* * *
На ковре уже не валялись, а аккуратно стояли красные туфли на шпильках. На спинке стула, сложенное по шовчикам, висело черное платье в красный цветочек. Все та же обнаженная дама лежала в разобранной кровати с ноутбуком на животе. Только на этот раз она еще и курила.
В кресле сидел мужчина средних лет и тоже щелкал по клавиатуре своего лэп-топа. Его не сильно густой чуб от жары сник на лоб.
– Ну надо же, как всех интересует моя личная жизнь! – вздохнула Карачарова. – Почему никто на форуме не обсуждает любовников Яблонской?
– Потому что у нее их и нет, – отвечал Папик. – А про тебя что новенького пишут?
– Похоже, что нам удалось зашифроваться, – улыбнулась Ольга. – Правда, вот тут какая-то дура под ником Крысильда уверяет, что я встречаюсь с Вопиловым. Пишет, что у нее и доказательства есть. А раз есть, так что жмешься у почек? Давай, вали их на форум! Или не фига сотрясать воздух.
– Оль, а про Вопилова – это… правда? – осторожно поинтересовался Пащенко.
– Ага, и про Вопилова правда, и про Стражнецкого, – хмыкнула Карачарова. – Давайте сделаем из меня Мессалину Эмского уезда!
…Колчина с Филатовым катили по "Десяточке" тележку. До свадьбы оставалось три дня, и надо было закупить продукты для редакционного фуршета. Но неожиданно выяснилось, что у Димона напрочь отсутствует представление о том, как отмечают праздники в приличном обществе, а Юлечка оказалась элементарно скуповата.
– Ну и куда мы спешим? На пожар? – с оттенком презрения в голосе выговаривала она Филатову. – Не видишь, что ли – "акция"? На печеночный паштет с шампиньонами сбросили десятку. Давай возьмем, канапушек нарежем.
– Не, Юль, а почему ты против огурцов? – басил Филатов. – Мировой закусон.
– Никаких огурцов! Возьмем баночку корнишонов и красиво сервируем на маленькой тарелочке. По бокам разложим веточки петрушки…
– Не, лучше, когда огурцы прямо в банке стоят, в рассоле, – сглотнул слюну Димон. – Давай купим вот эту, трехлитровую.
– Дим, а ты вообще, отдаешь себе отчет, что это не просто попойка, а свадьба? – злобно бросила Колчина. – Или ты думаешь только о том, как с нашими алкашами нажраться? Знаешь, что-то мне уже не верится в твою неземную любовь. А ведь ты обещал…
– Да ладно, не заводись ты, – лениво отвечал Димон, шаря взглядом по полкам. – О! Корейская морква! Берем, Юлях!
– Вот чего у нас не будет на фуршете, так это корейской морковки, – ядовито отвечала Колчина. – И к килькам в томате не тянись. Их тоже не будет. Ты как себе это представляешь?
– Как-как? Обычно. Хлопнул сто – подцепил из банки килечку, – Филатов крякнул и сглотнул слюну.
– Ты с ума сошел! – возмутилась Колчина. – Тут сто, там сто… Да я тебя до загса не довезу! И ты забыл, что ли? Нам предстоит первая брачная ночь!
– Да? – с иронией отвечал Димон. – Прямо не верится, что ты мне наконец-то дашь.
– Все! Мне надоела твоя пошлятина! – и, бросив тележку, Колчина почесала в сторону выхода.
– Э, Юлях, стоять, – донеслось ей вслед. – Я пошутил.
Колчина с готовностью остановилась и вернулась к жениху.
– Будешь так себя вести, – с угрозой в голосе сказала она, – вообще постели не получишь. Понял?
– Как – вообще?!
– Очень просто. Это право надо еще заслужить. Не думай, что у тебя теперь будет неограниченный доступ к телу. Это тебе не безлимитный Интернет! – И Колчина зло расхохоталась, очень довольная своим могуществом.
Корикова с Кудряшовым стояли на лестнице. Это было, пожалуй, самое уединенное место во всем здании. Все предпочитали передвигаться на лифте и тусоваться в курилках, которые были обустроены прямо в коридорах.
– Ну, о чем ты хотела поговорить? – лицо Олега выражало самый минимум любопытства.
– Да просто поболтать захотелось, – с наигранной веселостью отвечала Алина. – Ты уже две недели, как из отпуска вернулся, а до сих пор не рассказал, как вы там с парнями жили в лесном лагере.
– Да нечего рассказывать. Обычно жили. В палатках. Костры жгли. Уток стреляли. Все, как обычно, – и Олег почесал верхнюю губу.
– Неужели реально нечего вспомнить? Где хоть это было-то?
– Да там… в одном местечке в Сибири… Без карты трудно объяснить. Знаешь станцию… э… Борзя?
– Первый раз слышу, – отвечала Алина. – А ты фотки когда притащишь?
– Фотки? – задумался Кудряшов. – А вот с фотками проблема. Аккумуляторы гикнулись в самый неподходящий момент.
– Знаешь, что, Олег, – решительно сказала Корикова. – Лично у меня складывается такое впечатление, что ни на какой армейский слет ты не ездил. Врать ты как не умел, так и не научился.
Кудряшов помолчал, потом спокойно ответил:
– А ты чего добиваешься-то? Почему тебе так интересно, где я провел отпуск?
– Не буду скрывать, Олег. Дело в том, что загадочного Кэп Грея не было на форуме ровно 16 дней – как раз с того времени, как ты и Яна разъехались по отпускам. А появился он в сети в тот же день, как вы из отпуска вышли. Не потому ли, что все эти две недели враг Яблонской был отрезан от цивилизации и не имел доступа к Интернету?
– Да, интересная мысль, – согласился Кудряшов.
– И это все, что ты имеешь сказать? – иногда тугодумство Олега выводило Корикову из себя. – А не догадываешься, почему я тебе об этом говорю?
– Не-е-ет…
– Потому что доступа к Интернету все эти две недели не было как раз у тебя!
– И что?
– А то, что Кэп Греем запросто можешь быть ты.
– Я? Ерунда какая, – опешил Олег. – Зачем мне это?
– Зачем? С точки зрения психологии все проще пареной репы. Вот уже больше четырех лет ты вынужден скрывать свое истинное отношение к Яне Яковлевне. Политес не позволяет, ну, и здоровый карьеризм тоже. А натерпелся ты от нее, наверно, больше, чем все мы. Но мы-то время от времени выпускаем пар, а ты все терпишь и терпишь. Должна же сжатая пружина когда-то распрямиться! Вот она и распрямилась.
– Алин… ты это серьезно? – услышанное чрезвычайно поразило Кудряшова.
– Более чем, – продолжала Корикова. – Я это не с потолка взяла. Мне, между прочим, и почитать кое-что пришлось. Про акцентуации слышал? Вот ты явно акцентуированная личность. Так называемый эксплозивный тип. Долго терпишь, а потом взрываешься. Я это давно поняла. Еще когда ты Черепу лацкан оторвал. И психология это прекрасно объясняет: надо же тебе как-то разряжаться.
– Разряжаться? – рассмеялся Олег. – Да знаешь, я и не напрягаюсь особо. У меня хорошие отношения в коллективе, с Яной тоже полное взаимопонимание…
– Да перестань ты ее защищать, Олег! – досадливо воскликнула Алина. – Ее здесь нет, и ты можешь расслабиться. Будь со мной искренен. То, что Кэп Грей – это ты, останется между нами. Обещаю тебе.
Олег слушал Алину с заинтересованной улыбкой, как будто бы ему рассказывали свежий анекдот, у которого он еще не знал концовки.
– Стоп, стоп, стоп, – наконец, прервал он излияния Кориковой. – Ладно, если все так серьезно, то придется кое-что тебе рассказать.
– Ну наконец-то! Не беспокойся, никто и никогда…
– Не стоит хранить мою тайну до гробовой доски, – с улыбкой перебил ее Олег. – Речь идет о каких-то двух-трех месяцах… Так вот, все эти две недели у меня был доступ в Интернет. И будь я Кэп Греем, я бы имел возможность пописывать что-нибудь на форум.
– У вас в лесу был Интернет? – недоверчиво воззрилась на него Корикова.
– Я не был в лесу, Алин. Я был в другом месте. С девушкой, которую давно люблю.
Признание Кудряшова было настолько неожиданным, что Алина тихо ахнула и побледнела.
– Ты кого-то давно любишь? – наконец, переспросила она.
– Да, и многие об этом догадываются, – спокойно отвечал Олег. – Хотя ты права, все эти четыре года я действительно был вынужден скрывать свое истинное к ней отношение.
– Яблонская!!! – ахнула Алина, не веря своим ушам.
– Яблонская, – подтвердил Кудряшов. – Яна Яковлевна.
– Нет, нет, ты шутишь, Олег, – горячо заговорила Алина. – Ты сейчас специально это сказал, чтобы отвести от себя подозрения. Что будто бы ты ее любишь и поэтому не можешь быть Кэп Греем. Да? Так?
Олег усмехнулся и сказал:
– Может, мы еще и поженились для того, чтобы отвести подозрения?
– Вы расписались? – удивлению Кориковой не было предела.
– Уже давно. Два года назад.
– И вы так долго могли скрывать?! Ведь никто ни о чем…
– Ничего. Скоро узнают. Пойдем, Алин, а то мы что-то заболтались.
– Столько хватит? – Колчина выгружала провиант в редакционный холодильник. – Я взяла три вида колбасы по двести грамм.
– Да должно хватить, – отвечала Корикова, хотя, по ее мнению, на прожорливую кодлу "Девиантных" этого было маловато.
– Значит, Алин, вы завтра все накроете с Анжеликой Серафимовной? Мы приедем сразу после росписи.
– Не беспокойся, Юль, все будет в лучшем виде, – сдержанно отвечала Корикова.
Она все еще не могла придти в себя после вчерашнего объяснения с Кудряшовым. Иллюзия, которая жила в ее сознании последние четыре года, не могла рассеяться в один миг, и Алина утешала себя тем, что Кудряшов женился на Яне из чистого карьеризма. Точно так же, как и ее "утешитель" Костик Стражнецкий расписался с дочкой Пащенко.
На кухню заглянула Рыкова и брезгливо потянула носом воздух.
– Ничего умнее квашеной капусты придумать не могла? – бросила она невесте. – Ну кто ее будет жрать? Господи, ты еще и кабачковой икры нахапала. Это-то зачем? Неужели, как босяки, будем ее на хлеб мазать? Заказала бы выездной фуршет в "Фортеции". У них такие чудесные профитрольки с икрой! Блин, чуть "пропердольки" не сказала…
Следом за Рыковой подтянулась и Крикуненко.
– Краковская? – оживилась она, вертя в руках вакуумную упаковку. – У вас отличный вкус, Юлечка. Колбаска просто прелесть. Знающие люди рассказывали. Жаль, что сама не могу отведать – вот уже много лет, как я исповедую вегетарианство.
…При торжественной закладке продуктов в холодильник присутствовали все редакционные дамы. И каждая могла побожиться, что упаковок с колбасой было три. Как вдруг на следующий день, когда Корикова явилась заняться подготовкой к фуршету, выяснилось, что одна из нарезок исчезла.
– Какое низкопробное свинство! – тут же раскричалась Крикуненко. – Украсть деликатесный продукт… и у кого? У чистого беззащитного человечка, в самый важный день его жизни!
– В самом деле, свинство, – хмуро отвечала Корикова. – Но не гоните пургу. Сделаем бутербродов поменьше, вот и все. В конце концов, не в жратве дело, а в самом событии.
– А вы-то что переполошились, Анжелика Серафимовна? – Рыкова со своим острым язычком была тут как тут. – Вы же у нас исповедуете вегетарианство. И пока для вас все складывается замечательно: кабачковой икры хоть обмажься с ног до головы!
…Молодые приехали с опозданием на полтора часа. Из рваного монолога Колчиной присутствующие уяснили, что жених забыл дома кольца, из-за чего они пропустили в загсе свою очередь. А потом свидетельнице (на эту роль Юлечка пригласила самую страшненькую из своих приятельниц) стало дурно – у девушки не был сформирован навык пить по два бокала шампанского подряд. Поэтому все были вынуждены ждать, пока подружка невесты вдоволь наобнимается с унитазом в туалете Дворца бракосочетаний. Но только свидетельница на полусогнутых протрусила к машине, как Сюсечка порадовала "мамочку" пропердольками – причем, сделала это на подол ее платья. Теперь в туалет ломанулась уже Колчина.
Понятное дело, что за всеми этими хлопотами Юлечка упустила из виду молодого мужа. Поэтому несколько оторопела, когда тот громким свистом пригласил ее занять место в машине. А когда она аккуратно загружалась туда, равномерно распределяя обручи на юбке, новобрачный с размаху хлопнул ее по заднице. Негодуя, Юля обернулась на возлюбленного и в шоке застыла. Лицо Филатова было красно, рукав костюма в чем-то перемазан, галстук снят, а ворот рубашки расстегнут так, что все желающие могли убедиться: с уровнем тестостерона в организме молодого полный порядок.
– Ну красавчик! Надрался уже! – неодобрительно шепнула ему Корикова, едва молодые переступили порог редакции.
Как черт из табакерки, с кухни выскочила Крикуненко и метнула в молодых горсть чего-то сыпучего. Димон зажмурил глаза и юрко присел, Юля прикрылась рукавом, Сюсечка взвизгнула и принялась энергично вырываться из объятий невесты. Та невольно разжала руки, и собака шмякнулась об пол.
– Будьте здоровы, живите богато! – ликовала Анжелика, суетясь вокруг молодоженов и осыпая их все новыми порциями круп, которых у нее, видимо, было вдосталь напихано по карманам коронной юбки-"татьянки".
– Да уймите вы бесноватую, – басила в некотором отдалении Рыкова. – Приду к власти – запрещу к едрене матрене все эти народные ритуалы. Меня в Чебоксарах так этой пшенкой осыпали, что я всю брачную ночь вытряхала крупу из лифчика и трусов!
– Ты была замужем? – удивленно повернулся к ней Кузьмин.
– Да ну, – пробормотала Зина. – На пятом курсе ради прикола поженились, через три месяца развелись. Фигня!
– Так ты из Чебоксар, что ли? А я думал, ты местная.
– Нет, я в Эмск только три года назад приехала.
Бутерброды с колбасой быстро расхватали. Анжелика скормила Сюсечке два канапе, и многие недовольно на нее косились. В ход активно пошел батон, который Ростунов шинковал крупными ломтями и передавал желающим, с большими ложками столпившимся у банок с кабачковой икрой.
– Али-ин, – капризно протянула молодая. – А что, колбасы больше нет?
– Да, Юль, больше нет.
– Но я брала 600 грамм! В чем дело? Они не могли так быстро закончиться.
Корикова не хотела говорить невесте о том, что ее "Краковскую" элементарно сперли. Но ситуацию быстро "выправила" Крикуненко:
– Да, Юлечка, да! Опять имело место исключительное бесстыдство пресловутого инкогнито!
– Дим, – простонала Колчина, опустившись на стол. – Я больше не могу, я этого не вынесу…
– Да что за горе-то? – выдвинулся в первые ряды Кузьмин. – Подумаешь, краковская. Зато знатно капустой похрумкали!
– Замолчи! Вечно ты надо мной издеваешься! – взорвалась Колчина. – Нашел себе девочку для битья и думаешь, что я ничего не понимаю!
– Юль, да успокойся, – опешил Кузьмин. – Я и не думал издеваться. Я просто хотел тебя утешить.
– Иди утешь кого-нибудь другого! – молодую понесло. – Вон их сколько выстроилось! – и она махнула рукой в сторону Кориковой и Рыковой. Раздался треск – это у невесты разошлось под мышкой платье.
Жениха эта мизансцена нисколько не взволновала. Он даже ее и не заметил – пять минут назад вместе с Вопиловым и Ростуновым Димон переместился за соседний столик с бутылкой водки и упаковкой "морквы".
– Так, Филатов, я жена или где?! – путаясь в кринолинах, бросилась к ним Колчина. – Нас нагло обворовывают, а ты опять лопаешь!
– Порву как Тузик грелку! – вскочил Димон, обводя коллег мутным взглядом.
– Все, уезжаем отсюда! – истерила Колчина. – Ну спасибо вам, дорогие коллеги! По гроб жизни буду помнить вашу доброту! Где Сюсечка? Да иди ты…! – оттолкнула она руку Кориковой, которая протянула ей салфетку, чтобы вытереть слезы.
– А Сюсечка, кажется, коротает досуг не без пользы, – сообщил Кузьмин. – Гляньте-ка.
Действительно, собачка довольно агрессивно трепала крикуненковскую сумочку, стремясь получить доступ в ее внутренности.
– Ах ты блохастая тварь! – бросилась к своей торбе Анжелика. – Пшла вон! Фу!
– Интересно, а что это она к вашей сумке так прикипела? – Кузьмин с любопытством наблюдал за кульбитами Сюсечки.
Напрасно Анжелика пыталась отбить у собачки свой аксессуар. В миниатюрную шавку словно питбуль вселился. Ушко с розовым бантиком нервно подрагивало, мелкие кривоватые зубки угрожающе скалились. Еще рывок, еще… раздался треск кожзаменителя, и глазам публики предстало содержимое сумки Крикуненко. Несвежий носовой платок, четверка "старки", дамский роман в мягкой обложке "Возьми меня сладко" и… упаковка "Краковской".
– Анжелика Серафимовна? – первым прервал паузу Кузьмин.
– Я понятия не имею, откуда эта тварь притащила колбасу! – выпалила Крикуненко после некоторого замешательства.
– И не совестно вам клеветать на бессловесное существо? – подал голос Вопилов. – Ясен пень, что "краковскую" сперли вы.
– Ага, а парила всем мозг, что не жрет мяса, – процедила Рыкова. – Чтобы я после этого поверила хоть одному вегетарианцу…
– Э… так это вы мой доширак в тот раз скоммуниздили? – отвлекся от поедания корейской моркови молодожен.
– И дорогущие сосиски, которые я на последние деньги купила для своего мужа?! – плачущим голосом взвизгнула Колчина.
– Да, это сделала я! – Крикуненко торжествующе задрала нос. – Я! Кругом и всюду одна я! Давайте, закидайте меня камнями, распните, изничтожьте, порвите как Тузик грелку! Но помните, что за каждую пророненную мной слезинку каждому из вас воздастся втройне, ибо страдаю я безвинно!
– Да ладно вам паясничать, Анжелика Серафимовна, – наконец, сказала Корикова. – Вина ваша очевидна, нечего и изворачиваться. Но лично я не имею к вам никаких претензий по поводу двух своих йогуртов. Ешьте на здоровье. Только мне непонятно, зачем надо было брать без спроса? Неужели бы я вас не угостила, если бы вы хоть одним словечком намекнули мне, что вам хочется йогурта?
– Да, Алиночка, ты бы угостила, – Анжелика мигом сдулась. – А вот они бы ни корки черствого хлеба не дали! Ни обрезка колбасной "жопки"!
– Хорош уже жертву голодомора разыгрывать, – одернула ее Рыкова. – Зарплату получаете? Ну и жрите йогурты за свой счет!
– Но я все-таки не понимаю, Анжелика Серафимовна, зачем вы все это делали? – продолжила Корикова. – Стесняюсь предположить, но вы… клептоманка?
– Клепто… что? – пробасил Филатов. Слов с такой концовкой он знал только два – наркоманка и нимфоманка. Причем, последним он расширил свой лексикон буквально три недели назад. Во время очередной сходки в "Стельке" просветил Костик Стражнецкий, рассказывая о своей новой "куколке".
– Или, может, у вас плохо с деньгами, и вам элементарно не хватает на еду? – продолжала пытать Крикуненко сердобольная Корикова.
– Всем хватает, а ей не хватает, – проворчала невеста. – Между прочим, она обозреватель, и получает больше нас с тобой, Алин.
– Конечно, на жратву не хватит, если бухлом постоянно затариваться! – как всегда громогласно объявила Рыкова.
– Бухлом?! Это так вы называете микродозу благородного слабоалкогольного напитка? – опять взвилась Крикуненко. – А вот вы, дорогуша, что ни вечер, мартини на кухне хлещете да по две пачки в день искуриваете. И я, заметьте, не спрашиваю, откуда у вас деньги на столь буржуазный образ жизни!
– Давайте не будем лаяться, – не поворачивая головы в сторону Рыковой, предложила Алина. – Анжелика Серафимовна, скажите же, наконец, что вас на это толкнуло? Была же какая-то причина.
Тут Крикуненко зашмыгала носом и отрывисто выпалила:
– Да! Была! Очень веская причина! Мне хотелось есть! Очень хотелось есть!
– Здрасте, я ваша тетя! – хлопнула себя по бедрам Рыкова. – А пожрать себе купить не судьба, что ли?
– Я специально не покупала!
– Да мы уж поняли, что хитрожопость расцвела в вас буйным цветом, – продолжала Зина.