ванной. Они обе были этим очень удивлены: с чего бы это вам лезть в ванну, когда с минуты на минуту придет гостья? Сначала я не придал этому значения. Мало ли, у кого из нас какие чудачества бывают. Но буквально час назад меня озарило, и все детали сложились в одну картину. Пока Полина Георгиевна была уверена, что муж принимает ванну, тот был далеко от родного дома.
– Ага, он тайно посещал любовницу, – вполголоса пошутил Стражнецкий, а Олег продолжал:
– Убедившись, что Яна покинула редакцию – а для этого он попросил ее позвонить ему перед выходом – Петр Данилыч включил в ванной воду, а сам выскочил из квартиры, сел в машину и покатил в редакцию! Он был уверен на сто процентов, что Полина Георгиевна не заглянет в ванну – так у них было заведено.
– Допустим, допустим, – насмешливо протянул Череп. – Действительно, пришла в голову какая-то блажь: ополоснуться перед визитом Яны Яковлевны. А теперь вижу, боком мне выходит моя чистоплотность. Но ответьте мне, Мегрэ вы наш, как бы я мог обратно попасть в квартиру, если бы действительно покинул ее? Как? Я так понимаю, Поля заперла за Яной Яковлевной дверь. Предупреждаю всех сразу: летать я не умею, равно как и проходить сквозь стены! – и Череп с торжествующим видом уставился на Кудряшова.
– Я долго думал над этим. Догадка озарила меня внезапно, когда сегодня мне позвонила Полина Георгиевна. Она искала вас, чтобы посоветоваться, давать ли каким-то вашим соседям лестницу, которую вы ей купили для работы в саду. Вот оно что! Лестница! Чего проще: сделал свое черное дело, прикатил домой, зашел в собственный сад, приставил к лоджии лестницу и забрался на свой второй этаж. Окно, я так понимаю, было предусмотрительно отперто. А в это время Яна с Полиной Георгиевной распивали чаи в соседнем зале. Пробежать в ванну, наскоро намочить волосы и переодеться в махровый халат было делом двух минут. И вот вы уже приветствуете гостью и извиняетесь за столь долгое отсутствие.
– Офигеть! – не выдержала Корикова. – Я думала, такое только у Донцовой бывает.
– Петр Данилыч, это правда? – тихо сказала Крикуненко, с которой как-то сразу слетел флер напускной аристократичности.
– Да правда, правда, – продолжал Кудряшов. – Янка мне на другой день еще рассказывала, что якобы Петр Данилыч в свое время был многообещающим тенором, как вдруг коварная ангина навсегда лишила его голоса. Что якобы ему оказывал покровительство сам… кто вы думаете? Лепешинский!
– Не несите бреда, – обрубила его Крикуненко. – В культуре вы полный ноль. Нет и не было никакого Лепешинского. Образованные люди преклоняет колени перед гением тенора Сергея Лемешева.
– Вот именно – и это знаю даже я! Мало того, Яна упомянула, что якобы Петр Данилыч готовил для своего дебюта партию "О дайте, дайте мне свободу".
– И снова чушь! – затрясла сережками и бусами Анжелика Серафимовна. – Замолчите! Ваше бескультурье просто убивает! Даже ребенку известно, что партия Князя Игоря написана для баса. Как же Петр Данилыч мог готовить ее для дебюта, если он подавал надежды как тенор?
– Вот видите, Анжелика Серафимовна, вы сами только что доказали, что Петр Данилыч наговорил чепухи – первой пришедшей ему в голову чепухи. А почему он это сделал? Да его просто распирало от адреналина, от того, как ловко все удалось обтяпать. Он просто физически не мог спокойно сидеть и вести ровную беседу. Вот он и понес белиберду.
– Вы все сказали? – Череп смерил Кудряшова презрительным взглядом. Все замолчали, а Черемшанов, выдержав паузу, абсолютно ровным тоном продолжил:
– Но помните, Олег Викторович, я снисходителен к чужим заблуждениям и великодушен к тем, кто в них не упорствует. Знайте: я готов рассмотреть возможность прощения. Но только после того, как вы публично принесете мне свои извинения. Господа, прощайте! – и он направился к выходу.
– Как это прощайте? – вдруг раздался придурочный голос Сереги. – А что там с дрелью-то? Я про дрель ждал…
– Да, кстати, дрель-то при чем? – засуетились все. Было видно, что после полной достоинства тирады Черемшанова многие засомневались в справедливости обвинений Кудряшова. Лишь один Олег не сомневался и с вызовом бросил Черепу:
– Ну что, Петр Данилыч, сами про дрель объясните или опять мне доверите?
– Может, вы без меня продолжите заседание клуба сказочников? – устало отвечал Черемшанов. – Право слово, по домам уже пора. Поля заждалась…
Однако не сдвинулся с места и с едва уловимой тревогой в глазах воззрился на Кудряшова.
– Не томи, Олег Викторыч, что там с дрелью-то, – забухтел народ.
– Ну, с дрелью все просто. Петру Данилычу нужно было как-то заполучить пропуск племянника. И вот он выжидает, пока тот с женой уезжает в Турцию, и как заботливый дядюшка, с тортиком навещает дочку Круглякова – студентку Аню. Официальная причина визита: Черемшанову срочно понадобилась дрель. На самом же деле, это просто предлог, чтобы порыться в личных вещах племянника и выудить оттуда пропуск. И вот, пока девочка хлопочет на кухне, Петр Данилыч под видом поиска дрели обшаривает барсетку, папки, карманы Николая Ивановича и в итоге находит-таки электронную карточку! За чаем он для отвода глаз, конечно, ворчит, что не нашел никакой дрели, и куда это, мол, папанька ее заушил. На что Анечка Круглякова ведет его к ларю на лоджии и вручает инструмент! – радостно заключил Кудряшов.
Все переглянулись и уставились на Черепа. Тем не менее, никто не решался объявить что-нибудь вроде: "И что вы на это скажете, Петр Данилыч?" Черемшанов заговорил первым.
– Коллеги! Друзья! – и, глубоко вздохнув, тоном мудрого старца завел: – Вы только что выслушали в высшей мере интересную историю. Историю, достойную того, чтобы Первый канал снял по ней сериал. Однако на протяжении повествования я не раз и не два говорил, что все, рассказанное Олегом Викторовичем, не имеет к реальности ровным счетом никакого отношения. Но вы были глухи и слепы. Что ж, я вас не осуждаю – вас завлекли в плен банального человеческого любопытства. Признаться, я устал оправдываться, устал увещевать вас. Поэтому вижу, что мне остается только одно: замолчать. И пусть сама судьба нас рассудит, – на этих словах лицо Черемшанова перекосила болезненная гримаса, и он приложил ладонь к левой стороне груди.
– Петр Данилыч! Петр Данилыч! Вам плохо? Корвалолу? "Скорую"? – бросились к нему Анжелика Серафимовна и Марина.
Олег почувствовал, что вокруг него сгущаются тучи осуждения. Еще пять минут в таком духе – и он станет чуть ли не врагом народа. Он молчал, не зная, что предпринять.
– Эх, Олег, ну и к чему было это твое упрямство? – с упреком обратилась к нему Корикова. Однако в ее голосе сквозило и сочувствие незавидному, по ее мнению, положению Кудряшова. – Я же тебе русским языком говорила, чьи это проделки. Ну почему ты мне не поверил?
– Слышь, Олег, по ходу, ты облажался, – шепнул ему и Филатов. – Петр Данилыч… уважаемый человек…
– Может, извинишься, пока все здесь? – увещевала его Корикова. – А за новогодние каникулы все это забудется как дурной сон…
В ответ на это Олег встал и медленно побрел к выходу.
– И куда это вы, Олег Викторович? – вслед ему понесся негодующий визг Крикуненко. – Налетели, опорочили, оболгали, довели до сердечного приступа – и тихой сапой в кусты?! Не выйдет! – и она взмахнула костлявыми кулачками.
– Анжелика Серафимовна, вы же не суд Линча тут собираетесь устраивать? – устало обратилась к ней Корикова. – Пусть идет. Олег, может, не во всем не прав, но все же вправе рассчитывать на наше понимание…
– Пусть идет… Не держите его… – лепетал со своего стула Череп, полуприкрыв глаза. – Олег, я не держу зла… Только одно слово, и между нами все будет, как прежде.
У порога Кудряшов резко обернулся, обвел всех взглядом и бросил:
– Значит, никто мне не верит, так?
Ответом было молчание. Наконец-то, Корикова робко выдавила:
– Ну зачем ты так сразу, Олег? Мы все тебя уважаем и очень сожалеем…
– Все, хватит! – Кудряшов решительно толкнул дверь и… чуть не отпрыгнул от неожиданности.
За ней стояли двое – молодой парень спортивного вида в костюме из последней коллекции "Адидас" и женщина средних лет в милицейской форме.